скачать книгу бесплатно
Шагах в трех от Афонина и, как решил Митя, его охранника на полу было распластано тело еще одного человека, одетого все в тот же черный костюм, белую рубашку и галстук, ноги и руки его были раскинуты, из правой руки вывалился пистолет. На белой рубашке алело пятно крови. Струйка крови стекала изо рта на пол, образуя на нем маленькую лужицу.
Митя почувствовал, что ему нечем дышать. Его повело в сторону. Он ухватился за дверной косяк и несколько раз глубоко и часто вдохнул.
«Дмитрий,» – услышал он слабый голос. Он посмотрел вниз. Афонин глядел на него затуманенными глазами. «Помоги…» Митя сделал было движение, собираясь наклониться вперед, но Афонин вдруг обратился к охраннику, хотя и продолжал смотреть на Митю: «Петруха!» Митя остановился. «Тут я, Борис Викторович!» – все так же плаксиво с готовностью отозвался охранник.
«Не скули как баба! – металлическим голосом приказал Афонин. Охранник тут же суетливо утер глаза рукавом пиджака. – Ну-ка, возьми у Ведяева пушку!» «Да,» – закивал охранник, быстро поднялся на ноги, подошел к напарнику и левой рукой приподнял его пистолет из полураскрытой ладони, которая его сжимала и отпустила в момент падения. Охранник встал во весь рост и показывал Афонину в одной руке свой пистолет, в другой – Ведяева.
«Мне давай,» – прохрипел Афонин. Охранник поспешно выполнил приказ и наклонился к Афонину, протягивая ему пистолет напарника. Афонин выпустил из руки свой собственный пистолет и, морщась от боли, приподнял руку, забирая пистолет, который протягивал ему охранник.
«Три шага назад!» – так же хрипло скомандовал он.
Охранник послушно отступил.
Афонин медленно, стискивая зубы и чуть подвывая, поднял руку с пистолетом и направил ее на охранника. Мите показалось, что он… целится. В следующую минуту прогремел выстрел и охранник рухнул замертво.
Митя в ужасе дернулся. «Дмитрий!» – услышал он голос Афонина. «Помоги…» Митя машинально наклонился к нему.
«Возьми у меня пистолет, – стиснув зубы полушепотом проговорил Афонин. – Ну же…» Митя застыл от ужаса. Он смотрел на Афонина. Тот поднял глаза. Это был тяжелый, каменный взгляд, Митя почувствовал, что теряет волю. Он протянул вперед руку. «Платок возьми в кармане,» – перебил Афонин. Митя дрожащими пальцами, боясь причинить раненому боль, как мог осторожно нащупал во внутреннем кармане пиджака платок. «Оботри отпечатки.» Митя переложил пистолет в левую руку и правой неумелыми, скованными движениями вытер поверхность оружия. Он переложил пистолет в правую руку и держал его через платок. «Теперь вложи его в руку Ведяева,» – скомандовал Афонин. Митя мешкал. «Ну!..» – зловеще проскрипел зубами Афонин. Митя попятился, пока не наткнулся ногой на труп второго охранника. Он обернулся. Два трупа лежали друг напротив друга, шагах в трех. Митю охватил ужас! Это была перестрелка в упор! Кто мог решиться на такое? Ради чего? «Дурак, – услышал он голос Афонина, сквозь одышку выдавливавшего из себя каждое слово. – сейчас здесь менты будут. Делай что говорят!» Он обессиленно выдохнул. Митя поспешно нагнулся, вложил пистолет в руку второго охранника и отбросил в сторону платок.
«Хорошо, – проскрипел зубами Афонин. – Теперь иди ко мне.»
Митя нетвердым шагом вернулся назад. «Не дрейфь, Дмитро, – Афонин сделал попытку улыбнуться. – Прорвемся.»
Митя обводил привалившегося к стене Афонина взглядом и ничего не мог из себя выдавить. Он чувствовал, как бьется сердце и подкатывает дурнота.
«Возьми „дипломат“, – Афонин откинул голову к стене и тяжело дышал, видно было, с каким трудом ему дается речь. – Не тормози, – простонал Афонин, когда Митя снова замешкался, – Делай, что велю. Быстрее. Времени нет.»
Митя вздрогнул и поспешно огляделся. «Дипломат» лежал на полу прямо под его ногами. Он тут же подобрал его. «Пять восемь два,» прохрипел Афонин. Митя поднес «дипломат» поближе. Кодовый замок. Митя с усилием поставил на нужные места туго вращающиеся колесики и, балансируя кейс на согнутом колене, щелкнул замки справа и слева. Крышка отскочила вверх.
Внутри лежала пожелтевшая от времени картонная папка, в каких обычно хранят канцелярские дела – с глухими боковыми отворотами, складывающимися вовнутрь. Папка была толстая, но плотно завязанная продетыми сквозь вырезы в титульной обложке и продольном закрывающемся отвороте зелеными тесемками. И тесемки эти, и края картона обтрепались от времени, но были еще вполне добротными. Титульная обложка была украшена старомодной рамкой и жирной типографской надписью «Дело N____» Ниже Митя успел разглядеть написанное жирным синим карандашом непривычным печатным почерком «СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО…»
«Бери папку, – Митя дернулся на голос Афонина, – неси в кабинет, спрячь среди бумаг.» Митя на мгновение перевел взгляд на говорившего. «Менты обыск будут делать. Так отбрехаться легче. Скажешь… м-ммм…» – Афонин взвыл от боли. Митя ринулся, было, к нему, но понял, что ничем не поможет. Он посмотрел на папку, лежавшую в кейсе. Надо было действовать.
Митя выхватил папку из «дипломата», отставил его на пол, а сам, быстро глянув на Афонина, бросился в к двери. Медлить было нельзя. Распахнув дверь, Митя огляделся. Стол Людочки, тумба под ксерокс, столик с кофеваркой, шкаф для бумаг. Шкаф! Верхняя часть шкафа представляла из себя углубление с двумя полками для книг и стеклянными дверцами, в нижней, закрытой на обычные деревянные дверцы, хранили техническую утварь и всевозможные давно позабытые вещи, разобраться с которыми никак не доходили руки. На полках в верхней части за стеклом стояли альбомы по искусству, каталоги выставок. Вот! Митино сердце подпрыгнуло от радости. Несколько дней назад он поставил сюда материалы по Дюреру – в его собственном кабинете было уже некуда ничего класть; сколько раз он клялся навести порядок и выкинуть макулатуру! – это были брошюры с рефератами, подшивки газетных вырезок, ксерокопии библиотечных книг, гроссбухи с его записями, в общем, именно то, на фоне чего афонинская папка может стать неприметной. Митя шагнул к шкафу, распахнул стеклянную дверцу и уверенным движением вставил папку в ряд прочих бумаг. Закрыв стеклянную дверцу он, не оглядываясь, направился к двери и быстро вышел в коридор.
Афонин поднял глаза. «Ну?» Митя кивнул. Афонин облегченно выдохнул. «Подай «дипломат», – позвал он. Митя подобрал кейс и протянул его Афонину. «Открой». Митя прислонил кейс к себе, и потянул за крышку, поскольку кейс был не защелкнут. Митя остался стоять с полураскрытым «дипломатом». В это время Афонин попытался поднять правую руку, но скорчился от боли и опустил ее. «Достань у меня из карманов деньги. Все, что найдешь.»
Митя снова отложил кейс, нагнулся к Афонину и осторожно, боясь сделать лишнее движение, просунул руку во внутренний карман блейзера, куда Афонин убирал пачку долларов. Нащупав пачку, он извлек ее из кармана. «Кидай в кейс,» отрывисто приказал Афонин. Митя повернулся, раскрыл крышку «дипломата», которая теперь стояла под углом девяносто градусов, и бросил на пустое дно афонинские деньги. Пачка с тупым звуком ударилась о кейс и отскочила чуть в бок. Митя посмотрел на Афонина и собирался проверить другой карман, но Афонин повел головой. «Там лопатник. Оставь. В боковых еще.» Митя, все также осторожно, но уже увереннее, обыскал боковые карманы. В одном он нашел пачку долларов, в другом пачку купюр по пять тысяч рублей. И одну, и другую он бросил в «дипломат». «Да, – прохрипел Афонин. – захлопывай.»
Митя потянулся к защелкам, но в это время в дальнем конце уходящего углом влево коридора, метрах в двадцати пяти от них, загремели и открылись дверцы лифта. Из него, осторожно ступая, сжимая в левой руке рацию, а в правой пистолет, вышел человек в желто-черном форменном кителе и брюках охранявшего здание ЧОПа. Дверцы лифта захлопнулись с таким же грохотом и в коридоре стало совсем тихо. Издалека Митя не мог узнать, кто это был. Охранник шел крадучись, медленными шагами. Пройдя путь до половины он замер, медленно опустил руки и раскрыл рот: «Ёбт…» Теперь Митя разглядел, это был охранник Коля – тупой и неприятный тип. Коля постоял секунды три, скосившись глазами на убитых охранников, потом на Афонина и Митю, поднес к уху рацию и нажал на кнопку. Раздался свист и щелчки. «Егоров, слышишь меня? Егоров, мать твою! Скорую вызывай. И ментов. У меня два трупа, один тяжело раненный. Доложи начальству. Дуй ко мне.» «Твою-то мать! – донесся из рации искаженный, неестественный голос. – Понял. Прием.»
Коля выключил рацию и осторожно, переваливаясь с ноги на ногу, оглядываясь по сторонам одними глазами, подошел к Афонину. Настороженно, словно не узнавая, посмотрел на Митю, потом на Афонина: «Чё тут у вас…» «Охранники мои, – выдавил из себя Афонин, перебивая Колю. Митя видел, каких титанических усилий стоило Афонину произносить что-либо, а уж тем более говорить длинными предложениями, но Афонин все равно говорил, тяжело и часто дыша и морщась от боли, – обнести меня хотели, бабло не поделили, перестреляли друг друга, ну и меня, суки!» Коля посмотрел на Митю. Афонин перехватил его взгляд. «Паренек не при делах. Я к ним картину покупать приходил. Он на звук выбежал, ничего не видел.» Афонин сделал несколько коротких, частых вдохов и выдохов. «Там, вроде, еще один. На лестнице. Поди, глянь!» Коля машинально посмотрел вниз по коридору в сторону двери, ведущей на лестницу, затем выпрямился, сунул рацию в нагрудный карман, вскинул правую руку с пистолетом, правда не до конца, а чуть согнув ее в локте, левой подхватил правую за запястье и, повернувшись боком, широкими шагами пошел вперед. Через несколько мгновений, открыв ногой дверь на лестницу, он скрылся из вида.
«Дмитрий!» Митя, следивший глазами за охранником, встрепенулся и посмотрел на звук голоса Афонина. «Слушай и запоминай. Для ментов легенду ты слышал: ты не при делах, вышел, когда все кончилось, ничего не видел, я к вам приходил картину покупать, этого твоего, как его, Дюре… ра. Пойдет?» Митя поспешно закивал. «Папку береги. За ней охотятся. Кто, не знаю. Думал Ведяева на дыбу подвесить, чтоб узнать, а тот, Бельмондо, опередил. Он ведь папку никогда живьем не видел, а тут, вот она, ему башку и снесло, испугался, что заныкаю глубоко, вот и решил буром переть, напролом. Бажбан, фраер гунявый.» Афонин замолчал, переводя дух, но тут же, стиснув зубы, продолжил: «Если откачают в больничке, дальше вместе будем работать, как с отцом твоим. А если сдохну, – Афонин скривил рот, силясь ухмыльнутся, – значит не судьба.» Афонин чуть приподнял правую руку и сделал пальцами подзывающий жест. Митя, еле дыша от волнения, наклонился к Афонину. Тот снова подозвал его рукой. Митя нагнулся почти к самому его лицу. Афонин тяжело, горячо задышал ему в щеку: «Тебе все достанется. Владей. За себя не бойся, свидетелей я убрал, как видишь, так что про тебя никто не узнает. Эх, как жалко, что сам не попользовался. Нет на земле правды. А то, что к тебе перейдет, видать, – по справедливости. Это же великая сила. И власть. Власть над миром…» Афонин замолчал. В этот момент у Мити за спиной скрипнула протяжно дверь на лестницу. «Перстенек ищи у Нестеренко,» – с жаром выдохнул Афонин и слабо, как мог, подтолкнул Митю в грудь пальцами правой руки. Митя в ту же секунду выпрямился и обернулся.
Из двери вышел охранник Коля и, опустив руку с пистолетом, снова вразвалочку, но уже быстро, направился к Афонину с Митей. На лице его было выражение гнева. «Ты чё мне втираешь, мужик? – говорил он на ходу, пока не подошёл вплотную и не встал, заложив руки за спину, расставив ноги и нависая над Афониным словно родосский Колосс. – Какой третий? На лестнице нет никого. У тебя охранников сколько было?» Афонин отвернул голову: «Показалось, значит. Думал, сообщника привели.» Коля недоверчиво покачал головой: «Ладно, милиция разберется. Сильно тебя? Может, перевязать?» Под Афониным набралась уже бурая лужица, которую Митя во всей суматохе и не замечал. «Чёрт, – подумал он, – ведь правда надо перевязать. Он же умрет от потери крови!» Афонин тем временем повернулся лицом к Коле. «Слышь, братан, пацан пусть к себе пойдет, присядет. Видишь, весь белый. Того и гляди, окочурится.» Коля повернулся к Мите: «Никольский, ты как?» Митя ничего не ответил. «Ладно, иди в кабинет, как менты приедут, позову, – Коля нервно посмотрел на часы. – Твою мать, где же эта скорая?! Никольский! Тащи полотенце!» Митя и сам подумал про полотенца. Он в два шага достиг двери приемной, рывком распахнул ее и бросился к шкафу, в верхней части которого он спрятал афонинскую папку. Сейчас он открыл нижнюю часть, порылся на полке и извлек три сложенных пополам вафельных полотенца, развернулся и кинулся в коридор. «Вот,» – протянул он полотенца Коле. «Не густо,» – протянул Коля. Он подумал с секунду, потом дал одно полотенце Мите, два других связал морским узлом, и обернувшись, сел на колени рядом с Афониным. «Помогай!» – бросил он Мите через плечо. Митя присел рядом. Коля поддел связанное полотенце под спину Афонина, концы вывел наверх, затем обернулся к Мите, взял у него третье полотенце, сложил его вчетверо, потом взял руку Афонина, сжимавшую рану, отвел ее в сторону и наложил сверху сложенное полотенце. Афонин сильно ослабел и обмяк и уже не сопротивлялся. После этого Коля ловко скрестил концы полотенец на животе Афонина и плотно, силясь и тужась, завязал их на два узла. Афонин крякнул, хватая воздух, откинул обе руки и беспомощно склонил голову вбок. Прижатое к ране узлом полотенце стало набухать бурым пятном. Коля достал из кармана рацию: «Егоров, мать-перемать! Где эта скорая? Звони им, у меня сейчас третий труп будет!» Из динамика зашипело и захрипело: «Здесь они, в лифт сели. Сейчас будут.» «Добро,» – отрезал Коля и выключил рацию.
Митя медленно встал, выпрямился и прижался к стене. Постояв несколько секунд, он повернулся всем телом и, отключившись от происходящего в коридоре, как сомнамбула зашел в приемную, прикрыл за собою дверь и, держась одной рукою за стол, обошел его и свалился в кресло Людочки. Он глубоко выдохнул и откинул голову назад. Ему действительно было нехорошо, – кружилась голова, саднило в груди, то и дело подкатывала тошнота, – но холодный ужас, охвативший его в первые минуты после увиденного в коридоре, отпустил и не стучал больше в висках, видимо, естественная защита нервной системы поставила внутри какой-то блок, который командовал мозгу успокоиться, чтобы не взорваться. Ужас уступил место бесчувственной апатии.
Митя хотел было найти свой мобильник, но вспомнил, что оставил его в кабинете, рядом с компьютером. Он с досадой посмотрел на стол, увидел офисный многоканальный телефон, протянул к нему руку, снял трубку и набрал номер. Когда на том конце ответили, он произнес: «Дядя Слава, у нас ЧП. Ты можешь приехать в офис?»
* * *
«Пишите, – произнес следователь, махнув Мите указательным пальцем. Митя поискал на людочкином столе ручку, увидел несколько в подстаканнике, взял одну. – „C моих слов записано верно. Исправлений и дополнений не имею,“ фамилию, имя, отчество полностью, подпись.» Митя быстрым почерком написал в самом низу страницы, на последних разлинованных строчках бланка, продиктованный текст и так же быстро расписался в отведенной для этого ниже графе. Он подвинул подписанный лист через стол к следователю, сидевшему на табурете с другой стороны от Людочкиного кресла. Голова его гудела. К горлу то и дел подступал неприятный ком. Митя хотел, чтобы все это как можно скорее закончилось. Его мучило нетерпение. И ожидание главного момента, который должен был наступить очень скоро.
«Прекрасно, Дмитрий Иванович,» – следователь качнул головой, забирая у Мити листок с объяснениями по факту произошедшего. Он быстро пробежал его глазами, затем взял лежавшую справа от него кожаную коричневую папку на молнии, раскрыл ее и аккуратно убрал туда листок, после чего, отложив папку в сторону, с выражением добродушия, на которое способны только оперативно-следственные работники в момент допроса, посмотрел на Митю и весело произнес, разводя в беспомощном жесте руками: «Ну, а теперь, пальцы и – переходим к обыску!»
Митя встрепенулся. Хотя именно этого момента он и ждал. Сейчас все случится, сейчас. Сердце его забилось чаще. «А мой дядя?..» – начал он неуверенно, слегка приподнимая правую руку, указывая на дверь. «Конечно, конечно, – пробасил следователь, приподняв плечи и снова разведя руками. – Ростислав Игоревич будет присутствовать. Обязательно.» Следователь поднялся с табуретки и подошел к двери в коридор. Приоткрыв ее, он окинул кого-то глазами. «Понятые?» – спросил он. Ответа Митя не слышал. «Ростислав Игоревич, – следователь перевел взгляд в сторону и заговорил все тем же добродушным тоном. – Вы можете пройти в кабинет.» Он чуть посторонился, пропуская дядю Славу. «Семён, – крикнул он в коридор. – Пальцы откатаешь?» «Лёх, – донеслось в ответ приглушенно. – Давай попозже, тут возни…» «Понятые, – обратился он к кому-то, – а вы чего ждете? Заходите, заходите.» И несколько раз махнул рукой, приглашая понятых войти…
Полиция приехала через пять минут после приезда скорой. Митя в коридор не выходил, но когда копошение, голоса и звуки шагов бригады медиков снаружи стихли, в дверь приемной заглянул охранник Коля: «Милиция приехала. Жди, сейчас к тебе придут.» Но ждать пришлось добрых полчаса. Митя машинально подумал, что вот и Коля никак не может привыкнуть к новому названию правоохранительных органов. А ведь прошло уже полгода с тех пор, как Дмитрий Анатольевич отменил этот символ «эпохи застоя». «Как долго мы будем цепляться за старое? – вертелось в голове у Мити как-то само собой. – Наверное, до тех пор, пока проспект не перестанет быть Ленинским, а метрополитен – имени Ленина.» В результате следователь и дядя Слава пришли одновременно, практически столкнувшись в дверях. Следователь показался Мите мужчиной средних лет, среднего роста и средней комплекции. Он был одет в легкий серый плащ, полы которого были распахнуты, черные вельветовые брюки и водолазку. Подмышкой он держал папку-портфель из коричневой кожи с застежкой-молнией.
Следователь сделал жест рукой, приглашая дядю Славу пройти первым. Дядя Слава шагнул в кабинет, следователь вошел за ним и закрыл за собою дверь.
«Следователь по особо важным делам Садохин Алексей Сергеевич, – сказал он сдержанно, поднося к глазам дяди Славы раскрытую красную корочку и поворачивая голову в сторону Мити, чтобы и тому было ясно, с кем они имеют честь беседовать. – Представьтесь, пожалуйста.»
«Никольский Ростислав Игоревич, генеральный директор компании Nikolsky Art, родной дядя этого молодого человека, « – ответил дядя Слава уверенным голосом, кивнув головой в Митину сторону.
Следователь перевел глаза на Митю. «Никольский Дмитрий Иванович, заместитель генерального директора компании Nikolsky Art.»
«Чудесно,» – сказал следователь, склонив голову набок и глядя как бы снизу вверх.
А дядя Слава тем временем кидал беспокойные, тревожные взгляды на Митю, раздражаясь, казалось, тем, что следователь Садохин не дает ему броситься к племяннику, которому сейчас наверняка нужна поддержка. Митя постарался дать дяде Славе понять, что все в порядке, кивнув ему в ответ и на мгновенье прикрыв глаза, чтобы тот перестал нервничать. Дядя Слава, увидев Митин кивок, едва заметно облегченно выдохнул. Но во взгляде у него по-прежнему стоял ужас, тревога и недоумение.
«Документы у вас с собой?» – поинтересовался следователь, взглянув поочередно на Митю и дядю Славу. «Да, конечно,» – ответил дядя Слава и протянул ем свой паспорт, достав его из кармана пиджака. Следователь Садохин прочитал вслух имя, фамилию и отчество, затем перевернул несколько страниц, пролистал оставшиеся и протянул паспорт назад дяде Славе жестом вручающего награду.
«У меня паспорт не с собой,» – обреченно сказал Митя, когда следователь Садохин повернулся в его сторону.
«Плохо, – мотнул головой следователь. – Ну ладно. Разберемся.»
Он постоял немного, озираясь вокруг. «Значит, свидетель Вы?» – сказал он, указывая глазами на Митю. «Да,» – подтвердил Митя. «А Вы, – он кивнул дяде Славе. – приехали позже.» «Да, – начал объяснять дядя Слава. – Мне позвонил племянник, сказал, что в офисе ЧП.»
Следователь прошелся по комнате, развернулся у двери, посмотрел на дядю Славу.
«Ростислав Игоревич, – спросил он. – А Вы знаете, что здесь произошло?»
Дядя Слава на мгновение потупил взор, но тут же снова посмотрел на следователя уверенно и твердо. «Охранники сказали мне, – произнес он сокрушенным голосом, – что в нашем офисе произошла перестрелка, есть раненые и убитые. В коридоре я видел следы крови, очерченные мелом контуры тел. Это какой-то ужас, который не укладывается в моей голове. Это все, что мне известно.»
«А Вы знали о посетителе, который сегодня приходил к вашему племяннику, и о цели его визита?» – следователь Садохин указал головой на Митю. Дядя Слава недоуменно повернулся в Митину сторону. «Н-нет,» – начал он, пытаясь смотреть одновременно и на Митю, и на следователя, но тот перебил его. «Ну хорошо. Подождите пока в коридоре. Мне нужно опросить Вашего племянника. Потом я Вас позову.» «Да, но сейчас должен подъехать наш адвокат, – начал дядя Слава. – я хотел бы дождаться его.» «Опрос свидетеля на месте происшествия я могу проводить без участия адвоката, – коротко отрезал следователь, – прошу Вас, Ростислав Игоревич! – следователь сделал жест рукой, указывая на дверь. Дядя Слава помедлил несколько секунд, коротко посмотрел на Митю, и наконец решительной походкой вышел из приемной. Когда дверь за ним захлопнулась, следователь Садохин подтянул к себе табурет и, оседлав его, сел напротив Мити.
«Дмитрий Иванович, скажите, Вы были ранее знакомы с Афониным?» Вопрос этот, заданный вкрадчивым голосом, заставил Митю насторожиться. Значит, он уже все знает. Ну конечно, Афонина наверняка уже допросили в больнице. И про тех двоих, убитых охранников, тоже наверняка все уже выяснили. Неужели он подозревает его, Митю, в соучастии? И знает про Афонина и отца? И вообще все уже знает? «Нет,» – ответил он протяжно, мотая головой. «И ничего не знаете о нем?» – тут же подхватил следователь. Митя молча покачал головой. «А с какой целью он приходил к Вам, Дмитрий Иванович?» Митя скривил губу, пытаясь выразить недоумение. «Он хотел купить с нашей помощью картину Дюрера.» «И как? Купил?» «Нет, я объяснил ему, что в настоящий момент это невозможно.» Следователь на мгновение прервался, словно ждал от Мити продолжения сказанного. Но Митя молчал. «А почему он пришел именно к Вам?» – снова начал следователь, поняв, что Митя не настроен давать развернутые ответы. «У меня завтра открытый доклад в Пушкинском музее, по Дюреру. Наверное, он увидел мое имя на афишах.» «Ах, вот как. Ну что ж, очень может быть. И на чем вы расстались?» «Он сказал, что ему очень жаль, и ушел. А потом… за дверью… я услышал хлопки… и вышел в коридор…» «Понятно, понятно.» Следователь потянулся к своей кожаной папке, которую он, садясь на табурет, примостил рядом с ксероксом, расстегнул молнию и достал несколько незаполненных бланков. «Сейчас мы запишем Ваши показания, потом эксперт-криминалист снимет Ваши отпечатки и мы проведем в этом кабинете обыск. После чего, – следователь Садохин привстал и левой рукой пододвинул под собой табурет поближе к столу, в правой удерживая кожаную папку и бланки, – я не буду вас больше задерживать.» Сказав это, он снова добродушно улыбнулся и, отложив в сторону папку, достал из кармана ручку, разложил бланки с противоположной от Мити стороны стола и приготовился писать протокол. «Ваше имя, отчество, фамилия, дата и место рождения, адрес регистрации,» – монотонно начал следователь. Но прежде чем Митя смог ему ответить, у следователя зазвонил телефон. Он выудил трубку из внутреннего кармана плаща. «Да, слушаю… Ага… Твою мать… Ладно, понял… Давай…» Следователь нажал сброс, но трубку не убрал и, поигрывая с ней, периодически поднимал глаза на Митю. «Только что в больнице скончался Ваш сегодняшний посетитель Борис Викторович Афонин, он же „вор в законе“, один из главных „авторитетов“ преступного мира по кличке „Афоня“.» Митя остолбенел. Он почувствовал, как приоткрылся от удивления его рот. «Послушай меня, Димон, – сказал следователь заговорщическим полушепотом, наклоняясь к Мите и глядя на него в упор, – Такие люди как Афоня никогда и ни к кому не приходят просто так. Никогда. Если у тебя есть, что мне сказать, говори сейчас. Тогда я смогу тебе помочь.» Митя тупо, раскрыв рот, смотрел на следователя и не мог сейчас ни о чем думать и ничего сказать. «Ну, как знаешь.» Следователь выпрямился, голос его принял официальный тон. «Я запишу твое объяснение. Но я узнаю всю правду. Рано или поздно, узнаю…»
Протокол был закончен и подписан, в комнату вернулся дядя Слава. Вслед за ним зашли понятые – два охранника из местного ЧОПа, Митя вечно путал их имена. Следователь Садохин встал посредине комнаты, спиной к шкафу с буклетами. По правую руку от него, у двери, стояли понятые, по левую – Митя за людочкиным столом и дядя Слава с другой стороны стола напротив.
Следователь Садохин обвел присутствующих взглядом и обратился к дядя Славе. «Сейчас в присутствии понятых в данном помещении будет произведен обыск. Если здесь находятся предметы, имеющие отношение к сегодняшнему происшествию, Вам предлагается выдать их добровольно.»
За дверью послышался шум. Вскоре оттуда донесся чей-то приглушенный нетерпеливый голос. «Да говорю вам, я адвокат! Откройте немедленно!»
Все обернулись к двери. В этот момент она приоткрылась, и в щель протиснулась голова: «Лёх, тут адвокат ломится, я…» Но он не успел договорить. Кто-то толкнул дверь снаружи, она резко подалась вперед, человек, просунувшийся в щель, потерял равновесие и ввалился в комнату вместе с распахнувшейся дверью. Из-за двери показалась фигура невысокого мужчины в темно-синем костюме и элегантной бабочке, с элегантным же кейсом в правой руке. Митя сразу узнал их адвоката и в душе его пронеслось облегчение. Адвокат на их фирме и в их семье появился благодаря стараниям дяди Славы. Как человек обстоятельный и дотошный во всем, Ростислав Игоревич Никольский даже представить себе не мог, как у серьезного бизнесмена может не быть адвоката. Попеременно сотрудничая с несколькими, он наконец остановился на том, который оказался высочайшим профессионалом, которому можно было спокойно доверить заботу о своей семье и своей фирме. По иронии судьбы он оказался давнишним приятелем Митиного отца. Вот этот человек и зашел сейчас в приемную Nikolsky Art. Краем глаза Митя увидел, что и дядя Слава просиял и облегченно вздохнул.
Человек в темно-синем костюме быстро осмотрелся, оценивая обстановку, и в следующую секунду ринулся к следователю Садохину.
«Лейб Хиршевич Нейфельд, адвокат Дмитрия Ивановича Никольского, – произнес он тоном, не терпящим возражений. – Вот мое удостоверение и ордер.» Лейб Хиршевич открыл кейс и, достав оттуда заполненный и скрепленный печатью бланк адвокатского ордера и удостоверение от адвокатской конторы в переплете зеленого цвета, протянул их следователю. «А Вы?..» «Капитан Садохин.» «Очень приятно. Я хотел бы присутствовать при осуществлении Вами следственных действий,» – добавил он, когда следователь вернул ему документы. «Вообще-то, дело еще не возбуждено, – неуверенно проговорил следователь Садохин, опешив от напора Лейба Хиршевича, – но Бог с вами, присутствуйте.» «Спасибо,» – кивнул Лейб Хиршевич, и, повернувшись к дяде Славе, коротко кивнул и ему, затем посмотрел на Митю, так же кивком поздоровался с ним и, пройдя к столу, встал у стены справа от Людочкиного кресла, в котором сидел Митя.
