скачать книгу бесплатно
– Свет… – прошептала она, на миг остановившись, но потом спохватилась и поспешила с двойным усердием.
Дребезина осталась позади, под ногами ясно ощущалась твердая земля. Вот и избушка! Через щели в ставнях трепетал рваный свет. Едва мать поняла, что они дошли, как дверь распахнулась и навстречу им вышла женщина со свечой в руке.
– Занесла нелёгкая! Тропинку вам стелила с Божией помощью, Господь и довёл до меня.
Мать бросила посох, рухнула на колени и, прижимая к груди свою девочку, зарыдала.
– Вставай, вставай, горемычная! – подошла к ней хозяйка избы. – Помыться надобно да согреться, щей похлебать да поспать, негоже на голой земле рассиживать.
На печи стоял жбан с теплой водой, а на столе дымились две плошки похлебки. Хозяйка ломала лепешку на большие ломти.
– Это ваш фонарь мы видели? – вытирая глаза рукавом, спросила женщина.
– Что?
– Вдалеке был чей-то фонарь… Мы кричали, торопились, но догнать не успели. Благодаря этому свету мы и нашли дорогу к вам.
– Смерть дорогу найдёт, – усмехнулась хозяйка. – За свечой покойника шли, как вышли – он исчез.
– Не понимаю, – растерянно проговорила гостья. – Это были не вы?
– Должно быть, не догадливая? – прищурилась знахарка. – Про покойников слышала? Что рты пораскрывали? Помочь просила покойника, как вывел – исчез.
– Разве это возможно – чтобы покойник ходил? – поежилась мать.
– Нет! Вру! – обиделась ведунья. – Думаешь, вру? Зачем мне врать?
– Неужели вы знали, что мы придём? – осторожно подала голос девочка.
– Отчего ж не знать, – пожала плечами женщина, наливая в кружки какой-то отвар. А потом, обращаясь к матери, закачала головой: – Знаю, знаю всё про твою беду, можешь не рассказывать, насквозь тебя вижу. Не жилец твоя дочка, она и сама знает.
Мать зарыдала пуще прежнего, кинулась в ноги ведунье.
– У меня же никого больше! Помогите, прошу вас, умоляю, я хоть что для вас сделаю, хоть душу мою заберите, спасите мою кровиночку!
– Встань, – ровно бросила хозяйка и уселась на табурет. – Громко не кричи попусту. Не помочь твоей беде. Никто не поможет тут, – пристально глядя на мать, сказала она. – Дуня пришла.
Женщина непонимающе посмотрела на дверь и собралась что-то сказать, но хозяйка опередила.
– Дуня пришла, Дуня. Рассказывает, Софью голодом заморила, вот и всё тут, не жилец твоя девка, Галка.
Понимание пришло внезапно. Мать вдруг прижала руки ко рту, тихо вскрикнув. Девочка переводила взгляд с одной женщины на другую, видела и потрясение матери, и надменную уверенность хозяйки. А старушка между тем продолжала.
– И Степан тут, головой качает. Говорит, это он сгубил, он, знаешь ты его, Галка, знаешь. Говорит, Игнат.
Девочка теперь не отрывала взгляд от матери. Мама мотала головой, закусив кулак, ужас и страх сочились из глаз вместе со слезами.
– Плодоизгнаний много, у каждой в роду, считай. Убийства, болезни, внезапные смерти, всего хватает. Эта ноша всегда на вас, такие несчастья вечно будут происходить. В вашем роду не рождаются чистые душой, и дочка твоя неспроста умирает, душа у неё грязная. Наперёд говорю: скоро умрёт.
– Ей семь лет! – прошептала мать. – Она ничего плохого сделать никому не успела!
– Душе не семь! Душа вечна. У неё душа в пороках прошлую жизнь прожила. А, не веришь, – заключила старушка, заметив нечто, промелькнувшее во взгляде матери. – До своих лет дожила, а всё не веришь. Пятеро у тебя умерли, одна ты теперь. Троих детей война забрала, не придут, даже не жди. Четвёртый внезапно заболел, да и умер. А пятый – муж. Знаю твою скорбь, знаю. Где это видано, чтобы столько гадких событий в одном роду?
– Время такое, всем плохо…
– Время всегда одно, – сурово перебила знахарка. – Но все как-то живут. А если души запятнаны, надеяться на хорошее нечего.
– Что же нам делать? Смерти одна за одной, всех похоронили, только вдвоём и остались. Если и доченьку заберет, зачем мне… – она уткнулась в рукав. Завыла, запричитала.
– Все умирают.
– Помогите нам! Помогите, умоляю! – горячо затараторила мать. – Я на всё готова, чтобы дочь жила! Она ещё такая маленькая, жизни не видела…
– Она своё отжила. Как зовут тебя? – обратилась она к девочке.
– Ася.
– Ася, Ася… Каждый день тебя к смерти приближает. Да ты знаешь всё и так. Думаешь, несправедливо? Не бывает несчастий без причины. Мать твоя на злую судьбу грешит. Думает, сглазили. Зло делается самими людьми, а не судьбой. Зависть да сглазы появляются, когда есть чему завидовать, а если всегда одни несчастья – сами виноваты. Как жили – то и заслужили. Не рождаются в вашем роду чистые душой, – еще раз повторила хозяйка и вздохнула. – А ну-ка, ешьте! Завтра будем разговаривать.
– Вы нам поможете? – умоляюще спросила Галина.
– Бог поможет, – сказала как отрезала хозяйка дома, и никто этой ночью больше не посмел заводить с ней разговор.
Путники давно не ели горячей пищи, в дороге питались только тем, что находили по пути – ягоды, коренья, траву. После добротного ужина многодневная усталость тяжким бременем опустилась на их измученные тела. От переживаний и потрясений разум затуманился, сил не было даже думать. Помывшись и переодевшись в чистые, не по размеру, сорочки, выданные хозяйкой, мать с дочерью легли на охапки увядшей травы, разложенной прямо поверх земляного пола и застеленной грубым домотканым полотном. Обнимая друг друга, тут же уснули.
Едва рассвело, Галина открыла глаза. Хозяйка уже не спала.
– Не буди ребёнка, пускай спит. Ей силы понадобятся, – вполголоса предупредила ведунья, стоя к ним спиной возле печи.
Галина вздрогнула: будто женщина затылком увидела, что она проснулась.
– Как вас зовут?
– Кто зовёт? Глушь такая, белку не увидишь. Бабой Верой зови.
– А по отчеству?
– Я женщина простая, не важничаю. Бабой Верой зови.
– Давайте помогу, – подскочила Галина, увидев, что хозяйка начала затапливать печь.
Не обращая внимания на предложение, баба Вера продолжила свое занятие.
– Жалко твою дочку, – спустя какое-то время сказала она. – Умная она, сострадающая, покорная. Ошибок понаделала в прошлой жизни, теперь болеет. Скорая смерть научила доброте.
Мать молчала.
– И тебя жалко. Тяжело это, когда ребёнок болеет. Знаю, каешься. Вижу твои грехи. Но в наказание за грехи много ты испытала в жизни, рассчиталась, можно сказать. Как душа начинает болеть – судьба успокаивается. Если смиренности научишься – помогу тебе. А сопротивляться надумаешь – вскоре двоим дорога будет на кладбище.
– Я на всё готова! – с жаром выпалила мать, опять бросаясь хозяйке в ноги.
– Вот неугомонная! – с досадой зашептала баба Вера, заставляя Галину подняться. – С ума сошла? Накажу! – грозно добавила она. – Перед Богом на колени падай, а я такая же смертная, как и ты, – потом, помолчав: – А дочке твоей даром это не пройдёт. Если меня послушается, будет делать, как скажу, потом страдать всю жизнь будет. Бог не дарит вторую жизнь просто так. Чтобы Бог тебя услышал, нужно научиться слышать Его. Справится ли?
– Справится, справится! Она у меня умница!
– Все мы рассчитываемся за свои грехи и грехи отцов. Судьба такая. Смириться надо, нельзя на судьбу жаловаться. Смирись, каждый день у Господа прощения проси и молись. Может, и вытащим твою девку.
Ася лежала с закрытыми глазами. Не спала.
– Хотите, я покажу вам свой безопасный карандаш? – серьезно спросила Аделина и полезла в карман пижамы. – Вот, – она кисло улыбнулась, а потом завязала карандаш в узел. – Резиновый карандаш. Я и не догадывалась, что такие существуют. Насмешили, – сдавленно зевнула.
– Это я его купил, – признался главврач, улыбаясь. – Он безопасный и писать им удобнее, чем огрызком, проверено.
– Куда уж безопасней. Спасибо, доктор, писать и правда удобнее.
– Сегодня вы выглядите живее, – осторожно соврал врач. – Хорошо себя чувствуете?
– Нет. Сразу после приёма лекарств мысли путаются, наваливается апатия, усталость. Разве это нормальные побочные явления? Мои знания никуда не исчезли, зато мысли перестали быть ясными. Настроение подавленное, упадок сил, разбитость. Становится только хуже, ваши препараты мне не подходят.
– Слишком рано судить об их эффективности. Мы даем вам стабилизатор настроения, очень действенный препарат, но у него накопительный эффект. Активное вещество начнёт действовать не ранее чем через две недели. Мы контролируем уровень препарата в крови – именно поэтому каждую неделю у вас будут брать анализы. Это помогает корректировать дозировку и поддерживать оптимальный уровень активного вещества. Другой препарат – антидепрессант, он улучшает настроение, снимает напряжённость, раздражительность, понижает чувство неприязни к окружающим. Пока мы не купируем симптомы депрессии и не стабилизируем настроение, вы не можете начать принимать атипичный антипсихотик – именно он оказывает положительное влияние на негативную симптоматику. Другими словами, лекарство угнетает ненужные процессы в мозге, отвечающие за придумывание реалистичных историй, которые вы принимаете за высшие знания. Требуется время, чтобы организм научился правильно относиться к неизвестным ему веществам, чтобы он подготовился к приёму другого активного вещества, которое уберет ваши «знания». Подождем ещё немного.
– Почему не начать давать мне сразу этот антипсихотик вместе с антидепрессантом?
– Такой вариант лечения тоже существует. Но, как показывает практика, в вашем случае наилучшим вариантом будет сначала избавиться от депрессии, а это – стабилизатор настроения плюс антидепрессант. А уже потом следует заменить антидепрессант на атипичный антипсихотик.
Аделина заметно успокоилась: врач увидел, что поза стала более расслабленная, пациентка зевнула.
– Вы подготовились к нашему сеансу? Медсестра передала рассказ. Война там упоминается косвенно, и мне совсем непонятно, что это за люди. Объясните?
– Это моя бабушка с её мамой.
– То есть, бабушка и прабабушка?
– Да. В детстве бабушка сильно заболела и начала таять на глазах. Бабушка не знает, откуда её мама узнала об этой ведунье. Может, рассказал кто. Мама очень хотела спасти своего единственного оставшегося ребенка, поэтому в один вечер они внезапно собрались и отправились в путь. Долго искали, наугад бродили по лесу, надеясь только на Бога. Это была их единственная возможность, врачи оказались бессильны. Бабушка не помнила, что это была за болезнь, но знала, что смерть ходила близко.
– Она видела свою смерть?
– Не знаю, мне она об этом не рассказывала. Бабушка не была сумасшедшей, если вы об этом.
– Ну что вы, я просто пытаюсь представить полную картину. И ведунья смогла её вылечить?
– Да. Полгода или больше они жили в этой избушке втроём. Бабушка никогда не рассказывала, как именно её лечила хозяйка, что приходилось делать двум гостьям, какому Богу молиться. Бабушка лишь говорила, что хозяйка была добра к ним, а потом сокрушённо и горько качала головой, и больше мы не могли выпытать ни слова. Когда они вернулись домой, по-прежнему шла война. Вскоре её мама погибла. Я хотела написать историю о войне, как вы и просили, о том, что рассказывала о тех событиях бабушка, но потом мне показалось, что эта история тоже очень важна. Вы не верите в особые способности людей, объясняете всё наукой и больным мозгом. Но сможете ли вы объяснить эту историю? Ведь совершенно очевидно, что ведунья действительно знала такое, о чём не должна была знать, и это не было больной фантазией, она говорила правду. Откуда она могла знать такие вещи, живя в глуши и никогда прежде не встречаясь с незваными гостьями? Откуда она знала, что они придут? Как у неё получилось вылечить смертельно больного ребёнка? Вопросов много, и лично у меня они не поддаются никакой научной расшифровке. А значит и существует вероятность того, что мои знания – это тоже не вымышленный бред.
– Не спешите делать выводы. Вы смотрите на историю предвзято. Попробуйте отстраниться и взглянуть здраво.
Доктор поднялся с кресла, прогулялся до стола, взял в руки исписанные карандашом бумаги. Молча пролистал. Вернулся, сел.
– Кто такая Дуня?
– Не знаю.
– А Софья?
– Не знаю. Я запомнила так, как рассказывала бабушка.
– Вы не знаете, кто эти люди? Не знаете историй, о которых говорила ведунья?
– Нет. Да какая разница, разве по реакции матери непонятно, что ведунья сказала правду, хотя никак не могла об этом знать?
– Если вы не знаете, были ли наяву эти истории, о которых говорила женщина, как вы можете судить об их правдивости? Реакция матери вполне могла объясняться страхом, ужасом, который ведунья специально нагнетала, делая вид, что разговаривает с умершими. Если бы истории действительно были правдивы, она наверняка бы поделилась этим с единственным близким человеком – своей дочерью. А если бы ваша бабушка действительно была уверена в правдивости этих историй – со слов матери – она наверняка рассказала бы об этом вам.
– Может быть, ей было стыдно. И ведь Степан ясно назвал её Галкой, хотя бабушка хорошо помнила, что до того момента они не называли своих имён.
– Это не Степан назвал её по имени, а сама женщина. Никто, кроме неё, никаких посторонних людей в избушке не видел, а потому бессмысленно утверждать, что там был кто-то ещё. Я думаю, женщина неспроста знала, что к ней придут, и неспроста знала имя матери. Подумайте сами, невозможно жить в такой глуши и иметь предметы цивилизации. Посуда, стулья, одежда, свечи, одеяла. Вы же не станете утверждать, что всемогущая ведунья наколдовала всё это или сделала сама? Я уверен, она имела связь с внешним миром. Наведывалась за покупками сама или встречала продавцов у себя дома.
– Но такая глушь, болота, они шли к ней две недели!
– Потому что не знали дороги, бродили вокруг да около. К тому же наверняка был короткий путь, например с другой стороны леса, не попадая на болота.
– Но на столе стояли две чашки с горячей похлебкой.
– Несложно достать из печи горячую похлебку и разлить её в заранее приготовленные чашки, дело двух минут. Она могла увидеть их из окна.
– Тёмная ночь, а ставни были заперты…
– Могла ждать на крыльце, услышать их приближение. Ночью в лесу в тишине звуки слышны на большом расстоянии. Они не крались бесшумно, наоборот, торопились. Наступали на сухие ветки, и они хрустели. Шли по грязи, и она булькала. Разговаривали. Заприметить их издалека было не так уж и сложно. Войти в дом, налить похлебку, выждать удачного момента и выйти встречать. Ничего сложного.
– Но они шли две недели! Откуда она знала, в какой день они придут? Не было даже уверенности, что они вообще дойдут!
– Я сомневаюсь, что болота были смертоносными. Если почти на всём пути им встречались поваленные деревья и высохшие ветви, которые не тонули, и лишь в самом конце – настоящее болото, куда только дурак бы сунулся, можно ли назвать эти места смертоносными? Местные страшилки. Рано или поздно они должны были выйти к болотам или на дорогу, чтобы вернуться домой. Может, она караулила каждый вечер с тех самых пор, как узнала, что они придут.
– Откуда узнала?
– Они жили в деревне? – вместо ответа спросил врач.
– Нет, в городе.
– Но лес был неподалёку, раз они пошли туда пешком?
– Да, совсем рядом.
– А теперь подумайте, как какие-то знакомые могли рассказать матери вашей бабушки о какой-то там ведунье, которая жила в глуши среди болот? Если бы она жила там постоянно на протяжении многих лет, и болота действительно были бы такими непроходимыми, как бы об этой женщине вообще кто-то знал? Она определённо имела связь с внешним миром. Причём связь через знакомых матери, которые и могли рассказать ей о Дуне, Софье, Степане. Бабушка была ребёнком, она попросту могла не помнить этих людей или родиться уже после их смерти. Но взрослые в округе наверняка были в курсе этих историй. Непросто скрыть подробности своей жизни от тех же соседей. А о загадочном убийстве Степана наверняка судачили всей округой. Ничего очень личного ведунья не сказала. Всю эту информацию можно было узнать у третьих лиц.
– Но зачем ей всё это? Зачем постороннему человеку заманивать к себе побитую горем женщину и умирающую девочку?
– То, что ваша бабушка действительно умирала от страшной болезни, тоже не известно. Бледная кожа, слабость, излишняя худоба. Выглядела младше своего возраста. Вполне возможно, что у ребенка развилась анемия из-за нехватки витаминов и микроэлементов. Голодное время, своего хозяйства не было, поскольку жили в городе, мясо ели редко, если ели вообще. Организм взрослого закалённого трудностями человека более устойчив к дефициту пищи, нежели детский организм. Не исключено, что ведунья хорошо их кормила – домашней птицей, например. Мясо, яйца, может даже молоко. На таком питании ребёнок пошёл на поправку.
– Бабушка говорила, что у ведуньи были куры и коза, – вспомнила Аделина.
