Лань Белая

Раяр намочил тряпицу и приложил ко лбу. Он заботился о ней, как родная мать о малом ребёнке. Яжен хмуро чистил рыбу.

Вскоре Става пришла в себя. Облизнув сухие потрескавшиеся губы, она шепотом попросила достать амулет, собранный Ефсеем, и жестом наказала надеть его. Раяр нехотя повиновался.

– Тебе нужнее, – была её последняя фраза перед тем, как вновь впасть в забытьё. Раяр угрюмо вышел из-под навеса, присел к костру, безучастно начал грызть протянутую Яженом рыбу.

– Плохое тут место, – пробормотал он. – Уйти бы поскорее. Да ещё силы не все вернула после битвы. Осторожнее надо быть, – объяснил юноше происходящее, задумчиво потирая руками висящий на шее оберег.

Яжен мало был в храме. Его призвали из селения в помощь для защиты. И почти сразу Велияр направил к Раяру, а с утра в путь. Он и узнать никого и ничего толком не успел. Потому и вопросов много было и недопонимания. О храмовых он слышал, но близко общаться не приходилось. Селяне уважали их, побаивались, как тех, кого сложно понять. Кроме Велияра. Старец был мудр, прост и справедлив. Его любили, его спрашивали, ему помогали, если в том была нужда.

Во сне Яжен видел дом. Мать, отца, сестру. Они с селянами праздновали Купалу. Девушки наплели венков… Костёр. Горел яркий костёр и вокруг стоял хоровод. Звучала песня. Яжен не мог чётко разобрать слов, но он и так знал её на память.

Начали прыгать через малый, взлетал один – приземлялся другой, а вверх поднимался чёрный пар, боль, обида, всё темное и грязное, что собирается внутри человека, живущего обычной земной жизнью.

Рядом с Яженом встали мать и отец.

– Держись, сын.

– Не робей, Яжен.

– Будь верен Крови и Земле. В твоей Крови – Сила Расы, в твоей Земле – прах Предков, – услышал он голос деда.

– Мы с тобой.

Их голоса звенели в ушах, дрожали в сердце. В руке оказался меч, а впереди появился темный рычащий зверь. От него несло запахом тины и гнилью. Юноша крепче сжал рукоять, расставил шире ноги и приготовился принять бой. Зверь наступал.

– Яжен, бейся!

– Яжен, враг!

– Яжен, бой!

Голосов было много, они слышались со всех сторон и не было возможности разобрать, кто кричит, кто зовёт. С большим трудом тряхнул головой, ещё, ещё раз, пока наваждение не закачалось, затуманилось и рассыпалось множеством отголосков. Его звали, но уже не во сне, наяву. На поляне кипел бой. Раяр двумя мечами отбивался от темных фигур, и их было много. Может быть, слишком много для него одного и даже для них двоих. Яжен вскочил, схватил лежащий рядом меч, и приготовился к бою. Сон продолжался. Стремительные атаки, резкие выпады, свист и треск… Костёр почти погас и полагаться приходилось только на тренировочный опыт и чутьё. Яжен сдерживал тяжёлое дыхание. Взмах, поворот, удар, один упал, поворот, ещё один… По его подсчётам, уже вся земля должна быть усыпана нападавшими, но под ногами пусто. В горле пересохло. Они бьются с тенями. Яжен приблизился к Раяру. Было видно, что он подустал, бились уже часа три-четыре. Начинало брезжить рассветом.

– Это тени… – обреченно прошептал Яжен.

– Да, – кивнул Раяр. – Уходить надо из леса, выносить из него Ставу. С рассветом легче будет. На солнце сила их иссякает.

Он бросал короткими фразами поручение, отражая удар за ударом.

– Слышал?

– Да, – Яжен не спешил покидать поле битвы.

– Делай!

– А ты?

– Попробую отвлечь.

Яжен кивнул. Он прорубил себе проход к навесу, подхватил на руки хрупкое девичье тельце и побежал к опушке, навстречу солнцу. Его хватали за ноги, царапали шею, лицо, руки обжигало пылающее жаром тело Ставы, но он продолжал бежать. Уже почти на коленях выполз на светлеющую полоску травы – границу леса и луга. Положил девушку на землю, встал над ней, сжимая из последних сил окровавленными руками рукоять отцовского меча.

Тени метались между ними и лесом. Но уже не нападали. Они потеряли человеческий образ, мельтешили бесформенными пятнами и шипели. Удалось. Яжен опустился на колени. Светлело. Слёзы подождут. Сперва убей врага, потом оплакивай павших.

Он встал, убедился, что уже достаточно хорошо видит лежащую на земле Ставу и первые лучи обласкивают её дрожащее тело. Перехватил покрепче оружие и направился обратно в лес. Меж стволов темнота. Низкие лапы елей задерживали спасительный свет. Под ними метались тени, шипели и порыкивали, потеряв свою жертву, но оживлялись и устремлялись следом за бегущим человеком. Яжен вернулся на стоянку. Раяра не было. Он должен быть где-то рядом, он обязан был продержаться…

И снова вспомнился наказ предков.

– Будь верен своим Братьям по Крови. Настоящая дружба познаётся только в бою. Стая Белых Волков стоит многотысячных армий чужеземцев.

– Раяр!

Крик заглушился, прыгнул мячиком и погас.

– Раяааар!

Яжен отошёл вглубь, отмахиваясь от слабеющих, мохнатых пятен. Вот и он. Раяр упирался в толстый ствол старой лиственницы и медленно махал перед собой мечом. Грудь тяжело вздымалась, глаза закрыты.

– Раяр, это я, Яжен, – крикнул издалека юноша.

– Яжен… – он опустил оружие, – где она?

– С Ярилом.

– Успел?

– Да, пойдём, я помогу.

Яжен перекинул руку Раяра через шею и вывел к лугу.

Става перестала дрожать, дыхание выровнялось. Она спала. Мужчины тяжело опустились неподалёку. Оба были ранены. Но как же хорошо лежать на спине, раскинув руки и теряться в глубине золотистого неба с гигантской радугой. Рождаясь у горизонта ярко красной полосой, она переходила через оранжевый всполох и желтый разлив в зелёный апогей, вливающийся звездной голубой лавой в гудящую синюю бездну, и растворялась в фиолетовой бесконечности. Потрясающе!

Утром Раяра не стало. Слишком глубоки были раны, слишком мало было сил у Ставы для лечения, слишком многого мы требуем у судьбы, полагая что нам лучше ведомо грядущее…

– Я позабочусь о Млаве и твоей дочери.

Яжен обещал, и его слова уносились с дымом погребального костра к облакам вместе с душой славного воина.

Игра

– Яжен, гусли знаешь?

Они проходили мимо селения, где на завалинке играл гусляр. Закончил новое творение и проверял звучание. Любо… Музыка лилась переливами, каждый щепок струны эхом откликался в сердце.

– Так что? – напомнила о вопросе Става.

– Знаю, отец учил.

– Сговорись с мастером, возьмём.

– Так их купить, али обменять нужно…

– Али…

– На что менять?

– В суме у Раяра погляди. Подковы Полуяну несли. Они ему уже не понадобятся.

Яжен раскрыл мешок, достал подковы.

– Гусли стоят больше.

– Подковы эти не простые, – улыбнулась Става, – особые. Знаток распознаёт.

Юноша пожал плечами, но спорить не стал. Скоро вернулся с гуслями.

– Обменял, – протянул Ставе инструмент.

– Сыграй.

Яжен послушно сел прямо на обочине и начал перебирать струны. Он скучал по дому, поэтому мелодия наполнилась грустью и переживаниями.

– Любо… – прошептала Става.

Музыка оборвалась.

– Зачем они нам?

– Пригодятся.

– Куда?

– Каждой вещи своё место и время. Подковы же пригодились.

Она широко улыбнулась и поёжилась, завернулась плотнее в шкуру.

– За твоей спиной шагах в ста поляна ладная. Разведи костёр, Яжен, будем ночлег готовить.

Става чаще стала обращаться к нему по имени, и оно звучало с каждым разом всё мягче.

Языки костра завораживали, напоминали о прошлом, навевали разные мысли…

– Своё место и время, ты говорила… – Яжен с болью вспомнил прощание с воином. – А про Раяра, что он… знала?

– Знала что?

– Про его… – юноша остановился. Всё ещё сердце сжималось от утраты.

– Про его смерть? – помогла Става.

– Да, – он облегчённо выдохнул. Услышать от других это слово было легче, чем произнести самому.

– Знала. И про твою знаю, и про свою. Страшно?

Яжен смотрел на неё большими глазами. Он не был трусом, но сейчас понял, что боится. Боится того, что она скажет, как он умрет. Этого он знать не хотел.

– А знаю потому, что все когда-нибудь уйдём, – вздохнула Става. – И не важно, когда и как именно. Страшно не это, Яжен. Страшно жить, не зная за что ты готов отдать эту жизнь. Для чего ты вообще жил. И жил ли? За последние доли секунд понять, что впустую исчерпал самый ценный дар Богов и тебе нечего им рассказать. Вот это страшно, Яжен. А за что ты готов отдать свою жизнь? Насколько она для тебя важна?

– За тебя, – услышал он свои твёрдые слова сквозь шум в ушах. – И за Род.

Они долго молчали, но юная любознательность, как всегда, взяла верх.

–А до него кто был? Тоже погиб за тебя?

Става открыла рот, но ничего не ответила. Долго смотрела в костёр.

– Был… мой отец и брат. И мать с сёстрами…

– За тебя? – Яжен выдержал её продолжительный взгляд, полный горечи и боли, но продолжал спрашивать. – А кто они? Те, кто против тебя? И зачем?

– А зачем ты – за? – Става склонила набок голову. В глазах лукаво поблёскивали огненные искорки.

Яжен растерялся. Но, подумал и, загибая пальцы, перечислил.

– Добро несёшь людям, души и тела лечишь, советы мудрые даёшь, защищаешь, знаешь много…

– Так ты и ответил на свой вопрос. Кому ж всё это понравится, – пожала плечами Става.

– Нам…

– А акромя вас и другие живут.

– А Богов попросить, защиты?

Става подтянула шкуру ближе, плотнее завернулась.

– Они часть природы, часть этого мира, мы – часть их. Как можно чего-то просить у себя? Делать нужно.

– А чьи Боги сильнее?

– Каждому своё… – она подбросила в гаснущее пламя несколько веток. – С каким Богом родился, тот для тебя и наполнен Силой. Принимай природу, как часть себя, и себя, как часть природы, и обретёшь покой. И не нужно умолять Богов и Богинь о чём-либо, но спроси дозволение на то, что намереваешься сделать. Заручись их поддержкой и оправдай её.  Стань лучше, чем ты можешь быть. И всё получится.

Сокрытое

Вовсю занималось лето. Зеленели травы, шумела листва, суетились животные, сменяя посты, круглосуточно пели птицы. Мир жил, и этой жизнью веяло отовсюду, даже из бездонной небесной сини.

Позади осталось множество деревень, а сколько ещё впереди… Яжен так и не знал толком куда именно и зачем они идут. Шли и шли. Направление указывала Става, он следовал за ней. Тяготило. Но выбора не было.

В селения заходили не все. Некоторые девушка обходила стороной ещё загодя, чтобы не встречаться ни с кем, даже случайно. В другие шла умышленно, стучала в нужные дома, разговаривала с известными ей людьми. Яжен не вмешивался. Он пробовал спрашивать, уточнять, намекать… Ему не отвечали. Смирился? Нет. Ждал удобного случая. А пока наблюдал. За жизнью, природой, людьми.

– Подкопать надобно.

Они стояли у небольшой земляной насыпи в глубине сильно заросшего леса.

– Зачем? – удивился Яжен. Он с недовольным видом разглядывал местность, пытаясь прикинуть, сколько понадобится времени, чтобы расчистить здесь место для стоянки.

– Чтобы спуститься, – невозмутимо пояснила Става. Скинув с плеча суму, она принялась расчищать часть насыпи от веток.

– Куда? – Яжен тоже избавился от ноши и стал ей помогать.

– Вниз, под землю, – она рассмеялась. – Мы пришли, Яжен. Копни тут малость, я бересты соберу.

Он долго откидывал камни и пласты желто-коричневой земли, пока не наткнулся на лаз. Узкий ход спускался в темноту. Пахло сыростью и чем-то ещё… Страхом. Яжен умел отличать этот запах, знакомый ему, но умело и успешно подавляемый. Става накинула лямку сумы и мышкой юркнула в глубину. Вот где её худоба пришлась очень кстати. Яжен еле протиснулся следом. Темно.

– Запалить бересту? – спросил он.

– Нет, – Става достала камень. Тот светился. – Этого хватит. Береста для другого.

Очень медленно и осторожно они продвигались по тесному земляному ходу. Постепенно ход расширился, вышли в небольшую пещерку. Става метнулась к стене, начала растирать руками поверхность и вглядываться. Губы её шептали, быстро, сбивчиво.

– Вынимай бересту, щепу достань.

Девушка поспешно начала переносить непонятные знаки и закорючки на поверхность бересты. Яжен держал камень, освещая надписи. Земляные, но хорошо уплотнённые стены были сплошь покрыты различными значками, письменами, рисунками. Переписывали долго, пока довольная результатом Става не кивнула и не спрятала трубочки с записями поглубже в суму. Затем она тщательно обыскала пещеру, но теперь смотрела под ноги. В углу, под гладким массивным камнем, выкопала углубление, с довольным вздохом вытащила оттуда предмет, завёрнутый во множество ветхих тряпиц, отправила находку следом за трубочками. Только теперь знаком показала Яжену на выход. На поверхность продвигались быстрее, дорога домой всегда короче.

Как только они выбрались из норы, закидав её камнями и ветками, Яжен вдруг схватил девушку за руку и бросился бежать.

– Что случилось? – кричала на бегу Става, пытаясь вырваться.

– Скорей, нужно бежать!

– Куда? Зачем?

Ветки хлестали лицо и тело, одежда цеплялась за кусты, корни то и дело норовили подставить свои самые коряжистые извивы, но Яжен продолжал бежать.

– Отпусти меня! – она пыталась вырваться.

– Бежать! – ещё крепче сжимал тонкое запястье.

Уже не хватало силы на крик, спирало дыхание, легкие начинали гореть, а он продолжал тянуть за собой Ставу и бежал, бежал.

– Стой! Отпусти!

– Нет!

– Что??

Они выбежали на берег и слетели с обрыва в реку. Она оказалась не глубока, всего по пояс. Возмущённая Става освободилась, наконец, от цепкой хватки Яжена и пыталась восстановить дыхание. Полный ярости взгляд едва не спалил шутника.

– Ошалел?

– Нет, – посмеивался Яжен.

– Что смешного?

– Ты такая красивая, когда злишься.

Става оторопела, плеснула с досады в него водой и пошла выбираться из реки.

Развели костёр, принялись сушиться. Долго не разговаривали. Ближе к вечеру Става сидела на расстеленной шубе и раскладывала перед собой содержимое сумы, тщательно обтирая каждую вещь. Тут лежал и камень, тот самый, который светится в темноте, на солнце же темнеет, и пучки трав в тряпицах, веточки, моточки ниток, лент, берестяные записки…

– Я поняла твой урок, Яжен, – внезапное тихое признание нарушило тишину.

– Какой урок? – он лукавил, задавая этот вопрос, так как пробежка до реки была неслучайна. Хотя про обрыв мог и не знать.

– Путь без цели, – продолжала Става. – Движение к неизведанному… Ты прав, что требуешь пояснений. Я скажу. Мы шли за тайной, давно утерянной, которую нужно вернуть в мир. Мы её нашли, осталось сохранить и донести до храма.

Яжену хотелось спросить: «Теперь домой?», но он ждал продолжения.

– Еще мы шли по старой тропе кузнецов, ведающих секретами обережного круга. Не всех, но весомую часть нашли, осталось выправить тайны и закрепить их.

И вновь молчание длиной в множество вопросов.

– Ещё мы ищем дитя, – голос опустился до шёпота.

– Какое дитя?

– Чистое.

– Зачем?

– Прости, Яжен, я не могу всего сказать. И так слишком многое открыла.

– Хорошо. Куда сейчас?

– Найдём Агрия. Он знает, как собрать оберег, – Става раскладывала перед собой части амулета, вынутые из тряпицы из-под камня.

– Афсей такой же собирал, – вспомнил Яжен про предыдущий оберег.

– Тот остался с Раяром. Он не успел наполниться Силой, не выполнил своей задачи, и потому будет вековать с тем, кого не смог спасти, – грустно пояснила Става.

– Туманно.

– Возможно.

– Жена осталась и дочь… – он не произнёс имени, но и так понятно, о ком идёт речь.

– Да.

– Знаешь, где живут?

– Да.

– Покажешь?

– Да.

Три «да» … Все грустные и тихие…

– Я чего-то не знаю? – насторожился Яжен.

– Да… – Става сложила вещи обратно в суму и подняла на него наполненный болью взгляд. – Млавы нет. Огонь. Раяр потерял жену и не рождённого сына.

– Он знал?

– Мы были в пути. Думаю, чувствовал, переживал.

– Я не заметил, – Яжен пытался вспомнить первые дни их путешествия, как вёл себя Раяр, что и как говорил.

– Он был сильным воином. Не только телом, духом тоже.

Яжен согласно кивнул. Слова застряли в груди – слишком грустная тема.

– А ты откуда знаешь? – внезапно встрепенулся он. – В пути же вместе были.

– Велияр поведал, – улыбнулась Става.

– Как?

– А как ты со своими предками общаешься?

Он задумался.

– Во сне?

Девушка мотнула головой, рассыпав по плечам золотистые волосы.

– Дочь у него осталась, – заметила она. – На заботу двум старицам.

– Малая?

– Седьмая весна пошла.

Хмурый взгляд воина и надкушенная травинка в плотно сомкнутых губах не остались не замечены.

– Ты благое дело задумал, Яжен. Боги тебе помогут, – задумчиво протянула Става, заплетая косу, – и не только Боги.

Страхи

– Мы можем устроить вечер откровений?

Они лежали на шкуре, смотрели в глубокий омут темно-синего, с серебристой россыпью звёзд, небесного купола. Става не ответила. Она не могла раскрыть всё, что беспокоит любознательного воина, а кое-что и просто не хотела. Но Яжен продолжал. В конце концов, что он теряет, даже если она просто его выслушает? Заданный вопрос всё равно будет висеть между ними и когда-нибудь найдёт свой ответ.

– Как погиб Раяр? С кем он бился?

– Ты знаешь.

– Тени? Откуда их столько было?

– Страхи.

– Раяр был смелым воином.

– И простым человеком, со своими слабостями.

– Какими же? – Яжен почувствовал, что Става больше не сердится на него и не против раскрыть суть некоторых непонятных вещей.

– Страсти, эмоции, переживания… Он любил Млаву. Сильно. Слишком.

– Что же в этом плохого?

– Любовь очень странная сила, Яжен… Человек может стать подобен Богам или же слабее младенца.

– Как же она ослабляет?

– Не она, – Става подняла ладошку вверх. Сквозь растопыренные пальцы струился звездный свет, – мы сами. Когда мы любим, в нас пробуждается древняя Сила. Она велика. Мы созидаем, творим прекрасные вещи или же цепляемся за то, о чем все наши мысли. Мы переживаем и боимся потерять это. И эти страхи внутри и вокруг нас.

– И как поступать? – Яжен перевернулся на бок и внимательно смотрел на девушку. В полутьме он едва видел её лицо, но старался уловить любое изменение.

– Если тебя не устраивает этот мир, измени его, – Става прищурилась. – Но не позволяй себе переживать по этому поводу. Приложи все усилия, будь честен, иди до конца. Если сделал даже невозможное, но не добился желаемого, прими. Для принятия тоже нужна смелость. От переживаний ничего не изменится, нужно делать.

– Раяр боялся за Млаву и дочь?

– И это тоже.

– А с тобой что было? Дрожь, забытьё…

– Опустошение, – вздох сожаления. Если бы не та слабость, многое бы шло иным путём. – В селении многие нуждались в помощи.

– Приложила все усилия?

– Да, – Става грустно улыбнулась.

– А если бы ты была здорова, помогла бы Раяру бороться с тенями?

– Тогда их было бы намного меньше… он боялся не только за Млаву.

Яжен понял её. Раяр боялся и переживал не только за жену и дочь, он также беспокоился и о Ставе, и о нём, молодом воине, первый раз идущем по пути неведомого.

– Он говорил, что там место плохое… – припомнилось тревожное бормотание Раяра перед последним боем.

– Места не могут быть плохими или хорошими, – передернула плечами Става, – они просто напитаны Силой. А что это Сила проявляет в попавшем туда человеке, это уже зависит от него самого.

– И что же тогда произошло?

– Мы все просто устали. Стоит отдохнуть.

Става завернулась в уголок шкуры и сладко заснула. Какая же она всё-таки маленькая, хрупкая, дунешь и рассыплется. Выглядит девчонкой, а мыслит и поступает, как древний старец. Беречь её надо. Яжен ещё долго смотрел на звёзды, думал о том, как же сложно всё устроено в жизни. Подтянул ближе меч, позволил себе задремать, но чутко, не пропуская ни единого подозрительного звука. Она права, расслабляться иногда необходимо. Но пока не вернутся в храм, он не сможет позволить себе отдохнуть в полную силу.

И снова сон. Предки продолжали наущать своего потомка. Круг людей. Скрыты в тумане. Тихо, но четко произносят.

– Наша вера в отношении к себе и к окружающим.

– Мы почитаем отцов и предков наших.

– Мы уважаем природу и живём по совести.

– Мы не рушим то, что для нас не стояще, мы создаём и множим то, что нам дорого.

– Мы не позволяем унижать нас и не поступаем так с другими.

– Мы не предаём свои идеалы и не рушим их у инакомыслящих.

– Будь сильным, Яжен. Мы с тобой.

Свои

В Житинке, селении, куда зашли искать Агрия, весело и шумно разворачивалась ярмарка. Продукты, меха, изделия для бытовых нужд, украшения и просто побрякушки пестрели с прилавков. Желающих продать товар было настолько много, что на торговой площади все лишь только начиналось, растягиваясь красочной и многоголосой змеёй по всем улицам селения. И не было возможности пройти незаметно. Става пробиралась в толпе между прилавками, товарами, людьми… Она смотрела только на лица всех, кто её окружал, выискивая единственное и необходимое.

– Агрий!

– Доброго дня, Ставушка!

– Нужна помощь!

– Всегда твой!

Их обоюдная радость при встрече странной иглой царапнула Яжена. Он сам удивился, почему вдруг разозлился на веселого открытого кузнеца? Агрий не продавал сам, он не был торговцем, просто пришёл проведать свой прилавок и узнать, как идут дела. Они прошли к его дому, добротному, высокому, крепкому, настоящему показателю основательного хозяина. Разглядывая частицы оберега, он, как и Ефсей, чесал бороду. Похоже, это было традиционным ритуалом обдумывания у всех кузнецов.

– Справлю, Става. Я очень постараюсь.

– Как я смогу отблагодарить тебя, Агрий.

Кузнец, долго не раздумывая, махнул рукой, провёл на задний двор, к хозяйственным постройкам, в сарай и указал на свою беду. Корова. Она болела.

– Хворает сильно, – пожаловался Агрий. – В отказ все идут. Мертвая, говорят.

Става погладила понурую морду животного.

– Ты иди, я побуду с ней.

Кузнец ушёл, Яжен тоже хотел выйти, но любопытство взяло верх.

Девушка шепталась с коровой, о чём-то ей рассказывала, убеждала, уговаривала. Даже спрашивала и, кажется, получала ответ.

– Ты можешь тоже идти, – не поворачиваясь, сказала она прислонившемуся к косяку юноше.

– Кто охранять будет? – небрежно бросил Яжен.

Става рассмеялась.

– Здесь все свои, не тревожься.

– Кто свои? Коровы, овцы, бараны??

– И они тоже. Но я про дворовых говорила.

– Кого?

– Домовой, Банник, Овинник… Вон все сидят на лавке, ногами болтают.

Яжен оглянулся. Никого.

Става достала пучок травы, размяла, протянула корове, гладила её, ласково нашептывала что-то.

– Почему мы не можем просто заплатить за выполненную работу? – Внезапно возмутился Яжен. – Мы ничего не покупаем, всё вымениваем или трудом своим оплачиваем… Почему так?

– А вот так… – Девушка поглаживала корову, пока та лениво пережевывала пучок травы.

– В храме нет денег?

– В храме есть, у нас нет.

– Выживайте как хотите?

– Это часть нашего пути – выжить без них. Договор, обмен, помощь.

– Странно всё это.

– Справимся, не в первый раз, – Става убедилась, что трава проглочена и махнула рукой.

Они вернулись в дом.

– На заре пойдём на луг, покажу какой травой кормить будешь, а какую стороной обходить, – обратилась девушка к сияющему Агрию.

Яжен внимательно рассматривал кузнеца. Очень светлый человек. Он знает правила и живёт по ним. Он видит в этой жизни светлые стороны, меняет при случае то, что его не устраивает. Любит своё дело, дом, семью. И он счастлив. Он вполне счастлив… Почему Яжен так разозлился на него на ярмарке? Зависть? Ревность? Он дал имена своим страхам…

… «Будь честен. Ложь достойна народов, слишком слабых, чтобы отстоять право на жизнь» …

Вспомнил деда, представил бой с новыми тенями, которым дал жизнь потерей самоконтроля… Нет, он сильнее.

На рассвете простились с домашними кузнеца, вышли на луг. Става подробно пояснила, какую траву давать корове, когда и как. Сорвала, показала. Агрий поклонился и оставил их одних.

Туманная взвесь приглушала сияние поднимающегося светила. Свежо. Тихо. Только птичьи трели наполняют белесое пространство, расширяя его и подготавливая к встрече с солнцем. Става прикрыла глаза, наслаждаясь рождением дня, началом нового, неизвестного и прекрасного. Её рука скользнула в суму, достала зажатый в кулак предмет. Посмотрела на раскрытой ладошке, как играет гранями в рассветных лучах, оправленный замысловатыми металлическими изгибами, камешек. Улыбнулась.

– Нагнись.