Mayday

С позапрошлого дня здесь ничего не изменилось. Относительный порядок, духота и детские платьица в гардеробной. Не странно ли это? Девушке явно не пять лет, а одежда у неё в квартире, будто здесь живёт ребёнок вместо взрослого человека. Обувь совсем маленькая, пара раскрасок и рюкзачок с фломастерами и цветными карандашами.

Я не понимаю, к чему всё это? Почему я не вижу ни одной взрослой одёжки? Ни на вешалках, ни на полках для обуви, ни в ящике с нижним бельём.

На кухне в шкафах шоколадные батончики, кукурузные хлопья, пара бутылок очень жирного молока и детские творожки. Давно просрочены, кстати говоря. В холодильнике открытый пакет апельсинового сока и ничего больше.

– Чарли, что это всё значит?! – в отчаянии крикнул я. – Шарлотта!

Мне, ожидаемо, никто не ответил. Я прошёлся по квартире ещё раз и задержался в спальне. Сижу на кровати и обнимаю плюшевого единорога. Он очень мягкий и приятный. Понимаю, почему Чарли оставляла его на кровати: с ним спать – одного удовольствие.

В комнате пахнет молочной карамелью и свежими цветами. Будто только-только срезали в саду пару растений и поставили в вазу где-то рядом со мной. На самом деле никакой вазы поблизости нет, но запах я чувствую.

Я крепко прижал игрушку к себе и прикрыл глаза. У Чарли очень уютно, только света маловато. Стоило мне только подумать об этом, как, даже через закрытые веки, я увидел, что света значительно прибавилось.

– Чарли, просто скажи, что ты здесь. – беспомощно прошептал я, зажмурившись сильно-сильно. – Чарли, прошу тебя, скажи, что ты всё ещё здесь.

Ответа не последовало, а свет стал мигать. Будто напряжение скачет. Я вытер ладонью слезу с щеки – опять не заметил, как она появилась, – и встал. Прислушиваюсь. В доме тихо, но откуда-то я отчётливо слышу чужое дыхание. Причём, это не одно существо. Такое ощущение, что через стены за мной наблюдают сотни тысяч жутких глаз.

Я тряхнул головой и покинул квартиру Шарлотты. Правда, не успел дойти до лестницы, как вернулся и забрал единорога. Не знаю, зачем он мне, но без него я не уйду. Я снова зашагал к лестнице. На этот раз меня заставил остановиться звонок от Анжело.

– Томас, как ты? – мой странный друг навеселе. – Томас, у тебя всё в порядке?

– Да, я… – я едва не выдал своё местоположение, но вовремя прикусил язык. – Я дома. На кухне чай пью.

– Чай? – повторил Анжело. – Хорошо. Я уже скоро приеду, Томас. – как-то недобро усмехнулся он. – Вместе чайку выпьем. – приглушённо и немного зловеще произнёс мужчина. – Правда? Ты же угостишь меня чаем, Томас?

– Разумеется. – немедленно ответил я и машинально вытянулся в струну. Не нужно быть гением, чтобы догадаться, насколько я вляпался в собственную же ложь. Я притих, мне стало очень стыдно за враньё. – Ты уже дома, да?

– Сижу за столом на кухне, – ответил Анжело, – но как-то тебя не наблюдаю. Ни тебя, ни твоего проклятого чая, Томас. На какой бы стул не садился, тебя всё не вижу.

– Прости, я… – заикнулся я. – Слушай, я скоро буду. Просто вышел прогуляться.

Вместо ответа он прочистил горло, да так громко, что я убрал телефон от уха.

– Ты у Шарлотты? – сдержанно спросил Анжело. – Только давай уже честно. Нет смысла дальше отпираться.

– Да. – машинально кивнул я. – У неё. Забрал единорога.

– Томас, скоро совсем стемнеет. – мягче сказал мужчина. – Пожалуйста, возвращайся как можно быстрее. Не ходи по темноте. – добавил он. – И какой ещё единорог?

– Плюшевый. Сиренево-розовый. – стеснительно ответил я. – Конечно, я скоро приду.

На пару мгновений меня сковал стыд, но затем довольно быстро отпустил. Я поднял голову к потолку. Сходить наверх – минутное дело. Не знаю, когда ещё попаду сюда, поэтому была не была. Я прошёл мимо шестого этажа, пропустил седьмой и остановился только на середине лестничного пролёта перед восьмым этажом.

Приподнявшись на мысочках, заглядываю через оградку наверх. Ничего не видно. На восьмом этаже так темно, но что-то светится на стенах. Отсюда никак не рассмотреть. Я поднялся на этаж.

Цифра восемь в красивой рамочке криво висит на стене перед входом в длинный коридор к квартирам. Света нет вообще. Кажется, все лампы перегорели. Я присмотрелся к стенам. На них флуоресцентной белой краской выведено одно слово – «Mayday3».

Я ужаснулся и попятился назад – здесь сотни, если не тысячи этих надписей! Какие-то явно сделаны от руки – второпях и панике – другие будто монотонно напечатаны прямо на стенах. Я упёрся спиной в угол стены и замер. В глубине коридора кто-то есть. Я чувствую на себе изучающий взгляд. Их много…

От страха дыхание сбивается. Я дышу шумно и неравномерно. Кто бы там ни был, нападать они не спешат. Просто наблюдают. Однако, я уже расслышал пару осторожных стучащих шагов. Эти существа будто на шпильках ходят! Точно такой же стук…

В мгновение ока перед глазами появились те чудища, которые прятались в темноте в моём сне. Тощие, с будто обрубленными конечностями и огромными пустыми глазницами в полчерепа. Я хорошо помню облик тех существ и с леденящим ужасом понимаю, что приближающиеся силуэты точно такие же…

Я вжался в угол. Всё тело покрылось липкой испариной. Монстры из темноты приближаются, а я даже убежать не в состоянии!

От страха я зажмурился и сильнее вжался в холодную, мокрую стену, но в следующую же секунду коридор, полный монстров, озарила яркая вспышка. Кристально-белый свет ослепляет меня даже через закрытые веки.

Я, прикрывая глаза ладонью, осмотрелся. Темноты как ни бывало, в длинном коридоре горит свет. Неожиданно заработали все лампы и ни одна из них не мигает. Монстры тоже исчезли. Видимо, они не только в моём сне света боятся.

Несмотря на то, что монстров уже нет, загадочные «Mayday» никуда не делись со стен. Более того, светящая краска приобрела тёмный цвет. Каждое из сотни, если не тысячи этих надписей выглядит как угроза. Это даже не сигнал бедствия, не просьба о помощи, а какая-то угроза или, если уж это крик о помощи, какой-то предсмертный. Будто надписи делали в ужасе, в последние минуты жизни, постоянно оглядываясь в страхе по сторонам… Но в то же время те, чёткие буквы говорят о том, что время было. И судя по несметному количеству почти печатных надписей это проклятое время никак не кончалось.

На ощупь краска липкая, пахнет горечью и, кажется, вообще на краску не очень-то похожа. Первая ассоциация – сок одуванчиков. Белая, липкая жидкость, которая обильно выступает на месте среза. И пахнет сок этих растений как раз горечью.

Солнечные цветы в доме рыжего Солнца…

По спине снова пробежали мурашки. Какая ещё, к чёрту, угроза и одуванчики?! Томас, ты уже совсем расфантазировался! Эти надписи всего лишь… Да подростки просто-напросто баловались, а ты уже напридумывал тут всякого! Да и какие одуванчики могут быть в это время года? Они давно отцвели.

Я вспомнил, что обещал Анжело не бродить по темноте и поспешил выйти на улицу. Дорога до дома, как ни странно, заняла у меня так мало, что я даже решил, будто неожиданно научился перемещаться в пространстве. Клянусь, у меня такое ощущение, что я шёл до дома всего-то минут пять!

Но так не может быть!

Может, не может… Я помотал головой. Хватит с меня сегодня небылиц. Достаточно было необъяснимого количества детских вещей в квартире взрослой девушки, потом прибавились монстры, а теперь ещё и это. Нет, с меня точно хватит на сегодня.

Близнец, мужчина и ангел

– Сейчас день? – без интереса спросил я, ковыряя в тарелке вилкой рис с овощами.

– Два часа дня ровно. – ответил Анжело и посмотрел в окно, на пару мгновений задержав на нём взгляд. – Сегодня пасмурно.

– Пасмурно? – я неприятно удивился его словам, но сил на яркие эмоции сегодня попросту нет. Мысленно я воскликнул в ответ, вскочил с места и указал другу на совершенно тёмное, беспросветное небо, а на деле всего лишь положил вилку и поднял на собеседника уставшие глаза. – Сейчас как будто ночь. Это ты называешь «пасмурно»?

– Томас, пройдёт дождь, и небо снова будет светлым. – сдержанно произнёс мужчина. – В тучах нет ничего страшного.

– Если бы это были просто тучи, Анжело! – не смог сдержаться я, но из-за возгласа, даже такого короткого, потерял весь запас каких-либо сил. – Мы, весь город под каким-то каменным панцирем. – напоследок я выдохнул: – Никакие это не тучи.

Он не слушает.

Я опустил глаза и заметил что-то блестящее на вилке. Крошечные капельки блестящей жидкости… Мои ладони снова чернели и кровоточат этими блёстками! Кровоточат? Или как это теперь правильно назвать? Я вытер салфеткой выступившую жидкость. Блестяшки продолжают выступать через кожу, поэтому пришлось зажать салфетку в ладони.

Плохо это или хорошо, что моя новая кровь вдруг решила просочиться через кожу, я не знаю. В любом случае, приятного в этом мало. Может быть, как раз из-за кровотечения – нужно придумать новый термин для этого, – моё самочувствие на нуле. Какая-то смертельная усталость и безнадёга.

Нужно что-то с этим делать, иначе я себя такими темпами в могилу загоню. Впрочем, чем тёмная могила отличается от мира под каменным панцирем? Разве что здесь попросторнее, а остальное… Нет большой разницы.

– Томас, о чём ты думаешь? – настороженно спросил Анжело. – Томас?

– Ни о чём. – безразлично ответил я, а затем посмотрел на него. – А что?

– Смотри.

Он указал на стену напротив себя. Краска полопалась, а сквозь трещины просачивается что-то тёмное и вязкое. Я ужаснулся, но не смог удержаться от того, чтобы потрогать неизвестное вещество. Мой дом явно не из этого киселя состоит, так что появление тёмной, вязкой жижи уже не нормально.

Конечно, голыми руками я не собираюсь это трогать, так что вооружился несчастной столовой вилкой. Анжело тоже подошёл, правда, безоружным.

– Что это? – риторически спросил он. – И что ты делаешь? – похоже второй вопрос адресован конкретно мне. – Томас?

– Это и есть та дрянь, из которой состоит стена вокруг города. – сообщил я. – Через неё проходят предметы, но не я.

Вилка нисколько не пострадала от соприкосновения с жутковатой жижей, поэтому я рискнул прикоснуться к ней пальцами. И вот опять! Вилка прошла чуть ли не на половину внутрь «стены», а я будто трогаю всё ту же обыкновенную и непроницаемую стену.

Анжело непонимающе наблюдает за моими бестолковыми действиями и криво улыбается.

– Сам попробуй!

С лёгкостью воскликнул я и вдруг понял, что от одного короткого контакта с чернотой у меня значительно прибавилось сил. Что это значит? Хорошо это или плохо? Чем может обернуться? У меня сто тысяч вопросов и ни одного ответа.

Тем временем Анжело боязливо протянул руку к чёрным подтёкам. Он крайне осторожно коснулся их и, кажется, его рука всё-таки пройдёт сквозь стену. Пальцы Анжело до самых костяшек скрылись в неизвестной жиже, затем мой друг испугался и выдернул руку из стены.

Что?! Только я здесь заперт, что ли?! Mo chreach!

– Что это за чертовщина?! – воскликнул Анжело и попятился назад. – Что это?!

– Понятия не имею, но ты… – я горько вздохнул. – Ты можешь уйти, а я – нет!

– Да быть того не может! – кричал он. – Ты меня разыгрываешь!? Это ни черта не смешно, Томас!

– Стал бы я так по-дурацки тебя разыгрывать? – немного успокоился я. – За кого ты меня принимаешь?

Я вернулся за стол и приступил к еде. Так хочется есть, что, наверное, я вполне могу не заметить и съесть тарелку с вилкой. Анжело отдал мне остатки своей порции и с подозрением наблюдает за тем, как я расправляюсь с рисом.

Этот жуткий голод заставляет сворачиваться все внутренние органы, требуя ещё и ещё еды. Я доел рис из тарелок и, легко подскочив, схватил сковороду.

Анжело наблюдает за мной молча. Ни единого слова не произнёс.

Наконец, я наелся. Поставил пустую сковороду в раковину, залил водой и сел обратно за стол. Не знаю, как Анжело, а меня в тёмное время суток всегда клонит в сон.

– Ты в порядке? – наконец, выдавил он. – Томми, ты в порядке?

– Меня зовут Томас, что означает… – с запалом начал я, ни с того ни с сего разозлившись, и вскочил с насиженного места.

– Близнец. – спокойным тоном перебил меня Анжело и тоже встал, а затем сложил руки на груди. – Твоё имя с арамейского переводится как «близнец».

– Близнец? – растерянно повторил я.

– Близнец. – уверенно произнёс мой друг. – А Шарлотта происходит от имени Карл, которое означает «мужчина». – а затем с самодовольным видом добавил: – Забавно, как всё гладко складывается, не находишь?

Я замолчал. Нет, подумать только! Я – близнец, а она – мужчина? Намёк нам друг на друга? На нашу необъяснимую, отчасти потустороннюю связь? Совпадение? Да весь этот город одна сплошная загадка! В нём всё случайным образом совпадает друг с другом! Взять, например, наши с Чарли сны – они ведь снятся и мне, и ей.

Близнец… Будь я настоящим близнецом Чарли, я бы… Говорят, близнецы чувствуют друг друга, но чувствую ли я Шарлотту? Не знаю. Не хочу сейчас подгонять события под это простенькое, но такое важное слово «близнец». Не в угоду себе. Я просто хочу с максимальной объективностью смотреть на ситуацию.

Мучаясь с нашими именами, я совсем забыл, что здесь есть Анжело. Кстати говоря, раз уж мы задели тему значения имён, его имя переводится как «ангел». Никаких особых тайн и секретов, всё на поверхности: Анжело значит «ангел».

Я перевёл немного растерянный взгляд на друга и помотал головой. Мысли спутались в один огромный клубок из сотен тысяч ниток. Иногда мне кажется, я даже не понимаю, о чём я думаю. Слишком много мыслей в один момент стучится в виски.

– А ты у нас, значит, ангел? – с чугунной головой спросил я и устало шлёпнулся за стол. – И, по-твоему, это тоже имеет какое-то значение? Тоже гладко складывается?

– Не знаю. – честно ответил Анжело и пожал плечами. – Я тут не при чём.

– Как так может быть? – с новой силой вскочил я, забыв о рое жужжащих мыслей. – Ты тут, с нами, как ты можешь быть здесь не при чём?

– Во-первых, Томас, мы здесь одни, – жёстко напомнил Анжело, – а во-вторых, я даже не помню эту твою Шарлотту. Я бы очень хотел помнить, честно, но не помню.

Не верю. Если он здесь, то в этом должен быть какой-то смысл. Хотя бы маленькая, крошечная частичка смысла.

– Хорошо, если ты здесь не при чём, – начал я, – кто ты такой? Я знаю твоё имя, но ты никогда не называл фамилии. Я знаю, где ты живёшь, но ты так тщательно присматриваешь за мной, что даже не появляешься у себя дома. Почему?

– Теперь определись, что тебя интересует из всего этого в первую очередь? – Анжело преспокойно отодвинул стул и сел, ни разу не отведя от меня пронзительный взгляд.

Ох, если Анжело действительно предоставил мне возможность получить ответ на один из вопросов, то мне нужно хорошенько подумать. На какой из них я больше всего хочу получить ответ?

Наконец, я решил.

– Фамилия. – негромко произнёс я. – Какая у тебя фамилия?

Анжело загадочно улыбнулся и сцепил пальцы перед собой в замок.

– У меня её нет. – продолжал улыбаться он. – Просто Анжело. И никаких фамилий.

Это явно не тот ответ, который я рассчитывал получить. Вот совсем не тот! Разумеется, внутри у меня снова всё закипело.

– Просто Анжело, просто Габриэль… – нервно пробубнил я. – Да кто вы все такие?!

– Не знаю, кто твой Габриэль, – уголками губ улыбнулся мой друг, – а я просто Анжело.

Честно говоря, я в тайне надеялся, если назову имя странного мужчины, которого встретил два дня назад на улице, то Анжело как-то отреагирует. Расспросит о нём, будет до последнего отрицать, что знает его, удивится, услышав знакомое имя, и попытается это скрыть, но на самом деле я получил только… ничего. Никакой реакции.

И почему ты был так уверен, что они знают друг друга, Томас?

Я окончательно разочаровался в своих собственных догадках и уронил голову на руки. Анжело устало вздохнул, а затем я ощутил его руку на своём затылке. Он почти невесомо гладит мои волосы и тихонечко приговаривает что-то вроде: «Всё образуется, не волнуйся, Томас.»

Однажды я в это поверю. Буду твёрдо верить, что рано или поздно абсолютно любая ситуация может разрешиться, а пока меня хватает разве что на жалость к самому себе и необъяснимые всплески энергии. Секунду назад я готов был в одиночку покорить Эверест, а сейчас не уверен, что мне хватит сил даже до кровати доползти.

От нежных поглаживаний Анжело я начинаю проваливаться в сон. Хочу, не хочу – тело уже всё решило за меня. Не получается сопротивляться, и я медленно отключаюсь, но перед тем, как окончательно уснуть, через вязкую дремоту я всё же различил пару непонятных фраз, сказанных голосом Анжело:

– Всё зависит только от тебя, Томас. – почти прошептал он. – Остаться навечно в темноте или выбраться к солнцу. Мир начинается с тебя, забыл?

Вечная ночь

День сейчас или ночь? Не имею ни малейшего понятия. Каменный панцирь полностью накрыл город и лишил нас всякого света. Хотя, судя по реакции Анжело, солнечного света лишён здесь только я. Все остальные почему-то считают, что на улице просто пасмурно.

Лампочки перегорели, телефон разрядился. Я в полной темноте.

Лежу на кровати, раскинув руки и ноги в стороны. Что ещё мне делать? Я ничегошеньки не вижу. Даже собственного носа! Вообще ничего. Темнота кромешная. Невольно в голове проскочила ассоциация с могилой, и я тут же вскочил с постели. На лбу выступил холодный пот. Нет уж, умирать я никак не собираюсь. Рано ещё.

Я вытер пот со лба рукавом, а затем наощупь нашёл стену. Теперь нужно выйти из комнаты и найти Анжело. Не исключено, что его может и не быть здесь, но попытаться всё-таки стоит.

– Анжело! Анжело! – кричу я уже чёрт знает сколько времени. – Анжело!

Мне никто так и не ответил.

Вообще, как я заметил, мир потерял не только солнечный свет, но и звуки. По крайней мере, я слышу лишь себя. Шаги, шарканье, тяжёлое дыхание и даже сердцебиение, но ничего больше. Будто здесь остался только я один. Также не может быть, правда? Я не хочу, чтобы было так.

Вот и Вечная Ночь наступила… То, чего я так боялся, в конце концов, заточило меня в ловушку. Обидно, очень неприятно и страшно. Я не хочу быть здесь. Выходит, темнота совсем не для меня? И я ошибался, когда говорил, что люблю находиться ней?

А если… Если Чарли сейчас находится точно в такой же ситуации? Если мы просто с ней попали куда-то?

Выходит… Анжело и меня не вспомнит? Я останусь для него просто глупым обрывком сна? И это только в лучшем случае! Если со мной произошло то же самое, что и с Шарлоттой, то Анжело забудет вообще о моём существовании!

Нет, это слишком! Томас, ты должен найти его. Сейчас же.

Для начала нужно раздобыть свет. У меня ни фонариков, ни свечек дома нет. Только телефон был. Mo chreach, я и подумать не мог, что однажды окажусь в абсолютной темноте! Ведь даже в самую тёмную – нормальную – ночь есть луна на небе или звёзды. Пусть свет вырубиться во всём городе, но останется небо. Сейчас же у меня нет ни того, ни другого.

Каким-то чудом я добрался до кухни. На стене что-то блестит. И на столе тоже. Стена, стена… Я коснулся её. Светящееся вещество похоже на блёстки или что-то вроде того. Постойте, я касался стены и вилки тоже, когда моя «кровь» стала выступать через кожу, а ещё вытирал всё это салфеткой. Анжело, наверное, её выбросил. Так и есть, я нашёл салфетку в мусорном ведре.

Так, какой-никакой источник света у меня есть. Как бы странно это не звучало, но свет здесь – я сам. Забавно, и звучит очень нарциссично. Но сейчас мои ладони не светятся.

Подумай, Томас, что происходило перед тем, как твоя новая кровь проявляла себя?

Я злился, мне было страшно, и кровь моя темнела в венах, окрашивая собой кожу, и сияла. Так что же мне делать? Разозлиться? Испугаться чего-то до смерти? Кстати говоря, в прошлый раз из-за моего страха свет включился. А от злости половина ванной комнаты разрушилась… Нужно быть аккуратным с эмоциями. Не хочу по нелепой случайности остаться без крыши над головой.

Я сел на стул и сосредоточился. Попробую убедить себя, что мне очень-очень страшно. От вспышки света, я уверен, ничего страшного не произойдёт. Вспомнил всё, что хоть немного меня пугает, но сколько бы ни пытался, лампочки так и не загорелись. Чёрт…

Пробовать злиться я не стану. Рискованно.

Меня снова накрыло чувство безысходности, и я крепко обнял себя. Остаться совсем одному в кромешной темноте – так я точно с ума сойду. По спине пробежали мурашки, а по ногам, будто змеи, поднимается леденящий холод.

Я пытаюсь успокоиться, но, кажется, поздно. По щекам покатились горькие слёзы, грудная клетка сжалась до предела, правда, я всё равно умудряюсь как-то дышать. Я едва ли не завыл от собственной проклятой беспомощности, как услышал посторонний звук.

Значит, я всё-таки не один!

Кажется, это ключ бьётся в замочную скважину. Не знаю, каким образом я ни во что не врезался и пробежал через весь коридор к входной двери. Наверное, дело в безмерной радости. Прислушиваюсь. Кто бы ни был за дверью, он не говорит. Тяжело дышит, но не произносит ни одного слова. Даже ругательного.

Я вижу светящееся отражение в металлической поверхности дверного замка. Мой взгляд тут же упал на ладони. Да, светятся! Значит, свечение вызывают не только негативные эмоции! Я постарался максимально сосредоточиться на радости, что в городе есть кто-то, кроме меня.

Покалывания стремительно поднимаются от запястий к ключицам, шее, а затем обрушиваются волной по грудной клетке и ниже, до самых стоп. Странное чувство. Голова немного кружится, но соображаю я как никогда трезво и ясно. Веки наливаются свинцом и закрываются, тем не менее я отчётливо вижу свой дом.

Кто за дверью?

Представляю, как ключ, наконец-то, попадает в замочную скважину и сам по себе поворачивается. За дверью Анжело, а рядом… Его окружили сотни тех монстров из дома, где жила Чарли! Анжело их даже не слышит. Рядом есть уличный фонарь. Я сосредоточился на нём, представил, как он светится, как далеко распространяется его приятный желтовато-белый свет…

Из-за двери послышались слова проклятия и страха. Это голос Анжело! Это точно он! Входная дверь открылась прямо за его спиной, и мой друг ввалился на порог дома. Монстры тянутся внутрь, но в следующую же секунду улицу озарил свет уличного фонаря. Да так ярко он светит, как никогда до этого!

Анжело в ужасе отполз от двери и наблюдает, как монстры корчатся в лучах света и пытаются сбежать.

Вокруг есть ещё фонари. Чтобы монстры вдруг не задумали подобраться с тёмной стороны дома, я представил, как всё фонари, окружающие дом, горят. Красные гвоздики, на удивление, тоже засверкали. У них какой-то непонятный красный свет. Не знаю, что это значит и важно ли это, но дополнительные источники света нам не помешают. Пусть горят.

Я медленно открыл глаза – только бы свет не погас, – и протянул руку Анжело. Он выглядит очень напуганным. Не думал, что когда-нибудь увижу его в таком состоянии.

– Томас! – воскликнул он и крепко обнял меня. – Чёрт, я думал, что ослеп или… – тараторил Анжело, а потом почему-то замолчал. – Я думал, что остался один.

– Я тоже, я тоже. – пролепетал я, зажмурившись. – Я думал, что исчез так же, как Чарли.

– Только попробуй. – нервно усмехнулся Анжело. – И я за себя не отвечаю.

Ищу себя

Крошечная ванная комната с глянцевой плиткой цвета морской волны. Каждая плитка будто сделана из толстого стекла.

И почему это всегда в ванной?

Чарли. Я снова вижу её в зеркале. Правда, на этот раз она очень даже похожа на себя прежнюю. Такая красивая и солнечная. Рыжие пряди, затянутые в высокий хвост, кажется, вот-вот воспламенятся от лучистого настроения хозяйки.

Я смотрю на неё и не могу не улыбаться. Чарли прекрасна, Чарли жива и Чарли… по ту сторону зеркала.

Моя улыбка медленно стала пропадать, сменившись горечью потери. Она всего лишь отражение. Как призрак, но не человек. Я уронил голову в ладони, но что это? Мой взгляд мельком приметил, что Чарли в точности повторила мои движения.

Я нерешительно поднял голову на отражение. Шарлотта грустная, едва не плачет. Пусть я не вижу себя со стороны, но точно знаю, что выражение лица у меня сейчас точно такое же. Что это значит? Она дразнится? С чего бы?

Поднимаю правую руку и рисую что-то произвольное в воздухе. Чарли повторила мои каракули в точности и даже ни разу не задумалась над тем, правильно ли она «рисует». Немыслимо! Я склонил голову к правому плечу, затем к левому. Шарлотта снова повторила каждое моё движение.

Я наклонился к зеркалу, почти упёршись в него лбом, и зажмурился. Чарли и это повторила.

– Шарлотта, – тихо произнёс я, – я хочу, чтобы ты была снова рядом со мной.