Mayday

Я даже не разглядел её форму, просто закинул в рот и надеюсь, что смогу это съесть.

Анжело выжидающе смотрит на меня, слегка нахмурив лоб. Он практически не двигается и не дышит, прислонившись плечом к дверному косяку.

Я, наконец, прожевал конфету и осторожно проглотил, но не прошло минуты, как я подорвался и выплюнул всё в унитаз. Да что со мной? Заболел? Что-то с желудком? Или это реакция на кофе? Чёрт его знает.

Пока я был в ванной комнате, Анжело заварил мне чай.

– Не можешь нормально поесть, так хотя бы сладкий чай пей, Томас. – сказал он и сел напротив меня. – Хорошо? И сходи к врачу.

– Да схожу я! – нервно отозвался я. – Схожу, я же сказал.

– Могу с тобой сходить, если хочешь.

Я отрицательно помотал головой.

Мёрзну. Не то из-за того, что не ем, не то в доме правда стало холодно. Кутался в кофту, но затем всё-таки не поленился и принёс плед из комнаты. Анжело смерил меня неодобрительным взглядом. Наверное, на его лице должна быть написана обеспокоенность, но я вижу только огромное неодобрение.

Через два часа мы с Анжело уже сидели в коридоре больницы. Ждём, пока освободится доктор Натаниэль Холстед. Наконец, ранее названный молодой мужчина показался из своего кабинета. Увидев меня, он тут же опешил.

– Опять Вы! – воскликнул Холстед. – Ричардсон, что опять?

– Есть не могу. – посетовал я. – Совсем.

Доктор даже слушать меня особо не стал. Попросил встать и пройти за ним. Мы спустились на первый этаж, а затем направились в сторону холодного, тихого коридора. Стоило видеть глаза Анжело, когда он понял, что мы идём в морг!

– Не беспокойтесь, мистер Ричардсон, – начал доктор, – мой друг, доктор Лостман, просил отвести Вас к нему, если Вы снова появитесь в больнице.

– А по специальности он кто? – вмешался Анжело. – Кто это ваш доктор Лостман?

– Ох, он патологоанатом. – весело отозвался Холстед. – Лечит тех, кого не успели вылечить мы. – коротко рассмеялся доктор.

Мы остановились у помещения, где в прошлый раз я с Лостманом пил чай и обсуждал непонятные частички в моей крови. Холстед попросил подождать здесь, а сам направился дальше по коридору к двери, откуда доносился весёлый голос патологоанатома:

– Эй, приятель! – практически пропел Лостман. – Торт будешь? У меня сегодня день рождения. – сообщил он, будучи в очень приподнятом настроении. – Ладно тебе, один кусочек фигуру не испортит! – рассмеялся патологоанатом. – Что говоришь? Не можешь? Почему? – непонимающе спросил он. – Ах да, ты ведь мёртв! Прости, друг. Нет, серьёзно, прости приятель. – снова захохотал Лостман. – Совсем из головы вылетело.

– Коннор, заканчивай трепаться с мертвяками! – громко появился в дверях Холстед. – К тебе твой Ричардсон пришёл, во-первых, – сообщил он, – а во-вторых, вместо того, чтобы с трупами торт есть, лучше сходим куда-нибудь после смены.

– Торта много не бывает! – радостно отозвался патологоанатом. – Будешь?

– Чего со всеми не поесть? – возмущался Холстед.

– На всех здесь не хватит. – заявил патологоанатом и показался из-за дверей. – А с Ричардсоном что?

Доктор Холстед догнал друга.

– Сам спрашивай. – отмахнулся он. – У меня ещё чёртова туча людей на сегодня, а я хочу освободиться до вечера.

Лостман немного замялся и захлопал глазами, увидев Анжело, но взял себя в руки. Почти сразу, надо отметить. Патологоанатом предложил зайти в его личную комнату отдыха.

Я рассказал Лостману о своём недуге и внимательно слушаю, что он мне ответит. Однако первым делом Коннор выглянул в коридор и закрыл дверь. Только потом патологоанатом сел напротив за стол и немного наклонился ко мне.

– Вам может показаться это странным, – Лостман снова огляделся по сторонам, – но я наблюдаю за Вашей кровью.

– В смысле? – вмешался Анжело. – Зачем?

Патологоанатом резко выпрямился и испуганно посмотрел на моего спутника. У Коннора такой взгляд, будто он его раньше не заметил. Любитель поговорить с «мертвяками» – как выразился доктор Холстед, – молчит и даже моргать перестал на какое-то время.

– У меня странная кровь. – ответил я Анжело, а затем перевёл взгляд на Коннора. – Так что с ней?

– Эти примеси, – нерешительно начал патологоанатом, – песок Ваш значительно увеличился в объёме. Я не понимаю, от чего это зависит, но он продолжает расти.

Анжело слушает наш разговор и периодически переводит непонимающий взгляд с моего лица на лицо доктора. Что ж, в этом я его понимаю. Моя реакция была, примерно, такой же, когда я узнал об этих загадочных частичках.

Но с чего вдруг они стали расти? Не исключаю, что блестящие песчинки и раньше это делали, просто не так заметно.

– Это заразно? – снова вклинился Анжело. – Это вообще болезнь?

– Я не знаю. – честно ответил патологоанатом и пожал плечами. – Никогда прежде ничего подобного не встречал. То есть встречал, конечно же, но… – Лостман замолчал на пару секунд, а затем продолжил: – Одно могу сказать точно: мистер Ричардсон не один такой в городе. – Коннор сделал небольшой глоток ещё тёплого чая. – А те мои пациенты чудом оживали даже после холодильника. Один из них убежал прямо отсюда.

– Значит, они… – Анжело не сдержал нервной усмешки и коснулся ладонью затылка, пригладив волосы. – Они умерли, а потом ушли?

Лостман утвердительно кивнул. Затем он добавил, что и сам был в ужасе от этого, а ещё не забыл упомянуть, что из-за одного такого пациента лишился куртки.

В воздухе повисла долгая пауза. Её нарушил патологоанатом. Он чуть ли не выбежал из комнаты, но быстро вернулся. В руках у него чашка Петри с крышкой и стеклянная палочка.

Лостман сел за стол, демонстрируя желеобразное нечто в стеклянной посудине. По дну чашки Петри размазана кровь, которая до сих пор осталась жидкой и вишнёвого цвета, правда, большая часть этой самой крови превратилась в плотные сгустки тёмного сине-фиолетового цвета. Это даже не чёрный. Просто очень-очень тёмный сине-фиолетовый. Под определённым углом наклона желеобразная масса действительно поблёскивает. Точно также блестят мои ладони, когда чернеют.

– Видите? – Коннор осторожно ткнул один из сгустков стеклянной палочкой. – Это были скопления тех непонятных частичек. Спустя пару дней они срослись, а теперь поглощают оставшуюся кровь.

– Почему она не свернулась? – поинтересовался я. – Вы что-то добавили в неё?

– Нет. – помотал головой патологоанатом. – Сам не понимаю. Моё предположение: эти сгустки сами не дают крови сворачиваться и высыхать.

Значит, оставили себе пищу?

Новость о песчинках-захватчиках должна бы напугать меня, но почему-то мне нисколько не страшно. Единственное, о чём я сейчас думаю: нужно наведаться в квартиру Шарлотты. Если Анжело не помнит Чарли, это же не значит, что её никто не помнит, верно?

Возможно, в Риверсайд я смогу найти ответы на волнующие меня вопросы.

Я встал, попутно думая о своём, и направился к выходу.

– Ты куда? – окликнул меня Анжело.

– О, простите. – натянуто улыбнулся я и обернулся. – Доктор Лостман, держите меня, пожалуйста, в курсе.

Патологоанатом согласно кивнул:

– У Вас есть какие-то идеи? – он поднялся и сделал шаг ко мне. – Насчёт частиц?

– Нет, нет. Это не так важно. Совсем даже не важно, можно сказать. – ответил я. – У меня недавно пропала подруга. Дело в том, что Анжело, – я указал на него, – не может её вспомнить. На западе города от земли до самого неба растёт каменная стена. Но, знаете, дело даже не в том, что она растёт, а в том, что я не могу пройти через неё. Палки, камешки и прочее легко проходят, но только не я. – мой взгляд задержался на взволнованном лице Анжело. – Вокруг дома всего за ночь появились заросли красных гвоздик, меня от всего тошнит, но я так голоден… – от одной мысли о голоде, живот протяжно заурчал. – И сны продолжают сниться. – я схватился за голову, а затем помассировал виски. – В мире что-то происходит, но такое ощущение, будто только я это замечаю.

Лостман ничего не сказал и не стал меня останавливать. Пожелал удачи, и на этом мы трое распрощались. Анжело смело пошёл за мной по самому тихому коридору больницы. Он догнал меня уже на улице и придержал за плечо, чтобы я остановился.

Он сам предложил немедленно пойти к Шарлотте и обследовать её квартиру.

Идти пришлось не так уж и долго. Мы оказались у дома, где жила Чарли минут через пятнадцать. Здание за то время, пока я тут не появлялся, сверху донизу затянули непроглядно-чёрные полосы. Они даже больше похожи на атласные ленты, чем на обыкновенные линии. Будто всё здание сотнями лент перетянули.

Интересно, они сотканы из того же непонятного вещества, что и стена на западе города? Пришлось снова вооружиться палкой и прочим мусором, чтобы проверить. Анжело недолго наблюдал за моими попытками проткнуть бетонную стену здания. В конце концов, он направил меня к главному входу и открыл дверь.

– Иначе мы тут до морковкиного заговенья торчать будем. – пробурчал Анжело. – Пошли.

– Ты же их видишь? – едва сдерживая внутреннюю панику, спросил я. – Видишь их? Видишь?

– Это граффити. – Анжело затолкал меня в дверной проём. – Успокойся.

– Граффити само собой не разрастается по стенам! – протестовал я. – Я тебе докажу, что они живые! Это никакое не граффити!

Мы поднялись на пятый этаж к квартире тринадцать. Весь коридор и двери с другими номерами чёрные «ленты» тоже уже оплели. Полосы подбираются к квартире Шарлотты, но что-то их всё же сдерживает.

Я решительно дёрнул за дверную ручку, и дверь, пронзительно скрипя, поддалась.

В квартире душно. Я бы с радостью открыл окно, поэтому сразу же по-хозяйски прошёл в кухню-гостиную. Шторы задвинуты и привязаны друг к другу какими-то кожаными ремешками с маленькими золотистыми пряжками. Что это? Я не видел их раньше. Может, просто не обратил внимание?

Анжело тем временем оглядывается и придерживает входную дверь, чтобы та не захлопнулась. Он насторожен. Тяжело дышит и, похоже, даже не собирается отходить от входа.

– Лотти жила здесь? – наконец, заговорил Анжело.

– Да, квартиру снимала. – ответил я, заглядывая в гардеробную, и отметил, как Анжело назвал Шарлотту. – Здесь её вещи. – я указал на вешалки с маленькими розовыми платьицами. – Теперь ты мне веришь? Я не придумал её. Она не мой воображаемый друг. Шарлотта очень даже реальная.

– Ну… – протянул Анжело. – Ты, конечно, тот ещё чудик, Томас, – он неуверенно обвёл взглядом потолок, – но вряд ли бы стал снимать квартиру от имени или для своей воображаемой подружки.

Я воспринял это как положительный ответ.

Мы вернулись ни с чем. Квартира как квартира и никакого намёка на ответы, которые мне так нужны. Правда, я заметил кое-что необычное: весь дом опустел. Ни этажами ниже, ни этажами выше вообще никто не живёт.

Я завалился в кровать почти сразу после возвращения домой. Чувство голода поутихло, я принял душ и, кажется, вот-вот провалюсь в объятия Морфея. Дремота уже затянула меня в свои прочные сети, как пришёл Анжело. Он очень тихо откинул одеяло и расстегнул ремень на своих джинсах, но сон как рукой сняло.

Глаза открылись сами собой. Анжело в этот момент снимал футболку.

Лениво разглядываю его фигуру в полумраке. У Анжело крепкий и очень мощный торс. Боюсь представить, сколько раз в неделю и с какими нагрузками этот парень занимается спортом. Думаю, какой бы хорошей ни была твоя генетика, кубики на животе и стальные мышцы она без помощи всяких железок из спортзала и сбалансированного питания ну никак не нарисует.

Анжело всё ещё не заметил мой взгляд. Он стянул джинсы, а затем нехотя надел пижамные штаны и футболку с коротким рукавом. Ткань очень обтягивает его ноги, руки и широкую грудную клетку. Всё равно что голый, если честно.

Сомневаюсь, что Анжело добровольно стал бы спать в одежде, но это часть нашего договора, если он хочет спать на кровати, а не на раскладушке.

Мой сосед по кровати оглядел себя сверху вниз и, кажется, заметил, что я на него смотрю.

– Ты только посмотри, что ты со мной сделал! – недовольно воскликнул Анжело, разведя руками. – Я похож на дошкольника!

Я негромко засмеялся.

– Ты же спать в этом будешь, а не по улице разгуливать, дошкольник на стероидах.

– Спать тоже нужно в красивом, чтоб ты знал, Томас. – пробубнил Анжело и, наконец-то, лёг, но затем снова поднялся на локтях. – Если тебя это в постели заводит, то ты извращенец, Томми.

Смех снова не заставил себя ждать.

– Меня заводят девушки, а не накачанные парни в обтягивающих пижамках. – хохотал я, держась за живот, а потом успокоился, и тоска накрыла меня с головой. – Она бы из кровати с тобой не вылезала. – обведя взглядом лицо Анжело, сказал я. – Точно знаю.

– Пусть так. – полусонно усмехнулся мужчина. – Значит, я правильно тогда подсел.

Я оживился.

– Значит, ты познакомился с нами только для того, чтобы…

– Неплохо провести время? – пожал плечами Анжело. – Да. Для чего ещё знакомятся совершеннолетние?

– Ради дружбы? – предположил я. – Чтобы общаться.

– Ты идеалист, Томас. – снова усмехнулся Анжело. – Или слишком наивный и возвышенный. – он не глядя погладил меня по голове. – В любом случае, я рад, что познакомился с тобой. – сказал мужчина, но поспешил исправиться: – С вами обоими. Даже если я не помню Лотти.

Он снова назвал Шарлотту Лотти… Возможно, я вижу то, что хочу видеть, но я надеюсь, что Анжело её вспомнит. Если он вспомнил, как называл Чарли, то и её саму может вспомнить.

Блёклое рыжее Солнце

Я проснулся в восьмом часу и не сразу понял, что утро вообще наступило – небо тёмное, солнце скрылось за тучами. Будто сейчас уже сумерки, а не утро. Тёмные полосы на небе виднеются уже даже из моего окна.

Mo chreach.

Кажется, времени до Вечной Ночи остаётся всё меньше. Мне срочно нужно что-то предпринять! Конечно, фонари и прочие источники искусственного свет никто не отменял, но искать при дневном свете что-либо гораздо удобнее, чем корячиться с фонариком.

Анжело опять ушёл на пробежку, ещё не вернулся. Приму душ, пока у меня в доме очередь в ванную комнату не образовалась.

От горячей воды, которой я обливался минут двадцать, зеркало запотело. Вытираюсь, и мой взгляд привлекает странное движение за пеленой на зеркале. У меня тёмные волосы и логично бы было, если двигающееся нечто в зеркале тоже бы имело в районе головы тёмное пятно. Так что же меня так напрягает? Пятно есть, но оно ниже моей головы и почему-то рыже-жёлтое…

Рыжий – цвет, который целиком и полностью ассоциируется у меня только с Шарлоттой. Но её здесь нет. Со мной в ванной уж точно её нет, я бы заметил! И ничего другого рыже-жёлтого в моей ванной нет… Что это там в зеркале?

По спине пробежали мурашки, и волосы на всём теле встали дыбом. Я чувствую себя котом. Самым испуганным в мире котом.

Боязливо протягиваю руку к зеркалу. Чтобы хоть что-то чётко различить, сначала нужно протереть его.

Чарли?

Мне хочется стучать в проклятое зеркало, привлечь внимание Шарлотты, но я даже двинуться не могу. Застыл и просто наблюдаю.

Она выглядит замученной. Белая кожа стала серо-зелёного оттенка. Кожа вокруг глаз и щёки напоминают какие-то ямы тёмного, мертвецкого цвета. На лице Шарлотты сильно выделяются голубоватые белки глаз, а от магнетических чёрных радужек остался лишь желтовато-коричневый цвет.

Волосы… Огненные волосы Чарли, которыми я так всегда любовался, сбиты в сплошной колтун, местами будто вырваны, обнажив кожу головы, и выцвели. Огненный цвет превратился лишь в некое подобие рыжего. Какой-то рыже-жёлтый.

Чарли смотрит на себя в зеркало. Её лицо не выражает никаких эмоций. Кажется, на такую простую и естественную вещь как слёзы у неё просто сил не осталось. Шарлотта равнодушно рассматривает собственное отражение. Кончиками худых, длинных пальцев касается выступающих острых углов нижней челюсти и скул.

Её руки падают на ключицы и скользят по костям, обтянутым тонкой, серой кожей. Руки Чарли кажутся непропорционально длинными, а запястья опасно тонкими и хрупкими. Сквозь ткань лимонно-зелёной футболки жутко виднеются кости грудной клетки, каждый их стык и изгиб.

Глядя на Чарли, я и сам чувствую себя ожившим скелетом по нелепой случайности! Я чётко ощущаю, как мышцы под кожей усыхают и сжимаются, связки деревенеют, а вены извиваются, будто туго закрученные нити. В какой-то момент я ощутил и собственные волосы у себя на плечах. Будто прядями выпадают.

Шарлотта с трудом наклонилась к зеркалу и упёрлась в него лбом. Безжизненная кожа сбивается в две тонкие складки и, кажется, будто сейчас порвётся от натяжения. Вздохи даются тяжело, но тем не менее Чарли продолжает дышать.

В реальность меня вернула капля, упавшая на ногу. С моей щеки упала слеза, затем ещё одна и ещё. Я даже не заметил, как начал плакать.

Наконец, Чарли подняла голову и посмотрела на своё отражение. В миг её зрачки расширились, и я почувствовал на себе взгляд Шарлотты. Она словно увидела меня сквозь чёртово зеркало! Девушка немного отстранилась.

– Томас? – почти неслышно произнесла она и в тот же миг исчезла.

В зеркале теперь только я один. Я ринулся к стене и со всей силы стучусь в него, но тщетно.

– Чарли! Чарли! – в отчаянии кричу я. – Верни её! Чарли!

Слёзы градом катятся по щекам и мне хочется разнести весь дом к чертям!

Лампочка в светильнике разорвалась в клочья, флаконы слетели с полочки в ванную, и душевая лейка отлетела от держателя к противоположной стене. Дверь вышибло с такой силой, что она чуть с петель не слетела и звучно ударилось об стену. Дверная ручка, покрывшись трещинами, грохнулась на пол.

Не могу успокоиться и бью в стену со всей силы, пока не заметил на кафеле капли желеобразной чёрной массы с алыми вкраплениями. Я очнулся. То ли от телесной боли, то ли истерику наконец удалось приструнить.

Зеркало в то же мгновение захрустело, от центра пошла паутинка трещин, а затем сотни осколков, больше похожих на стеклянную пыль, с грохотом осыпались в раковину.

Я стараюсь дышать глубоко и держать себя в руках. Эта чертовщина как-то связана со мной. Мне нужно успокоиться, пока я на самом деле не разнёс здесь всё.

В памяти всплывает сон, где я парил над городом и думал, как просто могу превратить его в руины, а затем возвести заново. Мне страшно. Это жуткое чувство парализовало меня. Не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть, ни двинуться с места. Стою посреди коридора, как каменный истукан, и медленно задыхаюсь.

Грудная клетка изредка дёргается. Мышцы сжимаются по инерции, но толку от этого никакого. Воздуха всё равно не хватает. Перед глазами всё плывёт, веки смыкаются… Кажется, я теряю сознание.

В последние секунды, находясь ещё в сознании, я услышал, как открылась входная дверь, и меня удержали от падения сильные руки.

Когда я очнулся рядом были доктор Лостман и Анжело.

– Что случилось, мистер Ричардсон? – спросил патологоанатом. – Вы потеряли сознание, помните?

Я сразу вспомнил, что видел Шарлотту.

– Чарли! – воскликнул я и резко поднялся, но Коннор насильно вернул меня в лежачее положение. – Чарли была в зеркале! Я видел её!

– Что ещё за Чарли?

– Девушка, которая исчезла. – пояснил Анжело. – Только вот помнит о ней почему-то только Томас. По его словам, я был с ней знаком, но, хоть убей, не помню никаких рыжих девчонок.

Я рассказывал Коннору про Чарли. Почему он этого не помнит?

Голова немного кружится. Потолок, будто шевелится. Наверное, из-за резких движений. Да и чёрт его знает, сколько я не дышал. Может, я снова на время умер? Не удивлюсь. Стараюсь успокоиться и дышу как можно ровнее.

Не знаю, каким образом я разрушил ванную, но, если я не научусь себя сдерживать, чувствую, рано или поздно придётся переехать в коробку где-нибудь на окраине города. Совсем не хочется жить на улице.

Держи себя в руках, Томас. И не придётся жить на улице.

– А в ванной что случилось? – поинтересовался Лостман. – На Вас напали, мистер Ричардсон?

– Нет. – помотал я головой. – Это я… То есть… – я закрыл глаза руками, пытаясь сосредоточиться и подобрать верные слова. – Оно само собой случилось. – наконец выдавил я. – Просто разозлился. Я бил стену, а всё вокруг начало рушиться и взрываться.

Лостман отвёл удивлённый и непонимающий взгляд, потёр переносицу и поднялся.

– У Вас случился голодный обморок, мистер Ричардсон. – сказал он. – Сколько дней Вы не ели?

– Сутки всего. – ответил я. – Может, чуть больше.

– Уверены? – с подозрением спросил доктор. – Не похоже, что только сутки. По-моему, больше. В любом случае, Вам нужно нормально поесть.

– Я не могу.

– Я оставлю Вам глюкозу. – сказал патологоанатом и вручил Анжело таблетки в бумажной упаковке. – Хотя бы так, иначе ещё и не такое привидится. Поправляйтесь.

Лостман ушёл, за собой дверь захлопнул. Анжело смотрит на меня не то обеспокоенно, не то как на предателя. Не пойму никак, что значит его этот сосредоточенный взгляд. Он сел рядом на кровать и вложил мне в руку две таблетки глюкозы.

– Ешь. – без лишних эмоций сказал мужчина. – Или я их силой в тебя затолкаю.

Я фыркнул. В горле встал ком обиды, но где-то внутри я понимаю, что ничего плохого Анжело мне не желает. Наоборот, своеобразно проявляет заботу. Я бы не был таким грубым на его месте, грубость меня вообще крайне раздражает, но почему-то на Анжело я не злюсь.

Кладу в рот таблетки и всем своим существом надеюсь, что в этот раз меня не вывернет. Как ни странно, увидев Шарлотту в таком плачевном, полумёртвом состоянии, я только есть захотел. Как бы эгоистично это не звучало, но даже если придётся себя заставлять, я буду есть, чтобы не превратиться в такой живой скелет, как она.

От подобных мыслей самому от себя тошно.

Я разжевал таблетки и поднял глаза на Анжело. Не знаю, как он будет вести себя дальше. Может, захочет немедленно вернуться к себе, а, может, начнёт жалеть меня как душевнобольного. Ни один из этих вариантов мне не нравится, но я приму его решение.

– Сиди здесь, – строго сказал Анжело, – пока я осколки убираю.

– Я хочу помочь. – встрепенулся я. – Из-за меня это произошло, мне и убирать.

– Сядь и сиди, пока не позову, ясно? – рыкнул он. – Или в комнате тебя запру.

Меня уже заперли. В городе, в собственном безумии, в абсолютной беспомощности! Меня заперли, но я не намерен с этим мириться.

Небылицы и плюшевый единорог

Анжело уехал вчера работать, а я весь день провёл в кровати. Вставать не хочется. Глаза постоянно закрываются, но никак не могу уснуть. Паршивое чувство.

С утра звонил Лостман. Сказал, что кровь в образце почти закончилась – её всю поглотила сверкающая желеобразная жижа. Это же происходит со мной внутри? По моим венам уже тоже течёт не кровь, а эта дрянь? Понятия не имею, да и в принципе, не горю желанием знать.

К обеду я собрался с силами, чтобы подняться с кровати. Ванная без зеркала выглядит очень странно, кстати говоря. Как-то… неполноценно. Я умылся, выпил стакан молока и решил немного прогуляться. Лишь маленький кусок неба остался, куда не дотянулись чёрные щупальца. Когда ещё я увижу настоящее солнце, никто не знает, поэтому прогулка – это точно хорошая идея.

Не успел я отойти от дома, как рядом будто из ниоткуда появился высокий мужчина в чёрном пальто. У него пронзительные чёрные глаза, тёмные-тёмные волосы и лёгкая небритость на щеках.

Я его уже видел в компании сержанта Каннингема и их подруги-блондинки.

– Тебе придётся сделать это. – сказал неизвестный. – Этого не избежать, – с некоторым сожалением произнёс он, – как бы ты ни пытался. Выбрать всё равно придётся.

– Вы о чём? – непонимающе спросил я. – Кто Вы вообще такой?

– Ох, где мои манеры? – неловко усмехнулся он, стянул кожаную перчатку и протянул мне руку для рукопожатия. – Меня зовут Габриэль. – представился мужчина. – Просто Габриэль. Рад познакомиться, Томас.

Я поначалу протянул руку в ответ, но, услышав своё имя, резко её убрал.

– Я не называл своего имени. – с подозрением сказал я.

– Разумеется. – кивнул Габриэль. – Мне этого и не требуется.

– Да кто ты, mo chreach, такой?!

– Габриэль. – преспокойно ответил он. – Как я уже и говорил. Томас, это всё очень серьёзно. Это не какой-то там сон! От выбора зависит не одна жизнь.

Я не могу его слушать, мне становится не по себе, а реальность и кошмарные сновидения смешиваются в одно, поэтому я просто-напросто сбежал. Как настоящий трус. Сунул руки в карманы куртки и сбежал.

Бегу не разбирая дороги, однако уже через какое-то время мне показался знакомым район, где я оказался. Риверсайд. Чёрт… Оглядываюсь. До дома Шарлотты отсюда от силы пять минут прогулочным шагом. Не зайти туда мне не позволит ни совесть, ни разбушевавшееся любопытство.

Нахожу нужный дом и, тяжело вздохнув, поднимаюсь на пятый этаж. Тринадцатая квартира. Что здесь? Только место, где когда-то жила Шарлотта. Мне кажется, я так давно её не видел – настоящую её, а не умирающее подобие Чарли в зеркале, – будто это было лет сто назад. Я потянул дверь на себя – почему меня в прошлый раз не удивило, что дверь не заперта? – и вошёл.