Договоримся о любви

Что ж, звучало заманчиво. Мне импонировало то, что Игорь не давил, не суетился, не валялся в ногах с мольбами. Спокойно, с достоинством он давал понять, что понимает наши сомнения и с уважением отнесется к любому решению.

Тем удивительнее оказалась для меня реакция Ника. Стоило двери за спиной Игоря закрыться, как он вальяжно откинулся на стуле и махнул рукой:

– Отказываемся? Выждем день для приличия, и я ему позвоню.

– Что? – Я не верила своим ушам. По доброй воле отбросить заманчивую перспективу попасть в круг избранных? И так легкомысленно отнестись к чужой проблеме? – Ник, ты, должно быть, плохо расслышал! От нас пока не требуется ровным счетом ничего. Просто покрутиться на вечере и составить мнение.

– Ага. А потом будет нечто из серии «коготок увяз – всей птичке пропасть», – мрачно предрек Ник, подавшись вперед и крутя в пальцах конфетку. – Майка, я понимаю твои резоны, но ничем хорошим это не кончится. Он ведь ясно дал понять, что интересуется этой Стасей.

Слетев со стула, мой не в меру наблюдательный друг прошелся по кабинету и остановился за моей спиной. Миг – и на мои плечи легли сильные теплые ладони. Утешать меня вздумал, только этого не хватало! Я не собираюсь, подобно дочке Воздвиженского, превращаться в объект для жалости! Так что пусть засунет свои увещевания куда подальше…

– Вот, лишнее подтверждение моих слов, – хмыкнул друг, когда я дернула плечами, скидывая его руки. – Уже нервничаешь. Что же будет дальше?

– Да ничего страшного не будет! – Жар, с которым я это выпалила, изумил меня саму. Видимо, во мне тоже жил неутомимый холерик, потому что, разогнавшись, я уже не могла остановиться. – Побываем на увлекательном мероприятии. Возможно, заведем полезные знакомства. Нам ведь нужны новые клиенты, скоро даже аренду отбивать перестанем! И заодно поможем людям. Можешь не разоряться впустую, сдался мне этот Игорь! А вот девочка… представь хотя бы на секунду, что ей правда грозит опасность. Сможешь спать спокойно, представляя, что над ней в этот самый момент измывается отец? Или жених?

Я знала Ника как облупленного и понимала, что последний аргумент окажется особенно эффективным. Друг действительно крепко задумался, меряя шагами кабинет.

– Признаться, это единственное, что не дает мне покоя, – после долгой паузы промолвил он и, будто уговаривая самого себя, уже под нос протянул: – Если только на один вечер, просто оценить обстановку… Только, Майя, учти, это светское мероприятие. Мы должны слиться с толпой так называемой знати. Не знаю, как ты, а я вряд ли потяну на аристократа. Конечно, начальные представления об этикете есть, но остальное… Как себя вести, что говорить, какую вилку выбирать… уфф!

Тоже мне, нашел проблему! Уж в чем-чем, а в хороших манерах недостатка у нас точно не будет.

– Времени, чтобы освоить эту нехитрую науку, предостаточно. – Я расплылась в улыбке, довольная тем, что сломила его сопротивление. – И ты лучше меня знаешь, кто нам поможет.

Глава 3

– Майя, не вертись, сядь прямо. – Меня аккуратно потянули за плечи назад, расправляя, и я прочувствовала каждый сантиметр привязанной к спине линейки. – Сколько раз повторять: правильная осанка – первый признак аристократизма. Давай еще позанимаемся с книжечками?

Я не удержалась и закатила глаза к потолку. Как все же до обидного мало было во мне от девушки из высшего общества! Только сейчас, начав следить за осанкой, жестами и мимикой, я в полной мере прочувствовала столь неуместную в свете активность своей натуры. Оказывается, я жить не могла без того, чтобы громко смеяться, гримасничать, вечно вертеть что-то в пальцах и переминаться с ноги на ногу. Сидеть истуканом, кротко улыбаться и помалкивать было выше моих сил. А когда я попыталась налить Нику его любимый чай с чабрецом, стараясь двигаться изящно и легко, то чуть не испортила белоснежную скатерть.

Настоящим фиаско грозили обернуться и те самые «занятия с книжечками». Я не раз видела в фильмах, как актрисы и модели учились ходить, удерживая на голове книгу. Кто же подозревал, что это в самом деле так тяжело! Причем в прямом смысле слова – попробуйте ступить хотя бы шаг, если на вас сверху давит ни много ни мало вся мудрость последних полутора веков в виде увесистого тома «Войны и мира». А сидеть за столом с книгами под мышками, изображая чинный прием пищи, – и вовсе сущая пытка.

Наблюдавший за моими страданиями Ник, решив подбодрить, тоже попытался пройтись с книжкой на голове. Эта наука далась ему лучше, но один вид рослого мужика, пытающегося семенить по комнате, как гейша на чайную церемонию, вызвал у меня приступ хохота. Я тут же осеклась под укоряющим взором нашей наставницы. Уж она-то точно знала, как ведут себя настоящие леди!

Анна Ильинична была плоть от плоти истинной интеллигенции, женщиной хотя и пожилой, но вполне себе энергичной, а по совместительству – бабушкой Ника. Я познакомилась с этой почтенной дамой еще в студенческие годы, когда нам с ее внуком поручили подготовить доклад по культурологии. Мы зашли за какими-то редкими старыми книгами – и я словно перенеслась в машине времени лет эдак на сто назад. Необычной была не только аккуратная квартирка с небывалым количеством книжных стеллажей и старинных артефактов вроде вязаных салфеток и бюстика Наполеона, но и сама хозяйка.

Смешно вспоминать, как испугал меня придирчивый взгляд сквозь очки с толстыми линзами. Строгий пучок седых волос, простое платье с накрахмаленными воротничками и властный поставленный голос напомнили этакую хрестоматийную учительницу из старых фильмов. И я не ошиблась: бабушка Ника действительно всю жизнь преподавала в школе русский язык и литературу.

А мой первый страх не оправдался. Бывшая учительница оказалась добрейшей души человеком, и спустя пять минут я уже сидела за чашкой чая в ее крошечной гостиной. Помнится, мы тогда чудно пообщались, хотя мне стоило немалых трудов объяснить Анне Ильиничне, что я не девушка Ника и в ближайшее время появления у нее правнуков не предвидится. По крайней мере, при моем непосредственном участии.

С тех пор я нет-нет да забегала к Анне Ильиничне вместе с Ником. Мы приносили какие-то гостинцы, потом пили втроем чай, болтали о всякой всячине. Наверное, я так прикипела к семье друга потому, что тепла от собственных родных по-прежнему не чувствовала. С матерью, осевшей в другом городе, я лишь изредка общалась по телефону. А единоутробная сестра так и осталась для меня чужой – мы обе жили своей жизнью и попыток к сближению не делали.

Похоже, и на нынешнюю авантюру со званым вечером меня потянуло во многом из-за желания оказаться в центре внимания. В мечтах я уже видела себя этакой Золушкой на балу, карета которой ни за что не превратится в тыкву – не те времена. Современные Золушки умели за себя постоять и никогда не упускали важные шансы, вот и я ухватилась за призрачную надежду заполучить все и сразу: душевное спокойствие за спасенную Стасю, полезные деловые знакомства, финансовую выгоду от успешно выполненного задания и, главное, роман с мужчиной моих грез. Ну а если вдруг по досадной случайности ни один из этих «пряников» мне не достанется, смогу утешаться тем, что блеснула среди взыскательной светской публики.

Впрочем, о чем это я? Как раз блистать и попадать в центр внимания в моей ситуации было противопоказано. Нам с Ником требовалось понаблюдать за окружающими, выяснив максимум информации о героях истории, которую поведал Игорь. А сделать это лучше незаметно, слившись с новоиспеченной аристократией. Поэтому-то я и сидела теперь за столом, в муках постигая нелегкую науку обитания в свете.

Часа через два наших занятий я поняла, что пытаться держать спину ровно и избегать чрезмерной жестикуляции – еще не самое сложное. Гораздо труднее было обучиться искусству светской беседы: говорить на нейтральные темы, легко перескакивая с предмета на предмет, причем чинно, благородно и при этом не утомительно для визави, без занудства. Мы с Ником попытались поговорить о погоде и о здоровье, но через пару минут дружно прыснули, не в силах приторно сетовать на поднявшееся атмосферное давление, ненавистный ему дождь и по-старчески ноющие по случаю осенней влажности коленки.

«Ягодки» ждали впереди. Игорь уже сообщил нам, что мероприятие планируется торжественное, но с деловым уклоном, поэтому уместно будет обойтись без фраков и кринолинов. Ник быстро определился со своим нарядом, вспомнив о купленном как-то по случаю свадьбы приятеля черном смокинге. Образ дополнили классические ботинки, белая рубашка и выуженная из глубин старого шкафа аккуратная темная бабочка, принадлежавшая еще покойному дедушке и лишь по счастливой случайности не ставшая добычей моли.

Стоило мне увидеть друга во всем блеске салонной элегантности, как с уст сорвался восторженный – и, боюсь, не самый аристократичный – визг. Ник не любил черный цвет, но, стоило признать, наряд был ему очень к лицу. Вот кто умел держать спину ровно и сохранять бесстрастное выражение лица! Добавьте к этому мягкую улыбку, природную обходительность и неиссякаемое обаяние – готовый аристократ! Ему бы еще подходящую по рангу спутницу…

Я захватила к Анне Ильиничне несколько платьев, которые вполне могли сойти за вечерние. Последовательно накидывая каждое в ванной комнате, я представала на пороге гостиной в надежде если не на восторг, то хотя бы на одобрение. Но наш эксперт в области этикета оторвалась по полной программе: красное оказалось слишком ярким, черное – слишком коротким, бежевое обладало слишком нескромным декольте даже для моего аккуратного второго номера… Теряя надежду, я влезла в длинное платье из шелка голубовато-сиреневого цвета – по словам не в меру лиричной продавщицы, этот благородный оттенок именовался красивым словом «перванш».

– Опять не подходит? – отчаялась я, когда бабушка Ника остановила придирчивый взгляд на тоненьких бретельках. – Слишком открытое?

– Минуточку, – буркнула себе под нос Анна Ильинична и, озабоченно хмурясь, нырнула в тот же древний шкаф, где еще недавно грустил забытый галстук-бабочка. Пять минут поисков – и в ее руках оказался легкий, почти невесомый жакетик-болеро унылого бледно-серого цвета. Вещица совсем меня не впечатлила: пасмурным дождливым сентябрем и без того тоски хоть отбавляй, так зачем подчеркивать это в одежде? Определенно, оттенок следовало назвать «цвет дня, в который хочется повеситься». Видимо, я еще не научилась держать по-светски невозмутимое лицо, раз наша наставница ясно считала мой скепсис. – Майя, не спеши отказываться. Во-первых, оголяться не совсем прилично. Во-вторых, жакет в хорошем состоянии, я знаю, что многие модницы за такими гоняются. Как же это называется, забыла… Никита?

– Винтаж, – мгновенно отозвался внук. Всегда удивлялась, как эти двое умудряются понимать друг друга с полуслова.

– Вот! – Анна Ильинична торжествующе вскинула палец. – И, в-третьих, у меня есть одна дивная безделушка…

Пока я, манипулируя не самой светской лексикой, пыталась приспособить под свой наряд оказавшийся на размер больше моего жакет, все из того же шкафа была извлечена небольшая потертая деревянная шкатулка. Мгновение – и из нее показалась большая, явно старинная брошь. Нытье по поводу запаха нафталина, исходившего от жакета, застряло у меня в горле. В самом деле, какое чудо: кристаллы голубовато-лилового, в тон моему платью, аметиста были искусно собраны в подобие веточек сирени на тонких серебряных стебельках.

Анна Ильинична стянула два конца короткого жакета к середине и ловко скрепила ткань брошью. Потом нашла шпильки и заколола мои волосы в нечто вроде высокого пучка, так популярного в наполеоновские времена. Образ дополнили удобные светлые туфельки на маленьком каблучке. Я попыталась было отстоять свое право на высокие шпильки, слезно сетуя, что буду выглядеть гномом среди рослых аристократок… Какое там! Мне тут же напомнили о необходимости сохранять осанку, следить за которой на неустойчивых шпильках будет проблематично. Оставалось только смириться.

– И как? – Я с сомнением оглядела себя в зеркале. Брошь прекрасно сочеталась и с платьем, и с жакетом. Да и сам образ в целом получился гармоничным – нежно, воздушно… Собственно, это обстоятельство меня и смущало. Слишком далека была изысканная томная героиня от меня настоящей – энергичной и смешливой. – Не очень меланхолично? Какая-то Бегущая по волнам получилась…

– Для званого вечера – то, что нужно, – властно отсекла Анна Ильинична. – И, Маечка, не обижайся, но пользоваться духами следует аккуратнее. Нанеси немного на точки пульса, не нужно поливаться, как из брандспойта. Да и где это видано, чтобы в высшем обществе крутились с такими яркими алыми когтями? Сотри лак или смени на совсем незаметный. А макияж… С этим нужно что-то делать! За ресницами не видно твоих глаз! Что это такое?

– Тушь. Эффект накладных ресниц, – машинально пояснила я, растерявшись под ее напором. – Сейчас это модно, взгляд Бэмби…

– Оленя? – Пожилая дама в ужасе отшатнулась. – А ты должна выглядеть как леди!

Не слушая моих возражений, мне вручили пачку влажных салфеток. Ладно, доверимся эксперту… Я долго стирала излишек румян и помады, а потом сдалась и просто умылась. Хорошо, косметичка была со мной, и через пять минут я предстала перед зеркалом в новом образе. Едва тронутые блеском губы, чуть-чуть накрашенные реснички, аристократическая бледность, исходящие от фигуры кротость и хрупкость… Бога ради, кто это?

– Ник, хотя бы ты скажи! – возопила я. На его бабушку, понятно, надежды уже не было. – Тебе ЭТО нравится? От такого облика все мухи в шикарной усадьбе сдохнут! Тебя самого привлекла бы такая аморфная женщина? Только честно!

– Конечно, – без малейшего промедления отозвался «добрый» друг, и его губы дернулись в усмешке. – Для наших целей – самое то. А если будешь вдобавок молчать и сидеть спокойно на месте… ммм, мечта! Да я вообще сплю и вижу, чтобы работать с Прекрасной Дамой, а не с мужиком в юбке.

Тоже мне, шутник нашелся! Да и не такая я атаманша, как он вечно меня выставляет… Без инициативы и смелости в нашей профессии никак. Как и без самозабвенной преданности делу. Которое требует от меня быть максимально незаметной. Даже если это идет вразрез с моими личными интересами.

– Ладно, можешь не разоряться, – упредила я уговоры напарника. – Раз нужно для дела – так и быть, побуду пресным чучелом.

– Вот и отлично, – постановила Анна Ильинична, раскладывая на столе какое-то несметное количество приборов. – Давайте повторим, какая вилка – для чего. А потом еще немного позанимаемся с книжечками.

Ох, будет ли этому конец…

* * *

Прихода дня икс я ждала уже без изрядной доли надежд, которые так грели меня несколько дней назад, перед встречей с Игорем у нас в офисе. Мне никак не удавалось свыкнуться с новым образом, и тот факт, что я, по сути, наступаю на горло собственной песне ради других, энтузиазма не добавлял. А еще, словно мне и без того было мало переживаний, за час до выхода из дома приключилась форменная катастрофа.

Спешно открыв дверь заехавшему за мной Нику, я потянула его в комнату, добрую часть которой загромождала гладильная доска.

– Помогай, без тебя – никак, – выпалила я и устроила голову на поверхности доски. – Гладь!

– Кого? – ошарашенно вымолвил друг. И когда он научится соображать быстрее?

– Не кого, а что – волосы. – Я дернула головой, и непокорные кудряшки разметались по тканевому чехлу. – Утюг – справа, на полу. Гладь скорее, а то опоздаем!

– Ты сошла с ума! – ужаснулся Ник, выходя из ступора. – Что это на тебя нашло? Хочешь без волос остаться?

Ну и дуралей! Ясно же, что гладить нужно на режиме «минимум» – в крайнем случае выбрать нагрев для шелка. А что еще оставалось делать, если выпрямитель для волос в который раз не обеспечил мне желанную гладкость прядей? Я долго возилась с коварным прибором, но через пятнадцать минут после всех манипуляций снова напоминала кудрявую овцу. Это с такой барышней мой дражайший коллега планировал заявиться на званый вечер?

– Майка, не глупи. – В голосе Ника послышались раздраженные нотки. – Напоминаю, едем мы за город, вдруг еще пробки по дороге… Времени не остается. Как ты, должно быть, помнишь, точность – вежливость королей. Да не буду я гладить тебя утюгом, даже не жди! И откуда эти вечные комплексы из-за волос, ума не приложу… Все с тобой в порядке. Иди, собирайся.

Если мой обычно покладистый друг стал командовать, значит, дело труба. На моей памяти это случалось всего пару раз, когда наши разводящиеся клиенты принимались скандалить и обстановка в офисе опасно накалялась. Недовольно бурча себе под нос, я покорно поплелась переодеваться.

Спустя рекордные сорок минут сборов я сидела в машине рядом с Ником, задумчиво глядя в окно. И что это за жизнь такая: в кои-то веки пригласили на приличное мероприятие, а даже нарядиться по собственному вкусу нельзя! Да и вообще, меня сильно утомила необходимость со всеми считаться, всем угождать, уважать какие-то глупые предрассудки… Сначала прыгай перед клиентами фирмы, потом следуй давно изжившему себя этикету – надоело!

Я в который раз за последние несколько дней подумала о Стасе. Не поспешила ли я со своей жалостью? Отец, судя по всему, ее обожает. Потакает любым капризам, балует. Этой барышне точно не нужно вставать каждый будний день в шесть утра и нестись на работу! Не надо следить за распродажами, влезать в кредиты, гоняться за горящими путевками, угождать другим… Стасе достаточно топнуть ножкой, и перед ней окажутся все блага мира. А еще у нее есть Игорь… Сильный, зрелый мужчина, привлекательный и ответственный. Такой, о котором я всегда мечтала.

Собственно, и не в Стасе тут было дело… Просто я давно не ощущала себя нужной и защищенной. Глупо было признаваться даже самой себе, как хочется опереться на пресловутое крепкое плечо. Ник, при всем уважении, на эту роль не годился. Он привлекал меня физически, но сегодняшнее раздраженное бурчание было, пожалуй, верхом его возможностей. Такой мужчина вряд ли мог взять на себя ответственность, проявить решимость… да он даже пройтись по моим окаянным кудрям едва теплым утюгом оказался не в состоянии! Добавьте к этому его легкомыслие и вечный калейдоскоп романов – нет, не вариант.

Наверное, любой доморощенный «доктор Фрейд» решил бы, что корни моей тоски кроются в детстве. И попал бы в точку. Можно было сколько угодно хорохориться, но факт оставался фактом: отсутствие отцовской заботы заставляло меня теперь, уже будучи взрослой, искать себе мужчину, который мог бы опекать, наставлять и брать под крыло. Именно о таком человеке я думала, когда рисовала тот дурацкий фоторобот. И именно таким мне показался Игорь, столь трепетно относившийся к своей девушке.

– Да ты вообще слушаешь меня, подруга? Мы должны заранее выработать линию поведения, – вторгся в нестройный поток мыслей голос Ника. По-своему истолковав мое молчание, напарник потрепал меня по плечу. – Не переживай, ты прекрасно выглядишь! Вся эта романтика тебе очень идет. Майя, просто представь, что ты и в самом деле частный детектив и нужно сыграть роль вот такой нежной девушки. Это же авантюра, о которой ты мечтала!

Я слабо улыбнулась в ответ. В моем воображении невинное приключение завершалось стремительным хеппи-эндом, а в реальности же, судя по всему, меня ждало легкое разочарование. Хорошо, что я не успела узнать Игоря лучше, и печалиться о разбитом сердце было неуместно. Ладно, сыграю роль вялого пугала – сама ведь втянула Ника в эту историю!

* * *

– Майя! – окликнул меня приятный низкий голос, едва мы притормозили на дороге, ведущей к большому освещенному дому. Свет фонаря ослепил меня, и я скорее уловила, чем увидела спешившую к нам высокую фигуру. Игорь галантно коснулся губами моей лапки, обменялся рукопожатием с Ником, и мы направились к особняку.

Я успела изучить информацию о владениях Воздвиженского, но и предположить не могла, с каким размахом тут все устроено. Хорошо, пока мы шли к дому, Игорь негромко и кратко ввел нас в курс дела. Кстати, он логично перешел с нами на «ты» – мы трое еще не стали слаженной командой, но, что называется, находились в одной лодке. В конце концов, нам с Ником предстояло дать что-то вроде экспертной оценки ситуации, затрагивавшей его напрямую.

Как поведал нам Игорь, его босс «приподнялся» в лихие девяностые. Видимо, человеком он был рисковым, потому что однажды, устав прозябать на доцентской ставке, решил открыть скромное семейное кафе. Сбережений хватило лишь на аренду небольшого подвальчика, который вскоре превратился в уютное местечко. Главным образом, стараниями самого Воздвиженского, а еще больше – его супруги, которая была мастерицей на все руки: сама пекла, сама украшала, сама продавала…

– В те годы многие интересовались корнями, восстанавливали родословную, вспоминали о дворянстве. На этом Воздвиженский и выехал, хотя, насколько мне известно, аристократ из него тот еще, – хохотнул Игорь. – Позолотил ручку кому следует, присоединился к новоиспеченному дворянскому собранию, а там и деловых партнеров нашел. Его кафешка вскоре превратилась в сеть помпезных кондитерских, поставлявших пирожные взыскательным нуворишам. Потом открылся ресторан, один из крупнейших в столице. Надо отдать Воздвиженскому должное, мужик он оборотистый… И блестящий мастер пиара, точнее самопиара, – каждому хотелось затащить к себе на светскую тусовку такого эксцентричного персонажа. Только не подумайте, друзья мои, что слава о его заведениях дутая. У нас – лучшая еда в секторе «лакшери», кондитеры постоянно совершенствуют навыки, а меню регулярно обновляется…

Игорь так вдохновенно защищал интересы вверенных его заботам заведений, что мне, право слово, уже захотелось купить круассанчик-другой в «Мадам Жюли». Не в «Гранмонд», конечно, – там меня и на порог не пустили бы. Судя по здешнему антуражу, дела у Воздвиженского шли в гору. Он не только мастерски наладил работу своих «предприятий питания», но и грамотно вложил деньги. Его капиталы постоянно работали, приумножая семейные богатства.

Лучшим подтверждением благосостояния хозяина служил раскинувшийся перед нами двухэтажный особняк с широкими крыльями, отдаленно напоминавший версальский дворец. Несколько лет назад Воздвиженский выкупил территорию пейзажного парка восемнадцатого века, в центре которого еще сохранялись остатки старинного усадебного дома. После реконструкции от дома не осталось ничего, зато до наших дней дожил парк, в этот вечерний час скрывавшийся в сумерках.

Двигаясь по асфальтированной дорожке к дому, я любовалась огромными окнами, из которых лился яркий свет. Казалось, я и правда превратилась в чумазую Золушку, которая, прячась в тени, собирается подсматривать за настоящим балом. Перед мысленным взором уже предстали дамы в прекрасных туалетах, танцующие павану со своими бравыми кавалерами. Все чинно, благородно, в высшей степени аристократично…

– …работаю уже третий год, но так пока и не разобрался, – донесся до меня голос Игоря. Ох, что-то я замечталась, забыв, что прибыла сюда прежде всего с профессиональными целями! Надо сосредоточиться на деле. – Не могу понять, кто такой этот Воздвиженский, что из себя представляет… Удачливый бизнесмен, безобидный оригинал, домашний тиран? Знаете… иногда мне кажется, что он – просто безумец!

Наверное, такое определение было вполне оправданно, если судить по тем выходкам немолодого ресторатора, о которых я успела прочитать в сети. Какие только номера он не откалывал! Скандалил с конкурентами на вручении премий предпринимателям, переодевался клошаром и в таком виде, неузнанным, инспектировал собственные заведения, однажды возжелал ввести свою собачку в совет директоров компании… Но все это – и полеты на воздушном шаре, и образ «короля-солнце» Людовика XIV на маскараде, и обрушившийся на посетителей одной из кондитерских дождь из конфет – вполне укладывалось в образ чудака бизнесмена. А Игорь, похоже, говорил о чем-то ином…

– В последнее время он ведет себя немного странно, – осторожно, подбирая слова, продолжал наш с Ником собеседник. – Например, недавно отправился в Питер – хочет и там открыть сеть «Мадам Жюли». Поселился в шикарном отеле, я сам бронировал ему номер. К ночи – переполох: Воздвиженский якобы слышал смех покойной жены. Нам с коллегами стоило немалых трудов замять это дело. Только представьте, если бы подобная новость попала в СМИ, какой ущерб бизнесу! Случались и другие причуды. Как-то слушал музыку в наушниках – он часто включает классику во время утренних пробежек. Вдруг орет – оперу неожиданно прервал женский голос. Не знаю, что конкретно Воздвиженский услышал, но трясло его потом долго. В последнее время он сам не свой: забывает о деловых встречах, на обсуждениях сидит рассеянный, вбил себе в голову, что за ним следят… Возможно, это как-то связано со смертью его жены. Чувство вины и все такое… Я не знаю эту историю, могу лишь предполагать.

Мне стало не по себе. После этого признания Игоря судьба Стаси рисовалась в совсем уж мрачных красках. Вдруг ее отец на самом деле помутился рассудком? Был просто эксцентриком, а постепенно, с годами, «дошел до кондиции»? Увы, мои познания в области психиатрии ограничивались парой фильмов о маньяках, но я помнила, что излишняя подозрительность – симптом паранойи. Интересно, могли ли запустить процесс болезни какие-нибудь угрозы со стороны конкурентов? А вдруг речь идет о комплексном психическом расстройстве, уходящем корнями во времена смерти жены? Боюсь, нам с Ником не хватит компетенции в этом разобраться…