Космический маразм

– И где же ваш сын? – не понял я.

– Да что же вы, ослепли? – спросила женщина из-под пола. – Вон же он, в кастрюле спрятался.

Я присмотрелся и увидел, что справа, на лавке, стоит большой бак, из которого валит пар.

Я осторожно приблизился к нему и заглянул внутрь. Вместо дна у кастрюли открывалась бесконечная пропасть, на краю которой болтался в петле человек, одетый в потрёпанный старомодный костюм. Он внезапно улыбнулся и открыл один глаз, оказавшийся вращающимся диском в сине-зелёный горошек. Я инстинктивно дёрнулся, отстраняясь от повешенного, и свалился вниз, полетев в пропасть. Однако сразу же понял, что это не пропасть, а висящая в пустоте железнодорожная платформа, украшенная табличкой «Дно».

Я как-то сразу осознал, что платформа политическая, а на ней изготовлена обувь – видимо, красные сапоги, поэтому тут же подошёл бронепоезд, в борту которого приветливо распахнулась дверь.

Из двери показался бледный и очень светловолосый человек в старой военной форме и спросил:

– Едете?

– А куда этот поезд? – спросил я.

– Это не поезд, – с каменным лицом ответил военный. С лица при этом осыпались крошки гранита, поскольку для произнесения фраз лицу приходилось хоть немного, но двигаться.

– А что же это? – спросил я.

– Космический корабль, – ответил каменный человек. – Не видишь, что ли, паруса?

Я поднял глаза и увидел над бронепоездом несколько полосатых кусков резины, натянутых на сложную паутину из верёвок.

– Вижу, – ответил я. – Тогда еду, если космический.

Однако мой собеседник ничего мне не ответил, поскольку оказался скульптурой, привинченной к носу корабля. Я еле успел запрыгнуть на борт, как корабль тронулся и погрузился в воду своим тяжёлым каменным носом.

– Что-то дрянной у вас корабль, – сказал я в пустоту. – Не плавает.

– А он и не должен, – ответила пустота, отчего у неё появился рот, а затем и все остальные части тела, образовав не вполне чёткое изображение человека, загорелого, почти как московский бомж. – Зато ему красная цена семь вёрст не крюк.

– Мне бы друзей своих найти, – пробормотал я.

Изображение повернулось ко мне боком, отчего я увидел, что человек абсолютно плоский, толщиной в миллиметр.

– К вящему удовольствию, – сказал он, – это в ваших силах. Обжигают горшки, а не Боги.

– И как же мне их найти? – спросил я.

– Никак – моё второе имя, – ответил плоский человек и исчез совершенно, вместе с кораблём и остатками воды, оставив после себя только сушу. Правда, мокрую.

Я зашагал по грязи к единственному выделяющемуся впереди ориентиру – высокому деревянному забору, окружавшему тенистый и ароматный черничный сад. Когда я подошёл совсем близко, забор покосился глазом и отъехал в сторону, пропуская меня вперёд.

Справа колосился непрозрачный синий снег. Слева капали бессовестные слуховые аппараты крупного калибра. Где-то на заднем плане тошнило нескольких овец. Туда я и направился, должно быть, поскольку задний план неожиданно стал передним.

– Мееексус, – проблевала одна из овец, и из её зловонной зубастой пасти вылетел блестящий дорогой предмет непонятного назначения.

Тут я задумался. Как я могу так долго находиться в этом безумии и не сходить с ума? Пожалуй, это невозможно. Следовательно, существуют два варианта. Может быть, я постепенно схожу с ума, но в маразме этого не замечаю. А может быть, я сошёл с ума гораздо раньше, поэтому мне всё это и мерещится. Тут уж выбирайте – либо терциум, либо нон датур.

Да нет, это уже совершенное безумие. Не может всё, что со мной произошло, быть плодом моей фантазии. Я не настолько творческая личность. Вот если считать, что это плод нашей общей фантазии – тогда да, могу поверить. Я вспомнил о Вам Кого, Конотопе и Сам Дураке и преисполнился решимости их найти.

А кругом тем временем вертелись различные предметы – газированная лошадь, огненная дрель, лесная горбуша и кольцо со сверкающим циститом. Я полетел вперёд, вглядываясь в клубящуюся вокруг дымку, и чуть не столкнулся со стадом козлов, которые летели навстречу с диким воем. За ними на сложном деревянном сооружении мчались два бородатых мужика, которые показались мне знакомыми.

– Собрали-таки! Козлоуборочный! – орал один из них, а другой щёлкал бичом в форме горчицы.

Я запрыгнул на облучок, но, поскольку не знал, что такое облучок, то промахнулся и повис на заднем бампере.

– Уважаемые! – крикнул я. – Вы не видели, случайно, старика с дырявой головой?

– Нет, – ответил первый мужик.

– Никогда, – ответил второй.

Тут вдруг один из козлов взвился в воздух, и на мгновение его морда превратилась в тигриную.

– Володя! – крикнул тигр. – Нам всем надо держаться вместе!

Однако уже в следующую секунду он снова превратился в козла и исчез за поворотом дороги.

Под шлемом потела голова, и я отбросил его в сторону. Трасса вилась как сумасшедшая, и я еле вписывался на виражах.

– А зачем я еду? – пробормотал я. – Гораздо удобнее напрямую.

Я потянул на себя ручки управления, и самолёт оторвался от полосы. Я пронизал облако и накренился влево, разворачиваясь.

Этот мир отчасти зависел и от моего подсознания. Я хотел в данный момент встретиться со своими друзьями, и где-то они тоже в моём подсознании упоминались. Как их можно было оттуда достать? С чем у меня ассоциируется Вам Кого? С дырой в голове, с белыми костюмами и бородой. Что я должен делать? Встретить эти три предмета? Представить их? Или это одно и то же?

Самолёт летел прямо на огромные щёлкающие ножницы, одним кольцом вмёрзшие в глыбу льда, зависшую над небом. Я сделал «бочку», еле уклонившись от смыкающихся лезвий, и услышал зловещий металлический голос, которым ножницы попытались меня остановить:

– Я музыкант! – кричали они. – Я всегда должен быть в форме, поэтому постоянно слушаю звонки и пишу смс!

– Господи, – пробормотал я. – Ну почему ножницы-то?

– Володя, – послышалось из-за моей спины, – нам срочно нужно как-то всё это ликвидировать. Я уже чувствую, как у меня крыша едет.

Я обернулся. На заднем сиденье моего самолёта сидел растрёпанный Вам Кого.

– Вам Кого! – закричал я. – Как здорово, что вы здесь! А я думал, это одноместный самолёт…

В ту же секунду Вам Кого исчез вместе с задним сиденьем.

– Что за бред! – воскликнул я, разозлившись, и почувствовал, как самолёт сотряс страшный удар. Похоже, я во что-то врезался. Тело моё разлетелось в мелкие осколки, и я на какое-то время потерял ориентацию, а затем понял, что снова цел. Я летел в пустоте, отдалённо напоминающей космос, только сиреневой, с крылышками, и толстой, как помидор. Мимо сновали разных размеров метеориты и моральный ущерб в размере семисот шестидесяти одного рубля.

– Так, – произнёс я вслух. – Что я должен сделать, чтобы все собрались вместе? Может быть, просто подумать о них?

Я закрыл глаза, чтобы сосредоточиться, но почему-то так и не перестал видеть безумие, окружающее меня. Наверно, я всё это видел не глазами. Да и я ли это видел?

Внезапно я понял, что смотрю на самого себя со стороны. Ясоний висел впереди, чесал нос и искал ногами опору, которой не было. Но если он висел там, то кто же был я?

– Эй! – крикнул я и удивился мощности своего крика. – Володя! Скажи, кто я такой?

Ясоний вздрогнул, открыл глаза и посмотрел в мою сторону.

– Конотоп! – обрадованно закричал он.

В ту же секунду в моём сознании щёлкнуло, и я вернулся на прежнее место, в собственное тело. В сиреневой субстанции передо мной плавал Конотоп.

– Слушай, Володя, – сказал он. – Степень маразматичности настолько высока, что её уже невозможно измерить. Я думаю, сейчас очень важна уверенность. Надо верить, что всё кончится хорошо. Вот видишь, мы с тобой уже смогли встретиться. Это показывает, что у нас что-то да получается.

– Ну конечно, получается, – отозвался скрипучий голос сверху, и я увидел, как из одной из тучек спускается в очередной раз собирающийся из костей скелет Йока Естера. – Я же йокес.

Сиреневая субстанция стала менять цвет на серый. Она клубилась и густела, хотя при этом оставалась прозрачной на очень большом расстоянии. Не знаю, как уж такое могло быть, но маразм он и есть маразм.

Рядом со мной раздался сильный хлопок, и появился сердитый Вам Кого.

– Володя! – крикнул он. – Вы уж контролируйте свои мысли в следующий раз. Уши вам надо оторва…

Я перестал что-либо слышать. Вам Кого изменился в лице, подплыл ко мне и приставил оторвавшиеся уши назад.

– Простите, – сказал он, покраснев. – Я не хотел.

Он осмотрел собравшихся, а точнее, нас, как попало болтающихся в сером смоге, прокашлялся и произнёс с торжественной интонацией:

– Позвольте уж мне как Председателю Конгресса сказать. Да, ситуация тяжёлая. Но я уверен, что у нас есть все возможности уничтожить Моргена. Надо просто всем объединиться и нанести сокрушительный удар.

– Согласен, – послышалось из-за моей спины. Из-за ближайшего метеорита, который при внимательном рассмотрении оказывался слегка модернизированным и украшенным золотыми шишками черепом гигантского козла, выплыл Сам Дурак с мокрым мечом в руке. – Давайте покажем этому уроду. Вот только как его найти?

– Я думаю, – сказал Вам Кого, – что Морген везде, ведь он – просто воплощение маразма в нашем сознании. Но у него наверняка есть – не знаю, как это точно назвать – центр, средоточие. Короче, у него есть самое уязвимое место и, как мне кажется, это вот там, – палец Вам Кого указал в случайном направлении справа от него, и там заклубился густой серый дым, всё плотнее и плотнее.

– Тогда вперёд! – крикнул Сам Дурак и, выставив вперёд меч, полетел к сгустку маразма.

– Супермен! – заорал я, выставил вперёд кулак и полетел за Сам Дураком. Азарт захватил меня с головой, обогнал меня и теперь летел впереди, постепенно трансформируясь в Цирикс. Она скрестила ноги, взмахнула рукой с включённым огнемётом и, выпрямившись, устремилась вдаль, на мгновение напомнив мне не то Сейлормун, не то кого-то из Винкс.

Уворачиваясь от метеоритов, мы уверенно летели к серому облачку впереди, которое сгущалось и выглядело зловещим, всё более чёрным пятном на холсте Вселенной или того, что от неё осталось.

Я внезапно увидел, что далеко слева от меня летит «Лакера». Йок Естер, который нёсся рядом со мной, умудряясь ещё и пританцовывать в полёте, уловил направление моего взгляда и прокомментировал:

– Я же говорил, что мы найдём способ устроить фейерверк.

Туча приближалась. Мы ворвались в неё стремительно, один за другим, и я вдруг почувствовал, что моё сознание рассыпается. Уже не было меня, не было предметов и идей, а были какие-то отдельные обрывки, вроде фраз, слов и образов, заполняющих собой всё.

Я на мгновение ощутил в своей руке палку, попытался взмахнуть ей, чтобы ударить по одному из клубов смога, но смог смог смогу смога отец Гамлет поколебал отстои нашего общества.

Ещё одно последнее усилие я приложил к тому, чтобы броситься ещё глубже, в самую пучину бессмысленных фраз и раствориться в ней. Я хотел крикнуть что-то, но передайте Задохлику, что синий слепой медведь всегда ходит и бормочет «сиськи, письки, ля-ля-ля». Сарай не содержит информации, а от аспирина я плачу. Как вам не стыдно? Да я осуществляю жизнедеятельность с семнадцатого года! Не казнить, а помиловать, не судью, а виновного, не немедленно, а условно. Всё птюшки склюют. Немые мопеды дарёному коню палец в рот не кладут. Вы не похожи на Агату Кристи, она же мёртвая. Город N улетел в космос. Жертв и разрушений нет. Белокурая бестия по имени Чучмек и розовый капот из бумазейки. Would you be so заяц to точная science? Сколько раз говорить – не ешь какашки и работала на почте сторожевой крысой. Его до нашей эры разобрали на части, а он опять сидит, как тупоголовье крупного рогатого скота. Чаю! Воскресения! Мёртвых! Для того, чтобы лекарства помогали, надо их пить! А ты что делаешь? Запрещено притворяться неподвижными частями эскалатора! Неудобопроходимый баба-начальник Аристотель и мать его Фиораванти, купи жене сапоги покамест давеча бестволоской. Защитите ваших дёсен усохшая цапля новости православия живородящий лифт. Не преумножайте сущностей, Володя! А уверены ли вы в том, что ваши дети неукоснительно сссссссссссссоблюдают правила пользования электропоездами? А где вы взяли такую мерзкую кость triangulated drums! Перекоп покопали, колпак перевыкопали, my baby это было не зимой это было в ice Крым troubled eggs миср мае саляма яваш конушабилир мисиниз в дребадан увешанный интесными приборами бесграмодный фунdook ссть-сскр 7 не готится _:»* ещё правее to the left жж надо жж так же ж ааа bang нетути &&&qwerty к йцукену пришолпришёл МНЕЕТСЕРТИЕДНРОАРОК

Яркая вспышка сменилась городской улицей. Я протёр глаза, привыкая к реальности, и увидел, что вся наша странная компания стоит на тротуаре посреди шумного города. Прохожие шли мимо, некоторые косились подозрительно и сторонились, но не задерживались, спеша по своим делам.

Цирикс оправила юбку и усмехнулась:

– Володя, вы такой удивлённый, что на вас без улыбки смотреть нельзя. Рот хотя бы закройте.

– А что случилось-то? – спросил я. – Где мы?

– Кажется, Воздвиженка, – сказал Вам Кого. – Тут, кстати, был неплохой ресторанчик…

– Хи-хи, – сказал Абы. – Ресторанчик.

Я только сейчас его заметил. Стоял рядом с Вам Кого, вполне себе бодренький, хотя и старый, потирал руки в предвкушении удовольствия. Одет был в неизвестно откуда взявшийся чёрный костюм, хотя во дворце Дудикова я видел его практически голым. Сейчас хорошо было видно, насколько они с Вам Кого похожи. Один чёрный, другой белый, как инь и янь.

– Да не пустят нас в ресторан с тигром, скелетом, роботом, железными ногами и дырявой головой! – возмутился я. – Вы объясните, что произошло!

– Всё закончилось, – сказал Сам Дурак. – Мы победили.

– И что, теперь мы в настоящем мире? – спросил я. – Вот так, ни с того, ни с сего маразм закончился? Да нет, не верю.

Вам Кого резко повернулся ко мне. В его глазах плясал весёлый огонёк. Он наклонился к моему лицу, и я заметил, что он просто настолько светится счастьем, что даже кончик носа шевелится от возбуждения.

– Нет уж, Володя, вы поверьте, постарайтесь, – сказал Вам Кого. – Мне уж больно надоел весь этот маразм. И, кстати, ваше сомнение по поводу того, пустят ли нас в ресторан, лишний раз доказывает, что мы в реальном мире.

– Пустят, – сказал Йок Естер. – Мне всегда везёт.

Глава 9. Зарождение

Есть одно такое умное слово – диалектика. Я не до конца понимаю, что оно значит. Я о нём где-то читал или слышал, не более того. Как мне кажется, его смысл примерно в том, что не бывает чисто чёрного или белого, бывают лишь оттенки серого, темнее или светлее. Точно так же не бывает красного или синего, а есть только фиолетовый, в котором часть красного, а часть синего. Но и фиолетового не бывает, поскольку он смесь красного и синего, а каждого из них не существует. Тьфу! Опять меня куда-то не туда понесло. Короче говоря, диалектика в моём неправильном понимании состоит в том, что абсолютно верных утверждений не бывает, и это одно из них.

Поэтому никогда нельзя точно сказать, что именно произошло и почему. В какой-то степени верны все варианты.

Когда мы после окончания маразма сидели в ресторанчике, я долго расспрашивал остальных о том, что они думают о произошедшем. Как именно остановился маразм и почему? Каждый высказывал собственную версию, но ни одна не казалась мне убедительной. Должно быть, истина находилась где-то посередине или в суперпозиции всех этих вариантов.

Одна версия утверждала – мы сильно поверили в то, что победим, и победили, неважно как. Я бы сказал, это версия скорее религиозная, чем научная, хотя и она, с учётом маразма, имеет право на жизнь. Ещё говорили, что «мнеетсертиеднроарок» – это ещё один, неизвестный ранее, пароль Седьмой Плиты (как вариант – одной из Плит), и, когда мы дошли до абсолютного словесного бреда, он подобрался случайным образом, сам собой. Мне эта версия не нравится тем, что вероятность подбора конкретного слова из девятнадцати символов очень мала, а подобралось оно довольно быстро. Это примерно как зарождение жизни – ну кто же поверит в то, что молекулы могут в доисторическом бульоне сами слепиться в нечто, из чего возникает самоорганизующаяся и способная воспроизводить себя субстанция? Третья версия – что создатели нашего мира и Плит, кем бы они ни были, заложили в систему некую защиту от дурака, которая сработала, когда система пошла вразнос, и её перезагрузила. Были и другие гипотезы, но они в какой-то степени сводились к перечисленным трём.

У меня же была своя идея на этот счёт, но я её не высказал, поскольку оформилась во что-то сознательное она несколько позже. Мне кажется, что Варгнаттубогариттул – существо, которое я видел во сне – развалился на мелкие частички в момент создания нашего мира, но не исчез абсолютно, а все ещё существует в некой нематериальной форме и может на мир влиять. Возможно, он и есть та пустота, которая находится между молекулами и атомами. Или ещё что-нибудь в этом духе, я не силён в физике. И вот именно Варгнаттубогариттул смог в нужное время произнести нужный пароль Плиты, чтобы навести порядок. Я сам не уверен в этой гипотезе, но мне почему-то хочется в это верить. Тогда во всём появляется некий смысл и надежда на лучшее.

С другой стороны, если всё так и есть, как я описал, то Варгнаттубогариттул становится чем-то похожим на Бога, а в него я поверить по-настоящему так и не смог. Короче, я не знаю, как всё было на самом деле. Наверно, все эти версии – правда. В конце концов, мир всё равно каждое мгновение создаётся заново, и в каждом новом мире своя правда. Это при условии, что правда, мир и мгновения вообще существуют.

Мы долго праздновали победу, сначала в одном ресторане, потом в другом, а дальше я уже не очень хорошо помню. Где-то в середине первого ресторана выяснилось, что энергетические единицы уже никто не принимает, и нужны рубли, но у меня в кармане неизвестно откуда взялась огромная пачка денег, и мы продолжили пьянствовать.

Постепенно мы теряли собутыльников. Сначала откололись йокесы, сославшись на дела. Собственно, они с самого начала держались несколько особняком, говорили мало, а Цирикс и Йок Естер вообще не пили и не ели. Они захватили с собой Абы, поскольку тот окосел с пары рюмок, стал лезть на стол и громко, на весь ресторан, декламировать стихи Баркова. Йокесы обещали его забросить в указанную Вам Кого лечебницу. Потом нас покинул Сам Дурак. Он договорился с Вам Кого о первом отпуске за несколько лет службы, и за ним прилетел военный катер, чтобы отвезти домой. Затем улетели Рахи. Им не терпелось заняться какой-то новой теорией о перпендикулярности Вселенных. Я ничего не понял в том, что они мне рассказали, но звучало ещё более жутко, чем маразм, так что я не стал даже пытаться вникать в детали.

Остались мы с Вам Кого. Я был уже очень сильно пьян, когда Вам Кого тоже решил остановиться. Он позвонил на Эгозон и попытался вызвать для себя корабль.

– Алло! – кричал он в трубку, и проходящий официант в сомнительном заведении, где мы на тот момент находились, посмотрел на нас недружелюбно. – Вы можете выслать челнок для меня? Я – Председатель Конгресса Вам Кого. А кто может? Ну, сообщите Нибудю, он же у вас за главного… Арестован? А кто же исполняет обязанности… Ле Сист?! О Боже! Да, да, хорошо, жду.

Вам Кого убрал телефон и стряхнул головой.

– Надо трезветь, – сказал он, наливая себе очередную рюмку. – Там у них чёрт знает что творится на Эгозоне. Срочно нужно наводить порядок.

Он допил, мы расплатились и вышли из забегаловки на улицу. Московский воздух казался таким свежим и родным, что хотелось летать, а звёзды над головой порхали и кружились, как сумасшедшие.

– Володя, – подхватил меня Вам Кого, – да вы еле на ногах держитесь! Хватайтесь уж за меня.

Я повис на его шее, так что Вам Кого крякнул от моего веса и надулся.

– М-да, – сказал он. – Ну, да ничего, вот сейчас до скамеечки дойдём.

Я помню, как он оттащил меня на скамейку и сам ушёл куда-то, а когда вернулся, долго тряс меня и будил.

– Пойдёмте, попрощаемся, – сказал он. – Улетаю я.

– Ага, – кивнул я. – Жалко.

Мы двинулись по тропинке незнакомого мне сквера, затем продрались сквозь кусты, и я увидел небольшой кораблик, очень похожий на тот, в котором мы в прошлый раз улетали с Земли, только золотистого цвета и немного расплывчатый.

– Как он сюда попал? – промямлил я.

– Прислали, – ответил Вам Кого. – Новинка. Полностью автоматический челнок, даже переход в гиперпространство сам просчитывает.

Вам Кого пожал мне руку:

– Володя, спасибо вам за всё, что вы сделали. Извините, что я вас иногда шпынял и часто недооценивал. Вы молодец.

– Спасибо вам, что выбрали меня, – сказал я. – Пусть и случайно.

– Эх! Вы же знаете теперь, – ответил Вам Кого, – что случайностей не бывает. Ну, я полечу. Мы ещё обязательно встретимся. Кстати, вы же почётный член Конгресса, так что в любой момент можете принять участие в заседании, если пожелаете.

– Это здорово, – я кивнул и пошатнулся. – Как-нибудь обязательно.

Вам Кого обнял меня за плечи, потом пожал руку и открыл дверь кораблика. Там, за дверью, стояли стопки картонных коробок, заполняющих собой чуть ли не всё свободное пространство. Приглядевшись, я понял, что в коробках банки с маринованными огурцами.

– Ох и ничего себе, – сказал я. – Когда вы их успели погрузить?

– Да пока вы на лавочке отдыхали, – простодушно ответил Вам Кого. – Тут рядом магазинчик. Ну, до свидания. Удачи вам.

– И вам удачи, – сказал я.

– Вы отойдите, Володя, – сказал Вам Кого, – а то двигатель сейчас включится.

– Ага, – согласился я. – До свидания.

Вам Кого вошёл в корабль и закрыл за собой дверь. Я отошёл шагов на двадцать и увидел, как кораблик, выбросив не такой уж большой сноп пламени, взмыл вверх. На земле от него остался только кружок опалённой травы.

Я постоял немного, собираясь с мыслями, и вдруг понял, что у меня не осталось даже телефона Вам Кого. Правда, я вроде бы помнил номер йокесов. Ну, тогда ладно, как-нибудь можно связаться через них.

Я долго шёл разными тёмными тропинками неизвестно куда. Помню, что ещё что-то пил, и много чего не помню. К утру я нашёл себя на очередной скамейке, встал и побрёл дальше. Хорошо ещё, что хватило мозгов сумку подложить под голову, а то бы точно спёрли. Когда ориентация в пространстве начала восстанавливаться, я понял, что нахожусь возле «Парка культуры».

– Почему опять здесь? – не понял я и направился ко входу в станцию, но меня остановило смутное ощущение, что я слышу знакомый голос. И правда, в нескольких метрах от меня как всегда небритый Антипов разговаривал с неким хмырём ещё более замызганного вида, чем он сам.

– Ну что за херня? – говорил Антипов. – Ты ж обещал принести мотор.

– Обещал, – соглашался хмырь.

– Ну и где он? – спрашивал Антипов.

– Не помню, – отвечал его коллега, теребя в руках папироску, – у меня два последних дня из башки выпало.

Я сдержал свой первоначальный порыв подойти и поздороваться, поскольку понял, что это однозначно ведёт к продолжению банкета, а мне пора было завязывать. Сценка навела меня сразу на две мысли. Во-первых, надо прекращать пить окончательно и бесповоротно, чтобы не превратиться в такого, как эти двое. Во-вторых, те люди, которых я встречал в маразме, никуда не подевались. Они такие же реальные, как я или вы, мой читатель. Существует где-то капитан Покобатько, живёт на свете Дудиков с семьёй, твёрдо стоит на ногах Упалыч. Ну, конечно, они в реальности немного другие. В маразме то, что внутри человека, в душе, сильнее выползает наружу. Так что вполне может быть, что капитан Покобатько – вовсе не капитан, а если и капитан, то не такой мерзкий и первого ранга. Упалыч наверняка не знаком с Рубелем, да и Дудиков уж точно не президент. Однако это мало что меняет. Если в душах у людей грязь, то скорость её распространения зависит только от степени маразматичности, да и то не так уж сильно, ведь маразм никто не отменял.

Мы все живём в маразматическом мире, и мир этот очень зависит от нас, от того, какие мы, о чём мы мечтаем и думаем. Наша фантазия, слава Богу, ограничена, но не настолько, чтобы с ней уж совсем не считаться. Ведь придумали же мы атомную бомбу, напалм и авторские права…

Я вдруг понял, что прошёл через турникет метро, забыв приложить карточку. При этом турникет открылся. Сам. Видимо, техника тоже иногда даёт сбои, не только человеческий мозг.

Чувствовал я себя, мягко говоря, не очень хорошо. С одной стороны, опьянение ещё не прошло, с другой, симптомы похмелья уже были налицо – голова гудела, подташнивало. В метро я оказался в самый час пик. Полно народу, и практически всем я со своей пьяной рожей мешался. Одному плохо нарисованному хмурому пассажиру я наступил на ногу, другой расплывчатой девушке зацепился за зонтик сумкой, отчего она завопила: «Уроды! Обижаете меня опять!» – и стукнула меня по ноге пакетом. Потом я споткнулся о чужой чемодан и, падая, чуть не уронил ещё двоих. Кое-как протиснувшись, пристроился возле двери. Пока ехал, мне казалось, что я чувствую желудком, как колёса проезжают стыки рельсов. Хотя какие уж в метро стыки, смех один.