Жизнь на гранях миров

– Это сосуды сыновей, – сказала Юсан-Аминах. – У каждого – свой, в отдельности, – она заметила вопросительный взгляд врача и тут же пояснила: – Иногда они забывают пить воду, и тогда я сразу вижу это.

– По уровню, который не убывает?

– Да.

– Очень мудро. Ключ есть только у вас?

– И у сыновей. Больше никто не входит в эту комнату.

– А слуги? Гастана, к примеру?

– С тех пор, как он заболел, я сама ношу ему воду.

– А ваша бутыль?

– Она стоит в моей комнате: я не только пью эту воду, но и умываюсь ею.

«Не оттого ли ваше лицо сияет свежестью?» – подумал Игорь и едва удержался, чтобы не произнести это вслух. А Юсан-Аминах открыла сосуд и поднесла ему чашу:

– Попробуйте.

Игорь пригубил. Нормальная вода, свежая, приятная на вкус.

– Я попрошу принести несколько пузырьков: мне нужно взять воды на анализ.

Он тщательно закрыл пузырьки и сделал пометки на каждом. «Посмотрим, что скажут в лаборатории». Попрощался с Юсан-Аминах.

– Пожалуйста, не говорите об этом никому, – попросил он и тепло пожал протянутую руку.

– Возвращайтесь, – вдруг сказала Юсан-Аминах.

– Простите? – не понял врач.

– Где бы вы ни были, возвращайтесь!

Игорь мгновенно напрягся: она знает? Откуда? Неужели Ласоро так быстро проговорился? Он хотел спросить, что она имела в виду, но мать императора уже повернулась и, изящнейшим жестом приподняв подол длинного платья, пошла по коридору.

«Этот дворец полон загадок, – подумал Игорь. – Ну что ж, у меня достаточно времени, чтобы их разгадать». И стремительно зашагал к Ласоро.

– Нет, конечно же, нет, – отвечал принц на вопрос Игоря, – я не обмолвился ни словом. Просто мама из тех, кто читает между строк.

Врач поднял брови.

– Иногда она знает, не зная. У неё особая, очень тонкая интуиция. Не сомневаюсь, она уже почувствовала, что ты – не такой, как другие.

Игорь улыбнулся:

– Неужели? А я-то думал, что окружён непроницаемой тайной! И что теперь?

Принц засмеялся:

– Мама очень добра, тебе не нужно её опасаться.

Игорь прошёлся по комнате, мягко взглянул на Ласоро:

– Дело не в этом. Но правда может её напугать, и она запретит тебе общаться со мной.

– Напротив! Мы говорили о тебе, – юноша покраснел: – совсем немного. Она рада, что у меня появился друг. Но её беспокоит другое: не разочаруешься ли ты во мне, не будет ли тебе со мной скучно, неинтересно?

– Это с тобой-то скучно? – весело протянул Игорь. – С тобой неинтересно?! Да ты весь в сюрпризах, Ласоро! Мне и жизни не хватит, чтобы тебя разгадать!

Принц опять зарделся, но теперь от удовольствия.

– Чем займемся сегодня? – спросил он.

– Медиками! И, хотя экзамен ещё не состоялся, ты опять поведёшь меня в медицинскую часть.

Вечер мирно приходит в дом. После работы так хорошо посидеть на диване, расслабиться в ожидании ужина, а присутствие Светы ощущается как мягкая теплота, разлитая в воздухе. «Девочка моя, – ласково думает он, – опять я влюбился в новый мир и мало бываю с тобою. Ну что ж, до ночи далеко, всё успеем, а пока…» Он встаёт, берет с полки Атлас анатомии человека и усаживается читать. Света входит и улыбается:

– Любимая книга?

– Да, – отвечает Игорь, – в детстве, класса примерно с пятого, я читал эту книгу запоем. Лучше любого романа Жюля Верна! Родители недоумевали: почему атлас такой затрёпанный? А я его по ночам штудировал, пока не выучил наизусть. Мне это потом помогло, когда учился в медицинском.

– Что тебе нравилось больше всего?

– Скелет. Не поверишь, меня страшно удивляло: как на этих костях мог держаться весь человек? Кости казались мне созданием какого-то внеземного разума. О соединениях я тогда понятия не имел. А потом «одел» на кости мышцы, уяснил систему сухожилий, и человек в моём мозгу «заработал».

– Хотел стать ортопедом?

– Нет, хотел всё сразу. Но к началу третьего курса увлёкся хирургией и выбрал скальпель, пинцеты, зажимы и… тебя!

Света склонилась к мужу:

– Хорошо, что выбрал меня!

«Теперь бы только не потерять», – думает Игорь и прижимает её к себе.

– Не боишься? – вдруг спрашивает она.

– Экзамена? Конечно, боюсь! А вдруг перепутаю тазобедренный сустав с черепно-мозговой травмой?

– Игорь! – смеётся жена.

– Ну, а как же! Их много, а я один! И ты со мной идти не хочешь.

– Я хочу! Не получается…

– Ладно, малышка, не переживай. Ты ведь знаешь: не всё получается сразу.

Перед тем, как уснуть, он долго ласкает её: глубоко, страстно, шепчет маленькие милые нежности. Света раскраснелась, но слушает внимательно, а когда его словесные фантазии заходят слишком далеко, – смеётся.

– Ты там не засматривайся, – тихо просит она.

– На кого? – искренне удивляется Игорь.

– Ну, на маму Ласоро, к примеру. Она ведь красива?

– Красива. Но на такую женщину можно смотреть только как на картину. И потом, – еле слышно добавляет он, – у меня есть ты. Самая нежная. Нежнее всех женщин в мире…

Она прижимает его голову к себе, а когда отпускает, в её глазах блестят крохотные искорки слёз. Он знает, почему она плачет: иногда сердце неспособно вместить полноту нахлынувших чувств, а близость между ними так глубока, что почти всегда переливается через край. Он замирает и едва-едва губами прикасается к её виску. Слова отступают…

Приближается ночь.

– У врача тяжёлый день?

– Не тяжёлый, – ответственный.

– Вы ведь всё приготовили?

– Да, но, думаю, моё присутствие понадобится лишь для того, чтобы сдерживать эмоции.

– Им будет трудно понять, откуда такие знания. Вы улыбаетесь? Это не забавная ситуация! Это – наложение знаний, пересечение достижений двух разных миров! То, чего мы в принципе допускать не должны!

– Разве можно иначе?

– Нельзя. Его просто не допустят к практике. Что ж, пусть удивляет. А мы посмотрим…

«Консилиум! – сказал себе Игорь, едва зайдя в зал. – Нет, экзаменационная комиссия! Сейчас будут спрашивать, знаю ли я, с какой стороны находится печень».

Врачей оказалось много, человек шесть или семь: достаточно, чтобы напугать любого. Но Игорь был занят: он прикреплял к вертикально установленному столу широкие листы бумаги, сооружая подобие школьной доски. Затем проверил, готовы ли помощники. Экзамен проводили в медицинской части дворца, в небольшом зале для собраний. Именно сюда Игорь, убеждённый, что возникнет необходимость продемонстрировать практические навыки, попросил привезти тело недавно умершего человека.

– Вы можете представить какие-то рекомендации? – спросили его.

– Простите, нет.

– Откуда вы приехали?

– Этого я сказать не могу.

Лица экзаменаторов стали похожи на окаменелости. В этот момент дверь распахнулась, и в комнату вошла Юсан-Аминах в сопровождении свиты. Все вскочили и замерли с низко склонёнными головами.

– Я могу присутствовать? – спросила мать императора.

«Это к лучшему или к худшему?» – подумал Игорь. Почётная гостья устроилась в уголке и, разложив вокруг себя пышное платье, с любопытством взирала на врачей.

– Прошу уважаемую комиссию задавать мне любые вопросы. Если ответы вас не удовлетворят, мы перейдём… – Игорь бросил взгляд на женщину, – к практическим методам.

– Какие жидкости протекают в теле человека?

– Хороший вопрос. Давайте начнём с кровеносной системы.

Когда спустя пятнадцать минут Игорь закончил короткий, но объёмный рассказ о большом и малом кругах кровообращения, подтверждая сказанное быстрыми, точными иллюстрациями, – сердце, аорта, артерии, вены, – комиссия слегка притихла.

– Если вы не устали, я перейду к лимфатической системе…

– Достаточно! – прозвучало несколько голосов. – Что вы знаете о костях?

«О, любимая тема!» Игорь опять взял в руки толстый карандаш.

– Скелет человека – это пассивная часть опорно–двигательного аппарата, и состоит он из более чем двухсот костей. Масса скелета равна у мужчин – десять килограммов, у женщин…

Игорь отлично рисует, ещё с тех пор, как, будучи студентом и сидя на лекциях, он украшал поля тетрадей изображениями черепов и костей; несмотря на многие годы, рука не забыла навыков. И перед строгими экзаменаторами появляется то, что их наука пока не изучила в достаточной степени: разбитый на позвонки позвоночный столб, затем грудина, кости верхних и нижних конечностей. Все слушают внимательно – и молчат.

А Игорь летит! И не замечает того, что мать императора давно и пристально смотрит на него. Это – особый взгляд, и он не имеет ничего общего с напряжением экзаменатора. Она следит за его движениями, за едва заметной улыбкой в уголках губ и, не отдавая себе отчета, любуется. Ей уже ясно и понятно то, чего пока не видит никто в зале: этот человек не нуждается в экзаменах, он гораздо сильнее и опытнее всех находящихся здесь врачей. Откуда она это знает? Ей помогли разговоры с Ласоро, собственные впечатления, а также то, что есть у неё внутри: тончайшая интуиция, некое духовное чувство. Оно неотделимо от тех струн души, где всё – за гранью земного, и оно постигает истину не с помощью глаз и ушей, а путём прямого прозрения. Душа видит без органов чувств, ей не нужны ни образы, ни звуки. А потому весь этот экзамен кажется Юсан-Аминах ненужным спектаклем, досадным недоразумением. Она опускает голову и начинает расправлять складки платья. «Довольно, сколько можно мучить его?» – и бросает укоризненный взгляд на врачей.

Но те – в шоке! То, что они слышат, неизвестно науке, и по залу летят шепотки:

– Он знает больше, чем вся медицина! Где он учился этому?!

Перед ними – не только скелет, но и чёткая классификация всех костей: трубчатые, губчатые, плоские, смешанные, и этот человек уже перешёл к сложнейшей теме их соединения. Откуда такие знания?!

Наконец, Игорь закончил, бросил последний взгляд на «доску» и невозмутимо спросил:

– Продолжим разговор о мышцах? Или подробнее остановимся на строении черепа?

Ответом ему была тишина.

– Вы специализировались в хирургии? – вдруг раздался мягкий голос.

Мать императора, которая до этого только молчала, доброжелательно смотрела ему в лицо.

– Да, я – хирург.

– Сколько операций вы провели? – неожиданно спросил кто-то.

Игорь задумался, быстро прикинул в уме: «если считать очень скромно, по одной операции в день, то это будет…»

– Семь с половиной тысяч за последние двадцать пять лет.

Все застыли. Юсан-Аминах отвернулась, скрывая улыбку.

– И какого рода эти операции? – спросили насмешливо, явно не веря ему.

– В основном, внутриполостные, – ответил врач, никак не реагируя на насмешку. – Как вы знаете, основная группа хирургических болезней – это аппендицит, холецистит, язва желудка, опухоли. Множество раз приходилось вмешиваться при прободении полых органов, кровотечениях, травмах.

– Назовите инструменты, которыми пользуется хирург.

«Что за детский вопрос!» – удивился Игорь. Но, тем не менее, ответил учтиво:

– Скальпели, пинцеты, ранорасширители, кровеостанавливающие зажимы.

– Достаточно. Теперь покажите, что вы умеете.

Игорь повернулся к помощникам. По его указанию в зал ввезли тело умершей женщины.

– О нет, на это я смотреть не буду, – поспешно сказала Юсан-Аминах и вышла.

Свита торопливо последовала за ней, но один вельможа остался.

Игорь динамично, поражая врачей точностью движений, произвёл вскрытие и установил причину смерти.

К концу третьего часа все, абсолютно все были убеждены: перед ними не самозваный целитель, а настоящий врач. «Он – отличный хирург! – слышались сдержанные голоса. – Какие глубокие знания! Нужно непременно привлечь его к чтению лекций, а также ко всем операциям в нашей больнице».

Когда комиссия разошлась, – каждый из экзаменаторов почёл за честь пожать протянутую ему руку, – Игорь опустился в кресло и посмотрел на длинную петицию с чёткими размашистыми подписями. «Годен!» – сказал сам себе и улыбнулся.

Юсан-Аминах ходила вдоль больших окон и рассеянно смотрела на лепестки чудесных цветов, распустившихся несколько дней назад. Она ждала врача. Он послал слугу сообщить ей, что зайдёт после экзамена рассказать о результатах исследования воды. Ей не терпелось, а потому она вышла из своих покоев и теперь каждую минуту смотрела вдоль коридора: не идёт ли? Наконец, он показался. «Опять летит, – подумалось ей, – а просто ходить он умеет?!»

– Что? Что вы узнали? – спросила она, подавая ему руку.

– Вода совершенно нормальна, к моему невероятному облегчению, – Игорь не сказал, что уже раз десять упрекнул себя в паранойе.

– Значит, не отравление? Внутренняя болезнь?

– Именно так. Моя жена, а она тоже медик, скоро появится здесь, и мы проведём все необходимые исследования. Ведь вы не возражаете, чтобы я привез её сюда? – с улыбкой спросил он.

Юсан-Аминах смотрела на него расширенными глазами.

– Нет, конечно же, нет, – поспешно сказала она. И остановилась.

«Что так удивило её? – подумал Игорь. – Известие о том, что моя жена – медик? Да, это немного необычно для мира, в котором врачами могут быть только мужчины».

Как странно, что простая проницательность подводит иногда даже самых умных мужчин! Игорь озадаченно смотрел на Юсан-Аминах и не догадался, что не известие о том, что его жена – медик, так поразило её. Её ошеломило другое: что она у него есть! По какой-то непонятной причине Юсан-Аминах, обладавшая исключительной интуицией, не почувствовала этого. Или – не хотела чувствовать? Отворачивалась от того, чего душа не желала знать?

Она едва справилась с замешательством и сказала немного спокойнее:

– Да, привезите её. Но будет ли вам удобно в одной комнате? Если хотите, я могу приказать, чтобы для вас приготовили более просторные апартаменты.

– Благодарю, не стоит. Мы привыкли к скромному жилью.

Она уже взяла себя в руки.

– Чем закончился экзамен?

– Меня допустили к практике. Думаю, ваше доброжелательное вмешательство сыграло не последнюю роль.

Юсан-Аминах посмотрела на него с лёгкой смешинкой:

– А мне кажется, что весь этот спектакль был совершенно ни к чему!

Игорь улыбнулся: не зря он сразу почувствовал в ней друга! Умного, тонкого и проницательного.

– В любом случае – спасибо, – он слегка поклонился. – Ваш сын ждёт меня. Наверное, ему не терпится услышать подробности…

– Конечно, идите, – она посторонилась. – Мира и света новому хирургу дворца!

«Неподражаемая женщина!» – усмехнулся Игорь, уходя.

Юсан-Аминах огляделась: она была одна, теперь можно дать волю чувствам. Углубилась в нишу, присела. «Почему? Почему так больно? Да, он женат, и прекрасно! Было бы странно, если – нет. Но как пусто стало от этого… – подняла голову: – Что случилось? Разве ты уже не мать императора? Не хозяйка этой прекрасной страны?» Она пыталась утешиться, но понимала, что все богатства и почести сейчас не имеют значения. А что имеет? Этот врач! И то, как он ходит, и как протягивает руку для пожатия, его голос, ум – всё, всё! И то, что пропасть между ними так глубока! А теперь стала ещё глубже, оттого что – женат.

Она долго сидела неподвижно. Затем тихо встала и опять посмотрела на лепестки цветов. Сердце больше не пело. Она вдруг поняла, что последние дни жила какой-то радостью, неосознанной надеждой. На что? На взаимное внимание? Теплую дружбу этого человека? Или на любовь? Юсан-Аминах вспыхнула: она всё ещё мать императора! А он, пусть даже самый чудесный, но только врач! Так на что же она надеялась? Что эта пропасть окажется не так широка? Какие мостки могла построить между ними жизнь? «Это невозможно, невозможно, – прошептала она. – А теперь уж и подавно невозможно…»

Вечером, лёжа без сна, долго думала о нём и – о себе. Правда вставала перед ней остро, безжалостно: она полюбила. И ни величие положения, ни задетая гордость не помешали тому. Что же теперь? Продолжать любить, но скрытно, затаённо, чтобы ни сам врач, ни сыновья ни о чём не догадались. Конечно, нет ничего тяжелее, чем неразделённая любовь, но лучше такая, чем холодное сердце. Она прильнула щекой к прохладному атласу подушки и вдруг улыбнулась: «Что поделать, если женщина во мне оказалась сильнее, чем мать императора!»

Часть 3. Неосознанное

Я изменился. Раньше я смотрел на земное, теперь меня интересует духовное. Что случилось? Новый мир так действует во мне? Или это началось раньше, просто перемены замечаем со временем?

Помогать – всё ещё важно, но ещё важнее – учиться. Понять, как это крутится, какие законы всем управляют. Никогда не чувствовал себя таким школьником, как в последние дни. Ласоро, его мать, Ангел, спускающийся с небес.… Даже Гастан с его загадочной болезнью: всё ново, непонятно, и хотя люди – такие же, как и везде, но в каждом из них – особая тайна.

Я вступил в новый мир – как странник в область неизведанного. Все мои знания оказались неприменимы, ничтожны. Мне нужно вглядеться пристальнее, исследовать этот мир. Но для того, чтобы исследовать, я сам должен соответствовать ему.

Это – особый путь. В мире хасаров я был как бы выше и по знаниям, и по опыту. Там я учил. А здесь предстоит учиться…

У дверей в комнату принца столпились придворные. Игорь узнал вельмож из свиты императрицы. «Значит, она внутри. Не стану мешать». Он хотел вернуться чуть позже, но слуга Ласоро уже склонился, приглашая войти. Врач вошёл – и поразился тёплому приему: Ласоро искренне обрадовался, а Юсан-Аминах улыбнулась своей особенной, нежной улыбкой.

– Мира и света! Простите, если помешал. Но я могу прекрасно подождать снаружи.

– Ни в коем случае! Я сейчас ухожу, – она перевела взгляд на сына и остановилась: тот выразительно шепнул: «Мама!»

Юсан-Аминах повела бровью – и осталась.

«Что происходит?» – подумал Игорь.

– В следующем месяце – праздник тканей, – объяснил Ласоро. – Мы хотим, чтобы ты принял участие в торжественной процессии.

– Если вам будет удобно, – прибавила Юсан-Аминах.

– Это яркое, красивое шествие по городу. Не бойся, идти пешком не придётся: нас повезут ахисы.

– С удовольствием, – ответил Игорь, – мне будет очень интересно.

– Вот видишь, мама, а ты думала, что он откажется.

– Почему? – удивился врач.

– Она считает…

Юсан-Аминах сделала большие глаза, но сын с улыбкой продолжал:

– Она считает, что такие простые вещи не должны тебя интересовать. Ты слишком серьезный.

Вот тут Игорь рассмеялся:

– Серьёзный, это да, но в меру. И от праздника не откажусь!

Ласоро тут же принялся рассказывать:

– В этот день весь город драпируется яркими светлыми тканями. Дома превращаются в живописные пятна, вывешиваются длинные полотнища флагов и просто красочные полосы.

– А в чём смысл?

– Сейчас объясню, – принц встал и подошёл к окну, взял в руки разные шторы. – Вот тёмный цвет, а вот светлый. В мире всё устроено так: начиная с самого крайнего, чёрного, и заканчивая небесным, белым.

«Дуализм? – подумал Игорь. – К чему он клонит?»

Ласоро искал слова.

– Как ты думаешь, какого цвета душа? – спросил он вдруг.

– Думаю, светлого, – ответил Игорь с улыбкой.

– Я тоже так думаю. Так вот, яркая светлая ткань символизирует потребность души быть светлой.

«По возрасту – младенец, а по уму – глубокий старик, – поразился Игорь. – Впервые такое вижу!»

– В этот день мы не используем тканей с узорами, только чистые тона: белый, розовый, голубой.

– Праздник души! – констатировал врач.

– Да, можно сказать и так. Но мы говорим «праздник тканей». Хотя, – улыбнулся Ласоро, – наша душа – тоже ткань! Только тончайшая!

Юсан-Аминах не сводила глаз с сына. «Как он воодушевляется, когда рядом с ним этот человек! Что это? Тоска по отцу, которого нет, желание на кого-то опереться? Или обаяние самого врача?» Ей нравилось смотреть на них обоих. Высокий мужчина, с серьёзным и сильным лицом, и её подрастающий сын, юный, весёлый. «Они похожи! – вдруг изумилась Юсан-Аминах. – Не внешне, а чем-то внутри! Оба – добрые, чистые. Как настоящие отец и сын. А Ласоро – он выбрал себя самого, таким он будет, когда вырастет: сдержанным, безупречно учтивым. Поэтому он так счастлив».

– Одежда тоже меняется, – тем временем продолжал принц. – Мы наряжаемся в мягкие тона. Мужчины выбирают зелёный и синий, а мама…

– Ласоро! – едва не вскрикнула Юсан-Аминах.

– Молчу!

– Дайте-ка, я угадаю, – Игорь повернулся к женщине: – Вы будете в нежно-голубом. Или в белом с синим.

Юсан-Аминах засмеялась.

– Мама будет в золотом! – победно объявил Ласоро.

– Прекрасно. Но синий подчеркнул бы цвет глаз.

Она опустила ресницы. «Что это – комплимент? Или просто учтивость?» Юсан-Аминах не призналась бы себе сама, но ей было страшно приятно, что он, наконец, заметил её. Пусть даже из простой учтивости. А глаза… Ну что ж, если человек смотрит нам в глаза, это значит, что он уже смотрит внимательно.

Она встала:

– Мне нужно идти. Меня ждёт Гастан.

– Я тоже хотел бы навестить его, – неожиданно сказал врач. – Вы позволите?

– Конечно. Обычно в это время ему дают лекарства.

«Вот-вот, как раз на это я и хотел посмотреть».

Они вместе вышли из комнаты и не торопясь двинулись по коридору. Игорь пытался приноровиться к лёгкому женскому шагу, но то и дело сбивался: привычка к стремительной ходьбе подводила его. Юсан-Аминах улыбалась, однако идти быстрее она не могла: пожилые вельможи едва успевали за ними.

– Ваша свита сопровождает вас повсюду?

– Нет, обычно я гуляю одна. Но утро – время распоряжений.

– Утренний обход, – улыбнулся Игорь.

– Да, именно так мы это и называем.

– Немного похоже на врачебный обход в больнице.

– Там, где вы работали раньше?

Он усмехнулся – и не ответил.

Юсан-Аминах тоже замолчала: она заметила, что он не любит говорить о себе.

– Вы отправили известие своей жене? – чуть погодя спросила она.

– Простите?

– Чтобы она приехала?

Игорь кивнул:

– Она скоро будет здесь. Надеюсь. К сожалению, не всё получается так быстро, как хотелось бы.

Они подходили к комнате Гастана. Игорь обратил внимание на странный запах.

– Это доктор Роста, – объяснила Юсан-Аминах. – Он сжигает в комнате сына особые растения. Считает, что дым полезен ему.

Едва открыв дверь, Игорь чуть не задохнулся.

– Прикажите немедленно проветрить комнату! – и тут же прошёл к окну. Открыл обе створки, впустил свежий воздух, и лишь потом оглянулся.

Доктор Роста стоял посреди комнаты с дымящейся чашей и суровым лицом.

– Так нельзя, – быстро сказал Игорь, забрал у него чашу и крепко взял за плечо. – Давайте выйдем, коллега.

Плотно прикрыл дверь в комнату Гастана, резко обернулся:

– Вы что, его уморить решили?

– Это – целебные пары!

– Он задохнётся раньше, чем умрёт от болезни!

– Не вмешивайтесь! – позеленел доктор Роста. – Я его врач!

– А я вмешаюсь! И не позволю вам вредить больному!

– Вы новичок здесь! И уже себе позволяете …

– Я новичок здесь, это так, – перебил его Игорь, – но не в медицине!

Последнюю фразу он произнес чётко и ясно: он не собирался сдавать позиции, видя дикарские методы врача.

Секунду они смотрели друг на друга с холодным выражением лиц. «Вот и первый враг, – подумал Игорь. – И как разрешить этот спор? Учтивость, – неожиданно решил он, – учтивость никогда не подводила».

– Я сожалею, – вежливо сказал он, – сожалею, что мне пришлось вмешаться в присутствии больного и его матери. И всё же прошу вас проветрить комнату.

Доктор Роста повернулся к двери:

– Мы потом обсудим это. Сейчас я должен закончить лечение.

Игорь стоял в стороне и внимательно наблюдал за тем, как доктор смешивал в небольших пропорциях различные препараты и затем поил больного.

– Я должен знать, что он даёт ему, – тихо склонился к Юсан-Аминах.

Мать императора поговорила с врачом Гастана, и тот, напряжённо хмурясь, отсыпал в небольшие бумажки понемногу от своих препаратов.

«В некоторых случаях без женщины не обойтись», – подумал Игорь и, взяв лекарства, вышел из комнаты.

Вернувшись к себе, тщательно исследовал «добычу». Порошки, крохотные гранулы, некоторые с запахом или необычным вкусом. Тут нужен тщательный лабораторный анализ! Аккуратно отсыпал по несколько граммов в микроскопические пакетики и рассовал по карманам. Доза настолько мала, что должна пройти. Игорь опять вспомнил задымленную комнату Гастана, покачал головой. И внезапно подумал: «Не удивлюсь, если в этих «лекарствах» окажется повышенное содержание ядов…»

В этот день ему пришлось ещё несколько раз столкнуться с доктором Роста, и, кроме того, он заметил, что некоторые врачи тоже поглядывают на него напряжённо. Другие были вполне дружелюбны, хотя, конечно же, слышали о конфликте. «Коалиция, оппозиция… А ты хорош, – корил он себя, – не успел начать работать, как нажил врагов».