скачать книгу бесплатно
Он был выше меня почти на голову, и было так приятно сознавать, что даже когда я на каблуках, есть кто-то выше, кто-то, на кого приходится задирать голову.
Только он ничего мне не ответил, лишь провел по длинному витиеватому коридору в комнату, усадил на стул и спросил, нужно ли мне чего-нибудь. Я попросила что-то горячее, все равно, чай или кофе, или просто стакан горячей воды, он кивнул и ушел.
Ожидание длилось недолго. Вошла Агарь с дымящимся стаканом, и сочный запах свежезаваренного чая заполонил пространство. Хмурый Белиал зашел за ней, посмотрел на меня и закатил глаза снова, в фиолетовой радужке мелькнула неприязнь. Но вроде бы не ко мне, а к Агарь, и это почти меня успокоило.
– Держи, Пандора, – сказала она, ставя передо мной кружку. – Как ты, полукровка?
– Все нормально, – я сделала глоток кофе, жмурясь от удовольствия. – Откуда вы знаете мое имя?
Внутри выскочил красный флажок: ошибка. Это не мое имя, у меня сейчас другое. Отца зовут Персей, а меня… я уставилась в стол, пытаясь его вспомнить, но в голове звенела пустота. Птица Рах прилетела всей конспирации, как говорится.
– Война закончилась до твоего рождения, но Предателей Пятимирья мы ловим до сих пор. Были те, кто обмолвились, что Люциан и Климена так назвали дочь. А когда я позвала, ты откликнулась. Позволило отсечь то, что ты его любовница, – Агарь мягко улыбнулась.
По спине у меня пробежал холодок. Я-то думала она добрая и милая, раз так вежлива со мной, а Агарь даже мое имя сделала оружием против меня.
– Есть что сказать? – Белиал подпер голову рукой, водя пальцем по столу.
Я отрицательно помотала головой. Я не настолько сошла с ума, чтобы пытаться с ними сражаться обманом.
– Что ты знаешь о темном дэве по имени Люциан? – спросила Агарь.
Я сделала большой глоток кофе, беря паузу. Я чувствовала себя нелепой, маленькой и совсем юной перед этими двумя, смотрящими на меня с таким ласковым, но в тоже время жалостливым взглядом. Словно я маленький котенок под дождем.
– Что Люциан участвовал в Восстании Иерофантов. Он брат Фафнира, – я сообщала факты сухо, словно на уроке в школе отвечала. – Участвовал почти во всех крупных сражениях. После поражения исчез вместе со своей женой.
Сердце бешено заколотилось в груди, а тело обдало вспышкой жара. Мне оставалось только надеяться, что на губах не выступят предательские капли пота.
Они молчали, и молчала я, решив, что не буду говорить, пока меня не спросят. Мой болтливый язык мог завести меня очень далеко, и я могла бы выболтать то, чего болтать не стоило.
– Ты знала, что твой отец Предатель Пятимирья Люциан? – спросил Белиал, откидываясь назад на спинку стула.
Я посмотрела в фиолетовые камни его глаз. Вдохнула, выдохнула, а потом ровным голосом ответила:
– Я знала, что моего отца зовут Люциан, но это всё.
– Лжет, – зевнула Агарь.
– Лжет само собой, – согласился Белиал, усмехнулся ей, потом повернулся ко мне. – Пандора. Попробуй руководствоваться здравым смыслом.
– Он бросил тебя. Тебе не нужно его покрывать, – вторила ему Агарь.
Я молчала. Им было не понять. Для них он был Предателем, а для меня он был отцом. И я знала, я отчаянно верила в то, что он меня не бросил. У отца было много плохих качеств, но если бы он хотел меня бросить, сделал бы это, когда я была еще в несознательном возрасте.
– Она с ними связана. В курсе всего, – Белиал перевел взгляд на Агарь. – Она знает имена и связи, была подле отца. Рахель знала, где ее искать, и к ней единственной подошла что-то сказать.
– Нет! – выпалила я… и тут же пожалела.
Белиал медленно повернул ко мне голову, и в его взгляде я прочитала все, что сейчас положено на чашу весов. На одной – моя верность отцу, и совершенно естественное желание защитить его, где бы он сейчас ни был, и какие бы шаги не собирался предпринять дальше. А на второй лежал здравый смысл, что настаивал, что отец выкрутится. Он старше, умнее, давно в бегах.
Он спас меня, или бросил?
Он подставил меня, или защитил?
Я не могла знать четкого ответа. Если я принимала за условие слепой веры то, что мой отец – действительно меня любил, чему подтверждений в последние годы было мало, но они все-таки были, я выбрала бы его. Но если допустить обратную ситуацию… но тогда зачем ему таскать меня за собой? Почему бы не бросить в приюте, или в канаве?
И могла ли я действительно его предать, сказав, что всё знала? Знала, кто мой отец и не пошла к властям, знала, как тесно наша семья связана с Восстанием, и что мы скрывались, прятались, убегали от того момента, когда нас обнаружат, почти девятнадцать лет?
– Пандора, лучше ответь, – Агарь постучала костяшками пальцев по столу. – То, что ты его ребенок, не перекладывает на тебя его грехи. Тебя не накажут за то, что ты дочь Люциана.
Я молчала, прокручивая в голове снова и снова то, что знала и то, что считала нужным сообщить им, как предельный уровень моих знаний, взвешивая и прикидывая, и от этих умственных усилий уже начинала болеть голова.
– Пока ты не начнешь говорить, тебе придется остаться в камере. Оно того стоит? – голос Белиала вторгся в мой разум острыми ядовитыми иглами.
Я продолжала играть в молчанку, укореняясь в каком-то мрачном настроении тупой решимости молчать до последнего.
Оставалась крошечная надежда, что если я буду выдавать правду дозировано, то смогу добиться для себя хорошего результата. Это была опасная игра. Я не более суток назад видела, как одного из Предателей обратили в камень. И знала, что даже находясь в камне бессмертные продолжают жить, а я – бессмертная.
Я сделала несколько глотков кофе, допивая его. На минуту желудок опалил жар, а потом стало холодно. В молчании я огляделась по сторонам, по серым стенам, едва заметно светящихся магией. Очевидно, тут стояла сфера отрицания звука. Я побарабанила пальцами по столу, поелозила на стуле. Окон не было. Света тоже.
Слишком много серого цвета. Мне показалось, что он начинает поедать меня. Я перебросила мокрые волосы на плечо и наскоро принялась заплетать косу, но пряди выскальзывали из пальцев, и я бросила это дело на середине, вытерла мокрые руки о тюремные штаны. Я уперлась взглядом в стол. Ни трещинки, ни пятнышка.
Стены пока еще не начинали сближаться, но я почувствовала, что воздух в помещении спертый. Я нормально переношу замкнутые пространства, хотя, как и любое магическое существо, спокойней себя чувствую, когда есть окно.
Я покусала губу, зачесала волосы руками назад. Их взгляды сверлили, пронзая насквозь. Их взгляды – спокойные и расслабленные, – проникали под мою кожу. Я почувствовала, что начинает зудеть плечо, и усилием воли попробовала убедить себя, что ничего там не зудит, но он этого раздражение стало невыносимым. В остервенении я почесала плечо, оставляя на нем красные полосы, наткнулась взглядом на свою руку.
– Я ничего не знаю, – сказала я, чтобы хоть как-то обрушить наступившую тишину.
– Пандора… – устало протянула Агарь, ероша короткие волосы у основания шеи. – Перестань думать, что мы враги.
– Как Рахель выбралась из Тюрьмы? – рявкнул Белиал, резко поднимаясь на ноги и упираясь руками в стол.
Он склонился ко мне так близко, что я сама вскочила, поднимая одну руку к лицу, а вторую удерживая согнутой у живота. Привычная защитная стойка вместо того, чтобы придать уверенности, выбила из колеи. Я покачнулась, крылья потянули в сторону, потом назад, и запутавшись в том, какая нога опорная, а какая нет, я неловко взмахнула руками, пытаясь удержаться на ногах, уцепилась за край стола и ковырнула коленом пол. Несколько капель черной крови выступило на коже. Я смахнула их рукой, подтянулась и села обратно на отъехавший стул.
– Я не знаю, – ответила я, чувствуя себя униженной.
– Она вела переговоры с Фафниром? – в ледяных фиолетовых глазах Белиала читался смертный приговор.
– Я не знаю!
– Как твой отец передал сообщение Рахель о том, где находится? – Агарь подперла голову рукой, упираясь локтем в стол.
– Я не знаю! – закричала я, закрывая лицо руками. – Я в этом не участвовала! Я не думаю, что отец вообще стал бы это делать!
Меня резко заштормило, и мир стал раскручиваться перед глазами. Я склонилась вперед, почти упираясь лбом в край стола. Мои друзья то ли мертвы, то ли нет, мой отец меня бросил, и передо мной два самых изощренных охотника Пятимирья.
– Пандора, – ласково позвала Агарь. – Пожалуйста, посмотри на меня.
Я осторожно подняла голову и раздвинула пальцы, прячась от нее, как в детстве. Силы снова покидали меня. Серый мир заиграл разноцветными пятнами перед глазами, но хотя бы остановил свое вращение.
– Я ничего не знаю, – сказала я, опуская руки и стискивая ими ткань джинсов на коленях. – Я не знала о том, где появится Рахель, и я не знала, что она будет в торговом центре.
– Где твоя мать? – спросила Агарь.
И я испытала облегчение. Ответ на этот вопрос у меня был.
– Она умерла. Папа говорил, что она умерла вскоре после моего рождения, когда они укрывались в фамильном особняке, – сказала я, а начав говорить, уже не могла остановиться. – Он сказал, что ее так и не догнали, и мы должны быть очень осторожными, чтобы нас не догнали тоже. Он показывал мне, что происходит с бывшими сторонниками Фафнира. Я не хотела оказаться в камне.
– Отец сказал тебе, что тебя будут судить как Предателя? – глаза Агарь широко раскрылись.
Я кивнула.
– Папа сказал, что дети Предателей тоже Предатели, – мои руки расслабились, спокойно ложась на колени. Сейчас я была на территории, которую хотя бы знала. – И то, что с нами могут очень быстро покончить.
– Не страшно было так жить?
– Нет, – я помотала головой. – Я его ненавидела когда-то, а когда-то очень любила, но всё вышло, как вышло, и мы убегали очень долго. А пока мы бежали, я без него не могла.
– И Службе по надзору за магическими существами ты поэтому же не доложила?
– Да, – я подалась вперед, ощущая порыв радости. – А еще я не думала, что они мне поверят, что я дочь того самого Люциана.
Кажется, я набрела на верную позицию. Окрыленная, – в переносном смысле, в прямом крылья доставляли пока больше хлопот, чем радости, – я схватилась руками за край стола.
– Папа говорил, что они нас быстро схватят.
– А нормальной жизни не хотелось?
– Да нормально все было! – тьма отступила, и я почувствовала, что немного снова становлюсь собой. – Он учил меня разгадывать разные загадки, и не был идеальным папой, но он старался, и я старалась, и у нас получалось.
– Вы оба яркие личности. Не встречали старых знакомых?
– Нет, мы не возвращались дважды. Он находил способ меня защитить.
– Какая ты хорошая, – Агарь мило улыбнулась.
И вот тут я напряглась. Потому что разговор мог сколько угодно быть милым, но сейчас зашел на территорию дружбы. Я вспомнила, что они мои враги. Что они меня допрашивают. Я спешно принялась прокручивать в голове всё, что сказала. Немногое, с одной стороны, ничего такого, что могло бы раскрыть его нынешнее местоположение. Но я сказала о прошлом, и о том, что я правда его дочь.
Агарь откинулась на спинку стула, скрещивая руки на груди и с выражением победительницы смотря на Белиала. Тот слегка развел кистями рук в стороны, словно признавал поражение.
– Не вини себя, – сказала девушка. – Никто в твоем возрасте не справлялся лучше. Ты хорошо держалась. Надеюсь, в следующий раз мы не встретимся. Или встретимся по одну сторону стола.
Я вздрогнула.
– Что со мной будет? – осипшим голосом спросила я.
– Престол Миледи, ничего с тобой не будет! – Белиал закатил глаза. – Реабилитационный центр, где тебе помогут научиться обращаться с крыльями. Обычно этому учат родители, но твои тебя бросили. Потом поедешь в Академию.
– Почему не в Институт? – Агарь перевел взгляд на Белиала.
– Программа помощи пострадавшим от Восстания. Личное распоряжение.
– Родословная есть родословная, да уж. Быстро вы там порешали всё, а нас спросить не забыли?
Как полукровка я могла пройти среднюю магическую подготовку в любом высшем учебном заведении. Я слышала от отца, да и в интернете шерстила информацию. Академия и Институт не носят ничьих титулов и имен, и созданы для магической подготовки существ Пятимирья. Темных учат в Академии, светлых в Институте, расположены они в безопасных местах. После войны нас осталось слишком мало, чтобы можно было разбрасываться детьми так, как раньше. Но даже в детстве я не лелеяла мечту туда попасть. Магическая часть Пятимирья меня не привлекала, и нигде учиться я не собиралась.
– Я могу остаться в Первом мире, просто наложите печати! – я протянула руки запястьями вверх. – Я не хочу в Загранье.
– Нет, в Первом мире ты не останешься, – Агарь посмотрела мне в глаза своими белесыми, подсвечивающимися изнутри глазами. – Не потому, что ты дочь Люциана, а потому что магическое существо должно расти так же, как остальные. Вопрос лишь в том, какая сторона готова тебя опекать.
Она выразительно посмотрела на Белиала.
– Можешь лично походатайствовать Судье, – сказал он.
– Я это сделаю, – Агарь снова улыбнулась, словно искренне радовалась происходящему. – Я подам прошение. А пока – светлая сторона видит препятствие в данный момент времени, и требует справедливого Суда.
– Да пожалуйста, – Белиал поднял руки вверх. – Так тому и быть.
Нефилим, тот же, что привел меня сюда, зашел в допросную и помог подняться.
«Никогда и никому не верь», – сказал мне отец. А я забыла его наставление в первые сутки расставания.
Глава 3
Центр Сострадания
В Пределе все приглушенное, пастельных тонов, и даже черный здесь недостаточно черный. Все нежное, мягкое, свет рассеянный, и совсем не видно солнца из-за туч. Зато магии столько, что начинают потрескивать кончики волос. В Пределе много офисных зданий, и я не уверена, что когда-то появятся жилые. Пока меня вели из здания тюрьмы, где в ожидании суда я проторчала почти две недели, – ну, как проторчала, я пролежала их на кровати, и мой максимум движений был добраться до туалета, или сесть, чтобы съесть еду, – я меланхолично посматривала по сторонам, вполуха слушая Саррах. И крылья, и светящиеся глаза, и манера говорить мягко, с усилием проталкивая слова через зубы – все в ней сигнализировало о том, что она чистокровная светлая дэва. Даже красная помада. В Полярисе такая на пике моды – я в сети читала. Ярко-алая, и губы от нее выглядят окровавленными.
Весь Предел в какой-то легкой дымке, совсем как в моем любимом сериале. Последний из созданных миров являлся мне ровесником, центр деловой активности, целый мир для работы. Но что я не видела в сериалах – так это как тут много существ. Больше, чем людей в большинстве городов Первого мира. Светлые и темные всех рас собирались в группы, расходились, спешили куда-то. Мимо меня пробежала девушка-нефилимка, выше меня на несколько сантиметров, помахала рукой парню с неестественно-яркими синими глазами, и поцеловала его в щеку. Я обернулась через плечо, зацепилась взглядом за цвет его глаз и покачала головой. Суккуб, надо же. Мимо проходили зверолюды, у фонтана перед зданием Суда ожесточенно о чем-то спорили двое падших.
Перед зданием Суда Саррах остановилась, сделала шаг вперед, вставая напротив меня.
– И чтобы не произошло, не выходи из себя, – она положила руку мне на плечо. – Я знаю, что дети нефилимов такие же нервные, как и их предки, но постарайся держать себя в руках.
– У меня второй родитель дэв, – я посмотрела на ее руку. – Справлюсь.
Я не чувствовала себя собой. Словно это другая девочка посмотрела поверх плеча Саррах на семь колон в виде девушек, поддерживающих козырек над ступенями, ведущими в здание Суда. Я равнодушным взглядом скользила по этим девицам, попутно вспоминая, что на фотках в соцсетях они выглядели более… внушительными. Копии знаменитого творения Шанбаала, Семь Смертных Грехов, прекрасные статуи, повторяющие в деталях фигуры семи темных дэв, что он когда-то победил и подчинил себе. Где настоящие Семеро, не знал никто, но зато мы могли любоваться их скульптурами.
Под крышей суда из стороны в сторону носились огоньки. Мне, выросшей в Первом мире, они всегда казались похожими на светлячков. Я протянула руку, подчиняясь странному желанию прикоснуться, покатать огонек между пальцев, и поймала один, но тут же моя рука разжалась, кожу обожгло, и я выпустила его наружу.
– А они мне нравятся, – хмыкнула я, глядя на быстро заживающие пальцы.
– Говорят, огоньки появляются там, где нужна помощь, – Саррах обернулась через плечо. – Не дрефь.
На знакомое словечко Первого мира я среагировала резким поворотом, и практически полной потерей равновесия. Проходящий мимо нефилим подхватил меня за пояс, ставя на ноги.
– Аккуратней, – сказал он, недовольно хмурясь. – Ты что, второй день как крылья отрастила?
– Вторую неделю, – я выпрямилась, снимая его руки с пояса. – Спасибо за помощь.
