banner banner banner
Война с саламандрами (сборник)
Война с саламандрами (сборник)
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Война с саламандрами (сборник)

скачать книгу бесплатно


– Вы что же – чех? – удивился пан Бонди.

– Ja, чех. Да ведь мы знакомы, пан Бонди. По Йевичку. Торговец Вантох, лавка на рынке – do you remember?

– Точно, точно, – шумно возрадовался Г. Х. Бонди, чувствуя в душе некоторое разочарование (так он никакой не голландец!). – Торговец Вантох, да? А вы ничуть не изменились, пан Вантох! Такой же, как тогда! Ну, как идет торговля?

– Thanks, – вежливо ответил капитан. – Папаша мой, как это говорится, давно уже приказал долго жить…

– Умер? Ай-ай-ай. Ага, вы ведь, должно быть, его сын… – В глазах пана Бонди вдруг мелькнула тень живого воспоминания. – Дружище, да неужели вы – это тот самый Вантох, который в Йевичке со мной частенько дрался, когда мы были еще ребятами?

– Ja, тот самый, пан Бонди, – торжественно согласился капитан. – Меня в конце концов за эти драки отправили из дому в Остраву-Моравскую.

– Да, дрались мы часто. Но вы были сильнее, – по-спортивному признал пан Бонди.

– Это точно. Вы-то, пан Бонди, были таким хилым еврейчиком. Вот и получали от меня на орехи. Доставалось вам тогда.

– Доставалось, это точно, – растроганно вспоминал Г. Х. Бонди. – Да садитесь же наконец, дорогой земляк! Какой вы молодец, что вспомнили обо мне! И как же вы тут оказались?

Капитан ван Тох с достоинством опустился в кожаное кресло, а фуражку положил на пол.

– Я тут провожу отпуск, пан Бонди. Вот так. That’s so.

– А помните, – опять погрузился в воспоминания пан Бонди, – как вы мне в спину кричали: «Жид, жид, за тобою черт бежит»?

– Ja, – ответил капитан и растроганно затрубил в голубой носовой платок. – Ах, ja. Хорошее время было, братишка. Ну а что толку, – как быстро оно бежит! И вот – мы оба уже старики, и оба Captains.

– Да, точно, вы ведь капитан, – спохватился пан Бонди. – Кто бы мог подумать! Captain of Long Distances – так это называется, да?

– Yah, sir. A highseaer. East India and Pacific Lines, sir.

– Прекрасная работа! – вздохнул пан Бонди. – С удовольствием поменялся бы с вами местами, капитан. Расскажите же мне что-нибудь о себе.

– Ага, точно, – оживился капитан. – Я как раз хотел вам что-то рассказать, пан Бонди. Это, братишка, страсть как интересно, – сказал ван Тох и начал в беспокойстве озираться.

– Вы что-то ищете, капитан?

– Ja. А пиво ты не пьешь, пан Бонди? Я по пути с Сурабаи так настрадался от жажды… – Капитан порылся в огромном кармане своих брюк и вытащил оттуда голубой носовой платок, холщовый мешочек с чем-то, кисет с табаком, нож, компас и пачку банкнот. – Может быть, отправить кого-нибудь за пивом? Хотя бы того стюарда, что проводил меня в эту каюту.

Пан Бонди позвонил.

– Не беспокойтесь, капитан. Закурите пока сигару.

Капитан взял сигару с красным и желтым бумажным колечком и принюхался.

– Это табак из Ломбока. Все они там свиньи, тут ничего не поделаешь. – После чего, к ужасу пана Бонди, раздавил дорогую сигару своими могучими пальцами и высыпал искрошенный табак в трубку. – Ну да, Ломбок. А может, и Сумба.

Между тем в дверях возникла безмолвная фигура пана Повондры.

– Принесите нам пива, – распорядился пан Бонди.

Пан Повондра поднял брови:

– Пиво? Сколько?

– A gallon, – проворчал капитан и бросил обгоревшую спичку на ковер. – В Адене, братишка, такая жара стояла… Вот какие у меня для вас новости, пан Бонди. Sunda Islands, see? Вот там можно было бы сделать большие деньги. A big business. Но для этого мне нужно рассказать всю – как это сказать – story, да?

– Рассказ?

– Ja. Такая, в общем, история. Погодите. – Капитан поднял свои небесно-голубые глаза к потолку. – Я не знаю, как начать…

(«Опять какая-то коммерция, – подумал Г. Х. Бонди. – О господи, какая тоска! Сейчас он мне начнет втирать, что я мог бы возить швейные машинки в Тасманию или паровые котлы и булавки на Фиджи. Ага, прекрасный бизнес! И вам для него, конечно, нужен именно я. Идите к дьяволу, я не какой-нибудь лавочник. Я визионер. Я своего рода поэт. Расскажи мне лучше, о Синдбад-мореход, о Сурабае или островах Феникса. Не притягивала ли тебя к себе Магнитная гора, не уносила ли тебя в гнездо птица Ног?[8 - В славянском фольклоре – огромная фантастическая птица, живущая на Востоке. Аналог птицы Ног – птица Рух из арабских сказаний о Синдбаде-мореходе. – Примеч. перев.] Не возвращаешься ли ты из дальних странствий, набив трюм жемчугом, корицей и безоаром? Ну, давай, дружище, начинай свои выдумки!»)

– Я начну, пожалуй, с ящура, – прервал его мысли капитан.

– Какого еще ящура? – изумился пан Бонди, коммерции советник.

– Ну, ящуры, ящуры, дьявол, как это сказать? – Lizards.

– Ящерицы?

– Ja, ja, ящерицы. Вот, там есть такие ящерицы, пан Бонди.

– Где?

– Да на одном острове. Я, братишка, назвать его не могу. Это слишком большой secret, worth of millions. – Капитан ван Тох вытер платком лоб. – Дьявол, да где же это пиво?

– Сейчас будет, капитан.

– Ja. Ну, хорошо. Чтобы вы знали, пан Бонди, эти самые ящерицы очень милые и добрые животные. Я с ними, братишка, знаком! – Капитан громко стукнул ладонью по столу. – Некоторые тут говорят, что они черти. Это все ерунда! A damned lie, sir. Скорее это вы черт, ну, или я, Captain van Toch, черт, чем они. Это уж точно.

Г. Х. Бонди почувствовал страх. «Белая горячка, – подумал он. – Да где же этот проклятый Повондра?»

– Их там несколько тысяч, этих ящериц. Но их начали пожирать эти… как их… к дьяволу, как тут их называют? Sharks.

– Акулы?

– Ja, акулы. Вот почему эти ящерицы такие редкие, сэр, и живут только в одном месте – в том самом заливе, который я назвать не могу.

– И что же, эти ящерицы живут в море?

– Ja, в море. Только по ночам они вылезают на берег, но потом опять должны лезть в воду.

– Как же они выглядят? – Пан Бонди этими расспросами пытался выиграть время до прихода проклятого Повондры.

– Ну, они величиной примерно с тюленей, но когда они идут на задних лапах, то примерно такого роста, – показал капитан. – Красивыми их, конечно, не назовешь. У них на теле нет никакой шелухи.

– Чешуи.

– Ja. Вот именно. Скорлупы. Они совсем голые, пан Бонди, как лягушки какие-нибудь или какие-нибудь salamanders. А передние лапы у них – все равно что детские ручонки, вот только пальцев у них всего по четыре. Бедняжечки! – расчувствовался от жалости капитан. – Но они очень милые и умные зверьки, пан Бонди.

Капитан слез с кресла, опустился на корточки и начал в этой позе раскачиваться из стороны в сторону.

– Вот так они переваливаются, когда ходят, эти ящерки.

Капитан, сидя на корточках, попытался придать своему мощному телу волнообразные движения, держа при этом руки перед собой, словно собачка, выпрашивающая что-то у своего хозяина, и глядя на пана Бонди светло-голубыми глазами, которые, казалось, умоляли о сочувствии. Г. Х. Бонди был этим весьма растроган и как-то по-человечески пристыжен. Вдобавок ко всему прочему, в дверях – опять очень тихо – появился пан Повондра с кувшином пива и вновь поднял брови в знак оскорбленности его чувств неприличным поведением капитана.

– Давайте пиво сюда и ступайте! – попытался поскорее спровадить его пан Бонди.

Капитан поднялся и начал отдуваться.

– Ну вот, такие вот это зверьки, пан Бонди. Your health, – сказал капитан и выпил. – А пиво у тебя, братишка, хорошее. Что правда, то правда, и дом у тебя… – Капитан вытер усы.

– Как же вы, капитан, нашли этих ящерок?

– Так вот об этом-то и рассказ, пан Бонди. Случилось это, когда я добывал жемчуг на Тана-Масе… – Капитан вздрогнул. – Ну, или где-то поблизости. Ja, на каком-то другом острове, но это пока что мой secret, братишка. Люди, пан Бонди, это большие свиньи, так что надо следить за языком… Ну вот, и когда два поганых singhales срезали под водой эти самые shells с жемчугом…

– Раковины?

– Ja. Такие раковины, которые держатся на камнях так прочно, как закон Моисеев, так что их только ножом можно срезать. В общем, сингалезы их срезали, а эти ящерицы смотрели на сингалезов, и эти сингалезы подумали, что это морские черти. Необразованные они люди, все эти сингалезы и батаки. Говорят, что там черти. Ja. – Капитан опять мощно затрубил в свой платок. – Ну вот, братишка, как тут оставаться спокойным. Не знаю, только ли мы – чехи – такие любопытные, но где бы я ни встречал земляка, он всюду совал свой нос, для того чтобы разузнать, как на самом деле все устроено. Это потому, наверное, что мы, чехи, ни во что не хотим верить. Вот и я вдолбил себе в мою старую глупую голову, что мне нужно с этими чертями познакомиться поближе. Я, конечно, нажрался в зюзю тогда, но только потому, что у меня из головы не выходили эти дьявольские черти. Там, на экваторе, братишка, все возможно. Ну вот, вечером я отправился в этот самый залив Дьявола…

Пан Бонди попытался представить себе тропическую бухту, окруженную скалами, поросшими девственным лесом.

– И что же?

– Ну вот, сижу я там и говорю: тс-тс-тс, чтобы эти черти, значит, появились. И вот, братишка, смотрю и вижу: вылезает из моря одна такая ящерица, встает на задние лапы и начинает вертеть всем телом. И сама мне говорит: тс-тс-тс. Если б я пьяным не был, я бы, наверное, пальнул в нее, но я, братишка, набрался тогда как англичанин и говорю ей: цып-цып-цып, tapa-boy, я тебя не обижу…

– Вы по-чешски с ней говорили?

– Нет, по-малайски. Они там все больше на malayan говорят, братишка. А она молчит, только переминается с ноги на ногу и вертится, точно ребенок, когда он стесняется. А вокруг в воде этих ящерок сидело несколько сот – все они высовывали свои мордочки из воды и на меня смотрели. А я – ну, говорю же, был выпимши, – сел, значит, на корточки и сам стал вертеться, как ящерка, чтобы, значит, они меня не боялись. Тогда из воды вылезла вторая ящерка, ростом с десятилетнего мальчишку, и тоже начала так плясать. А в передней лапке у нее была вот эта самая жемчужная раковина. – Капитан глотнул пива. – Ваше здоровье, пан Бонди. Я, конечно, в зюзю был, ну и говорю ей: ты, говорю, такая умная, да, хочешь, чтобы я тебе открыл эту раковину, ja? Ну, иди сюда, я ее открою ножом. Но она – стоит на месте, все не решается. Тогда я опять начал крутиться, как будто маленькая девочка, которая кого-то стесняется. Тогда она приковыляла поближе, и я потихоньку протянул к ней руку и взял из ее лапки эту самую раковину. По правде говоря, оба мы трусили, можешь себе представить, пан Бонди; но я-то был в драбадан. Так что я взял свой нож, открыл эту раковину и щупаю пальцем – есть ли там жемчужина, а ее там и нет, только такая гадкая слизь, этот самый моллюск, скользкий такой, который живет в этих раковинах. На, – говорю, – тс-тс-тс, жри, если хочешь. Это, братишка, нужно было видеть, как она ее вылизала! Для этих ящериц этот моллюск, должно быть, самый настоящий titbit, или как это сказать?

– Деликатес.

– Вот-вот. Только они, бедняжки, своими маленькими пальчиками не могут открыть эти твердые скорлупки… Тяжко им живется, ja. – Капитан сделал еще глоток. – А потом, братишка, я все у себя в голове разложил по полочкам. Когда эти ящерки увидели, как сингалезы срезают раковины, они, наверное, решили: ага, они их, наверное, едят, – и собрались посмотреть, как сингалезы будут их открывать. Сингалез ведь в воде – вылитая ящерица, но ящерица-то поумнее будет, чем сингалез или батак, потому что она, ящерица, хочет чему-то научиться. А батак никогда ничему не научится – только гадить, – с горечью добавил капитан Я. ван Тох. – Так вот, а когда я на берегу начал делать «тс-тс-тс» и вертеться, как ящерка, они, должно быть, подумали, что я, наверное, какой-нибудь вождь-саламандр. Потому они даже не больно сильно боялись и подошли ко мне, чтобы я открыл им эту ракушку. Вот такие зверьки – умные и доверчивые.

Капитан ван Тох покраснел.

– Когда я с ними познакомился поближе, пан Бонди, то я начал даже раздеваться догола, чтобы быть на них больше похожим, таким же голеньким. Они, впрочем, все равно удивлялись, что у меня волосы на груди… и все такое. Ja.

Капитан провел носовым платком по своей красной шее.

– Не знаю уж, не слишком ли я вас утомил, пан Бонди?

Г. Х. Бонди был очарован.

– Нет-нет. Продолжайте, прошу вас, капитан.

– А, это я могу. Когда ящерка вылизала раковину, то другие, глядя на нее, тоже полезли на берег. У некоторых в лапах тоже были раковины – удивительно, братишка, как им удалось их оторвать от этих cliffs своими детскими ручонками без больших пальцев. Сначала они стеснялись, а потом позволили мне забрать у них эти раковины. Ну, конечно, не все они были жемчужницы; там всякого хлама доставало, всяких устриц и тому подобного, – такие я сразу выбрасывал в воду и говорил: нет, ребята, так дело не пойдет, это все ничего не стоит, на это мне моего ножа жалко. Но если мне попадалась жемчужная раковина, я ее открывал ножом и сначала щупал, нет ли там жемчужины. Ну, и отдавал ее им, чтобы они вылизывали. Вокруг меня сидели уже, наверное, пара сотен этих самых «Lizards», и смотрели, как я открываю раковины. Некоторые даже пытались сами их открывать – какой-то скорлупкой, которая там валялась. Вот этому я, братишка, был, признаться, удивлен. Животные не умеют ведь обращаться с instruments, тут ничего не попишешь – животное, какое ни есть, это все же часть природы. Правда, в Бюйтензорге я видал обезьяну, которая умела открывать ножом этот самый tin, ну, банку с консервами; – но обезьяна, сэр, это разве животное! В общем, удивился я этому. – Капитан выпил пива. – Короче говоря, за одну ночь, пан Бонди, я нашел в этих shells восемнадцать жемчужин – или около того. Были там и крохотные, были и побольше, но три – три были размером с вишневую косточку, пан Бонди. С косточку. – Капитан ван Тох задумчиво покачал головой. – Когда утром я возвращался на свое судно, то сказал себе: Captain van Toch, тебе это все просто померещилось, сэр, ты был пьян и тому подобное. Но что толку, когда в этом самом кармане у меня лежало восемнадцать жемчужин. Ja.

– Это самый лучший рассказ, – прошептал пан Бонди, – который я когда-либо в жизни слышал.

– Ну вот видишь, братишка! – обрадовался капитан. – Днем я это все разложил по полочкам. Я этих ящерок приручу – так, что ли, это называется? – вот, приручу, обучу их, и они будут мне вылавливать из моря pearl-shells. Там их до дьявола, этих самых раковин, в этом самом заливе. Короче, вечером я туда опять отправился, – правда чуть пораньше. Как только солнце начинает заходить, так эти ящерки сразу высовывают свои мордочки из воды – то здесь, то там, – наконец вся бухта ими кишит. А я сижу на берегу и знай себе говорю: тс-тс-тс. И вдруг смотрю – акула, плавник из воды торчит. И тут же в воде что-то плеснуло, плюх – и одной ящерки нет как нет. Я там насчитал целых двенадцать акул, и все они с закатом солнца устремились в этот самый залив Дьявола. Пан Бонди, эти твари за один только вечер сожрали больше двадцати моих ящерок! – жалобно воскликнул капитан и яростно высморкался. – Ja, больше двадцати! Ну, понятно, ящерка голая, беззащитная, с такими ручками-спичечками, – как она может защититься? Прямо рыдать хотелось, на это глядя. Видел бы ты это сам, братишка…

Капитан задумался.

– Я ведь, братишка, очень люблю зверушек, – сказал он после долгого молчания и поднял свои небесно-голубые глаза на Г. Х. Бонди. – Не знаю, как уж вы на это смотрите, Captain Bondy…

Пан Бонди кивнул в знак согласия.

– Вот и здорово, – обрадовался капитан ван Тох. – Они такие смирные, такие умные, эти самые tapa-boys: если им что-то говоришь, то они слушают, прямо как собака хозяина. А уж эти их детские ручонки… Понимаешь, братишка, я уже старик, а семьей так и не обзавелся… Старость не радость… – пробурчал капитан, с трудом пытаясь скрыть волнение. – Да, эти ящерки такие милые, да что толку. Акулы-то их жрут без зазрения совести! Когда я в них, ну, в этих sharks, начал кидать камни, то они, эти tapa-boys, тоже начали кидать вслед за мною. Ты просто не поверишь, пан Бонди. Ну, конечно, далеко они докинуть не могли – ручонки у них больно короткие. Но это, братишка, просто поразительно. Я им говорю: если вы, ребята, такие сообразительные, попробуйте-ка моим ножом открыть какую-нибудь раковину. И кладу нож на землю. Они, конечно, какое-то время стесняются, но потом одна из них начинает пробовать – сует острие ножа между створок. Я ей говорю: нужно ломать, ломать, вот так вот – see? – повернуть ножик вот так, и готово. А она, бедняжечка, все пробует, старается… Наконец – хрусть! – и раковина открылась. Ну вот, говорю. Вовсе не трудно. Если уж это умеют делать всякие нехристи – батаки, там, или сингалезы, – так tapa-boys тем более справятся, верно? Не буду же я, пан Бонди, объяснять ящеркам, что это вообще-то сказочное marvel и чудо, что животные умеют делать такие вещи. Но теперь-то я могу сказать, что был тогда… я был… ну совершенно thunderstruck.

– Как громом поражен – подсказал пан Бонди.

– Ja, richtik. Как громом. Все это так у меня в голове засело, что я даже решился там задержаться с моим судном на лишний день. И вечером опять отправился в залив Дьявола – и опять увидел, как эти самые sharks жрут моих ящерок. И вот в эту ночь я, братишка, поклялся, что так этого не оставлю. Я им, пан Бонди, дал честное слово. Я сказал: Tapa-boys, Captain J. van Toch вот под этими огромными звездами клянется вам, что он вам поможет.

Глава 4

Коммерческое предприятиекапитана ван Тоха

Капитан ван Тох рассказывал все это с таким пылом и возбуждением, что даже волосы у него на затылке встали дыбом.

– Вот такую я дал клятву. И с этого момента, братишка, я не знал ни минуты покоя. В Паданге я взял эти самые каникулы и отправил в Амстердам, евреям этим, сто пятьдесят семь жемчужин. Все то, что мне тогда принесли эти мои зверьки. Потом я нашел одного парня, даяка, он был shark-killer, который убивал акул ножом прямо в воде. Страшный головорез и убийца. И с ним мы на такой маленькой tramp опять отправились на Тана-Масу, и я говорю: теперь, fella, будешь убивать этих самых акул своим ножом. Я хотел, чтобы он уничтожил там всех этих sharks, чтобы они оставили моих ящерок в покое. А он, этот даяк, был такой разбойник и нехристь, что до моих tapa-boys ему никакого дела не было. Черти, не черти – ему это все было до лампочки. Ну а я тем временем проводил за этими lizards всякие observations, ставил experiments, – да, кстати, у меня есть об этом такой судовой журнал, я в него каждый день что-нибудь записывал.

Капитан вынул из нагрудного кармана большой блокнот и начал его листать.

– Так, какое у нас число сегодня? Ага, двадцать пятое июня. Вот, например, что было двадцать пятого июня. В прошлом году. Вот здесь. Даяк убил акулу. Lizards страшно интересуются этой дохлятиной. Тоби – это был такой маленький ящерка, но жутко умный, – объяснил капитан, – мне пришлось дать им разные имена, понимаешь? Чтобы писать о них в этой книжке. Так вот, Тоби совал пальцы в рану от ножа. Вечером они приносили сухие ветки к моему костру. В общем, ничего особенного, – проворчал капитан. – Я лучше найду какой-нибудь другой день. Вот, пожалуйста, – двадцатое июня. Lizards продолжали строить эту… как это сказать – jetty?

– Плотина?

– Ja, плотина. В общем, такая dam. И они строили эту новую плотину на северо-западной оконечности залива Дьявола. Братишка, – горячо объяснял он, – это было просто чудесное сооружение! Настоящий breakwater.

– Волнорез?

– Ja. На другой стороне они откладывали яйца и хотели, чтобы там не было волн, понятно? Они сами придумали, что для этого нужно построить там этот самый dam, но скажу тебе, что никакой чиновник или даже инженер, служащий в Waterstaat в самом Амстердаме, не придумал бы лучшего чертежа для такой подводной плотины. Работа просто мастерская; вот только вода им все разрушала. Они под водой себе вырывают такие глубокие ямы под берегом и в них днем сидят. Очень, очень умные животные, прямо как beavers.

– Бобры.

– Ja, такие большие мыши, которые умеют строить плотины на реках. У этих ящерок много было в заливе Дьявола всяких плотин – побольше и поменьше. Такие красивые, ровные плотины – все вместе они выглядели как будто целый город. И наконец они захотели построить этот dam через весь залив. Вот так. «Они уже умеют убирать большие камни при помощи рычагов, – читал капитан дальше. – Альберту – это был один из tapa-boys – камнем отдавило два пальца». «Двадцать первого». Даяк сожрал Альберта! Но потом у него стало плохо с желудком. Пятнадцать капель опиума. Даяк пообещал, что больше этого никогда не сделает. Весь день шел дождь. Тридцатое июня: Lizards строили dam. Тоби не хочет работать». Он, сэр, был очень умный, – с восхищением объяснил капитан, – а умные никогда не хотят работать. Он все время выкидывал разные фокусы, Тоби этот. Вот ведь, и ящерки все разные, не похожи друг на друга. «Третьего июля. Сержант раздобыл нож». А этот Сержант был такая большая, сильная ящерка. И, кстати, очень ловкая. «Седьмого июля. Сержант убил ножом cuttie-fish» – это такая рыба, которая гадит таким темно-коричневым, понял?

– Каракатица?

– Ja, именно. «Десятого июля. Сержант убил ножом одну большую jelly-fish»: а это такая тварь, похожая на студень, и при этом жжется, как крапива. Гадкое животное. А вот теперь слушайте, пан Бонди. «Тринадцатого июля. (Я тут это подчеркнул.) Сержант тем же ножом убил небольшую акулу. Весом в семьдесят фунтов». Вот так, пан Бонди! – торжественно провозгласил капитан Я. ван Тох. – Тут это записано, черным по белому. Это был великий день, братишка. Да, как раз тринадцатого июля прошлого года. – Капитан закрыл блокнот. – Мне стыдиться нечего, пан Бонди: я тогда на берегу этого самого залива Дьявола встал на колени и разрыдался от чистой и искренней радости. Отныне я знал, что мои tapa-boys умеют дать сдачи. Сержант за это получил отличный новый гарпун – а лучше гарпуна ведь для охоты на акул ничего не придумано, братишка, – и я ему сказал: be a man, Sergeant, и покажи всем остальным tapa-boys, что и они могут защищаться. Братишка! – вскрикнул капитан, вскочил с кресла и несколько раз в восторге ударил кулаком по столу. – Да знаешь ли ты, что всего через три дня там плавала огромная дохлая акула, full of gashes, как это сказать?

– Вся израненная?

– Ja, вся в дырах от этого самого гарпуна. – Капитан выпил с таким шумом, что у него заклокотало в горле. – Такие дела, пан Бонди. И вот тогда-то я заключил с этими tapa-boys… Ну, нечто вроде контракта. То есть я им как бы дал свое слово, что если они будут приносить мне эти раковины с жемчужинами, то я им за это буду давать разные harpoons, knives, ну, в общем, ножи, чтобы они могли защищаться, see? Это честный business, сэр. Тут уж как заведено: и с животными нужно быть честными. Я им еще и досок разных дал. И две железные wheelbarrows…

– Тачки. Тележки.

– Ja, тачки. Чтобы они могли камни возить на плотину. А то им, беднягам, приходилось все таскать в этих своих ручонках, понимаешь? В общем, кучу вещей я им дал. Я их вовсе не хотел надуть, это точно. Слушай, братишка, а теперь я тебе кое-что покажу.