Командировка

Незадолго до заката мы выбрались на небольшой островок среди болот, тянувшихся во все стороны, насколько хватало глаз. На нем я и обнаружил остатки костра и следы вчерашней стоянки банды. Рассудив, что игра стоит свеч, я рискнул отправиться дальше по следу, несмотря на возможные неприятности, которые сулил ночной переход по болоту. Когда солнце село и на болота спустилась ночная тьма, мы все еще двигались по следу, петлявшему по трясинам. Полагаясь на ночное зрение Бони, мы шли и шли через болота. Было уже за полночь, когда тропа, оставленная прошедшей бандой, стала подниматься вверх. Местность стала суше. Чахлые осины и березы сменились елями и соснами. В три часа ночи, судя по внутренним часам моего организма, мы наткнулись на следы еще одного привала.

Судя по остаткам костра, расстояние между мной и преследуемыми заметно сократилось. Костер горел не более суток назад. Приободрившись и подумав, что я и так слишком долго спал прошлой ночью, я продолжил погоню. Мерин, трусивший за нами выглядел усталым, однако не проявил особого недовольства, когда мы снова тронулись в дорогу. По моим прикидкам, мы проделали немалый путь на север. Насколько я представлял карту местности, вскоре должны были начаться холмы, переходящие в Сигурскую возвышенность.

Рельеф и, правда, вскоре начал меняться, дорога шла то вверх, то вниз, то петляла по склону. Под утро Бони обнаружила, что от основной массы следов отделяется след одинокого путника, ведущий прямо на восток, в то время как основная группа продолжала двигаться на север. Сделав небольшой круг по лесу, для подтверждения того, что один из членов отряда покинул группу, я остановился, мучительно размышляя, какой след выбрать. Руководствуясь наитием, а быть может, неожиданно пробудившейся интуицией, я выбрал одиночный след. В конце концов, должно же мне когда-то повезти, при выборе 50 на 50. Тем более, что уже дважды я не угадал, а третий раз, как водится, счастливый.

Возбуждение погони вновь проснулось во мне, я погнал Бони и заморенного мерина по ночному лесу. След становился все более свежим. Ночной переход приносил свои плоды. Незадолго до рассвета, когда ночная темень сменяется густыми серыми сумерками, Бони, уже более часа идущая по запаху, передала сообщение, что впереди что-то горит. Спустя минут двадцать и я уловил запах костра. А еще через пару минут, я заметил отблески пламени на верхушках деревьев.

Костер горел в глубокой лощине. Сканирование местности выявило присутствие одного человека и одной лошади. Одинокий путник спал у костра, завернувшись в плащ. Его вороной жеребец был привязан к кусту, в нескольких метрах от стоянки. Стараясь не шуметь, я спустился в лощину. Когда до костра оставалась пара десятков метров, шуршание камня, выкатившегося из-под копыта мерина, разбудило спящего. Человек вскочил, выхватывая из лежавших у него под боком ножен меч. В тусклом свете почти прогоревшего костра, вместо левой руки у него поблескивал стальной крюк. Рассмотрев, кто пришел за ним, Однорукий отбросил меч и упал на колени, моля сохранить ему жизнь. Напустив на себя грозный вид и придав лицу бесстрастное выражение, я проговорил:

– Судя по твоему поведению, ты знаешь, кто я и зачем пришел. Для твоего же блага, я надеюсь, что ты не потерял второй Глаз тени и захватил его с собой.

– Да, да, господин, конечно он у меня, я берегу его больше, чем свой собственный глаз. Проявите милосердие, если бы я мог подумать, что вы живы, я бы ни за что не купил его у пропойцы Криса, – причитал разбойник дрожащим голосом. – Он клялся мне, что вы, его господин и учитель, почили в Великой Тишине и оставили Глаза Тени ему на вечное хранение. Я бы не осмелился посягнуть на ваше имущество, если бы знал или хотя бы предполагал, что великий Рингран еще жив. Но Крис клялся мне, что самолично видел вашу кончину. Уверяю вас, великий магистр Рингран, если бы я только знал, что вы живы, я сам вернул бы вам эти талисманы. Сейчас я как раз и ехал в вашу обитель, чтобы лично вернуть вам оставшийся у меня Глаз Тени и тем самым доказать, что я не причастен к делишкам Криса. Ни за какие богатства мира я бы не осмелился украсть у вас.

Чем больше говорил Однорукий, тем сильнее он завирался и, видимо, сам уже это понимал, потому что заткнулся и только умоляюще смотрел на меня.

– Давай сюда, – кратко и без лишних разглагольствований сказал я, решив подыграть насмерть перепуганному бандиту. При общении с подобными субъектами, их добровольное сотрудничество – самый простой и быстрый способ получить желаемое.

Разбойник метнулся к сумкам, роясь в них дрожащими руками, разбрасывая по поляне всякий хлам, извлекаемый из них. Наконец, он достал что-то из сумки, и протянул мне, зажав в кулаке амулет так, что бы видна была только цепочка. Спешившись, я подошел к нему. В неярком свете костра, блеснул крюк, метнувшийся к моему горлу. Удар был молниеносным и, вероятней всего, если бы на моем месте был обычный человек, пусть даже и сто раз маг, он бы сейчас лежал на земле с распоротым горлом. Но удача, видимо, покинула разбойника вместе с тем Глазом Тени, что лежал в глубине моего кармана.

Контрольный центр активировал боевую программу раньше, чем я среагировал на удар. Моя правая рука метнулась на опережение, прикрывая шею, а левая впечаталась в висок вероломного противника, с неприятным хрустом. Теперь уже бывший главарь банды кулем повалился на траву и затих, не подавая признаков жизни. Обшарив тело, я обнаружил настоящий Глаз Тени, упакованным в мешочек, на груди, под рубахой.

Бегло осмотрев остальное содержимое его карманов, я перетащил тело и толкнул его в костер, подбросив дров. Вернувшись, я изучил содержимое седельных сумок, отправив большую часть вслед за телом в огонь. От костра поднимался удушливый запах паленого мяса и тряпья. Собрав и подбросив в костер еще дров, я нацепил уздечку на воронка Однорукого и, прихватив сумки, тронулся в дорогу. Проводить остаток ночи в этой лощине желания не возникало. Поначалу жеребец Однорукого упорно не желал идти в поводу за Бони, норовя обогнать и проявляя норов, но когда тропа сузилась, ему пришлось смириться с таким положением вещей. Уже почти рассвело, когда я со своим табуном выбрался на поляну. Я распряг лошадей и, поручив их заботам Бони, прилег вздремнуть после бессонной ночи.

Проснулся я около полудня. Черный жеребец буянил. С громким ржанием он норовил покинуть нашу группу и отправиться в самостоятельное путешествие, по одному ему известному маршруту. Пресекая его попытки к бегству, Бони пару раз куснула его. Обиженно заржав, он прекратил попытки, сделав вид, что его крайне заинтересовал чахлый пучок травы, торчащий неподалеку от дерева, к которому он и мерин были привязаны. Потягиваясь и зевая, я стал собираться в дорогу. До Трехгорья надо было преодолеть изрядное расстояние, отнюдь не сократившееся после сделанного мной крюка в поисках второго Глаза Тени. Перекусив кусочком свиного окорока, обнаруженного в припасах Однорукого, я отправился в путь. Через пару часов я набрел на тропу, ведущую в нужном мне направлении. Отдохнувшие лошади бойко трусили вперед, увлекаемые Бони. Солнце светило во всю, однако оно уже не могло разогнать прохлады наступившей осени.

Насколько я представлял себе ситуацию, я находился в сотне, а то и больше километров на северо-запад от Трехгорья, где было уговорено встретиться с эльфом и, наверное, он меня уже там заждался, если, конечно, его не пригласили сотрудники компетентных ведомств для дачи показаний и установления личности. Продвигаясь текущим темпом, я имел все шансы прибыть на место встречи к середине или к вечеру завтрашнего дня. Можно было, конечно, повторить ночной переход, но перспектива провести третью ночь подряд в седле, мягко говоря, не привлекала. Был, конечно, вариант бросить мерина и вороного в окрестностях какой-нибудь деревни, на радость удачливому селянину, но все же появление бесхозных коней породило бы слухи, которые могли навести на мой след. Поэтому я выбрал наиболее долгий вариант, к тому же пора бы уже эльфу обзавестись собственным транспортным средством.

Обходя встречавшиеся мне на пути хутора и деревеньки дальней стороной, я медленно, но верно продвигался на юго-восток. Отмахав до заката изрядный путь, я переночевал в ельнике, и едва взошло солнце, продолжил свой марш-бросок по пересеченной местности. Все же, чем дальше я забирал на юг, тем менее пересеченной становилась местность. Высокие, крутобокие холмы становились все более пологими и низкими. К полудню я добрался до расчищенной просеки, обозначавшей границу княжества. Моя догадка подтвердилась, когда во время обеденного привала, который я устроил метрах в ста от просеки, по ней бряцая оружием, прорысил конный разъезд из пяти пограничников. Покончив с обедом, я тронулся в путь, рассчитывая в скором времени выйти на тракт, шедший из Триска в Трехгорье.

Пару часов спустя, с полысевшей верхушки холма, я увидел тракт, змеящийся меж возделанный полей и живописных деревенек. А еще дальше к югу, сияя на солнце, катил свои воды, уже довольно широко разлившийся Су-Ар. Спустившись с холма, я проехал вглубь неприметного овражка. Пора было приниматься за очередную смену отработавшего свое облика. К счастью, теперь это не представляло особых сложностей. Начал я с Бони. Под покровом маскирующего поля Глаза, я сменил ее масть, остановившись на пегом варианте, обитавшем на равнинах Ангая. Покончив с этим, я принялся за себя.

– Прощай Алекс, привет Алекса, – подумал я, начиная трансформацию. Все же, все три раза я засветился в мужском обличии, а дело конспирации требует известного разнообразия.

Чтобы спрятаться в густонаселенной местности, есть два пути. Либо принять настолько заурядный вид, что на тебя не будут обращать внимание вообще, либо создать яркий, сразу бросающийся в глаза и впечатляющий образ. Настолько яркий и впечатляющий, чтобы никто не смог заподозрить в нем подвоха. Как преступник, разодетый в яркий клоунский наряд, слоняющийся по улице прямо под носом у полиции. Все его видят, у всех на виду, однако видят только клоуна, а не того, кем он является, можно даже подойти и по-дружески стрельнуть сигаретку, чтобы совсем уж рассеять какие-либо подозрения на свой счет.

Преследуя цель оттенить слишком примечательную внешность эльфа, существенно изменить которую представлялось проблематичным, я остановился на «клоунском» варианте. Припомнив сделанные ранее заготовки, выбрал внешность юной, темноволосой и сероглазой северянки, с тонкими, под стать эльфу, чертами лица и таким же хрупким телосложением. С одеждой было сложнее. В моде, а тем более местной, я был не силен. Когда я выбирал подходящую женскую внешность, мысль об одежде как-то не пришла мне в голову.

Перерыв поисковиком всю известную мне информацию об этом мире, я обнаружил несколько снимков, сделанных еще разведывательными зондами, а также восстановленный скан памяти Зарана. По заготовленной ранее легенде, я и эльф должны были играть роли брата и сестры, приехавших из Северных королевств, происходящих из небогатого дворянского рода, достаточно провинциального, чтобы о нем никто, ничего не слышал. Выбор страны нашего предполагаемого происхождения пал на королевство Сигур. Оно располагалось достаточно близко к Харкону, чтобы оправдать поездку младшего сына феодала на ученичество, и достаточно большим, чтобы иметь достаточно многочисленное дворянство. Такое, возникновение среди которого еще одной фамилии, не вызвало бы подозрений или сомнений.

Остановив свой выбор на шикарном, бледно голубом шелковом платье до пят, с глубоким декольте, я дополнил его длинным шерстяным плащом с капюшоном. Однако вовремя сообразил, что такой наряд, вероятней всего, носят не во время конной поездки. Порывшись еще пару минут в банке данных, я присмотрел местный вариант женской одежды для верховой езды, если точнее, то эта была гравюра какого-то северного мастера, изображавшая женщину с луком и верхом на коне. Картина называлась «Охотница». Длиннополый сюртук, одетый поверх кружевной рубашки, дополнялся шароварами и сапожками. Цветовая гамма этого ансамбля оставалась загадкой. Рассудив, что для охоты вряд ли выберут слишком яркие или маркие цвета, я решил сделать рубашку белой, это-то было понятно и по гравюре, остальные элементы одежды, включая сапоги, темно-серыми. Судя по картинке, сапоги были скорее замшевые, чем из гладкой кожи.

Массы у меня имелось в избытке. Предполагаемое тело было, по меньшей мере, раза в два легче моего нынешнего, поэтому хватило и на придуманное платье, так сказать про запас, и на охотничий костюм, и даже на лук и стрелы, такие же, как и на гравюре. Разве что с наконечниками пришлось повозиться, извлекая железо из кусков бурого железняка, добытого в окрестностях ручья по соседству. Подумав, я дополнил заказ по синтезу тонким стилетом, который можно было спрятать в рукаве или сапоге, а также большим охотничьим тесаком, сбалансированным под мой будущий вес и габариты тела.

Трансформация тела заняла всего минут десять. А вот поиск недостающих для более-менее быстрого химического синтеза неорганических ингредиентов затянулся на несколько часов. По завершении всего действа, в овражке появилась прелестная юная девица, лет шестнадцати-восемнадцати от роду. Спохватившись, я дополнил экипировку зеркальцем в деревянной оправе, костяным гребешком и набором косметики, состав которого я подчерпнул из памяти торговца. Осмотрев в зеркале полученный результат, я пришел в восторг. На таком-то фоне на эльфа никто и не посмотрит. Моя попытка придать дополнительных изысков внешности, посредством нанесения макияжа, с треском провалилась. Оставив попытки нарисовать на своем лице что-либо похожее на боевую раскраску похитительницы мужских сердец, я снова взялся за амулет, поставив контрольному центру задачу привести новоявленное лицо в соответствие с местными представлениями о светских приличиях. На это ушло от силы пара секунд. Значительно больше того времени, что я провел потом, любуясь на отражение в зеркале. Так и самому в себя влюбиться недолго, – подумал я, наконец, оторвавшись от созерцания своего нового облика. Сложив вещи в седельные сумки и распределив оружие по своим местам, я пошел к лошадям.

Непривыкшие к столь радикальным сменам облика у хозяев, лошади поначалу испуганно шарахались и от меня, и от Бони, но все же вскоре успокоились, задобренные парой морковок, обнаруженных во все тех же запасах Однорукого. Покончив со сборами и уговорами, я поехал в сторону недалекого тракта.

Когда до Трехгорья остались считанные километры, Бони, совершенно неожиданно для меня, свернула с тракта в сторону реки. Ошарашенный таким самоуправством со стороны кибера, я не сразу понял, в чем дело. Но спустя мгновение я сообразил, что получаю по ближней связи сигнал от Сэлли. Видимо, Бони засекла его ауру, и в соответствии с моим планом встретиться с эльфом в районе Трехгорья, приняла его к исполнению буквально, не сочтя нужным уведомить меня о столь скором исполнении приказа. Спустя минуту, мы выехали на поляну, на которой и обнаружили удивленно уставившегося на нас эльфа.

Глава 19

Судя по расширившимся от изумления глазам эльфа, он никак не рассчитывал на столь существенные изменения в моем облике, хотя, конечно знал, что я могу изменять внешность и даже наверняка это сделаю. Но все же памятный ему вид здоровенного громилы, с которым он путешествовал и даже принимал участие в битве, никак не соотносился с обликом юной девицы, который он мог лицезреть перед собой. Такие перемены, по всей видимости, никак не хотели укладываться в его сознании, потому что спустя минуту, потраченную им на созерцание моей персоны, он уточнил, я ли это.

– Да я это, я, не пугайся, – приободрил я своего спутника. – Не уж-то тебе не сообщили из центра о возможном плане маскировки?

– Так это только маскировка, – с некоторым облегчением вздохнул эльф, – я уж было подумал, что ты и в самом деле того…

– Ччего ттого, – ответил я ему фразой из «Джентельменов удачи», подражая интонации.

– Ну, в смысле, на самом деле женщина, – смущенно проговорил эльф.

– В каком-то смысле да, это не просто маскировка, мое нынешнее тело, анатомически, насколько я могу судить, действительно вполне женское, но вообще, я как был, так и остался вполне нормальным мужиком, с которым ты шел от Топей Ахенны сюда. Иначе не стал бы, как и ты, в течение пяти минут, таращиться на свое личико в зеркало.

Переваривая услышанное, эльф надолго замолчал, а я, пользуясь моментом, пересказал ему о произошедшем со мной с момента нашего расставания, после моих похорон.

Поведав о своих злоключениях и изложив историю последних приобретений, я перешел к деталям нашего дальнейшего плана действий. После моих похождений в Триске и окрестностях, появляться в Трехгорье было бы по моему разумению несколько легкомысленно с нашей стороны, поэтому, обходя дальней дорогой все населенные пункты, нам следует податься на северо-восток, с тем, чтобы выйдя на северный тракт, войти в Харкон через северные ворота. Изложив основную концепцию легенды, я приготовился выслушать от малость оклемавшегося, после нашей встречи Сэлли, о его похождениях в дни, прошедшие после нашей последней встречи.

Его рассказ был краток и не отличался событийной наполненностью. После моих «похорон», он плыл вместе с изрядно поредевшим караваном вниз по течению. Расставшись с Бони, выдав это как несчастный случай, он пару дней симулировал перелом ноги и сошел, «для продолжения лечения» в одной из деревенек на южном берегу. Ночью он благополучно упер привязанный на берегу ялик и, сплавившись по течению, остановился здесь, на северном берегу. Рассчитывая, что я буду двигаться по тракту, и будет гораздо проще не привлекая внимания встретиться здесь, в лесу, в нескольких километрах от Трехгорья, чем искать друг друга на многолюдной ярмарке, рискуя быть опознанными, купцами или их помощниками из каравана, он поджидал меня в течение последних двух дней.

Покончив с обменом информацией, я перешел к практике. Пора уже было внести во внешность эльфа коррективы. Биокомпьютер, предоставленный ему Корпорацией, был довольно примитивной моделью, поэтому самостоятельно он не мог запрограмировать нанороботов в теле Сэлли для выполнения нетипичных задач. Обратившись в очередной раз к своей фантазии, правда, уже имея перед глазами исходную модель, я приступил к моделированию требуемой внешности. В соответствии с рабочей легендой, требовалось представить эльфа как жителя северных королевств.

– Так, волосы черные, глаза – радужку поменьше, цвет серый, разрез чуть более европейский, кожу чуть потемнее, все-таки он у нас хоть и третий сын, но воспитывают-то их всех как воинов, на солнце и в походах, – бормотал я, фиксируя изменения. – Лицу бы надо добавить некоторой мужественности, но немного, а то никто не поверит в его книжно-червивое призвание. Ну что ж, вроде неплохо, ах да, чуть не забыл, уши-то надо купировать. Во, самое оно.

Полюбовавшись полученным вариантом, вполне подходящим для задуманного, я все же решив поглумиться, добавил эльфу местный вариант очков, в роговой оправе. Как ни крути, а мелкими изменениями природной стати эльфа полностью не скроешь. Осмотрев получившуюся довольно забавной картинку, от очков я все же решил пока воздержаться, по крайней мере, до прибытия в Харкон. Подтвердив желаемые изменения, я подключился к компьютеру Сэлли, перекачав в него требуемый програмный массив. Передав эльфу один из имеющихся глазков, я стал ждать его «проявления на свет», в новом образе.

Минут через пять, на поляне возник юноша, лет двадцати или чуть больше. Высокий, худощавого телосложения и все еще слишком симпатичный, чтобы не привлекать внимания, впрочем, учитывая его истинно человеческий облик выходца из Северных Королевств, это уже не играло особой роли. Ауру своего мозга он еще не успел засветить перед агентами спецслужб, поэтому за него я был спокоен. Сам я, на всякий случай, отдал приказ контролирующему компьютеру, дополнить спектр моей ауры дополнительными флуктуациями в биологическом диапазоне, изменить структуры полностью это не могло, а скорее играло роль «накладной бороды», но и такая страховка была лучше, чем ничего.

На все эти перевоплощения и обмен новостями ушло, по меньшей мере, часа два, а то и больше. Солнце уже клонилось к закату. Отдав эльфу воронка Однорукого, я залез на Бони. Мерина мы использовали в качестве вьючной подмены. Неспешно проехав по тракту пару километров, мы свернули на север, обходя Трехгорье по широкой дуге. Двигаясь лесами и обходя человеческое жилье дальней дорогой, до темноты мы проделали немалый путь.

Спустя четыре дня с момента нашего воссоединения, мы выехали на тракт, ведущий из Сигура, через гряду невысоких гор, в Харкон, и входивший в него через северные ворота. Еще через день перед нами вырос город, окруженный желтыми и черными квадратами убранных полей и пожелтевшими садами предместий. Многотысячный город буквально возник перед глазами, едва мы перевалили через очередной взлет укатанного тракта.

Город был довольно большой и не только по местным меркам. Основываясь на данных спутниковой разведки, его население определили как приближающееся к ста тысячам. Он практически полностью занимал равнину между последними холмами и протекавшим южнее Су-Аром.

Документы, требуемые для беспрепятственного проникновения и поселения в городе, были заблаговременно изготовлены мной лично, по образцу, полученному с помощью Изы из архивов храма.

Предъявив верительные грамоты и подорожные страже, охранявшей проезд через башню с массивными воротами, мы въехали в Харкон.

Свернув с большого проспекта, в который преобразовался Северный тракт, мы поблуждали по улицам и улочкам в поисках подходящего пристанища. Выбор остановился на постоялом дворе «Черный пони», расположенном в одном из деловых кварталов, не слишком далеко от центра города. Проживали там в основном клерки младшего и среднего звена, а так же несколько студиозусов, из дворянских и купеческих семей, проходящих обучение в местном университете, но слишком бедных, чтобы позволить себе проживать в университетском кампусе, а также недостаточно умных, чтобы претендовать на стипендию. Гостиница была не из дорогих, но все же и не так, чтобы самых дешевых. За двухкомнатный номер, с ванной и прочими удобствами, с нас запросили три серебряка в день. Харкон, претендовавший на статус одного из центров цивилизации, так же как и Дароград, мог похвастать наличием системы водопровода, пусть и более примитивной, чем в том же Дарограде.

После столь продолжительных странствий по дикой местности наличие ванны и горячей воды сделало заселение делом решенным. Не торгуясь, мы заплатили за месяц постоя, посвятив остаток дня отмоканию в ванной и воздаванию должного кулинарным способностям гостиничного повара.

Наше появление в обеденной зале произвело небольшой фурор. В основном, это была, конечно, моя заслуга, потому что основную массу проживающих составляли мужчины, впрочем, и на долю эльфа пришлось изрядное количество одобрительных взглядов от проживавших на постоялом дворе дам. Хотя последних было немного. Дама лет сорока пяти, приехавшая в столицу поправить здоровье, две молоденькие дочки заезжего купца, остановившегося тут на зиму, а также несколько женщин разных возрастов, приехавших в Харкон из глубинки, в поисках приличного заработка и новых карьерных достижений.

Как только мы расположились за столиком в углу, к нам подошел пожилой мужчина, отставной капитан гвардии, отрекомендовался и пригласил нас за общий стол. У «постоянных» жильцов данного заведения, сложилось здесь что-то вроде клуба, куда мы и были приглашены, как только стало известно, что мы заплатили сразу за месяц вперед.

Пересев за большой стол, накрытый в одном из углов залы, мы приступили к ужину в пестрой и довольно шумной компании, что впрочем, не мешало ей претендовать на определенную солидность. Заводилами были «дама на излечении», госпожа Гвирен, как она представилась, и отставной гвардейский капитан Крутис. Кроме них, в «обчество» входили: пожилой аранский купец Нарган и его приказчик Вирен, два студиозуса из университета, Криспер и Данк, массивный ортианский купец Вильсен и его дочери Мери и Дери, а если точнее, то Мерика и Дериана, а также некий молодой человек по имени Сторк, державшийся подчеркнуто надменно, как будто делал нам одолжение своим присутствием. Как выяснилось позднее, он был учеником одного из местных магов, проживавших на «Площади чудес» и лелеял мечту в обозримом будущем подтвердить свою квалификацию в княжеской канцелярии, чтобы получив патент, перейти к частной практике.

Криспер и Данк были представителями дворянства, младшими отпрысками, которым нечего было ловить в родных пенатах, а потому, чтобы не прозябать в нахлебниках, приходилось прикладывать усилия к учебе. Один из них готовился стать дипломатом, а другой учился на факультете государственного управления, готовясь осесть в княжеской канцелярии, где, как он сказал, у его отца был старый армейский приятель.