Девчонки, погоны. Книга III. Обстоятельствам вопреки

– Что тут, девки, за шум, а драки нет? – появилась на дорожке вызванная кем-то Марго Саркисян. – Быстро все по палаткам! И сделали все вид, что давно уже дрыхнете без задних ног!

На передней линейке остались стоять только ярые нарушители общественного порядка, злостные возмутители спокойствия.

– Из-за чего произошла драка? – задала им вопрос капитан. – Быстро отвечать! Иначе завтра все с вещами и за забор!

Одна из девчонок, запинаясь, кратко пояснила:

– Пропали у нас часы. Мы начали искать. Сначала подумали на Левченко. У нее не нашли. Нашли… вот… у этой…

Марго вздохнула и качнула головой. Началось. Собрались до кучи все сливки общества. То ли еще будет! Ой-ой-ой…

– Лошак, Левченко и Костенко в штаб! Остальным всем бегом спать! – развернулась Саркисян и пошла вперед, за ней торопливо семенили Лошак и Левченко.

Крис шла чуть поодаль. Девушка осознавала, что капитан взяла ее с собой больше для страховки, чтобы потом Кристина поведала подполковнику всю правду и подтвердила все слова Марго…

Умилительно погоняв по лбу две задумчивые морщинки, Крис снова достала из шкафа бутылку, капнула в рюмки.

– Ну, – протянула Костенко, – дальше можешь мне ничего и не рассказывать. Про то, как ты, дорогая подруга, всю ночь отдавала долги своему Зимину, мне вроде знать совсем и ни к чему.

– Скажи, Крис, если наше начальство все знало, почему оно сразу не вышибло меня? – прищурилась Оленька.

– Почему? – усмехнулась Костенко. – У Макса имеется свое понимание жизни. Ты совершила подлог и подкинула вещицу в чужую сумку, но, по сути, ты была в том не виновата. Мой муж это понимал, и Макс перевел тебя к нам во взвод, ко мне в отделение, убрал он тебя на всякий случай подальше от той группы, поместил тебя под мой неусыпный присмотр. А ты ему плела про то, про все, да про это самое. Он за каждую из вас все знает!

Ольга хотела о многом спросить, но вернулось назад начальство, заняло свое место в начальническом кресле, пытливо прищурилось, принюхалось к витавшему в воздухе амбре и, оценив его густоту, иронично усмехнулось, но ничего не сказало.

– Мы тут подсуетились, – поднял начальник факультета свои глаза на курсанта, и Левченко в ожидании замерла, – и нам все-таки удалось пробить для тебя одно неплохое местечко…

Наверное, Костенко уже была в курсе всего, а потому на ее лице ничего не отобразилось, а вот Оленька смотрела на их полковника широко распахнутыми глазами, с полураскрытым ртом и безмерно вытянувшимися вперед ушами.

– В Генштабе готовится саммит, который скоро пройдет в штаб-квартире НАТО в Брюсселе… – постукивал ручкой по столу, пояснял полковник. – И мы, Ольга Владимировна, будем предлагать твою кандидатуру для прохождения стажировки в рамках этого довольно значимого проекта…

– Почему именно я? – моргнула ошарашенная Олька. – Почему бы вам, Максим Петрович, не отправить туда вашу жену? Это, на мой взгляд, было бы вполне справедливо! Кристина лучше нас всех знает иностранные языки! Ей и ехать туда…

– Понимаешь ли, Оленька, – улыбнулся Шпак загадочно. – Наша Кристина Андреевна сами изъявили горячее желание помогать мне в подготовке к экзаменам для поступления в академию Генштаба, и я не смог отказать им в их маленькой просьбе и поэтому заранее не стал выдвигать на рассмотрение их кандидатуру…

– Дядечка, я тебя жутко обожаю! – вознаградила Крис своего мужа восторженно-признательной улыбочкой.

– Вы нас кидаете! – ахнула Левченко. – Как же мы без вас, Максим Петрович? Без вас мы все разом пропадем!

Перекинувшись взглядом с женой, Шпак заявил:

– Вместо меня останется Леся Павловна Штерн, и для вас, Оля, практически ничего тут не поменяется! Впрочем, я буду продолжать и дальше курировать ваш факультет…

Нажав на кнопку на пульте, полковник вызвал к себе в кабинет майора Ткачука. Через минуту дверь приоткрылась, и вошел муж их ротной командирши Катюши Ерохиной.

– Герр полковник! – улыбнулся племянник Шпака.

– Марк! – ткнуло начальство пальцем в сторону Оленьки. – Немедленно займись подготовкой всех ее документов!

– Слушаюсь вас, герр полковник! – вытянулся в струнку майор. – Пройдемте, курсант Левченко, со мной! – показал ей на дверь одними глазами Ткачук.

Вскочив с места, Оленька выскочила из кабинета, облегченно вздохнула, наконец-то, перевела дух и продышалась.

Пока шли по коридору, у Ткачука затренькал телефон.

– Я слушаю тебя, Катенька! – скользнула по губам майора глуповато-счастливейшая улыбка.

– У меня, черт, курсанта вызвали к начальству! – послышался встревоженный голос ротной. – Узнай, что там с нею и как. У меня чего-то на душе неспокойно за нашу Левку…

– Все с ней, Катенька, в порядке! – заверил майор свою жену. – Идет рядом со мной. Начнем мы готовить на нее документы! Нет, что ты, Катенька, не на отчисление. На стажировку…

– А-а-а… чуть не родила я от испуга… Черт тебя подери! – взорвались вдруг динамики негодующим криком. – Когда ты уже, оболтус, научишься у нас правильно формулировать свою мысль! Учу тебя, деревенщину, учу, а тебе, хоть в лоб, хоть по лбу…

Левченко стояла рядом и старательно грела свои уши. Из одного лишь разговора она отчетливо поняла, что ее ротная и племянник большого начальства друг от друга попросту без ума.

– Пошли! – хмыкнул Марк. – Беспокоится ротная за тебя, переживает! Повезло вам с ротной! Когда я учился, у нас был ротным настоящий зверюга. Драл нас, как Сидорову козу! А с вами, девчонки, нянчатся и сюсюкаются…

В своем кабинете майор отыскал список всех необходимых к заполнению документов, достал из шкафа нужные бланки, сел рядом и терпеливо помогал Ольке заполнить все анкеты и заявления, кучу всяких нужных и не очень нужных форм для оформления секретного допуска и служебного загранпаспорта.

– Напомни мне, Ольга Владимировна, ты у нас холостая девица или уже законом окольцованная баба? – прищурился Ткачук.

– Давно я замужем! – потупилась скромненько Олька. – В деле личном у меня копия свидетельства вшита.

– Принесешь завтра поутру оригинал… – распорядился Марк. – Потом тебе вернут, когда там глянут своими глазами на оригинал…

Облегченно выдыхая, Левченко помчалась в казарму, принялась за поиски требуемой бумажки, перерыла все свои вещи, но файла с оригиналом так она и не нашла. Тряхнув головой, Оля зажмурилась, попыталась вспомнить, наконец, вспомнила и в сильнейшем возбуждении пристукнула кулачком по столу.

– Зимин! – выкрикнула она в телефон. – Зимин!

– Лева! – донеслось до нее, как из глубокого колодца. – Не тронь меня, Лева, я сейчас в печали! Ничего не соображаю, вчера напился до поросячьего визга, нализался в зюзю!

По девичьим губкам скользнула все понимающая улыбка. Ее по документам законный супруг накануне сдавал экзамен по тактике, самый последний из государственных экзаменов. Их взвод вернулся из учебного центра, и выпускники от души надрались.

– Понимаешь, Лева, – лепетал Жора пьяно, – пили мы по жаре теплую водку, стукнуло в башку, нынче еле очухался!

– Зимин, черт же тебя подери! – повысила Оленька свой голос, теряя всяческое терпение. – Зимин, где этот наш долбаный оригинал свидетельства от нашего брака?

После мучительно долгого молчания телефон едва-едва слышно заговорил заискивающе-извиняющимся перед нею голосом:

– А я почем, милая Левушка, знаю, а? Перезвони, Лева, завтра! Сегодня я еще никакой для поиска этой самой сраной бумажки. У меня перед глазами все плывет и кружится…

– Зимин! – заорала Олька. – Мне нужен он срочно!

– Когда? – вздохнула трубка тяжело.

– Еще вчера! – притопнула Олька ножкой.

– Посмотри у себя! – посоветовал Жорка.

– Я уже смотрела! – закипела праведным гневом Ольга и шумно выдохнула. – Ты его, Зимин, дней десять назад брал у меня, сказал ты, что тебе нужно сделать с него заверенные копии! Сказал, оболтус, что ты сразу же мне его вернешь! И не отрицай!

– Я тебе так, Левушка, сказал и потом не вернул? – юлили и изворачивались на том конце провода. – Ничего я не помню…

– Зимин, не беси меня! – вскочила Олька и вьюном забегала по всей комнате. – Приеду, придушу тебя, обормот!

Помолчав, телефон принялся взывать к ее совести:

– Лева! Умоляю! Не кричи! Башка раскалывается! Мне нужны тишина и покой! Иначе моя башка лопнет!

– Я сейчас приеду к тебе, и сама ее надвое тебе расколю! – погрозила Оля, покачивая головой и делая страшные глаза. – Быстро встал и посмотрел! Считаю только до трех! Раз!

– Уже встаю, Лева, встаю… – послышался болезненный стон. – Не кричи… нашел, лежит оно в тумбочке! А ты сразу в панику…

– Тебе, Жорка, просто крупно повезло! – вздохнула Левченко облегченно. – Приведи себя в полный порядок, обормот, я подъеду! Встретимся, оболтус, в нашем кафе! Ждать я тебя не буду! Не придешь ты, сразу прибью! И даже не пытайся от меня улизнуть! Я тебя везде, оболтус, найду, куда бы ты и ни попытался упрятать свой трусливо убегающий зад…

В дверях стояла Дашенька Чиж, она внимательно наблюдала за разговаривающей на повышенных тонах лучшей подругой, иронично улыбалась, укоризненно покачивала головой.

– Какая муха, Оленька, тебя укусила? – подсела Дашка к ней и обняла правой рукой. – Не переживай ты из-за этого долбаного стажа, плюнь на него, хорошенько разотри ногой. Если за все переживать, то до старости своей ты точно не доживешь, уйдешь от нас молодой и красивой…

– Да я… – прижала Олька пальчик к губам и поведала про их непростой разговор в кабинете Шпака.

Озадаченно моргнув, Чижик-Пыжик задумчиво уставилась куда-то в угол, подвигала губами, потерла пальчиком переносицу:

– Смотри-ка ты, наша Принцесса даже за ради загранки не хочет оставлять своего мужика одного и без охраны.

– Одним словом, любовь! – хмыкнула Левченко.

– А ты Зимина что, не любишь? – прищурилась Даша.

– Даже не знаю, – пожала Оля плечами, – что и сказать. Не вижу я пока в нем того, с кем бы мне жутко хотелось провести всю свою оставшуюся жизнь. Не вижу в упор, и все!

– А зачем же ты вышла замуж? – спросила машинально Чиж, хотя и сама прекрасно знала, зачем многие из девчонок поспешили связать себя узами Гименея.

Не отвечая, Левченко шагнула к окну, посмотрела она вниз, облокотилась об подоконник, не оборачиваясь, обронила:

– А как у тебя с Лапшиным?

– Да никак! – пожала плечиком Дашка.

– Ты же хотела выйти за него! – побарабанила Оля пальчиками по оконному стеклу. – Вы даже заявление в ЗАГС подавали!

– Перехотела потом… – вздохнула Чиж грустно. – Поняла, что поспешила, пошла одна и тишком забрала свою бумажку…

– Ты же, Дашка, с ним два года мутила! – моргнула Оля, ничего не понимая. – Я думала, что у вас все серьезно!

Задумчиво прищурившись, Чиж снова поискала искомый ответ в дальнем углу, усмехнувшись, качнула головой:

– То была просто блажь, и ничего серьезного…

– А мне казалось… – поддела ее Левченко.

– Тебе показалось… – поморщилась Даша.

Она давно уже наблюдала за собой одну не из самых по жизни хороших способностей сначала сморозить глупость, а потом за нее долго и упорно расплачиваться. То же самое произошло у нее и с Гришей Лапшиным, когда шел набор в курсанты, в тот самый многим из них памятный вечер…

На охране штаба стоял Гриша. На него-то и натолкнулась Даша Чиж, которая пошла искать куда-то запропастившуюся Крис после того, как осталась в палатке совершенно одна.

Бравый солдатик ей понравился, захотелось легкого флирта, немного мужского внимания, разговора ни о чем, ощущения поднимающегося изнутри желания.

Как и предполагала Дашенька, курсант оказался не из самого робкого десятка, многое знал и умел применять на практике.

В ту ночь она не пожалела о том, что связалась с Лапшиным, легко и просто отдалась совсем незнакомому парню, которого она практически совсем не знала.

– Мы еще встретимся? – спросил у нее Гриша, когда они со всеми мерами предосторожности возвращались назад.

– Я подумаю… – протянула неопределенно Чиж. – Этот вопрос требует тщательной умственной проработки…

– И сколько же ты, Дашенька, будешь думать? – моргнул Гриша, озадаченно остановился и тяжело вздохнул.

Юная девушка ему необыкновенно понравилась. За простотой ее разговора и общения с ним, он сумел и уловил спрятанный у нее глубоко внутри неординарный внутренний мир и цепкий ум, который был покуда еще ему совершенно непонятен.

– Пока снова не увижу тебя! – хохотнула Дашка. – Как я тебя снова увижу, так и надумаю! – смеялись откровенно и даже где-то потешались над ним чарующие девичьи глаза, в которых он шаг за шагом начинал безвозвратно тонуть.

Они начали встречаться. Иногда собирались вчетвером. Она и Лапшин, Ольга Левченко и Гришин дружок Жорка. И они неплохо проводили время. И все же со временем Даша начала тяготиться этой связью, хотя и не спешила порывать отношения с Лапшиным.

Здоровый женский организм время от времени требовал своего, и Гриша вполне устраивал ее, как крайне надежный и проверенный партнер, но не больше того.

Даша понимала, что поступала несколько эгоистично, но таковым был окружающий их мир, в котором они жили, мир потребительского отношения ко всем и ко всему…

3

Посмотрев на часы, Оля быстренько переоделась в гражданскую одежку, которая висела в шкафу, прошла мимо дневальной по роте, аккуратно поставила галочку напротив своей фамилии, пометила она себя, как убывшую в город курсантскую единицу.

Начиная с третьего курса всем им разрешили свободный выход в город при условии хорошей учебы. Стоило той или иной девчонке нахватать плохих отметок, как ее немедленно жестко приземляли на казарменное положение и никуда не отпускали, пока не улучшалось коренным образом положение с ее учебой.

– Дашенька, и ты со мной? – оглянулась Олька на свою самую близкую подружку. – Или, Даш, твоего Лапшина сегодня на встрече мушкетеров снова не будет?

Мушкетерами в их узком кругу называли четверку закадычных друзей, чья дружба зародилась три года назад. Точнее если, во время набора курсантов на девичий факультет Зимин и Лапшин тесно сблизились с близнецами Костей и Веней, вместе с которыми их определили в команду для помощи администрации лагерного сбора. Год от года их дружба только крепла…

– Я, Оленька, приду чуть позже, – подмигнула ей Дашенька и заговорщицки улыбнулась. – Хочу, Лева, подарок присмотреть для Лапшина, поздравить Грига с последним экзаменом.

Пожав плечами, Левченко на встречу со своим агентом пошла одна, издалека увидела Жору, сидевшего на открытой площадке с высоким бокалом пенящегося напитка в руке.

– Живой, Зимин? – оглядела Олька парня с улыбкой на губах. – Принес то, что я у тебя просила?

– Принес! – улыбнулся ей парень сквозь пивной бокал.

– Тебе, Зимин, крупно повезло! – просмотрела Левченко файл, облегченно вздохнула. – Я думала, что ты в него уже беляши или копченную рыбку сдуру и головотяпом завернул!

– Что-ты, Левушка! – заморгал Жора. – Это же для меня самая ценная вещь. Это наш с тобой пожизненный договор! Ты помнишь нашу первую ночь? – зашептал проникновенно выпускник пехотного факультета, нежно дотронулся рукой до узкой девичьей кисти. – Я, Левушка, все помню! Ты была в ту ночь непередаваемо прекрасной и развратной вакханкой…

– И я все помню, Зимин, – скользнула по девичьим губам тихая улыбка. – Если бы не ты, я тут сейчас рядом с тобой не сидела бы, и близко в институте не училась бы я…

Откинувшись на высокую спинку стула, Ольга прикрыла глаза, и услужливая память вмиг вернула ее в тот самый вечер…

Вопреки ожиданиям Жоры, с Левченко особо долго Марго и не канителилась. Оленька настрочила объяснительную, описала, как все было с того момента, как она пришла к палатке после посещения столовой, упустив все остальные и нежелательные для нее эпизоды из расследуемого капитаном «уголовного» дела.

– Левченко, ты свободна! Бегом пошла спать! – распорядилась Саркисян, и девчонку ветром сдуло со стула.

Быстро перебирая своими застоявшимися ножками, Олька резво промчалась по пустынному коридору, выскочила на свежий воздух, вдохнула полной грудью.

– Черт! Чуть и не запалилась! – выдавила она из себя сквозь зубы. – Если бы я не пошла за презервативами…

В ее головушке вихрем промчалась мыслишка о том, что иногда бывает полезно заняться чем-то запретным. Если бы она не решилась на пикантные отношения с курсантом, то ее мог ожидать полнейший крах всех ее надежд и чаяний.

– Стой же, не беги! – вышел Жора из тени, перехватил девушку. – Спокойно, Маша, я Дубровский!

Испуганно ойкнув, Олька посмотрела на него, признала в нем своего подельника. От души и отлегло, а вот коленки чуток ослабли, стали слегка подкашиваться. Слишком много впечатлений выпало для одного вечера, аж стрелка прибора зашкалила.

– А, это ты, боец! Меня чуть кондрашка не хватила! – была она безмерно рада тому, что курсант оказался рядом с нею. – Думала, что дремучий леший из темного лесу выскочил!

– Ты еще не передумала? – держал бережно Жора в своей руке ее узкую ладошку. – Если ты сейчас не в настроении, то я все пойму. Сам два года под острым топором начальства хожу.

– Ничего, я в полном порядке, – почувствовала Оленька, что ее начинает потряхивать. – У тебя выпить найдется?

– Сейчас все сообразим! – просиял курсант.

До него дошло, что девчонка хочет немного расслабиться после всего, что с нею случилось, а это был хороший знак.

– Пару минут меня подожди! – попросил он.

Чтобы не светиться под фонарным столбом, Оля отошла за угол здания, растворилась в сгустившемся ночном мраке.

Левченко все еще толком не решила для себя, насколько далеко готова зайти она в своей благодарности по отношению к помогшему ей парню. Ее прежняя решимость не переходить «красную линию» поколебалась. И ей самой хотелось получить разрядку…

– Черт с ним! – притопнула Оленька ножкой. – Первый раз, что ли! Не убудет от меня! И удовольствие в придачу получу! И парня осчастливлю, отправлю молодца в нирвану…

В это время Жора лихорадочно рылся в своем вещмешке. На самом дне парень на черный день припрятал солдатскую фляжку с хорошим коньяком. И вот настал тот самый день, когда пришло время откупоривать неприкосновенный запас.

– Фу, вот она, где спряталась, родимая! – вырвался из его груди облегченный вздох. – Уж подумал было я, что братья-славяне умыкнули фляжку втихаря и нагло приватизировали, применили продукт по прямому назначению!

По коридору гулко прошагали каблучки, и курсант замер. Его слух напрягся. Казалось, что одно его ухо сейчас выбежит за дверь, чтобы послушать то, о чем говорили в коридоре.

С трудом дождавшись своего курсанта, Оля с обидой в нервно подрагивающем голосе капризно протянула:

– Черт! Тебя, боец, только за смертью посылать!

– Извини, Оля! В штабе ваше начальство все еще крутится… – склонил проштрафившийся курсант свою повинную голову. – Сама знаешь! Ему на глаза попадаться мне не с руки! Я…

Не дослушав всех его объяснений, Левченко потянула парня за собой. Ей не терпелось немножко выпить и поскорее забыться.

– Черт, пошли уже скорее! – прошептала она.

Слева и справа от них прерывисто раздавались густые трели сверчков. Запахло и потянувшейся с полей ночной прохладой. Они шли по темной дорожке, едва угадывали ее очертания.

– Черт, долго еще? – ухватилась Оля за его руку, когда она чуть было не оступилась, едва не упала. – Мне боязно!

– Пришли, мадам! – свернули они направо, уткнулись в трибуну стадиона. – Мадам, позвольте пригласить вас за столик!

– Шутник! – фыркнула поощрительно Олька.

Нехитрую свою снедь Жорка разложил на скамеечке, достал две солдатские кружки, отвинтил пробку на фляжке, плеснул на самое дно себе и своей подруге.

– Коньяк? Откуда неземная роскошь? – учуяла приятный запах Оля и заинтригованно принюхалась.

– С собой я привез на всякий случай. НЗ! – пояснил степенно бравый курсант. – Берег, как зеницу ока!

– Запасливый ты, черт! – похвалила его Оленька.

Не чокаясь, они опрокинули в себя обжигающую жидкость, помолчали, смакуя и наслаждаясь. Ольга ощутила, как ей прямо на глазах становится намного лучше.

– Черт! Черт! – сверкнула Левченко разгоревшимися глазками. – Хорошо! Давай, жахнем еще по одной!

– Да не вопрос! – расплылся в довольной улыбке боец.

Снова выпили. Посидели… Помолчали… Помечтали…

Оленька шепотом попросила, чтобы парень ее обнял. Жорка не стал дожидаться второго приглашения, крепко прижал девушку к себе, ощутил всю ее нервную дрожь. Его рука несмело прошлась по упругой девичьей груди, поднялась к ключицам, трепетно коснулась нежного изгиба девчоночьей шеи.

– Хорошо! – закрыла Оля глаза. – Продолжай…

Юношеские пальцы приближались к ее самой эрогенной части тела, и она замерла в томительном предвкушении.

– Ох! – выдохнула девушка, когда курсант дотронулся до мочки ее уха. – Еще! Еще! Язычком дотронься…

Оленька почувствовала, что ей сносит крышу. Пережитые ею волнения, коньяк и нежные мужские прикосновения сняли все ранее выстроенные запреты и «красные линии».

– Мне срочно необходимо снять стресс! – заявила она прямо и открытым текстом. – Мне срочно надо заняться сексом! Ты должен, боец, мне в этом немедленно помочь!

На губах у Жоры появилась понимающая улыбка. Видел он как-то фильм, где стая макак или не макак только тем и занималась, что снимала с себя стресс. Прорычит вожак на провинившегося члена стаи, и тот прыжками скачет, ловит самочку и с нею долго-долго снимает свой стресс.

– Секс – самое лучшее средство для снятия стресса! – произнес боец с видом знатока. – Научный и всеми доказанный факт! Во всех отношениях полезная вещь…

– Больше дела и меньше слов, боец! – дохнула на него жаром опьяневшая малость девица.

– Да не вопрос! – извлек ловко Жорка из своей оказавшейся необъятной сумки шерстяное одеяло.

В двух шагах от их скамейки нашлась небольшая копна еще накануне скошенной травы. Боец быстро соорудил подобие лежанки, старательно накинул на нее одеяло.

– Готово, мадам! – доложил он.

– А ты, черт, предусмотрителен! – оценила Олька высоко его старательность и изобретательность.

Поняв, что настала та самая пора от слов переходить к делу, она быстренько избавилась от лишней одежды.

– Иди, Жорка, ко мне! – раздвинула коленки, пригласила Оля курсанта к себе. – Только ты резинку надень!

У бойца что-то не получалось, пришлось ей прийти ему на помощь. Ее осенила догадка. Она волнительно протянула:

– У тебя что, в первый раз?

– Извини… – прятал курсант от нее сконфуженные глаза.

Прикрыв его рот ладошкой, девушка быстро сменила позицию, сама оседлала своего кавалера, горячо выдохнула:

– Лежи и наслаждайся, боец, ни о чем не думай!

Оленька постаралась и все сделала сама. Нежно и аккуратно, чтобы никак не задеть его мужское самолюбие.

Она двигалась неспешно, наслаждалась и вся растворялась в своем чувстве до конца и без остатка.

– Черт, а! Это было нечто! – упала девушка без сил на тяжело вздымающуюся грудь своего партнера.

– Это было незабываемо! – признался курсант.

Отдыхая, Оля доверчиво прижалась к нему всем своим телом, и парень неожиданно для себя ощутил, как его всего захлестнула волна трепетной нежности к девчонке, которую он знал несколько часов, но казалось, что он ее давно хорошенько знает.

– У нас осталось? – показала отдохнувшая проказница озорными глазками на солдатскую фляжку.

– Сейчас, мадам, сообразим! – вскочил мгновенно курсант, как заведенная пружина, отвинтил крышечку.

Звонко стукнулись кружками, выпили.

– Я хочу еще! – произнесла Оля, чеканя каждое свое слово.

– Сейчас налью! – отозвался Жора.

– Ты меня не понял! – приблизились девичьи губы к его уху. – Я хочу тебя! Я хочу секса!

До парня дошло. Он быстренько принял прежнюю позу.

– Ну нет, братец! – улыбнулась девчонка лукаво. – Твоя очередь пришла на мне скакать! – согнала бойца Оленька с лежанки, улеглась сама, подтянула к себе коленки. – Ползи ко мне, бравый солдат! – прошептала Левченко призывно. – В бой, боец!

Охотно повинуясь, Жорка пополз, надвигаясь на девушку, но вдруг его тянущуюся вперед голову остановили, ловко ткнули между раздвинутых ножек, недвусмысленно указали на то, чего именно от него ждут в данный конкретный момент.

– Медленно… язычком… – руководила Оля процессом. – Чуть выше, в самый раз! Ох! Ох! – зазвенел высоко девичий голосок, и тогда Жора понял, что он попал в самую точку. – Ох! Ох! Хорошо! – подрагивали девчоночьи коленки.

Девичьи ручки коснулись его ушей, потянули на себя, и парень подался вперед, наткнулся на ее призывно раскрытые губки, утонул, растворился в сладостном поцелуе…

– Черт! Ты быстро учишься! – отдышалась девчонка не сразу. – Ты схватываешь все буквально на лету!