Серебряный. Отголоски Судьбы

Последняя зарисовка дрогнула в руке. Димостэнис замер, глядя в глаза человека, которого знал с самого детства. Совсем молодым юношей, чуть старше Лиарена тот появился в Доме Иланди, выполняя любые поручения его главы. Уже много аров он был правой рукой, оруженосцем, телохранителем, поверенным в делах, выполняя любые поручения своего хозяина.

Лицо Иланди – младшего окаменело. Он глазами пробежался по краткой характеристике, написанной под портретом. Особые приметы: татуировка в виде сердца разбитого напополам. Вот где он видел этот знак раньше.

… – одного из них арбалетом снял Мрат, он стоял над тобой с ножом в руках…

Пальцы дрогнули, лист бумаги, медленно планируя, опустился на пол.

Элени зашла в комнату, неся на подносе чашу, прикрытую полотенцем. Дим отложил свод законов, который ему дал Ориф, и для которого никак не находилось время.

– Доброго вечера, малышка. Я тебя уже заждался.

– Я делала тебе отвар, – сестра подняла полотенце и сняла крышку. Сладкий умиротворяющий запах ванили закружил в воздухе, смешиваясь с запахами вечера за окном.

Димостэнис попытался не потерять улыбку на своем лице.

– Неужели сэй Пантерри вновь озаботился моим здоровьем?

– Сэя Дайонте передала. Сказала, что эта настойка, выпитая на ночь, сделает сон более глубоким и спокойным.

Дим забыл про свод, который он держал в руках и тот с тихим шуршанием начал сползать на пол. Как утопающий за соломинкой, он дернулся за книгой, пытаясь изловить ее в полете, тем самым скрывая от сестры свое волнение. Взял чашу из рук сестры, поднес ко рту. Пряный аромат напитка напомнил вкус любимых губ. Обжигающий, терпкий, сладкий.

– Еще она передала тебе мазь, – Элени поставила баночку на стол, как-то странно посмотрела на брата и покинула комнату.

Сон и в правду был глубоким.

… голубые цветы мягким ковром устилали камни, свет Таллы отражался в зеркальных водах. Серебряные пузырьки стаей взмыли вверх, прозрачные рыбки с посеребренными плавниками, едва заметные серебристые кораллы и голубые цветы на самом дне.

Смех, как звон хрустальных колокольчиков. Губы, складывающиеся в три простых слова.

– Лала…

– Почему Лала? Почему ты так назвал меня?

– Потому что ты – моя Лала. Моя…

– Этим ядом были убиты мои родители.

Его величество задумчивым взглядом провожал уходящий день, наблюдая за серебристым небосводом, куда совсем недавно спряталась Талла. Это был его первый визит к не оправившемуся от ран главному советнику.

– Ты ведь знаешь, как это случилось? – Аурино слегка повернул голову.

Дим кивнул. Убийство Стефана Эллетери и его избранницы было изложено в хрониках императорского Дома. В отличие от своего сына, который редко покидал дворец и его территорию, а если и выходил за ворота, то не дальше Верхнего района и в окружении большего количества гвардейцев, прежний император частенько прогуливался по Эфранору. Общался с народом, устраивал приемные дни, катался верхом по городу, не обременяя свои поездки наличием стражи. В день убийства он вместе с избранницей и наследником ехал в свое имение в пригород Эфранора. Карета была закрытой, поэтому стрела всего лишь чиркнула императрицу по предплечью, а императору засела в колено. Только когда подбежавшая стража распахнула дверцы кареты, оба были в бессознательном состоянии.

– К целителю их доставить не успели.

– Ты помнишь тот день? – тихо спросил Димостэнис.

– Я помню тяжесть тела, когда отец пытался прикрыть меня собой, Лауренте, оттаскивающего меня от него и расцепляющего мне пальцы. Помню, как сэй Дайонте говорил, что меня надо отправить в обитель для умственно отсталых, так как я, по его мнению, очень странно себя вел, – лицо императора перекосила злая усмешка, – как будто ребенок пяти аров от роду должен вести себя иначе, когда убивают его родителей, к тому же на его глазах. Этот яд опасен для нас, шактов. Попадая в кровь любым способом, он моментально парализует хьярт. Организм не успевает перестроиться на работу без него. Смерть наступает тоже почти мгновенно, от остановки сердца или удушья, вызванного спазмом легких. Пантерри назвал твое сопротивление действию этого яда божественным проявлением. Что по всем правилам целительства и мироздания ты не должен был продержаться такое количество времени.

Димостэнис растянул губы в подобии улыбки.

– Думаю, кое-кого я сильно разочаровал.

– Знаешь кого? – быстро спросил Аурино.

Иланди неопределенно пожал плечами.

– Бриндан поведал мне, что этот яд делается из корней растений, которые растут на пустошах в мертвых землях, либо в горах там, где извергались вулканы. В те далекие времена, когда шло уничтожение шактов, а потом и Большие Войны, смертные широко использовали вытяжку этого растения, расправляясь с одаренными. Настолько хорошо, что почти все наконечники стрел, клинки мечей и ножей были смазаны этим ядом. Тогда это растение и было уничтожено. Его выкашивали, вырывали с корнями, сжигали, землю заливали расплавленным металлом и засыпали камнями, чтобы ничего не росло. Изымали уже готовые настойки, убивали целителей, знающих рецепт, превращали в пепел книги, в которых упоминалось это зелье. Прошедшие ары показали, что все было не напрасно. Постепенно память о яде стерлась, и о нем знают лишь единицы, высшие целители, как Пантерри и ему подобные.

– Как насчет противоядия?

Его величество развел руками.

– Бриндан сказал, что о нем упоминается в летописях, как и о самой отраве, но рецептура потеряна как того, так и другого.

– Если все потеряно, то, как это оказалось во мне? – иронично поинтересовался Дим. – И какие доказательства, что это именно этот яд.

– Внешние признаки. Как сказал Пантерри такое ни с чем не спутать.

Император оторвался от окна и прошелся по комнате.

– Мой отец был реформатором. Изменения, которые он внес в жизнь страны, были смелыми и довольно дерзкими, шедшими в противовес давно утвердившимся устоям. Снял ворота с разделительной стены, разрешая смертным жить в верхних районах городов. Создал смешанные обители и классы, даже военные формирования были подвержены этим реформам. В его убийстве обвинили именно смертных. Совет Пяти устроил чистку, убив сотни человек и обвинив их в заговоре и все успокоились. Только вот скажи мне, Димостэнис, зачем было смертным убивать императора, которые для них делал столько хорошего? Они от этого только проигрывали.

– Что ты хочешь этим сказать? – насторожился главный советник.

– Больше недовольных было среди знати и высокородных Домов. Сейчас многие недовольны тобой, мой дорогой советник. Особенно те, кого ты лишил насиженных мест, должностей, доходов и самое главное власти. Многие считают, что если бы не ты, я и вполовину не сделал бы того, что я сделал. Что именно с твоей подачи решаются все государственные вопросы. Что ты отстраняешь всю старую гвардию, чтобы легче было управлять мной, а самое главное империей.

Аурино говорил ровно, четко выделяя каждое слово, не отрываясь, смотря на собеседника. Дим легко выдержал этот взгляд. Его совесть была чиста. Он честно и верно нес свою службу императору и другу.

– Ты сам меня об этом просил, – спокойно сказал он.

– Этот яд как именной кинжал. Если ты найдешь, кто покушался на тебя, найдешь виновных в смерти моих родителей. Поэтому я спрашиваю еще раз: что ты знаешь?

Димостэнис тяжело вздохнул.

– В этой истории очень много отрубленных концов, – не лукавя, ответил он. Безумные, вырезающие хьярты, непонятные приюты, похищение Элени, яд этот, а теперь еще и убийство императорской семьи. Слишком серьезно. Он уже не сомневался, чья рука держала клинок, занесенный над ним, но с уверенностью сказать, что та же рука нанесла удар по бывшему императору он не решился бы никогда. – Я пока ничего не знаю.

– Узнай, – резко бросил правитель Астрэйелля, – я очень хочу знать, кто это сделал.

Иланди склонил голову. Что еще можно было сказать?

– Пантерри сообщил, что ты не желаешь его видеть.

– Нажаловался?

Элени несколько раз говорила ему о том, что приходил целитель, но каждый раз он отвечал отказом.

– Обеспокоен твоим здоровьем, – хмыкнул Аурино, не скрывая сарказма.

– Надеюсь, сэй Дайонте не выявил желания меня навестить?

– Думаю только если посмотреть, как ты переходишь за Врата Зелоса, – мрачно пошутил император. – Но, если серьезно: других целителей ты тоже не пускаешь.

– Справлюсь сам, – отрезал Димостэнис.

– Пока не очень получается. Скажу прямо – выглядишь ты отвратно. Проблемы с хьяртом?

Дим вяло махнул рукой.

– Скоро собрание Большого Круга, – произнес император, – ты мне нужен и не в качестве бледной немочи, отпугивающий особо впечатлительных. В полном боевом духе, желательно еще и в теле.

– Ваша забота умиляет, ваше величество.

– Ты мне нужен, – повторил Аурино, – поэтому будь добр разреши свои проблемы с целителями и возвращайся в строй.

Когда за правителем закрылась дверь, Дим еще некоторое время прокручивал в голове его фразу: «ты мне нужен». Почему-то все время казалось, что император опустил одно слово: «пока».

На самом деле его «немочь» была преувеличена им самим. Мазь, которую передала Олайя, хорошо заживляла раны, настойка успокаивала и дарила крепкий сон, уже несколько дней, как хьярт вновь стал ощущаться, и регенерация тканей заметно улучшилась.

Он уже готов был вернуться в строй, как посоветовал его величество, но пока никак не мог понять, как ему реагировать на произошедшее. Димостэнис не сомневался в том, кто стоит за покушением на него, но не знал, как доказать это. К тому же он не понимал причину, по которой советники вызверились на него и начали предпринимать столь активные действия.

Дим откинулся на спинку кресла, в который раз вспоминая свое посещение замка Дайонте. Может все дело в кодексе? В той книжонке, из-за которой он чуть не отправился к Вратам Зелоса. Не зря же там было натыкано такое количество ловушек. Скорее всего защитное плетение, активировавшись, снялось, и кто-то под шумок взял ту тетрадь. Дайонте и весь Совет решил, что это он.

Возможно такое?

Возможно.

Только как ему теперь доказать, что это не он?

Дим встал, прошелся по комнате. Должен ли он кому-то что-либо доказывать? По губам главного советника пробежала хищная улыбка. Лучше подумать, как он на это ответит.

Вечер, шаркнув ножкой, поприветствовал ночь, и та вступила в свои права. Димостэнис бросил еще один взгляд на свод и поднялся из-за стола. Странно, что Элени сегодня не зашла перед сном навестить его, намазать ожоги и напоить отваром. Он уже хотел сам дойти до комнаты сестры, но решил, что нельзя быть таким эгоистом. Девочке тоже нужен отдых.

Дим взял мазь и подошел к зеркалу. Оттуда вынырнуло бледное привидение с впавшими глазами, ввалившимися скулами и розовеющими пятнами ожогов. Аурино был прав. У особо впечатлительных отклик в сердцах можно было найти. Особенно если у кого есть проблемы с этим органом.

Он выпил остатки настойки и улегся в постель. Мягкая дремота смежила веки и, взяв за руку, потащила в мир голубых цветов и зеркальных озер. Долгожданное вознаграждение за дневные мучения. В дверь тихо постучали, спугнув сладкое наваждение. Элени вошла в комнату. Дим не отреагировал, сестра убедится, что ее подопечный спит и уйдет, а он, возможно, еще сумеет вернуться.

– Доброй ночи, милый.

Сон разбился вдребезги. Хрустальные осколки на мгновение зависли в воздухе, превращаясь в явь.

Димостэнис резко сел, открывая глаза.

– Лала, – неверяще выдохнул он.

Девушка, не снимая плаща, быстрыми шагами пересекла комнату и села рядом с ним на кровать.

– Я так волновалась, Дим! Я должна была тебя увидеть.

Ее, как обычно горячие пальцы легли ему на лицо, ощупывая следы от ожогов, обследовали рану на плече, опустились на грудь, на хьярт. Он все время пытался перехватить ее руки и покрыть их поцелуями. Она очень мягко, но серьезно отталкивала его, продолжая свое дело.

Поняв, пока Олайя не убедится, что с ним все в относительном порядке, она не успокоится, Дим перешел к ее одежде. Развязал шнуровку капюшона, расстегнул застежки плаща, провел пальцами по всей длине косы, нащупывая заколки. Тяжелые золотые пряди упали на плечи, на спину, на его пальцы.

– Я даже мечтать не мог об этом.

Димостэнис пододвинулся ближе, уткнув лицо в ее волосы. Руки Олайи – больше не руки целительницы, а любимой, желанной женщины ласкали его, гладили по обнаженной коже. Так легко было потеряться в этом сладком безумии…

– Знаешь, Лала, – Дим накручивал на пальцы золотистые локоны, как обычно наслаждаясь их мягкостью, – все эти дни я много думал о нас.

Ее головка умиротворенно лежала у него на плече, и сама она была олицетворением покоя и безмятежности, воцарившимся в его душе с ее появлением.

– И что ты надумал?

– Что хочу всю свою жизнь идти с тобой по одной дороге. Если ты, конечно, не против такого соседства.

Олайя приподняла голову, заглядывая в его глаза.

– Звучит, как предложение, сэй Иланди.

Дим поймал ее чуть взволнованный и смущенный взгляд.

– Сэя Олайя Талали Дайонте, – начал он традиционный ритуал, – согласны ли вы стать моей законной избранницей, пойти со мной под своды храма Зелоса и благословение его? Согласны ли вы по жизни идти со мной одной дорогой? Войти в мой Дом и почитать его как свой? – мужчина прервался, обдумывая то, что он по-настоящему хочет ей предложить. – Всегда быть со мной рядом. И любить меня. Дарить свое тепло и терпеть мой ужасный характер и все мои выходки.

– Всегда, – она склонилась над ним, ласково взяла его лицо в свои ладони, – только у меня есть одно условие.

– Условие? – его брови удивленно поползли вверх.

Олайя едва заметно кивнула головой.

– Я знаю, что ты – сорвиголова, любишь риски, а самое главное не боишься их. Жизнь для тебя – большое приключение.

– Я понял, Лала, я…, – Дим слегка запнулся, – изменюсь.

Он представил себя степенно прогуливающегося по ажурным набережным Верхнего города, сплетничающего с придворными, устраивающего званые обеды и балы у себя дома. Будет трудновато. Ради нее он постарается. Впрочем, здесь надо будет ооочень постараться.

Олайя рассмеялась, уткнувшись носом ему в плечо. Видимо, все его мысли отразились на лице.

– Ничего ты не понял, Димостэнис Иланди. Я выбрала ТЕБЯ и люблю я ТЕБЯ. Ни в коем случае не хочу тебя изменить. Я просто хочу, чтобы где бы ты ни был, и чтобы ты не делал, ты всегда помнил, что теперь у тебя есть я. Что я жду и молюсь за тебя Богам. Пообещай мне.

– Да, мой ангел, – ее слова тронули, испугали, обрадовали. – Обещаю.

Глава 12

Собрание Большого Круга – формальность, к которой правящий Дом прибегал крайне редко. Праздник нового ара, Бал Цветов, становление династии Эллетери, официоз, существующий для того, чтобы коронованная особа могла показать свою гибкость, лояльность и желание иметь обратную связь со своими подданными.

В отличии от строгого безо всяких излишеств малого зала, где обычно проходили собрания Совета Пяти и императора, Зала Приветствия радовала глаз свой роскошной, витиеватой красотой. Белоснежные стены с вплетенными в них нитями серебра, переплетающиеся с лучами Таллы, свет которых, проходя сквозь изысканные оконные витражи, разбивался на тысячи цветных осколков, наполняя внутренне убранство комнаты причудливыми бликами. Великолепные потолки, расписанные кистями великих мастеров далекого прошлого, пол, украшенный императорскими нефритами, от входа до самого возвышения, на котором стоял резной трон с высокой, удобной спинкой, украшенной гербом правящей династии. Чуть ниже у первых ступеней строго и неприступно выстроились в ряд пять кресел с эмблемами Великих Домов. Дальше массивный стол, с большой столешницей из белоснежного мрамора, за которым восседали почетные члены собрания – наместники квот, на которые была разбита империя.

Главный советник замер на несколько мгновений перед высокой тяжелой дверью. Закрыл глаза, концентрируясь на энергии внутри себя. Вновь вспомнил объятия земли, звенящие капли водопада, ярость огня. Частички стихий, живущие в нем, переплелись в тесный клубок, вселяя уверенность в том, что его дар нечто особенное, а не просто покалеченный хьярт. Не хватало силы воздуха. И тогда он очень надеялся, что сможет понять себя и разобраться в своих новых возможностях.

Правда сейчас хватало и того, что было. Защитный контур ровно лежал на коже, не прерываясь, не истончаясь, не щетинясь иголками, распространяя вокруг себя спокойное серебристое сияние.

Димостэнис усмехнулся: кому-то его вид очень не понравится. Привычно вздернул подбородок, кивнул застывшим стражникам и те распахнули перед ним тяжелые створки дверей.

Собрание началось как обычно с докладов наместников о состоянии дел на вверенных им землях. Формальность, как и все собрание в целом. Так как император и советники регулярно получали подобные донесения. К тому же с каждым управляющим продуктивнее было общаться с глазу на глаз, имея возможность вникать в проблемы отдельных частей империи более предметно и реагировать на предложения и просьбы.

Главы квот торжественно расхваливали себя перед его величеством и друг другом. Правитель откровенно скучал, хотя с его лица и не сходила дружелюбная улыбка. Советники тоже внимали с должным участием, однако их взгляды постоянно возвращались к Димостэнису.

– Благодарю за службу, – произнес Аурино Эллетери, когда последний докладчик, приложив руку к хьярту и почтительно склонившись перед своим правителем, вернулся на свое место. – У кого что еще есть сказать, благородные сэи?

Обычно после наместников брал слово один из Совета Пяти, а потом император торжественной речью закрывал собрание Большого Круга и высокородное общество перемещалось в трапезную.

– Ваше Величество, – взял слово Талал Дайонте, – наше вчерашнее общение было настолько плодотворным, что сегодня мы не имеем добавить ничего более.

Лицо императора даже не дрогнуло, он лишь едва заметно скривил губы и вновь вернул на них прежнюю улыбку. Димостэнис нахмурился. Пока его не было, советники улучили момент насесть на Аурино и вновь усилить свои позиции? Что могло произойти вчера?

– Ваше величество! – поднялся главный советник. – Если больше никто не желает высказаться, слово возьму я.

– Пожалуйста, – кивнул правитель, – тем более мы так давно вас не слышали.

Димостэнис склонил голову в знак благодарности.

– Ваше величество, я хочу воспользоваться данной мне возможностью и поздравить Вас с очередной датой празднования становления династии Эллетери и преподнести вам подарок.

Аурино округлил глаза и вытаращился на своего главного советника. Взгляды пяти глав Великих Домов стали совсем настороженными, остальные лишь переводили глаза с одной стороны стола на другую, не понимая, что происходит.

Делать подарки правителю на официальных сборищах было не принято, дерзко и очень пошло.

– Сэя Иланди не было так давно, что он забыл не только принятые обычаи и традиции, но и правила приличия.

– Сэй Дайонте, – усмехнулся Димостэнис, – обещаю о традициях и обычаях мы еще обязательно поговорим сегодня. Чуть позже.

Он подошел к дверям залы и стукнул несколько раз по одной из створок, которая тут же распахнулась, и один из стражников почтительно протянул главному советнику поднос, на котором лежал тот самый подарок.

– Ваше величество, – Дим протянул растерявшемуся правителю книгу, – это свод законов, созданный вашим далеким прадедом – Стелларом Эллетери.

– Свод законов? – переспросил император.

Димостэнис подчеркнуто бравурно кивнул, привлекая к себе внимание.

– Написанный почти восемьсот аров назад. Сокровище. Сэй Дайонте ценитель таких раритетов. Наверное, у вас тоже есть нечто подобное?

Судя по застывшему взгляду, направленному на книгу, подобное у советника было. Дим медленно обвел взглядом каждого. Они знали. Сразу все поняли, как только увидели свод.

Димостэнис лучезарно улыбнулся. Улыбкой удава, заглатывающего своих жертв.

– Ты на самом деле считаешь, что можешь что-то изменить? – процедил Дайонте, с ненавистью глядя на него. – Считаешь себя великим? Твой дар такая же реликвия, как этот свод.

– Значит, не зря мы нашли друг друга, – невозмутимо ответил Дим, – обман на котором вы построили свое величие еще более древний.

– Ты просто распоясавшийся щенок!

Вокруг Талала заплясали огненные плети. По зале прокатился изумленный рокот. Смешался с огнем, вспыхнувшим по всех огневиках. Застыл у горящей ярким пламенем ауры советника. Превратился в единый крик паники, когда длинные рыжие языки метнулись к императору, лизнули ступени возвышения, оплели трон, хлыстом ударив по книге. На мгновение замерли, словно сами испугались своей дерзости, побледнели, растворились в прозрачном, едва заметном мареве, окружающем правителя Астрэйелля.

Люди оцепенели.

– Я давно говорил вам, Талал, – мягко произнес владыка, – что вам надо подлечить нервы и восстановить пошатнувшееся здоровье. Ваше поведение довольно странно, как бы ни пришлось определять вас в обитель.

Бриндан Пантерри, сидящий ближе всех к Дайонте, положил руку на плечо застывшему советнику, заставив его вернуться обратно в кресло.

– Ваше величество, – поднялся Конрад Элсмиретте, – мы на самом деле все устали и немного на нервах.

Император иронично выгнул одну бровь, демонстративно встряхнув, видимо, все же слегка обожженной кистью.

– Может нам стоит закончить наше собрание и перейти в трапезную? – предложил советник.

Аурино зло сузил глаза.

– Разве я говорил, что кого-то отпускаю?

– Ваше величество! – вновь поднялся Димостэнис. Не хватало еще только, чтобы советники снова вывернулись и вышли сухими из воды. Если Дайонте в наглую, прямо на глазах более десятка свидетелей пытался уничтожить свод, то страшно даже представить, что они предпримут, если предоставить им передышку. По крайней мере, на себе он уже испытал, на что готовы великие и благородные. – Я прошу простить меня за мою глупую шутку. Просто я очень хотел обратить внимание ваше и всего благородного собрания на этот свод. Дело в том, что Дом Дайонте, чей род уже сотни аров поддерживает традиции, законы и несет ответственность за знания, которые получают подданные Астрэйелля, погрузил империю во мрак незнания и бездну неведения. Не буду утверждать злоумышленно ли это было сделано или по нелепой случайности, но тот кодекс, который знаем мы и по которому живем уже много аров, и настоящий кодекс, который вы сейчас держите в руках, ваше величество, отличаются друг от друга. Видимо при переводе со старого языка была допущена досадная ошибка и не все законы нашли место в новом своде.

Самыми спокойными казались главы Домов Иланди и Пантерри. Последний как будто вообще был доволен или лучше всех умел держать удар. Остальные были мрачны и еле сдерживали свою ярость, которая нет да нет проявлялась во взглядах, устремленных на главного советника. Так или иначе, Димостэнис был уверен, что у каждого в голове был план и не один, как выкрутиться с наименьшими потерями и быстрее вернуть утраченные позиции.

– Ваше величество, ваш мудрый предок, Стеллар Эллетери почти восемьсот аров назад призвал на службу престолу пять глав самых преданных ему Домов. В то далекое от нас время император Стеллар был уже стар, а его юный наследник не совсем здоров и не было сильных рук, кому правитель мог передать власть…

– И откуда же у вас такие сведения? – перебил его советник.

Талала Дайонте можно было только убить.

– Точно оттуда же, откуда и у вас, – холодно ответил Дим, даже не взглянув на своего самого непримиримого врага. – Или вы были столь невнимательны, что не заметили сути?

– Димостэнис, продолжай, – еле сдерживая волнение и стараясь казаться спокойным, остановил новую вспышку ссоры император. Он уже тоже понял, о чем идет речь. И ждал. Вожделенные мены триумфа.

Дим на прощанье одарил советника колким взглядом и продолжил:

– Его величество Стеллар разделил единое целое – власть императора – на пять главных столпов. Силу, знания, законы, благосостояние, целительство. И на каждый Дом возложил ту ответственность, с которой как он считал, тот справится.

Димостэнис нашел этот указ на последних страницах свода. Он не был выделен в отдельное приложение или как-то особо обозначен. Император не желал лишать абсолютной власти законного правителя и накладывать на нее какие-либо ограничения, он всего лишь вводил временную помощь своему преемнику, как неспособному нести такое бремя. Не сделай он этого, и правящий род был бы просто свергнут в те трудные для династии Эллетери времена.

– Ваше величество, почти в самом конце, сто тридцать девятая страница, второй абзац сверху. Я думаю, вы лучше кого-либо другого прольете свет истины на своих верных подданных.