скачать книгу бесплатно
Две девушки простились с ребятами, но две остались. Вчетвером заняли столик.
– Кушать будете?
– Парфен, ты спятил? Разве ночью кушают?
– Лично я, когда голоден, тогда и ем! Мой товарищ, тоже.
– Ты бы хоть девушек представил, однако, – сказал Семен.
– Наконец, прорезался, елы-палы. Девушки, назовитесь!
Те захихикали:
– Моника! – Рыжеволосая толстушка с ямочками на щеках церемонно протянула белую руку. Семен, иронично поцеловал:
– Сема, джентльмен из глуши.
– Мы знаем уже, – сказала другая, крашеная тонконогая блондиночка, – А ты – Машка, а не Моника. Зря врешь, подружка, Парфен заложит.
– Вот и нет! Я бы промолчал, Лидуся.
– Лида. Хочу, чтобы и мне ручку по-джентльменски поцеловали.
Семен галантно склонился над рукой блондинки.
– Скажите, какой целовальщик, мать твою за ногу, – произнес Парфен, – любой может.
– Кроме Пани, – Лида насмешливо фыркнула. – Хочу кофе с коньяком и мороженое.
– А я – шампанского!
– Мы с Сеней тоже шампанского вдарим. – Девушка, бутылку «Голицына», сто граммов коньяку, четыре по сто пятьдесят шоколадного мороженого!
Официантка удалилась. Семен огляделся:
– Уютное кафе. А почему на стенах виды Петербурга, отрывки каких-то стихотворений….
– Не каких-то, Пушкина, темнота!
– Здесь Пушкин бывал?
Девушки прыснули:
– Скажешь! Знаешь, сколько лет нашему городу? То-то. В шестидесятых годах девятнадцатого столетия первые улицы появились. Пушкина к тому времени не было в живых. На вашей заимке есть интернет?
– Ну. А что?
Официантка принесла заказ. Парфен объявил тост:
– За моего друга!
– Ур-ра! До дна.
Осушили бокалы.
– Надолго к нам?
– Навсегда! – захохотал Парфен, – право, девчонки, он только приехал, а вы словно гоните обратно. Ядрена корень!
– Дурак ты, Панька, – блондиночка надула губы, – нас волнует время, успеем ли охмурить Соколика.
– У Соколика есть невеста.
– Невеста не жена! – Маша хихикнула. – А ты, Парфен, удержи товарища, работу предложи хорошую. Пусть заработает к свадьбе.
– Не грузи, Манюнька, дай отдохнуть парню. Он же только приехал, даже не спал еще.
Парфен зевнул, Степан тер глаза.
– Зевота, штука заразная, – Лидия повела плечом, – уж ты, Панька, не наводи тоску. Выпьем! Девушка, принесите мне кофе эспрессо и коньячку соточку! – Она манерно повела плечом.
– Две порции! – Семен поднял вверх палец!
– Три! Нет. Четыре!
– Как зазноба, Панечка? С товарищем познакомил?
– Познакомил, елы-палы.
– Сеня, как тебе марсианка?
– Девушка как девушка.
– Странная она, какая-то.
– Не заметил.
– Одна все, да с теткой Женей. Сверстниц обходит стороной. Неинтересны мы ей.
Парфен замахал рукой:
– Эй, девчонки! Аэлиту не обсуждать! За собой смотрите. А насчет общения, зря. Мне с ней интересно. Мечтательница, это верно. Но, чтобы зазнавалась – ничуточки!
Официантка принесла кофе и коньяк. Молодежь повеселела. Кафе совсем опустело, официантка грустила за стойкой, подперев щеку рукой, бармен вовсе испарился. Наконец, и Семен с Парфеном рассчитавшись, вышли на улицу. Было совсем светло.
– Елки-палки! Четвертый час, а ночи будто и не было, – сказал Парфен, – пока, девушки!
– Надо проводить, вдруг хулиган привяжется! Далеко вам?
– Не очень. Сами дойдем.
– Не годится, – Семен решительно подхватил девушек под руки, – ведите, однако.
Парфену ничего не оставалось, как следовать примеру товарища.
Мать Парфена спала, и молодые люди прошли на цыпочках в дом. Постель уральцу приготовили на веранде. Парфен притащил туда же раскладушку для себя. Друзья заснули, едва приклонив головы.
Семену снилась невеста в белом: она убегала с криком:
– Поймай меня!
Он долго бежал за ней и совсем запыхался, когда девушка остановилась и, обернувшись к нему, со смехом подняла фату.
– Аэлита?
Поднялся ураган, Аэлита поднялась ввысь, и с отчаянным криком умчалась в бескрайнее голубое небо, оставив его горестно взывать о пощаде.
Семен проснулся, и долго лежал, мучаясь от совершенно нового, неизвестного чувства.
– Наталка, я скучаю по тебе! – мысленно произнес, и удивился фальши, которую услышал в немой фразе. – Блин! Завтра поеду за билетом домой, завтра поеду за билетом домой, поеду за билетом до…, Аэлита – не заметил, как уснул.
Когда открыл глаза, солнце поднялось высоко. Парфена не было рядом, но слышался голос товарища:
– Мам, елы-палы, опять мои лилии трогаешь? Сказал сам, значит, сам!
– Не обидится твоя зазноба, честное слово!
– Я обещал Аэлите, что лично выращу для нее. Нечестно получится. Все равно, как готовые купить.
– Чудачка, твоя Аэлита!
– А сама дружишь с ней.
– Кто ж будет дружить? Девчонки, ой, завистливые.
– Вообще, со сверстницами помрешь от скуки.
– Странная девушка! Хорошая, добрая, но странная. Тяжело будет парню, что полюбит.
– Я люблю ее, и мне легко. Глупости это!
– Значит не сильно.
– А вот возьму, елки-палки, и женюсь.
– Только не забудь спросить, она пойдет ли.
Парфен засмеялся в ответ.
Семен аккуратно сложил одеяло и постельное белье, собрал раскладушку, и, потягиваясь, вышел во двор.
– Как спалось?
– Тетя Женя, дрых, яко сурок, однако. Смотаться бы за билетом в обратку.
– Домой? Едва приехал, и домой? Рванем в Питер, пошляемся, город посмотрим. А то мамаша спросит, что видел в северной столице, как отчитаешься?
– И то, сынок, – поддержала Парфена мать, – погости, дорогой. Возьмите Аэлиту, до конца недели девка выходная.
– В магазине по недельному графику пашет, – объяснил Парфен, – до воскресенья гуляет. Еще четыре дня, палки-трепалки.
– Ладно, ребята, умывайтесь, и завтракать! – Тетя Женя ушла в дом. Молодые люди последовали за ней.
Только уселись за стол, тетя Женя телефон несет:
– Сынок, тебя.
– Елки-моталки, – Парфен вздохнул недовольно, – мам, ну просил же. Да, слушаю. Василий Михалыч? Что стряслось? Ну, дела-а, копать-перекопать. Ладно, хорошо.
Он положил трубку на стол, отодвинул с отвращением:
– Мать, вот какого дьявола меня позвала? Сама говоришь Питер, и что?
– Да объясни толком, Фенечка.
– Мои черти напортачили с крышей. Дураки безмозглые! Глаз да глаз.
– Понял, дружок лепший, – Семен широко улыбнулся, – где дом то?
– Какой дом?
– Этого, блин, Василия Иваныча.
– Михалыча. Большая Вишера. Помнишь, мимо ехали вчера, палы-перепалы?
– Не помню. Да и хрен с ним. Очень далеко?
– Да ну. На мотоцикле минут пятнадцать, ети ее. – Парфен окунул блин в яично-масляный соус, и отхватил добрую половину. Семен доедал блин с вареньем:
– Я с тобой. Спасибо, тетка Женя. Вкусно, как дома.
– Не спеши, торопыга, – Парфён потянулся за вторым блином.
Тетя Женя засмеялась:
– Парфенка меньше четырех блинков не ест. Да и ты, уважь, гость дорогой, смотри, какой худой.
– Сенька не худой, а стройный, мать. А у меня через пару лет жирок завяжется от масляных блинков. – Парфен выгнулся, погладил себя по животу, – люблю покушать вволю. Со мной, говоришь? Хорошие мастера в цене, что делать умеешь?
