Офицеры. Книга первая. Излом

Замолчав, Дина склонила свою голову ему на плечо. Парень с наслаждением вдыхал в себя тонкий благоухающий аромат, исходящий от чудных девичьих волос.

– Сладкая моя, – вдруг зашептал он ей на ухо. – Радость ты моя.

Ты цветок мой посреди пустыни,Без тебя покой я потерял.Поклянись, что ты моя отныне.А иначе я совсем пропал…

– Это ты сам сейчас придумал, или тебе опять кто-то подсказал? – она ласково поцеловала его.

– Кажись, сам…

– Рифмоплет ты мой доморощенный. Поехали куда-нибудь, – ее зовущий взгляд завораживал его. – Я свои вещи собрала, уже в машине лежат. Я готова в поход за знаниями…

За какими знаниями, уточнять Дина почему-то не стала…

6

Утром, выйдя с опухшей головой, Марат вести машину наотрез отказался.

– Веди сам, – буркнул он, глядя на них исподлобья. – Кинул меня под танк, а сам слинял. Давай, езжай, а я еще подремлю часок-другой, – и с этими словами он завалился на заднем сидении.

В институте он все больше помалкивал. Кряхтя, с трудом написал по предложенному ему образцу заявление, с обреченным видом подал свои документы секретарю, угрюмо стоял в ожидании «приговора», рассчитывая, скорее всего, на отрицательный ответ. Если бы у Марата средний балл аттестата был повыше, то он, конечно же, мог бы отделаться и простым собеседованием. А так…

– Молодой человек, вам, уж извините, придется пройти тестирование, – объявил парню подошедший к этому времени один из членов приемной комиссии, скептическим взглядом окидывая при этом стоящую рядом компанию друзей. – А это, собственно, кто с вами?

– Друзья из деревни, – будничным голосом произнес Марат. – Интересно им тут в городе. У них самих, кроме школы-восьмилетки ничего нет, а тут институт…

Деревенская парочка тут же поспешила закивать в подтверждение его слов простодушными улыбками. И ничего не подозревающий солидный мужчина купился на их дешевый балаган.

– Хорошо. Они могут остаться. Пусть посмотрят. Я думаю, что вам они мешать не будут, – преподаватель не стал выставлять их на улицу, явно недооценив возможности этой парочки по оказанию какой-либо помощи, мол, что можно взять с этой деревни?

Зря, конечно, он так о них подумал. Дина взяла себе тест по русскому языку, а Рэм – все остальное. Через полчаса ответы были готовы, еще столько же времени, если не меньше, ушло на то, чтобы Марат заполнил бланки своей рукой. Недоверчиво покачивая все еще гудящей головой, он пошел относить результаты совместной работы. Ждали его еще минут двадцать. Наконец-то, Марат появился с несколько смущенной и озадаченной улыбкой.

– Ну, друзья, вы даете. Чуть, было, не перестарались. Набрали 82 балла при 70 проходных.

– Так мы тебе и так не на все вопросы подряд отвечали, чтобы ты ненароком все сто там не набрал, – усмехнулся Рэм. – Тут уровень ниже среднего. Даже специально ошибки делали, чтобы, не дай бог, не назначили тебе переэкзаменовку. Зато уже студент. А ты еще в себя не верил.

– Ладно-ладно, – чувствовалось, что Марат повеселел, язык его заработал побойчее.

Словно гора с плеч у него спала, стало легче дышать.

– Хорошо, а сессию за меня, кто будет сдавать? – задал он резонный вопрос, окинув их недоуменным взглядом. – К тому времени вас уже здесь не будет.

– А это, братец, уже твои личные проблемы. Назвался груздем – полезай в кузов, – мило улыбаясь, съязвила прелестная девушка из деревни с восьмилетним образованием за плечами.

Переглянулась «сладкая парочка» и дружно расхохоталась, похлопывая по плечам незадачливого студента, который, судя по всему, уже успел отойти от вчерашней вечеринки, что стало совсем очевидно, когда он в машине уверенно занял место водителя, попросив немедленно вернуть ему ключи.

– Мальчики, а что если нам съездить и искупаться на речке? – предложила им Дина с ходу, пока они еще сами ничего не придумали.

– Нет, сначала едем ко мне обедать, – Марат был непреклонен. – Я думаю, что подкрепиться сейчас никому не помешает, особенно, мне…

С утра во рту ни маковой росинки. Одно навязчивое ощущение, что мухи там устроили себе отхожее место…

Пока обедали, он успел придумать что-то еще покруче.

– А зачем нам ехать на речку? Давайте-ка, мы лучше махнем на озеро Кандры-куль. Погода хорошая. Вы пока выходите, а я тут еще кое-что с собой прихвачу. Потом по пути заедем к деду.

Выставленные за дверь, они так и не поняли, зачем он выпроводил их из своей квартиры.

– Ой! – Дина огорченно моргнула, посмотрев на запястье. – Часики мои становились!

– Пойдем! – парень решительно потянул девушку за собой. – За углом есть часовая мастерская.

На видном месте красовалась табличка «Мастер высшей квалификации Гимазов Н.». Молодые люди подошли и остановились. Часовщик отложил в сторону специальные очки, внимательно на них посмотрел.

– Что случилось, балам? – спросил он доброжелательно у девушки, будто рядом с нею никто не стоял.

– Не ходят…

Привычным движением часовщик вскрыл корпус, покачал головой. В его руках появилась тоненькая отвертка. Шестеренки и механизмы выстраивались в два неровных ряда. Дина успела подумать о том, что напрасно они это все затеяли, времени много пройдет, Марат их потеряет. Покусывая губки, она повернулась лицом к выходу.

– Носи на здоровье, балам, – вдруг послышалось ей. – Давно не чистили, механизм засорился…

Принимая часики, девушка не обратила внимания на то, что мастер ей ни квитанцию не выписал, ни платы не взял. И только на улице до нее дошло.

– Ой! – она остановилась. – А деньги?

– Идем, – парень улыбнулся. – Дядя Насим с нас денег не возьмет…

По пути Рэм объяснил, что это его дядя. Для своего племянника мастер при необходимости все делал бесплатно.

– Тебе не стыдно? – Дина прищурилась.

– Стыдно, не стыдно… – парень пожал плечами. – Протянешь ему деньги, он только обидится, скажет, что я его этим оскорбляю…

А у него, у Рэма, в Туркменево через дом живет родня. Потом хоть на улице не появляйся. А часы дядя Насим ремонтировал лучше других мастеров.

Они подходили к дому, когда из подъезда вышел Марат. С собой он вынес явно непустую картонную коробку, молча уложил ее в багажник, еще и хитровато подмигнул им, никак не могущим взять в толк происходящего вокруг них, снова ничего не говоря, повел машину. Подъехав к гаражу, стал вытягивать оттуда прорезиненный мешок приличных размеров, потом брезентовый, поменьше, и все это так же молча, ничего не объясняя, специально заставляя своих попутчиков теряться во всевозможных догадках по поводу его пока никак не объяснимых приготовлений.

– Вот теперь, кажется, можно ехать, – наконец-то, заговорил он, набив багажник до отказа разной всячиной.

Ехать было недолго, чуть больше часа. Скучать по пути не пришлось, вокруг располагались живописнейшие места. Нашлась и подходящая для остановки площадка. Оказалось, что Марат суетился вовсе не зря. С победным видом извлекая тюки из машины, стал объяснять:

– Двухместная палатка, надувная лодка, удочки, посуда. Короче, есть все, что вам захочется…

Первым делом закинули удочки, оставив их под присмотром девушки, поставили палатку, развели костер и подвесили над ним котелок. Кому-то в голову пришла неплохая мысль, что не мешало бы для полного счастья посетить местный магазин. На машине это заняло совсем немного времени. Для девушки это была первая в жизни рыбалка. Затаив дыхание, Дина наблюдала за поплавком, вверенной ей удочки. А тот, как назло, замер и не хотел даже сделать какой-то малейшей попытки хотя бы чуть-чуть взять и пошевелиться. От напряжения девушка начала покусывать губки…

Но нет, вот он, кажется, вздрогнул, легонько качнулся в сторону, мелко-мелко затанцевал и вдруг резко ушел под воду, натянув леску. Сколько же неподдельной и непередаваемой радости вызвал у девушки заплескавшийся в ведерке пусть и небольшой, но настоящий окунек. А с каким усердием, высунув розовый кончик язычка, она все пыталась самостоятельно насадить извивающегося червячка на этот маленький и непослушный в неопытных руках крючок.

Что тут и говорить, рыбалка это, конечно, удовольствие. Парни даже испугались, а потом долго-долго смеялись, увидев, как Дина по-детски пронзительно завизжала и запрыгала на месте от испуга, когда под ее ножом уснувшая, было, рыба затрепыхалась и с силой забила своим хвостом по разделочной доске. Она рыбы-то, кроме как соленой и мороженной, другой никогда и не видела до этого-то. Скоро подоспела и уха. Осталось только накрыть импровизированный стол. За этим дело не встало.

– Девушке – шампанское, а мальчикам – водочка, – распорядился Марат.

– А как мы, братцы, будем домой возвращаться? – Дина забеспокоилась и непонимающим взглядом посмотрела на парней. – Кто из вас машину поведет, если вы оба начнете по водочке?

Но Марата это заявление нисколько не смутило, он с залихватским видом махнул рукой:

– А палатка зачем? Ночуем здесь! А утром я еще успею до начала работы вернуться. Есть возражения?

– Как знаешь, – Рэм не стал спорить. – Дело хозяйское. Что ж, давайте выпьем за новоиспеченного студента.

Дружеские поздравления время от времени прерывались глухим стуком алюминиевых кружек.

– Спасибо ребята, – Марат до сих пор чувствовал себя не в своей тарелке. – Если честно сказать, то пару дней назад я об этом даже и не думал. А как все интересно вышло, – признался он немного сконфуженно. – Я и студент?!

Рэм поднял руку и попросил себе слово:

– У меня созрел тост:

Пускай в бокале пенится вино,А в кружки просто водку наливают.Хочу сейчас сказать тебе одно —Друзья твои тебя всем сердцем поздравляют!

– Давай-давай! За успешную учебу…

Время летело незаметно. Спустили на воду и лодку – а зачем же тогда ее с собой брали? Катались по очереди, а потом уж, как придется…

– А знаешь, Рэм, – Марат дождался момента, когда они с братом остались только вдвоем, – Дина начинает мне нравиться все больше и больше.

– Знаешь, мне тоже… – уклончиво ответил Рэм.

– Признаюсь, что в первые дни моего с ней знакомства она показалась мне чересчур уж холодной и неприветливой. И я, такой дурак, все ходил, мучился и переживал за то, что тебе с девушкой так не повезло. А оно вон как все наоборот вышло. Смотри, какой веселой и озорной девчонкой оказалась…

Наступил вечер. Солнце зашло. Опустилась ночь. Марат давно уже спал, в одиночку оккупировав палатку, а они, словно не замечая ничего вокруг, сидели, тесно прижавшись, и о чем-то оживленно шептались. Желтовато-красные отблески от небольшого костра иногда выхватывали из кромешной тьмы их счастливые лица.

Забрезжило. Они начинали зябко поеживаться. Рассвет самое холодное время суток. Рэм принес ей заранее припасенный предусмотрительным Маратом теплый вязаный свитер. Дина благодарно посмотрела на него. Она уже поняла, что с этими двумя братьями пропадешь. Особенно, если рядом с ней один из них, немного еще наивный, но такой чудесный…

Незаметно появился Марат, и раннее утро мгновенно наполнилось звуками его отдающего распоряжения гулкого голоса.

– Так, голубки мои, – начало пока не предвещало ни для кого ничего хорошего. – Прямо перед нами находится небольшой остров, – старший брат окинул строгим взглядом девушку и парня, смотревших на него с некоторым удивлением. – Я вас уже просто не спрашиваю о том, что вы остаетесь тут или едете со мной. На мой взгляд, это вопрос вами уже давно решен. Можете остаться и позагорать тут несколько дней.

Вспыхнув алой зарей, Дина повернулась к Рэму, и в ее широко раскрывшихся глазах он ясно прочитал немой вопрос с одновременным пожеланием сделать так, как предлагает им Марат. Рэм взял девушку за руку и тихо спросил ее:

– Остаемся?

– Здесь? С тобой? Одни? Конечно, остаемся! – от слова к слову набирая силу, ее голосок зазвенел серебряными молоточками.

– Мы остаемся, – Рэм пожал узкую девичью кисть.

– Тогда мы поступим следующим образом, – Марат снова взял все бразды правления на себя. – Сейчас быстренько переправим вещи на тот берег. Там вам никто не сможет помешать. Вот приличный запас еды, – он показал рукой на коробку, в которой, оказывается, были припрятаны до лучших времен банки с тушенкой и сгущенкой, палка копченой колбасы и что-то еще. – Картошка есть. Рыбу, надеюсь, сами наловите. В общем, я думаю, что с голоду вы не умрете. Когда за вами вернуться?

А сколько дней они смогут тут одни продержаться? День? Два? Три? Неделю? Нет, неделю – это слишком. К тому же, ее могут начать искать потерявшие свою дочку родители.

– До среды выдержим, как думаешь? – посмотрела девушка на своего милого. – Что скажешь?

Тот с радостью согласился, энергично закивав при этом своей растрепанной головой. Лагерь по-быстрому сняли и переправили на островной берег. Когда машина скрылась за поворотом, Дина задумчиво произнесла:

– Хороший у тебя брат, заботливый. Хозяйственный. Как все правильно продумал. Зря Зойка так к нему отнеслась. Не сумела она его как следует разглядеть или, скорее всего, и не захотела это сделать. Бедный Марат. Хотя, кто его знает? Если девушка уходит к другому, то еще не известно, кому из них двоих больше повезло.

– Ты так думаешь?

– Не только я…

Робинзон с умилением смотрел на свою прелестную Пятницу. Да, если бы у персонажа Даниэля Дефо была бы такая же прекрасная соседка, он, наверняка бы, смог прожить на своем острове и побольше, чем каких-то двадцать семь несчастных лет.

Время, отпущенное им, пролетело, как одно мгновение. Казалось, что вот только-только отъехала машина, а пора уже было собираться в обратный путь.

Отдохнувшие, загорелые, довольные и счастливые, встречали они в среду вернувшегося за ними Марата. У них впереди еще столько дней вместе, курсантский отпуск в самом разгаре…

Подходил к своему логическому концу и, как казалось в самом начале, такой длинный курсантский отпуск. Теперь Дина с грустью считала оставшиеся дни. Пошла последняя неделя, и вот наступил четверг.

Небольшой самолет со ставшим самым дорогим для нее человеком на борту, не торопясь, вырулил на взлетную полосу и после короткой пробежки взлетел, а у Дины е было сил, чтобы тронуться с места.

Внутри все как-то опустело. Пока ехала и тряслась в автобусе, пыталась собраться с мыслями и привести в порядок пришедшие в полное смятение чувства.

Все, все в один голос говорило о том, что к ней пришла любовь. И не просто любовь, а настоящая, всепоглощающая, пугающая своей глубинной силой. И как ей теперь относиться к этому? Как?

Вот этот вопрос и хотела она решить для себя раз и навсегда. Отдаться всецело этому чувству или же… Довериться ему и больше ни о чем не думать или же…

7

А в городе на Волге собирались те, кто решил продолжить свое обучение в том же училище, куда направлялся и Рэм. Дальше летели уже вчетвером. Стало немного веселее. Кто-то из них когда-то уже бывал в славном городе-герое. Южный аэропорт со всеми присущими ему атрибутами, включая и веселых таксистов, предлагающих, на их взгляд, за совсем символическую плату отвезти в любой конец города, а если надо, то и в любую точку области. И стоит-то такое удовольствие всего-то пустячок, от которого у непривычных к такого рода сервису приезжих поначалу глаза на лоб повылезали, пока они не привыкли к этому.

Но ведомые своим опытным проводником друзья просто, не мудрствуя лукаво и не ища приключений, сели на желтый обыкновенный рейсовый автобус. Бесплатно, за каких-то двадцать минут, доехали до железнодорожного вокзала. Там таких, как они, уже ждали желающие сдать свои лишние и нелишние метры жилой площади приезжим и просто отдыхающим. У ребят в запасе еще было пару свободных дней, и им тоже не мешало бы на это время найти для себя какое-нибудь пристанище.

Прошло всего несколько дней, и Дина читала долгожданное послание:

«Дорогая Динушка!… Такое ощущение, что мы с ребятами вдруг попали в совсем другую страну. В магазинах невообразимое обилие продуктов. Если дома, кроме рыбных консервов и трехлитровых банок с прокисшими соками, на полках больше ничего и нет, то у них тут и колбаса, и мясо лежат совершенно свободно. Фрукты, овощи. Шоколадные конфеты на любой выбор. Короче, чего только нет. И люди здесь все другие: спокойные и общительные. Это, наверное, оттого что местные жители в отличие от наших земляков не замучены ежедневными стояниями в бесконечных очередях…

Красавец-город на самом берегу Черного моря. У меня за эти дни сложились внутри только самые приятные впечатления….

Этот город – самая настоящая жемчужина. Море зелени, море цветов, море самых красивых девушек. Только нет, нет среди них той единственной, которая нужна мне больше всех. Только закрою глаза – снова вижу одну лишь тебя, твои бездонные глаза, смотрящие на меня с теплотой и лаской. Твои, губы нежно шепчут дорогие для меня слова любви ко мне. Изгиб твоей шеи, словно созданной для моих поцелуев. Два трепетных птенчика твоей прекрасной груди замерли в ожидании моих прикосновений…»

Вчитываясь, Дина почувствовала, что начинает краснеть. «Вот негодник, – проскользнула мысль, – научила тебя чувственности на свою голову». Дочитав до конца, вздохнула. На душе было и радостно, и одновременно тревожно.

Неспокойно и тревожно чувствовал себя и Рэм. Тоскливо было у него на душе. Тягостно. Совсем не радовала парня атмосфера, что сложилась в первые дни пребывания в артиллерийском училище вокруг него и других таких же, как и он.

Представляя себе будущую жизнь в курсантском училище, он подспудно понимал, что попадет в совершенно иные условия, нежели те, что сложились в суворовском училище, что будет, верно, нелегко, особенно на первых порах. И готовился к этому. Но действительность превзошла все его ожидания.

Чьими-то стараниями обстановка внутри нового набора была накалена до предела. И тому были причины. Слишком разношерстная по любым меркам подобралась у них публика. От семнадцатилетних юнцов до парней, уже успевших отслужить срочную службу в армии. А два-три года в таком возрасте разница довольно приличная.

В предельно жесткой конфронтации сошлись интересы и претензии на возможное доминирование над всеми другими некоторых групп. И из этого клубка неразрешимых, на первый взгляд, противоречий впоследствии и были сформированы новые курсантские подразделения.

Самой большой по численности была аморфная масса бывших абитуриентов, поступавших с «гражданки», крайне бестолковых и неопытных. Но это еще не говорило о том, что они были лишены амбиций…

Сплоченно держались выпускники суворовских училищ с уже сформировавшимися понятиями о чести и товариществе. Но их было, по сравнению с бывшими школьниками не так много…

И, наконец, третья – бывшие солдаты или, как их еще называли, «сапоги», отслужившие в армии по году и более, многие с сержантскими нашивками, сразу ставившими их обладателей на одну голову выше остальных, уже с иными понятиями, сильно испорченными армейской «дедовщиной».

Вот эта группа и рвалась к власти над сослуживцами. Насмотревшиеся в войсковых частях на прелести безбедной жизни «дедов» и сержантского состава, многие из них понимали, какие привилегии это может им принести.

Будучи старше всех остальных, они и внешне выглядели более опытными и умудренными жизненным опытом, выгодно выделялись на общем фоне. Именно на них делали ставку командиры учебных батарей и взводов, подбирая кандидатуры на исполнение обязанностей младших командиров.

Поэтому поначалу все должности старшин батарей и заместителей командиров взводов заняли исключительно бывшие солдаты. Естественно, что к ним-то в подчинение и попали все остальные, включая и командиров отделений, подобранных преимущественно из числа «кадетов». Столкновения между представителями столь разных категорий людей были неизбежны.

Неизвестно, чем руководствовался командир первого взвода, делая свой выбор, но он почему-то сразу поставил Рэма на должность командира третьего отделения. Вышел перед взводом, зачитал фамилии всех младших командиров.

Так уже было, первый взвод и тоже третье отделение. Может быть, это хороший знак? Рэм занял соответствующее его положению место в походном строю взвода во главе своего отделения. Снисходительно наблюдая за продолжающейся суматохой, он старался настроить себя на новый уклад жизни, не обещавшей быть легкой и веселой, похожей на последние полгода учебы в уже казавшемся таким далеким суворовском училище. Да, это уже не игрушки в войнушку…

Реальная действительность не заставила себя долго ждать и упрашивать, чтобы убедить его в этом. Нетерпимый с самого детства к проявлениям любого вида несправедливости он сразу вошел в жесткий конфликт с невысокого роста усатым сержантом, по злой иронии судьбы оказавшимся впоследствии старшиной их батареи. Фамилия сержанта Шустрик явно соответствовала хозяину. Он так угодливо бегал перед комбатом чуть ли не на задних лапках, так рьяно шустрил перед всеми офицерами, что вскоре был вознагражден за все свои усилия назначением на должность старшины, дающую человеку, ее исполняющему, огромную власть над сотней курсантов.

Логика офицера, может быть, и непонятная для кого-то, непосвященного в некоторые тонкости весьма непростого управления подчиненным личным составом была очевидна. Комбату, как воздух, был нужен человек, способный в короткий срок организовать во вверенном ему подразделении беспрекословное соблюдение воинской дисциплины, быстро навести в казарме уставной порядок и руководить повседневной жизнью батареи, забрав при этом львиную долю работы самих офицеров. С виду бойкий, исполнительный, постоянно заглядывающий в рот своему прямому начальнику, может быть, и не всегда достаточно сообразительный сержант просто идеально подходил на эту роль. Чем меньше думаешь, тем легче исполнить любой приказ…

Случайно проходя мимо и услышав, скорее всего, программную речь Вани Шустрика о том, как он представляет себе ожидающие их порядки, Рэм заметил, что такими откровенно солдафонскими методами совершенно невозможно и просто нельзя воспитывать будущих офицеров. Как-никак, а все они находятся-то не в сержантской учебке, а в высшем училище. И высказал вполне логичное соображение о том, что такое руководство не сможет долго продержаться. Сержант промолчал, но запомнил.

Шесть часов тяжелых занятий до обеда, еще четыре после, частые дополнительные и порой ничем не объяснимые тренировки, постоянно и почему-то обязательно захватывающие личное время, изматывали. Месяц такого курса молодого бойца смогли выдержать не все, и кое-кто снова ушел на «гражданку». Даже привыкшим к всякого рода тягостям и лишениям воинской службы «кадетам» было временами несколько не по себе. Плюнул на все и ушел выпускник их суворовского училища Ромка Земляков.

– Эх, Рома-Рома… – к горлу подкатился горький комок.

Вскоре Рэм вдруг стал ощущать на себе незаметный со стороны, но постоянно давящий на него незримый пресс. Кто-то, видимо, целенаправленно пытался сломить его волю, сделать послушным исполнителем чужой воли.

Поначалу Рэм совершенно не придал значения тому не очень приятному факту, что ему выпала очередь дежурить на первые же выходные. Когда это же случилось на следующие, насторожился. На третьи – не выдержал и пошел разбираться. Старшина прикинулся валиком и непонимающе разводил руками: «Я не виноват – усё, усё по очереди». Рэм тактично объяснил ему, что, раз у них в батарее четыре взвода, в каждом из которых по три отделения, то он должен заступать в наряд каждые двенадцать дней, а не через семь, как это почему-то получается у старшины на графике. А может быть, у сержанта свои особые отношения с устным счетом? Каждый упорно стоял на своем. Конфликт, медленно перетекая из одного кабинета в другой, дошел до комбата. Рэм спокойно выдержал суровый взгляд командира, глаз в сторону не отвел и одержал свою первую, пусть пока и маленькую, победу. Его на время оставили в покое.

Вероятнее всего, что комбат приказал или посоветовал старшине не трогать неуступчивого «кадета», а поближе к нему присмотреться. Но все равно было очень и очень тяжело. Все ожидали с нетерпением момента, когда начнутся плановые занятия. Думали, что после принятия Присяги станет полегче. И вот, наконец-то, этот для всех долгожданный день настал.

8

Воскресенье четвертого сентября.

Весь август не было никакого спасения от изнурительно палящего южного солнца. С утра еще было терпимо, но к обеду от асфальта на строевом плацу начинал подниматься раскаленный воздух. И этот знаменательный день тоже обещал быть жарким. Слабый ветерок нес с собой не прохладу, а волны нагретого воздуха.

Всем личным составом артиллерийское училище выстроилось на очередное торжественное мероприятие. К поставленным перед строем столам поочередно один за другим выходили из общего строя первокурсники, и лично каждый зачитывали вызубренный наизусть текст Военной Присяги, ставя при этом в отдельной ведомости свою личную подпись.