Опасные странствования. Исторический авантюрный роман

скачать книгу бесплатно

– Негусто, – сказал он сопровождавшему его старшему боцману Перу Бертильссону. – Остается лишь Богу молиться, чтобы в рейсе не было серьезных больных.

– Когда мы придем в Альвснаббен, там будут медицинские наборы, которые мы возьмем на борт, – ответил Бертильссон. – В них есть инструменты для кровопускания и пилы для ампутации. Мастер будет доволен!

Мастер! Да, теперь он был для всех мастером. Никто не подозревал, что на самом деле Дагвинд очутился на судне для того, чтобы шпионить за экипажем. Подозрения короля, что на корабле есть саботажники, должны быть подтверждены либо опровергнуты.

– Обойду судно и посмотрю на народ на борту, – сказал Дагвинд. – Если увижу больного, он должен быть тут же списан на берег, а вместо него надо взять здорового.

– На это надо время, – выразил свое мнение старший боцман. – Когда мы выйдем в рейс, на борту будет уже пара сотен человек.

– И все же надо это сделать, – объяснил Дагвинд.

Они расстались на верхней пушечной палубе, и Дагвинд начал свою инспекцию. Развлечения ради он начал считать пушки на борту и насчитал шестьдесят четыре штуки.

Он знал, что экипаж состоит приблизительно из ста тридцати человек, но на тот момент на борту были также близкие моряков – женщины и дети. Здесь не было ничего необычного, так как в корабельном уставе говорилось: «А коли кто пожелает иметь при себе свою жену, это дозволено в Стрёммене и в шхерах, но не в рейсе супротив врага».

Он протиснулся меж людей и вновь оказался в глубине судна. Там шла погрузка на борт последних бочек и ящиков с провиантом, который распределялся по кладовым с соленьями и прочими запасами. Он отметил про себя, что все крепилось по-штормовому, как это положено на военном корабле.

Когда Дагвинд взошел на борт, погода была прекрасной и все вокруг было спокойно и красиво в этот августовский воскресный день. Ветер дул с юго-запада, не такой уж и крепкий, когда корабль медленно передвигался на тросах вдоль набережной Шеппсбрун. На ней толпа людей глазела на новый мощный корабль королевства, одновременно пугаясь и восхищаясь большим позолоченным львом на носу «Васы».

С верхней палубы доносился топот шестнадцати матросов, ходивших вокруг шпиля и выбиравших истекающий водой толстый якорный канат, ползущий в якорный клюз[37 - Отверстие в палубе, через которое проходит якорный канат.]. Через один из открытых пушечных портов[38 - Закрывающийся вырез в борту судна, через который стреляла пушка.] Дагвинд видел, как вельбот – большая судовая спасательная шлюпка – увозил второй якорь, предназначенный для буксировки корабля с помощью шпиля.

Скоро «Васа» будет в проливе Шлюссен, и экипаж готовился к постановке парусов.

Дагвинд опускался все ниже в чрево корабля. Внезапно он почувствовал небольшой крен. Крен был небольшим, но у Дагвинда было такое чувство, что его не должно было быть вообще.

Что-то было не так.

Вдруг до него дошло, что если кто-нибудь желал причинить «Васе» вред, то его не надо было причинять именно сейчас. Вред, видимо, был уже причинен.

Рейс готовился еще с весны. Тогда на борт погрузили балласт.

Балласт!

Естественно. Именно балласт заставил корабль накрениться, именно из-за него «Васа» стоял так высоко над водой.

На этом низком уровне Дагвинд больше не встречал людей. Все, кто мог, были на палубе, чтобы в последний раз и надолго полюбоваться красивыми видами столицы.

Он спустился еще ниже. Там лежала огромная гора камней, число которых должно было гарантировать, что центр тяжести у «Васы» будет низко. Все выглядело так, как следует. Внезапно «Васа» вновь покачнулся. Крен мог быть и естественным. Дагвинд знал, что капитан Сёфринг Ханссон должен был облегчить маневрирование на выходе на чистую воду, протянув перлинь[39 - Толстый трос.] за кормой. Он должен был помочь развернуть судно на восток и лечь на заданный курс.

Дагвинд услышал команду: «Все наверх! Паруса ставить!» Матросы стояли наготове у шкотов[40 - Трос для управления парусом.], фалов[41 - Трос для поднятия и опускания реев.] и брасов[42 - Трос для разворачивания реев для перехода на другой галс.], и он услышал шипящий звук, когда упали с реев вниз и надулись от ветра фор-марсель и грот-марсель[43 - Большие, вторые снизу паруса соответственно на фок- и грот-мачте.].

– Поставить фок[44 - Нижний парус на фок-мачте.] и бизань[45 - Парус на задней мачте.]! – раздался резкий крик сверху.

Еще один наклон корпуса судна. Наполнились ветром четыре поднятых паруса – менее половины парусов, которые было способно нести судно. С места сдвинулся один из камней балласта.

Что-то явно было не так.

Он вскарабкался на кучу балласта и сдвинул в сторону один из огромных камней. Он получил точно удар в сердце, когда увидел доски под камнями. «Васа» стал набирать ход, когда был отдан кормовой конец[46 - «Концом» называют на судне любую веревку.]. Порыв ветра наполнил паруса, и подо львом на носу зажурчала вода.

Дагвинд боролся с камнями, откатывая один камень за другим, и наконец освободил одну из досок под балластом. Он поднял ее и увидел огромное пустое пространство, которое должно было быть полностью заполнено балластом.

Он чуть не закричал. Но из горла вырвалось лишь бульканье, и он бросился по трапам наверх, чтобы найти капитана Сёфринга Ханссона. Когда он был на полпути, корабельные пушки произвели приветственный шведский салют[47 - Два пушечных выстрела.], после чего он был уже на палубе. Корабль вновь качнулся от порыва ветра, пришедшего с гор на юге. И снова выпрямился.

Дагвинд отыскивал глазами капитана и увидел его вдалеке на корме. Там стояла плотная толпа, и ему пришлось продираться сквозь нее.

– Смотри, куда прешь, бузотер! – крикнула ему одна толстуха, когда он оттолкнул ее в сторону, чтобы пройти. – Не только у тебя есть право быть здесь!

Не прошел он и пары метров, как налетел еще один порыв ветра с гор. Судно сильно накренилось, неожиданно сильно. Послышалось несколько громких команд, и матросы поспешили отдать марсель-шкоты[48 - Отпустить веревки, державшие парус надутым.].

Ему осталось не более двадцати метров до капитана, стоявшего в окружении своих близких. Но на его пути было много народу, не желавшего сдвинуться с места. Все громко говорили и смеялись. Дагвинд понял, что его крик капитан не услышит. Поэтому он попытался пробиться сквозь толпу.

Новый порыв ветра с берега поднял воротник камзола. «Васа» накренился и на этот раз не выпрямился. Наклон его был все круче. Вода устремилась внутрь через открытые пушечные порты, и крен становился все сильнее.

Теперь народ кричал уже от страха. Он пытался перейти на задравшийся вверх борт, но внезапно наклон палубы стал настолько крутым, что по ней было невозможно пройти. Гордый корабль почти полностью лежал на боку.

Дагвинд понял, что было слишком поздно. Он почувствовал, как его кто-то сильно толкнул, и прежде, чем он мог что-то сказать, он был уже в холодной воде вместе с массой других людей. Со всех сторон он слышал крики. Он видел, как женщина вдалеке держалась на воде благодаря воздушному пузырю, образовавшемуся из ее одежд, но воздух вышел из этого пузыря, и ее крик ужаса тотчас умолк, когда она исчезла под водой.

Дагвинд и сам боролся за жизнь. Он так и не научился плавать иначе, как по-собачьи. Теперь он понял, что этого было недостаточно. Одежда намокла и стала тяжелой, а сапоги, казалось, тянули его в пучину.

Он выпрыгнул из воды, как мячик, сделав глубокий вдох. Затем он попытался стащить с себя сапоги, но, делая это, погружался все глубже. Наконец он скинул обувку, одновременно высвободившись из камзола. В нескольких метрах над собой он видел солнечные блики на поверхности воды. Руки гребли, как лапы, и после нескольких мощных гребков ему удалось подняться повыше.

Легкие готовы были взорваться, и воздух начал вырываться изо рта, образуя пузыри, уплывавшие от него. Он уже подумал, что все пропало, как вынырнул на поверхность и смог снова глотнуть воздуха.

В сотне метров от себя он увидел мачты «Васы», торчавшие из воды. На рангоуте[49 - Деревянные конструкции, служащие для постановки и несения парусов.] сидели люди, нашедшие там убежище; он видел также, как множество лодок, вышедших для сопровождения корабля, шли на веслах к потерпевшим кораблекрушение, чтобы спасти их из этой опасной купели.

Ближе к берегу шло судно под голландским флагом, с которого также спустили шлюпку. Она шла в сторону Дагвинда, и он отчаянно замахал рукой, надеясь, что его заметят.

Он почувствовал, что снова тонет. С головы слетела шляпа и стала уплывать от него. Он хлебнул холодной воды, а кашляя, заглотнул еще больше. В глазах потемнело, хоть они и были широко раскрыты. В этой черноте переливались краски, как в калейдоскопе, и теперь он настолько устал, что уже не мог грести руками на собачий лад.

Внезапно он почувствовал резкую боль в боку. На миг он очнулся. Что-то тащило его вверх. Только через несколько секунд он понял, что боль причинял ему багор. Крюк багра зацепился за его рубашку, одновременно разрывая кожу.

Теперь он вновь был на поверхности воды. Дагвинд закашлялся, и его вырвало. Он почувствовал, как его крепко схватили за руку, вытащили из воды и перекинули через релинг. А потом он лежал на дне весельной лодки, хватая ртом воздух. Его еще раз вырвало. Человек в белых штанах крикнул что-то вроде «Готт фердоме!»[50 - «Черт побери!» (по-голландски).] и отскочил в сторону, чтобы на него не попала блевотина. Дагвинд безвольно опустился на дно лодки. Он просто-напросто не в силах был подняться.

Он открыл глаза и посмотрел прямо на солнце. Затем он их закрыл и отдался покачиванию лодки, быстро бежавшей на веслах. Слышался скрип трущейся о дерево древесины. Кто-то стал обвязывать его веревкой, и на миг Дагвинду показалось, что он парит в воздухе. Когда веревка затянулась на его груди, его снова вырвало.

После этого вокруг него стало темно.

Часть вторая

Голландия

Глава десятая

Дагвинд стоял на носу судна «Эдам ав Горн» и смотрел на полоску берега, проявлявшуюся все отчетливее. Когда его подняли на борт этого голландского судна, принадлежавшего Южной компании, он был почти без чувств, с полными воды легкими. Член экипажа, спасший его от утопления, теперь позаботился, чтобы он освободился от воды и начал снова дышать. Когда он пришел в себя, то сразу попросился на берег, чтобы рассказать своему начальству о том, что он увидел на борту «Васы».

Однако к этому времени «Эдам» уже отошел на значительное расстояние от стокгольмской гавани, и капитан Марникс Аделгонде отказался поворачивать назад. Капитан удивился, узнав, что он спас шведа, говорящего по-голландски, но и это не помогло. Время было весомым фактором для зафрахтованного судна, и коль Дагвинд Мартинссон не мог сказать, почему ему было так важно высадиться на берег, Марникс заявил, что он ничем не может помочь.

– Если мы встретим какое-нибудь судно, идущее в Стокгольм, мы постараемся переправить тебя на него, – сказал он.

Но такого судна они не встретили. Они были в рейсе уже более недели. «Эдам» вошел в Ваддензе[51 - Ва?ддензе (нидерл. Waddenzee) – залив Северного моря между Западно-Фризскими островами и северной частью Нидерландов.], и паруса обвисли, когда он оказался с подветренной стороны больших островов. Пред взором Дагвинда возникли Нидерланды, и настроение его немного испортилось. Дома, в Швеции, должно быть, думают, что он умер, утонул при кораблекрушении «Васы».

К этому времени большинство из тех, кто дал ему задание выявить диверсантов, проникших на борт «Васы», были уже на пути к театру военных действий на севере Германии. Докладывать было некому. В особенности потому, что ему было строго приказано докладывать только устно. Теперь вот он стоял, обдуваемый слабеющим ветром, и смотрел на побережье Фрисландии. Он уже бывал здесь раньше, но тогда это было по его доброй воле.

Нидерланды имели особенную, почти треугольную форму; их земли были окружены Германией, Францией и Северным морем. Они были разрезаны на куски реками Рейн, Маас и Шельда, которые при впадении в море разветвлялись на множество протоков. Фрисландия была одной из семнадцати провинций Нидерландов. Каждая провинция и каждый крупный город были относительно самостоятельными единицами в королевстве. Каждая имела свое правительство и собственную армию. Когда победоносные римские легионы Цезаря дошли до этих мест, им пришлось подавлять галлийских кельтов и германских тевтонов. Упорное сопротивление римскому владычеству оказали германские народы, главным образом храбрые фризы и батавы. Сломив сопротивление кельтов, римские легионы на протяжении более чем пятидесяти лет были вынуждены вести непрерывные войны с германцами. Наконец они завоевали эти земли и спокойно правили ими несколько столетий. Римляне вырыли каналы, построили дороги и соорудили дамбы, защищавшие наиболее низкие места от моря. Они построили укрепления во всех важнейших местах, вокруг которых впоследствии выросли первые голландские города. Расцветали торговля и сельское хозяйство, ремесленные промыслы.

Однако римское владычество пало, ведь нет ничего вечного на земле. Тогда с востока вторглись германцы, а с юга – франки. Города и села были сожжены и разрушены. Вся римская культура подлежала искоренению. В последовавшие за этим времена страна была поделена между франками, саксами и фризами. Именно оттуда произошли особенности диалектов, обычаев и народных сказаний в этих районах. Фризы поселились вдоль побережья на севере – от Везеля на востоке и до реки Шельда на западе. Саксы поселились в восточной и юго-западной частях страны, а франки заняли земли к югу от Зюдерзе[52 - Зёйдерзе, устар. Зюдерзе (нидерл. – «южное море») – бывший мелководный залив в Северном море, в северо-западной части Нидерландов.].

Со временем самыми сильными стали франки. Город Утрехт стал епископальным церковным центром, хотя население до последнего противилось крещению. Самыми твердолобыми в этом отношении были фризы. Однако они напрасно шли против Бога и церкви, так как с юга пришло и кое-что хорошее. Монастырские научили народ, как лучше обрабатывать землю, торговля и мореплавание также начали развиваться. В правление Карла Великого строились мосты, дороги и каналы. Он позволил провинциям иметь свое собственное правительство – «gouw», или «honderchap», – подчиняющееся центральному правительству.

В последовавшие за этим столетия шли войны, но под конец страна была разделена на провинции: Северная и Южная Голландия, Зеландия, Утрехт, Фрисландия, Гелдерн, Оверэйссел и Гронинген. Впоследствии они получили общее наименование Голландия. Это название, возможно, произошло от немецкого слова «holz», означающего «дерево», так как в давние времена здесь стояли большие леса. Но Голландия могла произойти также от старого голландского слова, означающего «дальняя страна». И в эту дальнюю страну сейчас и направлялся Дагвинд Мартинссон.

Торговое судно «Эдам», разрезавшее вот уже несколько часов волны Вадензе, вошло в Зюдерзе и обогнуло мыс, возвещавший, что они находятся уже в озере Маркермер. В том месте, где оканчивался мыс, в глубине укромной бухты был пункт их назначения – город Горн, считавшийся важнейшим во всей Западной Фрисландии центром торговли и мореплавания.

Дагвинд вдруг заметил, что у релинга он был не один. Он испуганно обернулся и заглянул в сине-зеленые глаза капитана Аделгонде, излучавшие спокойствие и внушавшие доверие.

Матриксу Аделгонде еще не исполнилось тридцати, но, как утверждали, в море он ходил с пеленок. Если бы не его дубленное штормами морщинистое лицо, он бы выглядел довольно обычно и невзрачно, чему во многом способствовало то обстоятельство, что он был низкого роста и худ, как щепка.

На судне болтали, что, когда капитан Аделгонде сходил на берег, он казался неуклюжим, все у него валилось из рук и вообще он вел себя странно. Кто видел его впервые, мог подумать, что он ни на что не годен, хотя выглядел хорошо воспитанным и считался отпрыском знатного рода.

Но внешний вид бывает обманчив. В море он знал, что в каждом случае надо делать. Он жестко командовал своим экипажем, но жестче всего относился к самому себе.

– Все выглядит спокойно и мирно, не так ли? – сказал он Дагвинду.

– Да, действительно.

– Пусть это тебя не обманывает. Это на поверхности все тихо, а в глубине все кипит. Идет борьба за независимость, не менее кровавая, чем в соседних странах. После убийства Вильгельма Оранского началась борьба за власть, в которой победил его сын Мориц. Никто не знает, сам он этого добился или кто-то ему помог, а тот, кто знает, молчит. У нас был сильный и хороший государственный деятель, знавший толк в торговой политике Голландии. Его звали Олденбарневелт, но Мориц позаботился, чтобы его приговорили к смерти и казнили девять лет назад. Тогда-то и началось брожение в народе, и теперь наша вооруженная борьба за свободу идет уже пять лет.