скачать книгу бесплатно
– Молчун, Молчун, свои!
Пес заскулил и удалился в будку, где повозился и вскоре улегся спать. Дураки, дрыхнут, а ему нисколько не охота. Он зажмурился, представив, как Аэлита спит, кулачок под щечку, и видит во сне его, Сеню.
– Милая, родная. «Любимого к сердцу прижму и не отдам никому!» Это про него, не отдам никому. Единственная, необыкновенная! На целом свете!
Занимался рассвет: из серо-белых плотных туч пробивались низкие лучи. Поежился: зябко и хорошо! Холод вообще здорово! На морозе дрова рубить в одной рубахе. Мамка выскочит в пуховом платке на плечах, ватничек под мышкой:
– Сынок, возьми, простынешь, однако.
– Брось, мам, на дрова, – а сам колуном тюкает, пар от спины. Опосля в просторные сени и ну из алюминиевого ковша морозного квасу сёрбать. Зубы стынут. Красота!
А маманя причитает:
– Вот-вот, употевши, ледяного пойла, прямая дорога в больницу.
А он маму крепко обнимет, целует в серебряный висок:
– Старушка моя дорогая! Здоровья моего на семерых, – и подхватит, закружит на вытянутых руках, а мамка смеется, заливается:
– Какая ж я старушка, еще и пятидесяти нет, возьму, вот, и замуж выскочу. Только младшенького пристрою в хорошие руки.
– Эт кутят в хорошие руки отдают, а я сам с усам.
– Эх, внуков бы понянчить. Дети кто куда – одна останусь. Вылетишь из родного гнезда, – и замолчит.
Поставит мать на ноги, хмуро скажет:
– Я отсюда никуда. Жинку в заимке возьму, тебе помощница будет.
Семен вздрогнул: никак задремал? Матушка привиделась, а ведь правду сказала, не будет у него жены в заимке. Хотя почему? Аэлита ясно выразилась, поедет за ним куда угодно. Радость охватила его, расправила грудь, плечи. Солнышко поднималось, тепло разлилось по Вишере. Молодой человек встал, потянулся и тихо пошел в сторону дома. Верно, Парфенка уже проснулся и на халтуру собирается. Надо поговорить с дружком верным.
Объяснение с Парфёном
Парфен завтракал. Сеня поздоровался с товарищем и сел напротив:
– Ешь, гулена, – друг кивнул на стопку блинов, – или кормлен?
Семен покрутил головой:
– Разговор имеется. Серьезный.
– Ну.
– В общем, мы с Литой любим друг дружку.
– Нет.
– Любим.
– Та-ак.
– Ну, хочешь, подеремся?
– Та-ак. Сеня, берешь билет и дуешь невесте.
– Я не уеду!
– Понял? Дуй к невесте! – Парфен встал из-за стола и пошел на Семена, сжимая кулаки.
Сеня не двинулся с места:
– Ударь, если легче станет!
Парфен ударил: из носа товарища тонкой струйкой поползла кровь:
– Еще?
– Бей!!!
Он снова ударил, на этот раз в челюсть.
– Мало?
– Бей!!!
– Для ровного счета!!! – Три.
Из рассеченной брови кровь залила глаз. Семен чертыхнулся:
– Портрет испортил!
– До свадьбы заживет. Как же это?
– Не знаю. Имя невесты обернулось пустым звуком. Думаешь, не понимаю, что Лита твоя девушка?
– Не сказал бы. Но я не против.
– Ты любишь ее?
– Зачем тебе? Хочешь совесть облегчить? Я не люблю ее. Доволен? Вымой харю, «Казанова»!
Семен умылся, затем намочил платок, приложил к глазу.
– Что сказала Аэлита?
– Любит и поедет на край света за мной.
Парфен пожевал губами, раздумывая:
– Такая девушка. Дурак!
– Я?
– Я! Дурак! Чудная девушка. Упустил. Ладно, будь счастлив! Заработать хочешь?
– Парфен!
– Что Парфен? Бабки не нужны?
– Нужны.
– А нужны, давай работай. На соседней улице колодец надо делать. Дам двух парней. Справишься? По десятке на брата, самое малое, не ахти, но все же.
– Спасибо. Заработаю, поеду к себе, мамке покаюсь, Наталке.
– Покаешься? В чем, дурило? Эка невидаль, влюбился мужик.
– Ей перед соседями краснеть, перед Наталкиной матерью.
– Переживут, если взаправду это по-серьезному, а то ведь с глаз долой, ети ее в костыль. Приедешь и обратно Наталку захочешь.
– Понимаю, выгляжу ветреником.
– И увидим, каков ты. Мне-то лучше, чтобы ты оставил Литуху… Может, я женился бы: все-таки мамаша обожает ее.
Семен вскинул глаза на товарища: шутит? Но лицо друга было непроницаемо, и смотрел он в сторону:
– Ладно, все, ушел. Бригада ждет. А насчет колодца, парням скажу, чтобы позвали тебя.
Вышел, хлопнув дверью. Затрещал мотоцикл во дворе. Семен лег на раскладушку, закинув руки за голову. Есть не хотелось. Он думал о том, как всего несколько дней могут изменить судьбу человека. Несколько дней назад слезы глотал, расставаясь с девушкой, а сейчас лица не помнит. А вдруг и правда он легкомысленный, вдруг уедет и опять с Наталкой закрутит роман? Как тогда? Вот и проверим. Семен тяжко вздохнул: не может быть!
В окно постучали: выглянул.
– Ты Сеня? – лохматый парень цыганистого типа.
– Ну.
– Парфен велел звать на халтуру.
– Я мигом! – Вскочил, как ошпаренный, опрометью на улицу.
– Ленька, – молодой человек протянул руку, которую Семен радостно потряс, – Ихтиандр уже на месте.
– Ихтиандр? Серьезно? Или кликуха?
– Имя. Дед колодцы рыл, отец колодцы рыл и он тоже колодцы роет.
– Понятно. Далеко?
– Здесь. Близко. Сам откуда?
– Уралец.
– Значит могёшь.
Земля маловишерская тяжелая, глинистая, но Семену нипочем, о Лите думает, скучает.
Время обедать настало, работники за стол уселись, он же к зазнобе помчался. Прибежал и обнял с порога:
– Соскучился, ужас! А вот как уеду, совсем помру с тоски!
– Быстрее вернешься, если жить захочешь, – засмеялась, как ручей по камешкам, у Сени сладкая дрожь по жилам.
– С Парфеном объяснился.
– Я и вижу, нос распух, глаз не видать. Дай, лед приложу.
– А, не надо! Совсем не больно. Ерунда. Мне халтуру друг подкинул, неподалеку колодец роем. Прибежал на обед, но пора идти, негоже отлынивать.
– Ой, погоди, бутерброд вынесу.
Семен кивнул. Аэлита вернулась со свертком и бутылкой молока:
– Вот, ешь на здоровье.
– По дороге стрескаю.
– Тогда дожидайся, пакет вынесу, все приличнее.
Взял пакет в руку, а от него тепло девичье к сердцу подкатило. Не удержался, обнял крепко, только ойкнула любимая, и прильнул губами к милому лицу.
– Иди.
Едва оторвался, побежал. Мужики начали работать. Семен, с набитым ртом промычал:
– Я могу внизу, в колодце, не впервой.
– Прожуй и лезь.
Все глубже Семен под землю опускается, а воды нет, небо все меньше, солнце совсем не проникает, но не сдается. Кинул Ленька веревку:
– Хва на сегодня! Шабаш! Вылазь, сибиряк. Четыре кольца утопили, здесь далёко вода, на десять-двенадцать колец обычное дело. Маракуешь? Выдюжишь двенадцать? Небо с овчинку! А?
– Выдюжу! Сколько стоит двенадцать?
– По двадцатке не меньше срубим.
– Хорошо.
