Тридцать три несчастья

На этот раз незабываемый Новый год устроила им Татьяна Николаевна. Она позвонила через пятнадцать минут после детей и спросила, какие у неё планы на эту ночь. А планов никаких не было, потому что тётя Клава уехала к той самой двоюродной сестре Нине, которая не так давно гостила у неё. Сестра кроме Нового года праздновала ещё развод и новоселье. Жаль, что не удалось познакомиться, чувствуется, язва ещё та. Так вот, Татьяна Николаевна пригласила Любу к себе: «Посидим вдвоём, а потом дети прибегут, когда старшие в гости уйдут. К бабушке идти дети отказались, сказали, что спать пораньше лягут». И Люба полетела в Утятин.

Пока готовили, пока накрывали на стол, телефон разрывался от звонков. Поздравляли новые знакомые, но больше, конечно, старые. Сама Люба позвонила только тёте Клаве и Люсе. И Люся предложила ей вернуться завтра с ними, они детей в областной театр кукол на утренник везут. Так она и ответила Стасу, когда он набросился на неё из-за того, что без охраны уехала: нечего парням праздник портить! А когда пришли дети, причём Денис был заспанный и туго соображал, они все вместе посмеялись над ним, что он «для конспирации» демонстративно улёгся спать ещё до ухода взрослых, а потом Катя с трудом его разбудила. Эта пара часов, проведённых с детьми, стали самым счастливым временем в уходящем году. Может быть, в следующем всё наладится?

Утром Люся попросила выйти к дороге, потому что во дворе снег был неважно расчищен. А когда Люба вышла, то оказалась перед группой людей, вывалившейся из-за угла. Они кричат ей издали: «Снегурочка!» Люба в некотором замешательстве оглядела себя: светло-серая «свадебная» шуба, белая шапочка. Может, и правда прикид для дедморозовской внучки. Но, приблизившись, они вопят уже: «Любочка!», а один из них подхватывает её на руки:

– Знаешь о чём я мечтал десять лет школы? Вот так взять на руки тебя и нести по жизни!

– Давно бы тебе напиться, чтобы решиться, – сказал Витя.

Одноклассники. Коля со «скорой», Витя из полиции и Саша, Иркина школьная безответная любовь. Он сразу после выпуска уехал, и они почти семнадцать лет не виделись. Вот он и держал её на руках.

– Отпусти, Сашка, – засмеялась она. – Поздно пить боржоми со Снегурочкой, которой уже тридцать четвёртый год!

Опомнившись, выскочила из стоящей рядом машины и бросилась к ним Люся:

– Мальчики! Какая приятная встреча!

Коля с Витей перемигнулись, сплели руки и подхватили пухленькую одноклассницу:

– У нас Сашка, богатырь, а мы слабенькие!

Люся ухватилась за их шеи и завизжала:

– Поставьте на место, придурки! Уроните! Вы же пили всю ночь!

Вылез из машины Люсин муж:

– Эй, холостяки, не трогайте замужних женщин, а то оторву кое-что!

– О, девчонки! Счастливого Нового года! А давайте с нами, бросайте этого ревнивца!

Смеясь, Люба оглянулась и столкнулась взглядами с Кузнецовыми. Своей бывшей семьёй. Они, значит, всё это время стояли рядом. Ира глядела растерянно, с какой-то полуулыбкой. Она даже сделала шаг к Любе. Нет, хватит с неё предательств! Перевела взгляд. Софья Семёновна захлёбывалась воздухом. И у Сергея в глазах смятение, не ожидал встречи. Он без шапки. Волосы ещё больше поредели на затылке за несколько недель, что они не виделись. И что в нём баб прельщает? Мамкин бизнес, наверное.

Судя по всему, они детей ждут, чтобы куда-то вместе поехать. Ей не надо их дожидаться, дети могут себя чем-то выдать, а ведь договорились встречу скрывать.

– Поехали, поехали!

Муж Люси помог женщинам забраться в машину. Тем временем ребята строили в окно рожи Люсиным малышам. Дети хохотали.

Но, когда, разворачиваясь, они снова проехали мимо машины Кузнецовых, в которую те загружались, и только Ирина стояла в отдалении, растерянно глядя вслед парням, идущим, толкаясь, по тротуару, до неё дошло: она же из их класса! Она не от Любы реакции ждала, а от остальных!

Погоня и поиск

Январь прошёл, уже февраль был на исходе, а Игорь всё ещё не был в разводе, и Любу с её «правом подписи» по-прежнему задействовали. Игорь в бизнесе был совсем не похож на Игоря в частной жизни. Коротко: «Надо!» А потом и вовсе: «Не хочешь трепать честное имя Толи – будем использовать твоё!» Уже на её имя, а не её виртуального мужа, по случаю приобрели обветшалую четырёхэтажную стекляшку в центре города – дом быта советских времён. И на это заём оформили. Уже она договор на реконструкцию здания подписала. Нет, это не уголовщина, когда перед государством ответственность несёшь. Оно посадит, но много не даст, учитывая диагноз и наличие несовершеннолетних детей. А в случае банкротства отвечать придётся перед партнёрами типа Большакова. При мысли о нём Люба чувствовала озноб. Если в разговоре с посторонней дурой они не стеснялись применять тычки, броски и удушения, то при денежных потерях будут четвертовать и на дыбе растягивать. На что она, идиотка, подписалась? Детей не вернула, а себя над бездной подвесила!

– Что ты на меня глядишь, как солдат на вошь?

Это Стас за ней заехал на работу. Люба теперь в самом деле работает. В том самом здании, которое якобы купила. И которое теперь якобы реконструируется. А на самом деле там отделали несколько комнат и часть коридора на первом этаже, расширили запасной выход со двора и ввели в здание огромную трубу, обёрнутую чем-то типа фольги. Вроде как отопление. И перевели туда Толины «Рога и копыта». Теперь её должность очень востребована. Лампочки перегорают, обои отклеиваются, унитазы засоряются, канцтовары заканчиваются. А когда она выдаст бухгалтерии скрепки для степлера, подержит стремянку, пока электрик, ворча, что не лампы надо менять, а проводку, висит на потолке, зашипит на пьяного сантехника и заставит-таки его сделать так, чтобы кран не капал, Люба набрасывает куртку и выходит в заброшенную часть здания. И бродит по тамошним закоулкам, переходя с этажа на этаж. Эта бессмысленная ходьба немного уменьшает напряжение, в котором она пребывает второй месяц. Когда она появляется здесь, недовольно бурчит сторож, отрываясь от телевизора, но громко возмущаться не решается.

– А чего мне, радоваться тебе? – отвечает она Стасу. – Опять заём какой-нибудь будем оформлять?

– Нет, там перечисление процентов, коммуналка и ещё какие-то… забыл я эти умные слова. Да какая разница! Ты скажи лучше, ты что по зданию мотаешься каждый день?

– Этот бирюк пожаловался? Убежище я ищу. Место, куда убегать буду, когда кредиторы за горло возьмут.

– Ты что, боишься? Не надо, Люба. Игорь никогда не навесит на нас свои долги. Я ведь в этих делах тоже замешан. Я типа купил у него всю строительную технику. Он порядочный человек!

– Верю. А если порядочный человек завтра подцепит холеру и скоропостижно помрёт на горшке?

– На этот счёт у него составлено завещание. Все свои долги он там обозначил. Это он должен бояться, как бы мы не убили его, надеясь на наследство.

– Стас, ты же юрист! Зачем тебе эти сомнительные сделки?

– Ну, юрист я так себе. Во-первых, в узкой сфере, во-вторых, недолго, я в девяностых под сокращение попал, тогда армия… ну, сама знаешь. В-третьих, я вообще и в училище-то больше спортом занимался. Так что после увольнения переучиваться даже не пытался. Ну, и под Ильёй Большим походил, так что немного замарался.

– Ты у этого бандита служил?

– Ну, бандитом он не был, просто сволочь… то есть был, говорят, в девяностые. Но я у него в банке работал значительно позже, там всё было законно. Главбуха возил. Ну, охрана, сопровождение. Спасибо, Игорь подобрал, когда босса грохнули…

– Значит, одного подопечного ты не уберёг?

– Я не в личной охране был!

– А Игорь, значит, тоже с ним близко знался?

– Ты не думай, что у него бизнес на бандитских деньгах, у него отец СУ-2 ещё в восьмидесятых возглавил. Там ваучеры потом и всё такое. Сын уже на готовое пришёл. Но Большой его финансировал, это было. А потом они разругались, и вовремя. Игорь совсем немного потерял, когда у босса лицензию отозвали. Его даже подозревали… ты не бери в голову, тогда многих подозревали! А у него алиби.

– Ладно, что про старое! Когда он разведётся?

– Всё, сегодня он уезжает. А то и вправду убьют. Написал доверенность, разводиться от его имени будет адвокат.

В офисе Темникова Стаса настиг звонок по поводу пожарной проверки. «Да поезжай, даже не сомневайся, – сказал ему Игорь. – Я сейчас здесь закончу – и сразу в Москву. Вещи в машине, машина во дворе».

Люба все подписи поставила. Пока всё перепроверяли, тоже на звонок ответила. Катя плакала и просила приехать. Что-то темнила, винила себя. Призналась только, что в чём-то виновата. Что Денис поссорился с отцом и ушёл из дома. Что она его ищет, что уже обзвонила всех знакомых мальчишек. А Денис телефон дома оставил.

Люба сказала, что выезжает немедленно. Расспрашивать не стала, понимая, что толку не добьётся, всё надо выяснять глаза в глаза. Стала звонить Стасу, он вне зоны. Игорь сказал, что Стас наверняка угощает проверяющих, поэтому не отвечает:

– У меня есть в запасе несколько часов, поехали!

Люба ещё раза два ответила на истеричные звонки дочери, нарочито спокойным тоном сообщая ей, что она в дороге. Потом обратила внимание, что Игорь нервно вертит головой:

– Что-то неисправно?

– Нет. На первой людной остановке я приторможу, и ты быстро выскочишь.

Они уже проехали границу Утятинского района. Сворот на Колушино. На остановке ни души. Игорь зашипел от злости. Люба оглянулась, поняла, что он заметил преследователей, и спросила:

– Машина за нами?

– Две. Надеюсь, на следующей остановке удастся тебя высадить.

– Знаешь, дальше, где вы собирались завод строить… ты был там?

– Ну?

– Там песок берут, а зимой снег в этот котлован свозят с городских улиц. Если объехать слева, там остался кусок старой дороги и мостик.

– Знаю.

– Под ним можно проехать, только сразу нужно вправо подать, а то по прямой там пруд. Опасно, у него отвесные берега, это старый котлован.

– Понял. Ты пристёгнута?

Несколько резких поворотов, короткое затемнение, когда, слегка притормозив, автомобиль въехал под мост – и снова свет, и резкий поворот, и снова они мчатся по не прикатанной дороге, на которой уже припорошен начинающимся снегом одинокий автомобильный след.

– Неужели ушли?

И тут же резкий глухой звук, и лязг железа о железо. И тишина.

– Это то, что я подумала?

– Скорее, столкновение. Один резко затормозил, другой поддал сзади. Куда дальше?

– Вниз. Сейчас будет мост через реку, хутор с четырьмя усадьбами, а дальше большое село и выезд на шоссе. Оттуда уже Утятин видно.

– Откуда ты эти закоулки знаешь?

– На хуторе друг бывшего мужа построился, мы там в прошлом году на дне рождения были. Опаздывали, с утра в Уремовск за покупками ездили, и Сергей на обратном пути здесь проезжал… Да, Катя, мы уже подъезжаем. А отец что-нибудь предпринимает?.. Поняла тебя. Возьми ключ от гаража и проверь, всё ли на месте. Не мог Дениска с пустыми руками уйти.

Когда они подъехали к раскрытым воротам гаража, зарёванная Катя бросилась к матери:

– Мама, лыж Денискиных нет! Я уже папе позвонила, он поехал на лыжероллерную трассу!

– Так, а мы тогда на стадион.

Конечно, на стадионе никого не оказалось. А мело уже сильно.

– Катя, давай без вранья. Ты что-то сказала, что-то такое, отчего он на отца обозлился? Признавайся, мне нужно знать, насколько он обижен!

Уже почти стемнело. Дочь с рыданием призналась, что всё из-за неё. Обедали у бабушки, заговорили о планах, Катя заикнулась об учёбе в Москве, и желательно в МГИМО. Бабушка сказала, что там взятки преподавателям миллионные, что Денис будет поступать в престижный вуз, а Кате достаточно отучиться в областном центре и удачно выйти замуж. И Катя ей ответила, что мама предупреждала её об этом и обещала помочь.

– Ты что, не поняла, что бабушка любит всё делать наоборот? Сказала бы, что мечтаешь выйти замуж за хулигана Кожевникова и родить ему тройняшек, и она бы завопила, что надо учиться!

– Да знаю я. Ну, вышла из себя, не сдержалась. Ну, и спросила с подковыркой: может, они с папой его старого друга дядю Вову наймут, чтобы он мне челюсть сломал? Мам, они так испугались, что всё стало ясно!

– Подожди, а откуда ты знаешь?

– Я ваш с Людмилой Павловной разговор подслушала…

– Это плохо. Денис нас не простит.

– Тебя-то за что?

– За то, что поддерживала вашу веру в героического папу.

– Но ты же сама недавно узнала!

– Но ты-то ему этого не сказала!

Звонок.

– Да, Витя. Я здесь. Мы на стадионе, лыжников тут нет. Нет, он не знает моего адреса. Да, конечно. Пока, – и дочери. – Папа всё-таки в полицию заявил. И сразу на меня. Спасибо, там мой одноклассник трудится. Это он звонил.

Съездили ещё к Святому источнику на Надеину поляну, потом на противоположную окраину города, за часовню, где овраги. Там обычно собираются те, кто с горки кататься предпочитает. Но сегодня уже было пусто.

– Игорь, тебе, наверное, пора уезжать.

– Мама, что ты? Метель начинается, как же мы искать будем?

– Ладно, девочки, – перебил их Игорь. – Как я понимаю, Денис разочаровался в отце. Адреса мамы не знает, к друзьям не пошёл. Есть у вас какое-нибудь место, не связанное с папой Дениса?

– Да, конечно, дача, – выдохнула Люба. – Поехали!

По дороге она объяснила, что эта дача её деда, на которой они раньше картошку сажали, пока старшие Кузнецовы дом не построили. А уже лет десять там всё заброшено, но иногда Люба с детьми устраивала на участке пикник. Выехали за город, нормально доехали до сворота на дачный кооператив. Там, конечно, никто не чистил.

– Можно проехать?

– Нужно.

Проехали. Ехали практически по целине. К счастью, между деревьями, которыми плотно заросли брошенные дачи, намело не так уж много.

– Мама, дверь открыта!

Люба с Катей бросились к маленькому деревянному домику, который старый хозяин называл «берлогой». Дверь его была неплотно прикрыта, даже издали это было видно. У входа валялись лыжи. Игорь с трудом развернул машину и пошёл следом. Проходя, заметил, что одна лыжа сломана пополам. Денис лежал на старой тахте, накрывшись всем тряпьём, что только нашлось в домике, и спал. Мать с сестрой трясли его, но он только стонал, не открывая глаз. А потом вдруг завопил и открыл глаза. Они расспрашивали его, но он в ответ только: «Нога!» Игорь отодвинул Катю, особенно активно трясущую Дениса, мягко сказал: «Люба, отойди», и взялся ногу мальчика:

– Видите? Стопа как подушка, как бы не перелом. Ботинок придётся разрезать. Ищите ножик.

– Может, до больницы? – спросила Люба.

– Нельзя. Холодно, а нога сдавлена.

Ножа не нашлось. Катя притащила ножовку, зубом которой Игорь надрезал шнурки и рывком под вскрик мальчика снял ботинок: «Надо!»

Чтобы не мешала, Катю он отослал, сунув ей ключи:

– В аптечке должен быть эластичный бинт.

Люба бережно грела ногу сына руками:

– Кажется, не отморозил…

Зафиксировав стопу и завязав сверху свой шарф, Игорь взял Дениса на руки:

– Давайте вперёд, дверь откройте, готовьте место.

Пока Игорь устраивал Дениса на заднее сиденье, Люба сказала:

– Катя, домик закрой.

– Я бы его сожгла!

– Лучше наш дом сожги, – сердито сказал Денис.

– Дети, если бы люди каждый раз сжигали место, где теряли иллюзии, вся земля полыхала бы, – вздохнула Люба. – А дедова дача – моя единственная недвижимость.

– Давно надо было служебную квартиру на тебя переписать, – повинился Игорь.

– Не имеет смысла. На мне столько кредитов!

Поехали. Игорь что-то пробурчал.

– Что?

– Колесо.

Тут Люся позвонила.

– Люсенька, мы его нашли. Нога, что-то с ней… да, надо в больницу. Но у нас колесо пробило. Старая дача, да, ты знаешь. Игорь! Не терзай машину, Люсин муж сейчас нас выручит.

Минут через пятнадцать за деревьями блеснул свет фар.

Пока Игорь с мужем Люси переносил Дениса в его автомобиль, двое крепких парней уже взяли у него ключи, вытащили из багажника и бросили на снег запаску и приступили к замене.

– Ты, наверное, уже опоздал? – виновато спросила Люба.

– А что такое?

– У него в семь утра самолёт из Шереметьева…

– Ребята, во двор ко мне машину поставите. Игорь, бери вещи с собой, я тебя с вояками отправлю.

Как дальше всё удачно сложилось! И не перелом это вовсе, а растяжение! И пока в больнице сделали снимок, за ними приехала Люся со своими малышами («Ну как же, мы же все переживаем!»), и водитель помог Денису добраться до машины, и вернувшийся Люсин муж сказал, что Игоря взяли на военный вертолёт до Новогорска, а там есть ночной авиарейс в Москву. И у Дениса загорелись глаза:

– Вот повезло чуваку! А я никогда не летал на вертолёте!

– Поверь мне, ничего хорошего, – засмеялся мужчина. – Трясёт, гремит, тошнит! Как-нибудь устрою тебе экскурсию. Они часто здесь бывают, комбинат для них сухпайки производит.

– Нет, не получится, – насупился Денис. – мы с мамой уедем отсюда. Навсегда.

– Ох, – спохватилась Люба. – Надо же отбой на поиск дать. Катя, звони отцу, а я в полицию Вите позвоню!

Быстро переговорив с другом, она прислушалась к тому, как Катя разговаривает с бабушкой, и поёжилась: ну, Софья Семёновна вторая!

– Я вернусь завтра, переночуем здесь у добрых людей. Денис – никогда! Да, он решил жить с мамой. Суд? Да ради бога! Будем разбирать, почему он не хочет с вами жить. Вот будет по городу о чём поговорить людям! Там ещё в полиции будем выяснять, почему Гришку за нападение на маму не привлекли. Да ещё почему ей угрожали убийством, чтобы сюда не ездила. Это ты не выдумывай, а в полиции есть запись, где они маме угрожают. Твои придурки у автостанции на неё напали, а там камер навешано! Нормально я с тобой разговариваю! Да, в моём возрасте девочкам уже челюсти ломают, и ты не возмущаешься!

– Катя, как можно так разговаривать!

– Да всё можно, мама! Я бы с вами уехала, но для меня самое главное сейчас учёба. Я не хочу переходить в другую школу. А бабушке надо показать, что мы её не боимся. А то будет тебя пугать и ребёнку нервы трепать!

– Ребёнок, – фыркнул обиженный Денис. – Тоже мне оглобля! Большая, но дурная!

– Конечно, ты ребёнок, разве взрослый попёрся бы в лес без телефона!

– Дети, не ссорьтесь!

Хозяева уступили гостям спальню. После ужина Люба уложила сына. Катя в гостиной, воспользовавшись учебником Люси, читала завтрашний параграф по физике. Пока женщины накрывали стол к чаепитию, а хозяин в детской воевал с детьми, Люся шепнула:

– Вынуждена сообщить. У Иры выкидыш.

– Боже! Ты имеешь в виду… что кто-то виноват?

– Она поступила в больницу в три часа. Вряд ли кто-то её ударил, но связь между ссорой за обедом и её состоянием прослеживается. Наверное, потрясена была не меньше, чем Денис. Или ты думаешь, что она знала об этом нападении?

– Нет, конечно. Я бы навестила её, но боюсь, лучше ей от этого не станет. Помнишь, на Новый год? Она была такая потерянная, а на неё никто внимания не обратил!

– Ты Ирку ещё пожалей!

– А что? Она у меня мужа не отбивала, сошлась с ним, когда я ушла.

– Нет, Люба, она сошлась с ним, когда ты была в беде. Завистливая дрянь!

– Ну, чему тут завидовать?

– Но она-то этого не знала! Кстати, а почему не знала? Почему ты ничего не рассказывала подруге?

– Я бедная, но гордая, – усмехнулась Люба. – Ещё не хватало, чтобы меня жалели!

Разговор прервался с приходом Кати. Потом заглянул на кухню хозяин дома:

– Девчонки, поглядите на это безобразие!

Малыши забрались с двух сторон к Денису на кровать и грузили ему на живот книжки:

– Вот зайчик. Ты такого видел?

– Пусть немного пошалят, – шепнула Люба. – Дети перевозбуждены, пусть разряжаются. И Денису отвлечься полезно.

Утром позвонил Стас, попросил задержаться на несколько часов. Сказал, что после вчерашней погони не рискнёт везти её без сопровождения. Да, Игорь позвонил и всё рассказал. И Стас уже выяснил, что те две машины, что гнались за ними, не потеряли их у котлована, а проскочили вслед за ними под мостом. И там столкнулись: первая пролетела вперёд, но вовремя затормозила, а вот вторая врезалась в первую и вмазала её в ограждение. Никто серьёзно не пострадал, но продолжить преследование не смогли. Так что неосмотрительное решение Игоря помочь Любе оказалось для него спасительным. Два автомобиля – это было просто сопровождение. На Московской трассе его ждали более серьёзные силы. Они были вызваны теми двумя на Утятинскую дорогу, но пока добрались, сопровождение уже потеряло преследуемых.

– Похоже, либо они хотели заставить его что-то подписать, либо этот псих решил, что Алине выгоднее стать вдовой, чем разведённой. Прошлый раз перенесли развод из-за справки о её болезни. Но второй раз этот номер не пройдёт. Пока не разведут, Игорь здесь не появится!

До отъезда Люба пообщалась с бывшими мужем и свекровью. Они ни много ни мало как предложили ей вернуться! Люба от неожиданности засмеялась.

– И что смешного? – возмутилась свекровь.

– А вы считаете, что, пока Сергей уходил на войну, чтобы родину и семью защищать, я как верная Пенелопа слёзы лила и саван ткала? Я замужем, Софья Семёновна.

– Не выдумывай, – прозвучало привычное.

Тут уже Любу просто согнуло от смеха. «А может, не такая уж глупость этот мой фиктивный брак», – подумала она.

Дерзкая попытка

С утра бухгалтерша Галина Степановна Любу взбесила. Когда Люба зашла в бухгалтерию, та молча встала из-за стола, подошла к стене, подцепила своими хищными ногтями обои и рванула лист на себя:

– Срамота, который день пятно не заклеено, можно подумать, что здесь алкашки работают!

– Ну, теперь посетители будут знать, что тут психи работают, – сдержанно ответила Люба и повернулась к выходу.

Пятно, действительно, появилось после пьянки. На юбилее у Эммы Аркадьевны, главбуха, на котором перебравшая именинница, выступая с ответным тостом, взмахнула рукой с бокалом и выплеснула вино. За эти несколько дней у Любы не дошли руки пришпандорить сюда какое-нибудь панно или кашпо. А теперь что прикажете делать? Галина же до самого потолка полосу ободрала, ещё и от соседней кусочек прихватила! А потолки тут высокие, четыре метра с хвостиком. И вообще, не офис тут должен быть, а торговое или производственное помещение. А этим бы лучше перебраться на четвёртый этаж…

Это всё она мысленно проговаривала, пока моталась по городу в поисках обоев нужного рисунка, потому что на складе подобного не оказалось. В четвёртом, наверное, магазине только нашла такого же рисунка, но немного отличающиеся по цвету. Поехала дальше. Наконец оказалась на Ленинском проспекте, где увидела ещё один вариант того же рисунка. Махнула рукой и попросила упаковать. Зашла к тёте Клаве, как раз время обеденного перерыва.

– А я думала, ты с Дениской, – вышла из спальни старуха.

– Всё, послезавтра, приезжает, – успокоила её Люба, пристраивая в угол покупку и скидывая с ног сабо. – В субботу устроим праздничный обед. Вот, посмотрите в телефоне его фотки с моря, пока я на стол накрою!

– В хорошую школу мальчик наш попал, – присаживаясь за накрытый Любой стол, сказала старуха. – И учителя хорошие, и летний лагерь свой в лесу есть, и вот… даже на море вывезли их. Только почему ты её называешь «Школа киллеров»?

Люба смущённо рассмеялась:

– Это Денис тебе сказал? Не называю я её так, один раз вырвалось! Это было в первые дни, когда я его сюда перевезла. Шли в больницу, Динька на костылях, и догнал нас Саша, Александр Андреевич со старшим племянником. Мы были не то, что знакомы, но один раз поругались. Слово за слово, сказали, что будем в ближайшую школу устраиваться. А он говорит: «Я теперь в школе работаю. Давай к нам!» Ну, у меня и вырвалось… они оба такие качки, и дядя, и племянник.

– Как-то это глупо звучит, – недоверчиво сказала тётя Клава.

Люба перевела дух. Как много приходилось от старухи скрывать! Ведь Саша – тот самый бандит, что с Большаковым приходил и возвращался потом прощения просить. Когда он сказал, что ушёл от Большого и устроился работать в школу, у неё невольно вырвалось: «В школу киллеров?» А оказался очень хорошим человеком, талантливым тренером, ученики его любят. Помогает сестре, у которой два пацана. Люба бы не догадалась в ближайшую школу обратиться, там ведь было написано «Школа-интернат». А он сказал: «Ну и что? Будешь каждый вечер его забирать, это не возбраняется. А если случится уехать или заболеть, он будет там ночевать. И кормёжка там правильная, как спортсменам положено». Действительно, в мае она относительно спокойно отправилась в стационар, зная, что сын под присмотром.

Вернувшись на работу, она договорилась с отделочницами и зашла в бухгалтерию:

– Эмма Аркадьевна, решайте, как будете сегодня работать: или в три уходите, или переселяетесь к сметчикам. Девочки придут обои клеить.