Пятый легион Жаворонка

скачать книгу бесплатно


– А женщины бриттов? Красивы?

Лицо Марка вновь заалело. Не мог же он сказать: «Я позабыл их, увидев тебя».

– Римлянки красивее, госпожа.

– Не лукавь. Говорят, у них длинные светлые волосы…

– Я предпочитаю черноволосых.

– И огромные голубые глаза…

«Громы Юпитера! И он должен терпеть?»

– Мне по сердцу иной цвет, госпожа.

Он все-таки позволил голосу дрогнуть. Расплата наступила мгновенно.

– Понимаю. Эта черненькая – твоя невеста?

– Что? – опешил Марк. – Какая?

Тут он вспомнил Панторпу, накануне сидевшую рядом.

– Легионерам запрещено жениться, госпожа.

– Жаль. Девушка миленькая, – Корнелия опустила покрывало.

Марк проклинал свою злосчастную судьбу. Окажись он богатым бездельником в тоге с пурпурной каймой, ему дозволено было бы сказать что-то о затмении солнца, или погасшей звезде. И Корнелия улыбнулась бы этим затасканным словам – дамы любят проверенные комплименты. Глядишь, она смилостивилась бы и вновь открыла лицо.

Пока Марк вздыхал, Гай Элий и Виния Руфина добрались до цели своего путешествия. Виния предоставила брату одному зайти в ложу, а сама примкнула к вполголоса беседовавшим Фуску и египтянину.

Спустя мгновение, Гай Элий покинул ложу рука об руку с Корнелией: горе Марка было безмерно.

Наконец, звуки труб возвестили о прибытии консулов. На арену выступила процессия жрецов, ведших белого жертвенного быка. Алтарь обагрился кровью.

Напряжение все возрастало. Смолкали разговоры, затихало даже шуршание одежд. Зрители застывали на своих местах: руки сцеплены, глаза устремлены к воротам, откуда должны вырваться колесницы.

И – зрители в едином порыве качнулись вперед, взревели трубы, ворота распахнулись, упала цепь, перегораживавшая арену – колесницы сорвались с места.

Виния застонала. По жребию квадрига Меппа оказалась ближе всего к зрительским трибунам. Чтобы победить, вознице предстояло прорваться к центру, обойдя пятерых соперников. Тогда колесница, огибая мету, полетит по самому короткому пути.

– Префект! Сто тысяч сестерциев на «зеленую»! – крикнул кто-то над ухом Фуска.

Он кивнул и вытянул два пальца, показывая, что принимает пари и удваивает заклад. Виния сорвала золотой браслет.

– Ставлю на Меппа!

Молодая женщина в соседней ложе подняла над головой жемчужное ожерелье.

– Против Меппа – на «зеленого».

– Твоя сестра опять проиграется, – сказал сыну Анций, хоть и не видевший племянницу, но прекрасно знавший, что с ней творится.

– Что? – Гай Элий проявлял к состязаниям поразительно малый интерес.

Квадриги приближались к повороту. Шли вровень. «Зеленый», рядом с ним – «белый», «красный», затем «золотой» и «пурпурный», цвета, введенные Домицианом, и наконец, у самого бортика, отделявшего арену от зрительских скамей, мчалась колесница с возничим в ярко-синей тунике.

– А-а-а, – стонала Виния. – А-а-а…

Колесницы прошли точно под ними. Клубы пыли вырывались из-под колес и копыт коней. Позолоченные спицы слились в один огненный круг. Слышалось щелканье бичей и резкие окрики возниц. Поворот. Виния пронзительно завизжала, но ее голос потонул в реве толпы. Префект Фуск почувствовал, как в руку ему повыше запястья впились острые ногти.

«Золотой» отстал. Квадрига Меппа летела по крутой дуге, перерезая дорогу возницам в красном и пурпурном. Послышался треск: красная и пурпурная повозки столкнулись. Колеса зацепились друг за друга, затрещали оси. Весь цирк замер, однако, возничим удалось каким-то чудом расцепить колесницы. Гонка продолжалась. На первом повороте к всеобщему изумлению обошлось без жертв. Виния, обливаясь потом, откинулась на спинку скамьи. Обменялась улыбками с Фуском. Цирк постепенно успокаивался, пронзительные вопли сменялись ровным гулом.

Квадриги неслись вдоль мраморного хребта, пересекавшего арену. Ближе всего к центру, как и прежде, держался возница в зеленом, рядом и вровень мчалась запряженная вороными колесница «белого». Мепп чуть отставал. Сзади и тоже вровень следовали «пурпурный» и «красный». «Золотой» шел последним.

– А лошади из императорской конюшни едва тянут! – крикнула Виния.

Фуск засмеялся и вновь удвоил ставку. Колесницы благополучно миновали второй поворот, их положение не изменилось, разве что «золотой» чуть нагнал остальных.

Повернулся мраморный дельфин на одной из высоких мачт в центре арены, показывая возницам, что первый круг пройден.

На третьем повороте произошло несчастье. Огибая мету, возница в белом хотел повторить прием Меппа: описать крутую дугу и вырваться вперед. Не рассчитал, колесница накренилась и опрокинулась. Возница успел выхватить из-за пояса нож, перерезать постромки и откатиться в сторону, спасаясь из-под копыт коней набегающей упряжки.

Возница в зеленом попытался отвернуть, кони замедлили бег, и в этот момент Мепп вырвался вперед.

Цирк взревел. Кричали все: непорочные весталки, величавые жрецы, благородные сенаторы. Чернь выла и улюлюкала.

– Гнедая! Гнедая! – вопила Виния.

– Мепп! – орал Фуск, одной рукой отводя от себя обе руки соседки.

Вспомнилась Винии другая гонка: мощеная дорога, летящая под копыта коней, крик Меппа на поворотах: «Держись!», собственные пальцы, скрюченные от холода, намертво вцепившиеся в борта колесницы… Резкий, слепящий ветер в лицо. Мепп, тогда еще пятнадцатилетний мальчишка, был возницей. А она – старше на год, но ничуть не умнее – стояла позади. И дорога вела в Синуэссу…

Синуэсса… Это название до сих пор вызывало головокружение и тошноту…

После пяти кругов стало ясно, что борьба идет между «синим», «зеленым» и сберегавшим до той поры силы «золотым». Бока коней лоснились от пота, дымились оси колесниц. Сами колесничие в поту, в пыли яростно взмахивали бичами.

Фуск утроил заклад. Виния последовала его примеру, и так как драгоценностей на ней больше не было, поставила на лектику. «Боги, что я делаю, дядя придет в ярость». Но тут же она позабыла о грозном Анции и обо всем на свете: колесницы вышли на последний круг.

Марк побился на первые наградные с солдатами конвоя.

Цирк стонал. Фуск мельком взглянул на Винию: как мог прелестный ротик издавать такие вопли? – и вновь обратил взгляд к арене. До меловой черты оставалось немного… совсем немного.

– Ха! – крикнул Мепп и по-особенному щелкнул бичом.

В цирке не слышали его возгласа, только увидели, как тройка вороных и гнедая кобыла вдруг рванулись вперед. Все быстрее, быстрее мелькали копыта. Мепп совершенно ослабил поводья, и вновь бич его щелкнул над головами коней.

– А-а-а, – нарастал рев на трибунах.

Виния первой вскочила на ноги. Сорвались с мест и остальные. Префект Фуск одной рукой обнимал Винию и потрясал в воздухе сжатым кулаком другой.

Вой и свист на трибунах достигли наивысшей силы – упряжка Меппа первой пересекла меловую черту.

Виния залилась слезами. Вспомнилось ей, как отец и Авл Виттелий торжествовали победу «синих» – они и сошлись-то на почве верности этой партии. Отец откидывался назад и лишь соединял кончики пальцев, намекая на аплодисменты. А Виттелий, перегнувшись через барьер, отделявший зрительские места от арены, так неистово размахивал руками и кричал, что напоминал рассерженного Юпитера. Казалось, из рук его вот-вот ударят молнии. А его густой, раскатистый хохот и впрямь был подобен грому.

Она отерла глаза. На колени упало жемчужное ожерелье и сапфировый браслет – залог неизвестной красавицы. Виния быстро обмахивалась веером из павлиньих перьев: страшно подумать, что сказал бы Анций, останься она в проигрыше. Она дрожала и чувствовала ужасную слабость. Фуск вытирал испарину со лба.

– Да, это была настоящая гонка, моя Виния.

– Уведи меня, – попросила она. – Я не хочу смотреть другие заезды.

Они подождали, пока Мепп сделает полный круг по арене – круг победителя. Со всех сторон под копыта коней летели охапки цветов – Виния бросила и свой букет, пронзительно крикнув:

– Мепп!

Возничий обернулся. Лицо его было серо от пыли и пота, он казался много старше своих лет. Среди сотен обращенных к нему лиц Мепп не разглядел лица Винии. Взмахом руки, наклоном головы отвечая на приветствия, продолжал объезжать арену.

Префект Фуск проводил Винию до ее лектики. Виния с нежностью провела рукой по деревянному ложу, которого едва не лишилась. Рабы-лектикарии (разумеется, одетые в синее) смотрели на хозяйку с испугом: верно, и впрямь тяжело больна, если покинула цирк до окончания гонок.

Прощаясь с Винией, префект поцеловал ей руку выше локтя. Сказал негромко.

– Вечером мне велено явиться на Палатин.

Глаза у нее расширились.

– Думаю, император желает взглянуть на представление «Антигоны», – веско проговорил Фуск.

* * *

Труппа Париса выступала в театре Марцелла, расположенном на берегу Тибра, близ моста, ведшего на Тибуртинский остров.

Ослепительной белизной сияли колонны скены – трехэтажного здания, в котором размещались комнаты актеров. Там хранились маски и костюмы, музыкальные инструменты, там актеры переодевались, оттуда выходили на широкий дощатый помост, на котором и давалось представление. Букетами живых цветов были украшены арки, колонны, скамьи. Императорский подиум издалека казался одной огромной клумбой.

Виния Руфина вошла или, вернее, вбежала в театр, когда звуки труб и гомон толпы уже возвестили о приближении императора. На ходу Виния переругивалась с Гаем Элием, имевшим несчастье зайти за ней по дороге в театр. Гаю Элию пришлось прождать сестру больше часа и теперь с неподобающей поспешностью занимать свое место в орхестре – полукруглой площадке перед помостом, где стояли кресла сенаторов. Гай Элий гневался тем сильнее, что рассчитывал до начала представления приветствовать дочь Корнелия Фуска, а теперь всякую надежду на это приходилось оставить. В свою очередь Виния, в спешке разбившая сосуд с розовым маслом и порвавшая нить выигранного накануне жемчуга, не склонна была кротко выслушивать упреки. Не стоило-де за ней заходить, если он намеревался только путаться под ногами, и нечего на нее кричать и топать, она не может идти в театр неодетой и непричесанной. Ну, а когда жемчуг рассыпался по комнате, Гаю Элию припомнились все грехи, начиная с молодости, включая нелепую приверженность партии «зеленых», которые вчера так постыдно, да-да, постыдно позволили себя обойти. И нечего затыкать уши, пусть хоть раз выслушает правду о себе.

– Анций безобразно тебя избаловал! – вскричали оба в один голос.

Гай Элий, превратившись из обвинителя в обвиняемого, принялся защищаться. Мол, есть на свете женщины, способные даже самого терпеливого мужчину довести до белого каления, и языком пользуются, как орудием пытки, чтобы непрестанно истязать своих близких. Виния может считаться достойной приемницей Ксантиппы.

– Но ты не Сократ, – парировала Виния.

И если вчера его мнение о женщинах улучшилось, то сегодня они вновь безнадежно пали в его глазах. Виния ехидно осведомилась, что же такое приключилось с ним вчера. При этом она смотрела на брата в зеркало и, отобрав у рабыни гребень, раздирала спутанные пряди.