скачать книгу бесплатно
– Дивьи люди не лгут, – напомнил ей Яромир. Ему самому не верилось, что целительница могла убить раненого собственными руками.
– Да. Только эта ведьма – не из дивьих. Её папка из навьих был и мамку снасильничал. Ещё во время прошлой войны.
По толпе пронёсся изумлённый шепоток. Кто-то презрительно фыркнул:
– Полукровка! И как ей только доверили лечить людей?
Другой возразил:
– Захлопни пасть! Эта девчонка моему сыну жизнь спасла.
– Но навья кровь…
– Это язык у тебя навий: такой же злой!
А Душица продолжила кричать:
– Чего вытаращилась, образина?! Думала, никто не знает твою тайну? Как бы не так!
– Это правда? – нахмурился Яромир.
– А если и так, то что? – Голос целительницы прозвучал сухо, но в болотных, слишком тёмных для дивьего народа глазах, полыхала ярость.
– Возможно, это меняет дело. Или нет. Как знать… – Он в задумчивости поскрёб подбородок.
Ну и задачка… И, как назло, воевода Веледар ещё не прибыл. Может, запереть обеих в острог и оставить всё до приезда старшего? К тому же самого Яромира могут счесть пристрастным. Душица – его подчинённая, Горностай – тоже. «Был», – мысленно поправил себя Яромир. Смерть друга пока не укладывалась в голове. Потом, оставшись один, он будет горевать, пить, может быть, даже плакать. Но сейчас нужно держать лицо. То, что целительница оказалась полукровкой, осложняло всё. Ещё пару дней назад Яромир не думая осудил бы её. Навья кровь дурная, порченая. Но сейчас перед глазами вдруг встало виноватое лицо Радосвета, а в ушах прозвучали его слова: «Кровь не так уж и важна. Главное, чтобы человек был хороший».
Бред, конечно. Но отчего-то запало в душу – не отмахнёшься.
– Расскажи, что ты видела, – обратился Яромир к Душице, и та зачастила:
– Внутрь к брату меня не пустили, а я не будь дура – села возле палатки и полог раздвинула тихонько, чтобы в щёлку посмотреть.
Яромир заметил, что целительница – надо хоть узнать, как её зовут, – вздрогнула, услышав эти слова. Боится, что её обман выйдет наружу? А может, просто ненавидит, когда подсматривают? Не угадаешь.
– Гляжу, а эта гадюка на моего брата внимания не обращает. Не лечит, хотя обещала.
– Я занималась другим раненым, – спокойно пояснила целительница. – Тем, у кого были шансы.
– А потом ещё одним. И ещё. Всё это время мой брат оставался без помощи. – Голос Душицы задрожал. – Потом слышу: застонал Горностаюшка. Стало быть, очнулся. А гадюка к нему подошла, языком поцокала, лицо тряпицей обтёрла – и всё. А потом братик метаться начал, меня звать. Я вбежала, а она меня пинком под зад. Мол, мешаю.
– Ты правда мешала.
– Помолчи, не тебя спрашивают, – поморщился Яромир, и целительница притихла.
В толпе заволновались:
– А энто кто таков? Чаво он раскомандовался?
– А пёс его знает. На вид важный. Наверное, имеет право.
– Это царевича охранник. С ним приехал.
Кто-то презрительно протянул:
– А-а-а, Селезни…
Обидное прозвище Яромиру было знакомо. Так простые царские дружинники называли его отряд. Мол, охранять царевича – работёнка непыльная. Кафтан опять же выдают нарядный. А в настоящей битве пользы – как от селезня яйца. Не дождёшься.
Он обернулся, пытаясь высмотреть насмешника, но в толпе поди разберись, кто чего сморозил.
Неожиданно за Яромира вступился Бесяк. Топнул ногой и прикрикнул:
– Эй, потише там! Ишь, распустили языки. Это, между прочим, самой Северницы брат.
Кто-то ахнул. Кто-то подбросил в воздух шапку, прокричав здравицу, которую пара человек даже подхватили. А Яромиру стало тошно от этих восторгов. Подумаешь, какая заслуга: брат своей сестры! Но он знал, на что идёт, когда выбирал службу. Не будь его рядом, царевичу не поздоровилось бы. Сколько раз Яромир выручал его? Не сосчитать. Да и не надо – ещё не хватало заслугами кичиться.
Целительница глянула на него с сочувствием. А Душица пробурчала себе под нос:
– Сами вы селезни тупоклювые… – И продолжила во всеуслышание: – Слушайте, люди добрые! Ещё не всё вам рассказала про преступления навкины. Гляжу, значит: сон-траву взяла. Да, я знаю, как она выглядит. Бабка моя вечерами заваривала. И всегда говорила: смотри, Душенька, не более одного цветка на плошку, не то вечным сном заснёшь, никто не разбудит. А эта гадина аж восемь цветков положила. Опоила, ручаюсь!
– Не опоила, а облегчила страдания. Агония может длиться много дней. Ты хотела для брата такой участи?
Яромир вздохнул. Это походило на признание. Дело выглядело решённым, но он всё-таки решил уточнить для порядка:
– Если дать человеку зелье из восьми цветков сон-травы, он больше не проснётся. Это так?
Целительница молчала. Наверное, поняла, что сболтнула лишнего. И в этот момент от толпы отделился худой старик. Яромир узнал его: Светозар, главный лекарь. В прошлом старик состоял при царе, но с Ратибором они что-то там не поделили, и Светозара сослали к войскам – подальше от Светелграда. А может, не сослали, может, сам ушёл – Яромир не вникал.
– Восемь цветков сон-травы слишком много для здорового человека. Но мы говорим о тяжело раненном. Если вам интересно моё мнение, юноша, я бы сказал, что действия Огнеславы совершенно оправданы.
Вот, значит, как её зовут: Огнеслава. (Яромир подумал, что громкое имя совсем не подходит целительнице. Где же там огонь? Лёд один да надменность.) Признаться, он испытал некоторое облегчение: после вмешательства Светозара рассудить спор стало намного легче.
– Тем лучше. – Яромир поклонился старику, признавая за ним право свидетельствовать. – Значит, Огнеслава не виновата в смерти моего воина. Душица должна извиниться. Всем спасибо, представление окончено.
Народ послушно начал расходиться.
– Извиниться?! Ни за что! – ахнула воительница. – Яромир, ты же наш старшой. Ты вообще на чьей стороне?
– На стороне справедливости, конечно. Я понимаю, тебе тяжело и больно. Но не вини целительницу. Вини Навь и Кощеевича. – Он старался говорить мягко и участливо, но Душица заботы не оценила.
– Старик просто выгораживает ученицу, – прошипела она.
– Уймись. Светозар не какой-нибудь полукровка, врать не станет.
Старик поклонился, обнял Огнеславу за плечи и увёл к палаткам целителей. Душица попробовала было рыпнуться следом, но Яромир не пустил.
– Значит, ему веришь, а мне – нет? – Она сжала кулаки и выпятила нижнюю губу. Ну, сейчас точно что-нибудь ляпнет, о чём будет потом жалеть. И точно! – Огнепёскин хвост ты, а не командир! Была бы тут Северница, она бы по правде рассудила. А ты… ты её мизинца не стоишь!
Голос у Душицы был звонкий. Яромир сам не понимал, что его больше задело: несправедливые слова подчинённой или то, что её услышали люди?
– Пшла вон… – процедил он сквозь зубы. – Посиди в остроге, подумай над своим поведением.
Душица зло сверкнула глазами и явно хотела ещё что-то сказать, но тут донёсся крик:
– Сестра!
Яромир вздрогнул. Ему показалось, что он слышит голос Горностая. Сердце забилось: а вдруг выжил? Но чуда не случилось. Из-за палаток показался хромающий Соловей, которого вели под руки двое целителей. Подойдя, он обнял Душицу, и та зарылась носом в его плечо. Соловей тронул губами светлую макушку сестры, стал гладить её по спине, а сам сделал знак Яромиру: мол, уйди. И он послушался. Сзади донеслись судорожные всхлипывания. Плакали оба: и Душица, и Соловей. Эти двое да простачок Мох – всё, что осталось от отряда…
Может, воительница права, он и впрямь плохой командир? Во рту стало солоно: Яромир сам не заметил, как прокусил губу до крови. Он больше не злился на Душицу и не хотел посадить её под замок. Всяк по-своему переживает горе. Случись что с Радмилой, он сам повёл бы себя не лучше. Ох, только бы с сестрицей было всё в порядке… Она да царевич – ближе этих двоих у Яромира никого нет.
Мысленно он попросил всех богов хранить Радмилу и Радосвета. Ведь война – злое время. А война во время зимы – ещё злей. А после отправился в свой походный шатёр. Помнится, прежде он фыркал, мол, живём как навьи кочевники, а теперь привык. Даже запах отчего дома подзабыл. Теперь шатёр пах для него домом: овчиной и собачьей шерстью (симаргл Вьюжка любил спать в обнимку с хозяином), терпким дымом и ламповым маслом.
Оставшись один, Яромир налил себе выпить, зажёг свечу и произнёс над пламенем двадцать имён. После небольшой заминки добавил ещё одно: Горностай.
Пойло из кружки обожгло горло, но глаза остались сухими – ни слезинки не пролилось. Может, если бы удалось заплакать, стало бы легче? Но Яромира словно приморозило. А вдруг чары Кощеевича коснулись и его сердца? Нет-нет, с чего бы? Он этого Кощеевича не видел даже, только слыхал, что тот довольно молод. Немногим старше самого Яромира. У-у-у, бессмертная навья сволочь!
Он ударил рукой о стол, разбивая костяшки в кровь. Раз. Другой. Третий. Потом хватил опустевшей кружкой об пол. Та разлетелась в осколки, но этого было мало. Следом за ней Яромир отправил глиняный кувшин, а потом раскидал в стороны лежавшие на столе свитки и замер, тяжело дыша.
Кто знает, что ещё подвернулось бы ему под горячую руку, но тут с улицы донёсся Вьюжкин лай. Радостный, призывный. И мыслей коснулось невысказанное счастье симаргла. К шатру приближался свой. Друг.
Яромиру стало стыдно за беспорядок, и он поспешил выйти навстречу, гадая, кого же там принесло.
Вьюжка радовался не зря. Завидев гостью, Яромир сам чуть не запрыгал от восторга.
– Радмила! – Он сгрёб сестру в могучие объятия. – Слава богам, ты жива! Я так волновался. Мне доложили про колдовской круг. И Кощеевича.
Колени едва не подкосились – напряжение, которого Яромир всё это время не замечал, наконец-то отпустило.
– Я же обещала, что никогда не брошу своего братишку.
Радмиле пришлось встать на цыпочки, чтобы пригладить его волосы. Младший брат давно её перерос и сменил деревянный меч на стальной. Но рядом с ней Яромир порой чувствовал себя ребёнком. А вот и слёзы пришли, когда их уже не ждали. Пришлось смущённо вытирать лицо рукавом рубахи, но Радмила не осуждала.
– Я здесь. Рядом. Всё хорошо.
Вьюжка пританцовывал рядом и лизал ладони то Яромиру, то его сестре. Ну конечно, он же тоже член семьи.
– Скажи, что тебе удалось пленить Кощеевича! Это была бы лучшая новость за сегодня.
– Увы, не в этот раз, – помрачнела Радмила. – Радосвет у тебя?
– Уехал ещё днём.
– Куда?
– В Светелград к отцу.
– То-то я смотрю, в его шатре темно…
Яромиру стало немного обидно. Выходит, сестра в первую очередь к Радосвету помчалась и только потом к родному брату. Пришлось мотнуть головой, прогоняя глупые мысли.
– А что случилось-то?
– Беда… Кощеевич пленил Весьмира. Выкуп просит. Ну то есть ещё нет, но непременно попросит. А я боюсь… – Радмила огляделась по сторонам и предложила: – Так. Пойдём-ка лучше внутрь.
Они вошли в шатёр, а Вьюжка остался снаружи, мысленно сообщив хозяину: «Я посторожу». Симарглы всё понимают. Порой даже лучше людей.
Яромир приготовился к нагоняю: сейчас сестра увидит беспорядок, заохает, начнёт его журить. Но Радмила не сказала ни слова. Судя по хрустнувшему под её сапогом осколку, даже не заметила, что что-то не так.
– Не стоит говорить там, где нас могут услышать.
– Понимаю, – кивнул Яромир. – Царь Ратибор может не захотеть платить.
– Он не любит Весьмира, ты же знаешь. Скорее, терпит. Потому что тот полезен в сражениях.
– Так война ещё не закончена, – пожал плечами Яромир. – Наш царь порой э-э-э… излишне придирчив, но он всё-таки не дурак, чтобы разбрасываться могущественными союзниками.
– Не уверена, что он до сих пор считает Весьмира союзником. – Радмила понизила голос до шёпота. – Знаешь, в прошлый раз, когда я была в Светелграде с донесением, я получила приказ. Личный.
– О, это большая честь!
– И ответственность, да-да, знаю. Вот только приказ был следить за Весьмиром. Царь его подозревает.
– В чём?
– Да во всём подряд. Ты же знаешь, какой он… Эх! – махнула рукой девушка. – Вот я и подумала сперва-наперво к Радосвету обратиться. Чтобы он перед отцом замолвил словечко за Весьмира. Чародей нам нужен. Без него эту войну точно не выиграть.
– Знаешь, у Радосвета с царём последнее время тоже разлад. – Яромир поднял перевёрнутый табурет, отряхнул его и предложил сестре присесть. – Хочешь чаю горячего?
Он только сейчас заметил, что Радмила зябко кутается в плащ с меховым подбоем, а губы у неё аж посинели от холода. Дождавшись кивка, он развернул вышитую салфетку-самобранку. На ней появились две дымящиеся чашки и блюдечко с малиновым вареньем и парой небольших деревянных ложечек. Немного уюта посреди вечной разрухи и холода. Такой стала их жизнь, когда Кощеевич вморозил родителей в колдовской лёд. Всё разделилось на «до» и «после».
– Они отец с сыном. Помирятся. – Радмила отхлебнула чаю и затрясла головой. – Ух, горячо!
– Хочется верить. Но царь очень недоволен. Так что сперва Радосвета ждёт суровая взбучка.
– Один из нас должен поехать за ним! Если выехать с утра, можно успеть нагнать его в дороге.
Яромир хорошо знал этот тон. Он означал, что сестра уже всё решила, спорить с ней бесполезно. Но всё равно всякий раз спорил.
– Ты не можешь оставить лагерь. Не сейчас, когда войска Кощеевича так близко. Ты же Северница! Одно твоё присутствие воодушевляет людей.
– Тогда поезжай ты.
– Я тоже не могу. Мне велено встретить нового воеводу. Слыхала, что Веледара назначили?
– Слыхала. И совсем этому не рада.
– Вот и ребята Баламута тоже не рады. Уеду – начнутся раздоры меж своими. Этого нельзя допустить.
