Союз меча и забрала

Паритет между СВР и ЦРУ был установлен.

В то время как доктор экономических наук Кислярский сидел на кухне у своего дружка Коробейникова и ломал голову над тем, как высвободить шею из накинутой на неё петли, на Новинском бульваре резидент ЦРУ проводил совещание оперативного состава. Резидентура собралась в одной из комнат предпоследнего этажа, именуемой по давней традиции «пузырем». «Пузырь» – специальная комната, обеспечивающая защиту от прослушивания – был построен в 60-е годы и еле-еле вмещал тогда трёх человек. «Пузырь» 90-х раздулся до размеров цеппелина «Гинденбург» и давал возможность не задохнуться нескольким десяткам шпионских глоток одновременно.

На повестке дня стоял один вопрос: как перевербовать всех носителей секретной информации Московии и проглотить полученную от них информацию, не подавившись. Сотрудники ЦРУ, вероятно, не были знакомы с коллективной мудростью русского либерала Козьмы Пруткова, призывавшего плюнуть в морду лица тому, кто попытается объять необъятное, и смотрели в будущее с большим оптимизмом.

Резидент Рэймс собрал в «пузыре» всех своих сотрудников, чтобы проинформировать их о новых задачах и мобилизовать оперативный состав на их безусловное выполнение. Это был тот редкий случай, когда вербовочная мельница временно прекращала свою работу и с большим скрипом шла на вынужденные потери.

– Наша агентура, – начал Реймс, – информирует, что русские находятся на пороге мощного экономического рывка, основой которого должны стать новые революционные изобретения в технологии, биологии и космосе. Они специально демонстрируют нам развал и крах своего научно-промышленного потенциала…

– Это называется у них «потёмкинскими деревнями», – раздалась подсказка с места.

– …а сами тайком работают над старой идеей догнать и перегнать Америку, – продолжал резидент. – Агент «Икс», например, представил подробный отчёт о взятии на вооружение ракетными частями генерала Сорокина новых видов ракет со ступенчатым принципом разделения боеголовок. Представьте себе, запускается одна МБР, на траектории от неё отделяется десяток ракет второй ступени, а уже те в свою очередь посылает по десятку боеголовок каждую в свою заранее намеченную цель.

По залу пронёсся гул изумлённых и негодующих голосов. Реймс продолжил:

– Агент – назовём его «Игреком» – недавно доложил, что на заводе в Нижнем Новгороде изобретён двигатель внутреннего сгорания, работающий на воде. Агент «Зет» передал сведения о том, что медикам Саратова удалось выделить из лошадиных копыт экстракт, восстанавливающий баланс нарушенного иммунитета. Биолого-фармацевты Новосибирска создали лекарство, замедляющее старение организма (агент «Альфа»). Учёные Петербурга разработали метод, согласно которому из космоса можно лишить электроэнергии целые города и регионы (агент «Бэта»). Имеются также данные, что так называемая утечка мозгов на Запад – это хитроумная комбинация русских чекистов по внедрению своей агентуры в наш тыл (агент «Гамма»).

Сообщения резидента привели видавшую виды аудиторию в шок. Многим стало плохо, некоторые схватились за сердце и дышали, словно рыбы на берегу. Страшилка получилась отменная.

– Центр шокирован вместе с вами, – сочувственно сообщил подчинённым резидент, – и он поручил мне тщательно разобраться в обстановке.

После этого началась раздача «слонов», то есть указаний, кому в чём конкретно следовало разобраться и попытаться получить сведения, подтверждающие или опровергающие донесения «Икса», «Игрека», «Альфы», Бэты» и «Гаммы». Сотрудники разъезжались по своим домам, полные решимости не посрамить звания и чести сотрудника Управления. Русские славятся своей изобретательностью, а американцы – упорством и целеустремлённостью.

«Озадаченный» начальством старший опер Остап Балаганов знал, с чем примерно ему придётся столкнуться при разработке пресловутой шпионской организации, передающей государственные секреты иностранным службам.

Одним из важных признаков внешней деятельности любой агентурной сети является профессиональная активность иностранных разведывательных служб. Этому Балаганов научился ещё на первом курсе спецшколы. Чтобы выйти на «крота», «закопавшегося» в каком-нибудь госучреждении, надо установить тщательное наблюдение за его потенциальным контактом из разведслужбы, то есть идти с обратного конца. И ниточка обязательно приведёт, куда нужно. После этого шпионов можно собирать в банку, прямо как колорадских жуков.

Самым уязвимым в разведке является связь с агентом – ведь с ним надо встречаться, чтобы получать донесения, передавать деньги, инструктировать, время от времени промывать засорившиеся мозги, подчёркивать его значимость как источника информации. Без связи агент просто зачахнет на корню, как роза без полива. Агент – он тоже требует внимания. Его надо поощрять, гладить по головке, одаривать подарками, окучивать, холить и лелеять не меньше, чем красивую и капризную любовницу.

Поэтому майор Балаганов первым делом запросил данные на наиболее активных разведчиков из самых солидных и уважаемых разведслужб мира – ЦРУ, СИС, БНД и МОССАДА. Такая информация ему была предоставлена соответствующей аналитической службой, но большой радости она ему не доставила. Сведения были разрозненные, неполные, устаревшие и неточные. Но Балаганов не был новичком в своём деле и знал, что на то и существовала аналитическая служба, чтобы давать оперативникам пищу для размышлений.

На основании первичной информации можно было взять на заметку нескольких человек. Среди десятка американцев, англичан, немцев и израильтян особенно выделялся вице-консул посольства США Алекс Паниковски. Сводки наружного наблюдения сообщали – нет, прямо-таки кричали – о его злоупотреблениях русским гостеприимством и о грубом нарушении норм поведения, принятых для дипломатов в стране пребывания.

Когда Остап Александрович ознакомился с материалами трёхтомного дела на выходца из Советского Союза, то понял, что лучшей кандидатуры на роль персоны нон грата, чем Алекс, ему не найти. Фиг с ними с остальными сисовцами и моссадовцами – может, и до них когда-то руки дойдут, а вот с Алексом Паниковски ждать больше было нельзя.

Оскорблённая профессиональная гордость и обида за державу взывали к мщению. Отмеченный оперативным вниманием старшего оперуполномоченного, американский псевдо-вице-консул должен был непременно вздрогнуть и выронить стакан с джином на какой-нибудь коктейль-пати – так силён был эмоциональный толчок, возникший в глубине возмущённой души Остапа Бендера. Теперь, когда он перевернул последнюю страницу досье, заведенного в недрах Службы на Паниковски, можно было не сомневаться, что неотвратимое возмездие настигнет нарушителя, чего бы это ни стоило майору Балаганову.

Именно в этом заключалось огромное преимущество контрразведчика над разведчиком. Ведь Балаганов уже занёс руку с топором, то бишь, с мечом, над бедной головой Паниковски, а последний даже и не подозревал об этом. Согласитесь, что замахнуться на что-то или кого-то – пусть пока мысленно, – это уже крупная фора в игре, несомненный фактор неожиданности и залог тактического успеха. Быть выбранным в качестве жертвы, получить отметину, стать обречённым – что может быть страшнее и «жутче» для несчастного переселенца из Бендер!

Возможно, Балаганову, как и каждому русскому, пришлось бы долго «запрягать» своего боевого Гиппофоя, но тут произошло одно маленькое событие, вызвавшее цепочку других и вынудившее нашего майора выступить в поход налегке и пешим. Во всём, как обычно, оказалось виноватым начальство.

А случилось вот что.

Гарант Конституции имел встречу с одним из своих Зарубежных Друзей и во время дружеского застолья с ним имел неосторожность пообещать ему уничтожить не только химическое оружие, но и распустить все российские спецслужбы как «пережитки» холодной войны. Зарубежный Друг как-то с прохладцей прореагировал на подобное изъявление дружелюбия и сделал замечание о том, что, мол, это может дорого обойтись западным демократиям: они и так уже немало выделили русским денег на программу уничтожения ВПК, но деньги куда-то пропали. Не получится ли подобная неувязочка и со спецслужбами?

Гарант Конституции, естественно, стал уверять в обратном, но Друг уже совсем потерял чувство реальности и, вместо чувства благодарности за беспрецедентное по своей искренности предложение, начал излагать примеры некорректного поведения российских разведчиков, так и не прекративших собирать информацию о том, что замышляет НАТО. Дальше – больше, и Друг перешёл к изложению фактов коварного и нецивилизованного поведения российских контрразведчиков. Да и как иначе следует расценивать такой шаг, как передачу российской стороной американцам схемы подслушивающих устройств, внедрённых в своё время КГБ в новое здание американского посольства в Москве? Такую свинью Истинные Друзья не подкладывают!

Этого оказалось достаточно для того, чтобы разбудить у Гаранта Конституции уснувшее чувство собственного достоинства. Поздней ночью он набрал секретный номер телефона и позвонил Главному Контрразведчику страны:

– Вадим? Ты что, понимашь, занимаешься какой-то отсебятиной? Какие-то микросхемы, понимаешь, секретные на Запад толкаешь!

Вадим, естественно, отреагировал на звонок совершенно неадекватно, потому что только что наступил Час Быка, и он находился под впечатлением очаровательного сна, в котором видел себя порхающим ангелом, у которого за спиной выросли два белых крыла. Он летел в поднебесье, а рядом с ним, держа пальмовую веточку в клюве, то есть, во рту, херувимом парил директор ЦРУ и норовил всё время то ли поцеловать, то ли клюнуть русского коллегу в темечко. Внизу под ними ликовали радостные граждане, избавленные наконец-то от кошмарных ужасов тайной войны, сшибали памятники чекистам и их идейным вождям и превозносили хвалу демократам.

– Товарищ пре… господин президент, Христос Воскрес! – ляпнул он спросонья.

– Я вот тебе задам перца! Христос, понимашь, выискался! Почему за последнее время я не получаю информации о пойманных шпионах?

– К-к-каких шпионов? Мы же подали заявку на вступление в Европейский Дом! – окончательно пришёл в себя Главный Контрразведчик.

– Заявку-то мы подали, дэк вот когда нас туда пустят, это большой вопрос. Тэк что скажи-ка лучше, кэк обстоит дело с ловлей, к примеру, шпионов ЦРУ?

– У нас теперь нет противника, а значит, нет и агентов, – чётко проговорил в трубку шеф контрразведки.

– Ах, вот кэк? Ну, тэк слушай сюда, приятель. Если в ближайшее время не предоставишь мне информации о поимке хотя бы одного шпиона, пойдёшь, понимашь, в Сибирь! По этапу!

Когда Гарант Конституции страдал ночной бессонницей, он был непредсказуем и часто противоречил тому, что утверждал в светлое время дня. А в светлое время дня он неустанно трудился, чтобы примирить непримиримое – назначенное им правительство с избранниками народа в Государственной думе. Преданные ему лично люди никаких противоречий вроде бы и не замечали. Другие, случайно оказавшиеся у кормила государства, если что-нибудь и замечали, то предпринять ничего не успевали, потому что из правительства их тут же «рокировали». Как сказал один мудрец, Гласные приходят и уходят, а Согласные остаются. Такова была грамматика демократии.

На следующее утро указание из Белого дома докатилось до кабинета Балаганова в виде категорического указания: в течение недели доложить о разгроме безнаказанно действующей агентурной сети противника, то бишь, потенциальных друзей Запада. Начальник отдела Безенчук, спустивший указиловку в жёстких терминах григорианского календаря, пришёл в органы совсем недавно и всю свою сознательную жизнь занимался организацией различных компаний. Он был из той категории застойной номенклатуры, которая на вопрос подчинённых: «Когда надо исполнить?» отвечал: «Вчера». Безенчук исходил из того, что если самому Господу Богу понадобился всего один день, чтобы сотворить Человека, то Человек за семь дней был обязан выполнить любое указание вышестоящего начальства.

Однако Балаганову, хоть и с трудом, но удалось выторговать у начальника ещё неделю. Теперь надо было педалировать ситуацию и проявлять спешку, как при ловле насекомых. Результаты такой работы, как правило, превосходят все ожидания – в том смысле, что выполненной она является лишь на бумаге. Начальству больше и ничего не надо.

– Что посоветуешь, Сергей Николаевич? – спросил Балаганов на всякий случай Калачова.

Качалов в ответ открыл двери своего сейфа, сунул в проём голову, повозился, чихнул пару раз и стал ивлекать на свет несколько коробок с делами:

– Во, уже пылью покрылись.

Калачов поставил коробки на стол и любовно сдунул с них архивную пыль.

– Вот, полюбуйтесь, – прокомментировал это явление Мухин. – Информационное дело «Бабушка надвое сказала», дело по разработке сионистов «Тёмный лес», досье с наводками под названием «Братская могила», дело на Главного Противника «Непочатый край». Обнаружив недовольное выражение лиц у Балаганова и Калачова, Мухин поспешил добавить: – Названия дел, конечно, шуточные.

– Но, но, попрошу без шуток! – Калачов вскрыл на одной из коробок сургучную печать. – Бери, Балаганов, пользуйся. – Он передал Остапу толстенное дело килограммов на пять.

– Агентурно-наблюдательное дело «Марионетки», – вслух прочёл Балаганов, принимая «кирпич». – Чудной какой-то псевдоним – «марионетки». И кто только придумал название к этой «опере»?

– Я, – гордо сказал Калачов. – Я разрабатывал, я сочинял «оперу» я и придумывал ей название. Правда, сначала я предложил другое название – «Проститутки», но начальство забраковало его как слишком прямолинейное, вот я и предложил им «марионеток». Сейчас бы такому делу присвоили кликуху «Путаны», а тогда народ был не шибко просвещённый.

– Дело совсем новенькое, как будто вчера заведено, – обратил внимание Мухин.

– Так уж получилось, что завербовал я их на заре перестройки и задействовать на конкретных делах не успел. Хорошие, кстати, девчата были: сообразительные, уважительные и исполнительные, не то, что теперь. Теперь им подавай «баксы», а тогда работали за голую идею. Ну, подкинешь ей коробку конфет или флакон «Красной Москвы» на 8 марта – она и в доску расшибётся. Одним словом, с тех пор они так и остались невостребованные, всё повода не было. Ты будешь первым.

– В каком смысле? – не понял Остап.

Мухин загоготал при двусмысленности:

– Гляди, Остап Александрович, обдерут тебя «марионетки» как липку. Без «зелёненьких» они с тобой и разговаривать не будут!

– У Калачова не бывает брака в работе! – обиделся автор вербовок. – Мы контрактовали или, выражаясь современным языком, вербовали тогда на перспективу и оптимально сочетали качество и цену. Звони любой, Остап, предъявляй пароль и используй, как говорится, в оперативных целях.

– Сергей Николаевич, а сами-то вы успели попользоваться услугами «марионеток»? Иначе как же вы могли гарантировать качество? – ехидно поинтересовался Мухин.

– Ну, и дурной ты, Мухин! У голодной куме одно на уме, – огрызнулся Калачов.

– А чего же вы, Сергей Николаевич, так покраснели? – допытывался будущий специалист по гомосекам.

– Совесть у меня, значит, ещё в наличии.

– Посмотрим, какие практические рекомендации имеются… ну хотя бы для «Мессалины», – предложил Балаганов и открыл соответствующий раздел анкеты на агента. – Ага, вот здесь… «Имеется возможность использовать культурные наклонности „Мессалины“ для осуществления определённых мероприятий».

– Гы-гы-гы, – заржал Мухин. – Какие же культурные наклонности ты откопал у неё, Сергей Николаевич? И для каких мероприятий их можно использовать?

– Молод ты, гляжу, и зелен, Мухин! Умный работник найдёт способ приспособить женщину для дела.

– А это как понимать, Сергей Николаевич? – продолжал цитировать Балаганов. – «Она тактично балансирует со всеми мужчинами».

– Ха-ха-ха! – не удержался опять Мухин. – Ага, балансирует в постели!

– Пошляк, – сухо ответил Калачов и поджёг любимый «беломор».

– А вот из графы «дисциплинированность»: «За необоснованную неоднократную смену любовников объявить „Мессалине“ замечание».

– Было такое, – буркнул Калачов. – Допустила несогласованную связь с тремя иностранцами, не являющимися нашими оперативными объектами.

– А вот из графы «политическая надёжность»: «Много болтает на интимные темы, но политически грамотна.»

– Это уже о «Марго», – уточнил Калачов. – Красивая баба была, но без царя в голове.

– Совершенно верно, это анкета на «Марго», – подтвердил Балаганов. – Посмотрим, как у неё с моральным обликом. «Марго» в целом морально устойчива, если не считать факта её отчисления с курсов стенографии за многократные связи с мужчинами помимо собственного мужа.» Дальше идёт объяснительная записка какого-то «Влада»: «Сообщаю, что у «Марго» от меня должен родиться ребёнок по собственной инициативе.»

– Мы потом её из сети исключили, – неожиданно сообщил Калачов. – Но остальные все в порядке, – поспешил заверить он Остапа.

– Так кого вы порекомендуете мне для подставы одному симпатичному цэрэушнику? – спросил Калачова Остап Александрович.

– Он женат? – уточнил Калачов.

– А какое это имеет значение?

– Ещё какое! – убеждённо ответил старый оперативник. – На холостого нужны особые бл… то есть, «марионетки». Там играют роль внешние данные агентессы. А женатому перво-наперво нужны душевность, тепло, ласка.

– Ну, вы психолог, Сергей Николаевич! – восхищённо воскликнул Мухин. – Куда там до вас Фрейду!

– Это кто такой? – оживился Калачов. – Невропатолог что ли из нашей поликлиники?

– Нет, Фрейд – это мировая знаменитость, он создал целое направление в медицине, – начал объяснять Мухин, но тут же умолк, потому что Калачов его уже не слушал.

– Ты, Остап, возьми, пожалуй, «Клару»: она и фигуристая, и добрая, и внимательная к клиенту женщина. В сексуальном плане, правда, не ахти какая затейливая, но молодая и политически грамотная. «Клара» не подведёт, – заключил Калачов.

– Точно? – переспросил Балаганов.

– Как в аптеке, – ответил тот и пошёл занимать очередь в столовую.

Балаганов открыл страницу анкеты, на которой были зафиксированы адрес, телефон, место работы «Клары» и условия, по которым с ней можно было бы связаться. Всё было в полном ажуре, если не считать лаконичной приписки в графе «особые приметы», сделанной вероятно почерком вербовщика Калачова: «Шрам на левой стороне живота от аппендицита».

С анатомией старый чекист был явно не в ладах.

Нет, Сергей Николаевич, – задуичиво произнёс Балаганов, – твои вербовки мне вряд ли понадобятся.

– Это почему же? – с обидой в голосе возразил Калачов.

– Да потому, что компрометация забугорников на связи с женщинами больше не срабатывает. Это теперь для поведения разведчиков ЦРУ или СИС чем-то недопустимым не является. Тут недавно одному такому ловеласу показали фотографии с нашей женской подставой в постели, так он только засмеялся и попросил подарить ему эти фотографии, чтобы показать их своим коллегам. Вот так. И второе: нужно вообще кончать с этими не совсем этическими методами работы. Я так считаю.

– /Ну, ну, – с недоверием отозвался Калачов. – Моё дело предложить, а ваше…

И стал запихивать коробки с делами обратно в сейф.

– Надо поплотней заняться содержанием портфельчика. Что-то мне подсказывает…

– Интуиция, – предположил с готовностью Мухин.

– Вот-вот, – подтвердил Балаганов и погрузился в изучении содержимого портфеля. – Нужно привлечь наших аналитиков. Может, исходя из характера текстов, удастся сузить круг подозреваемых.

Калачов и Мухин обменялись взглядами. Трудно было заключить, выражали ли они сомнение или уважение к умственным способностям Остапа Александровича.

Глава четвёртая

в которой наши герои испытывают все муки творчества

– Куда мы, однако, едем? – спросил Ипполит Матвеевич.

– К хорошим людям, – ответил Остап. – В Москве их масса.

«Двенадцать стульев»

Сотворение мира стоило Господу Богу нескольких дней работы. Создание конспиративной организации патриотов «Союза меча и забрала» стоило Бендеру значительно больших временных затрат, не говоря уж о материальных. И это не удивительно: он всё-таки не был Безенчуком с целым штатом подчинённых и тем более – Господом Богом. Бендер никому не был подотчётен, и работать ему приходилось с самым разным человеческим материалом, качество которого в перестройку явно не улучшилось.

– С чего же мы, Сашенька, начинать-то будем?

Аркадий Варфоломеевич смотрел на Бендера невыспавшимися красными глазами, в которых после вчерашнего организационного заседания «Союза меча и забрала» не значилось ни одного проблеска конструктивной мысли. В них читалась тоска и неизбывное желание опохмелиться. Бендер любил брать быка сразу за рога и вызвал своего заместителя к себе на Шереметьевскую, рано утром подняв из постели.

– Что-то не нравишься ты мне, – нахмурил брови Бендер. – Дать тебе чего-нибудь живительного что ли?

– Дай, Сашуля, дай, дорогой, а то я совершенно не врубаюсь в постсоветскую реальность.

Бендер достал из холодильника банку пива и терпеливо дождался, когда его зам зальёт горячие колосники своей истерзанной души.

– Всё? Врубился? Ну, так вот, начнём с концепции нашей работы.

Было видно, что Бендер уже подумал над ней, потому что мысли свои излагал чётко и точно:

– Дурить головы америкашкам и англичанам будет не так просто, значит, нам понадобятся классные специалисты: учёные, военные, разведчики, контрразведчики, политологи, экономисты, оборонники и прочая соль земли. Согласен?

В ответ Коробейников кивнул головой.

– Второе: залежалый товар для нашего дела не годится – западники нас быстро с ним «расколют». Следовательно, нам нужно черпать его из самых свежих источников. Кое-какие кандидатуры и учреждения я уже наметил, но тут тебе надо будет напрячь свои засохшие мозги и отобрать требуемый человеческий материал. Ведь ты в своё время общался в этих сферах и какие-то контакты, надеюсь, ещё сохранил. Так?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Сий табель давал место всем пишущим братьям: от «величайшего», №1 до «положительно упомянутого», №71. Желающие познакомиться с табелем в деталях могут обратиться к автору.