В гостях у сказки.

– Я же не знала, что вы собираетесь компанией. – Глухо, как в подушку, сказала она. – Я просто хотела, как лучше, чтобы не обременять ни бабушку, ни твою девушку. – Этот бой был полностью проигран, и она говорила первое, что приходило ей в голову.

– Мамуль, очнись! Ты сегодня какая-то не такая. Это совершенно никого не обременяет. Мы отдохнём, а бабушка развеется. Она даже обрадовалась, когда узнала, что я приеду не один.

Денис говорил вроде бы и мягким успокаивающим голосом, но Светлана прекрасно понимала, что спорить дальше бесполезно. Если он решил, значит так и будет. Это не мягкотелая Лиза, которая всегда и во всём слушалась мать. Денис с пятилетнего возраста имел на всё своё мнение, и всегда его отстаивал, а с возрастом становился только упрямее. Вот и в этом случае – сам всё продумал, со всеми договорился, и даже успел созвониться с бабушкой. Интересно, а как часто они вообще созванивались? И почему этот вопрос никогда раньше не приходил ей в голову? А ведь Денис довольно часто упоминал о ней в разговорах. Бабушка то, бабушка сё….

И она, тоже хороша. Ведь какая-никакая, а всё-таки мать. Получается, что когда она сегодня ей звонила, и укоряла тем, что о ней забыли, у неё с внуком было уже всё оговорено. И всё равно она не упустила шанса ещё больше запугать дочь, чтобы она и не вздумала вмешиваться в их близкие отношения с Денисом. Вроде, как и не было в их семье самой Светланы. Только бабушка и внук.

За то время, пока Светлана думала об этом, тишина за столом превратилась в непробиваемую стену. И эта стена больше всего давила на девушку, решившую, что она просто пришлась не ко двору, и поэтому женщина так сопротивляется их совместной поездке, и на Павла, который тоже ничего не знал о взаимоотношениях жены и тёщи. Светлана никогда ничего не рассказывала, а он и не спрашивал. Живёт тёща далеко от них, и никогда не приезжает, и слава Богу.

– Может чайку? – Спросил он, в попытке перевести разговор в другое русло.

– Да, точно! – Поддержал его сын. – Я уберу посуду, а ты, Насть, принеси торт. Я его в коридоре, на полочке оставил.

Все сразу занялись делом, и больше не поднимали неприятную тему. Павел мыл посуду, Денис доставал чашки, а Настя принесла торт, и неумело резала его на кусочки. Одной Светлане не нашлось дела, и она так и осталась, выпрямившись, сидеть на стуле. Видимо она сильно перенервничала за сегодняшний день, и теперь перед глазами мелькали маленькие чёрные мушки. Чтобы не грохнуться в обморок, и не напугать родных ещё больше, она с силой зажмурила глаза. Мушки пропали, но голова закружилась, а в памяти всплыли давно похороненные воспоминания детства.

Она всё так же сидит за столом. Только это не их круглый стол, накрытый кружевной скатертью, а старый длинный стол, деревянная поверхность которого отполирована множеством локтей предыдущих поколений. Настала её очередь сидеть за этим столом, подперев голову руками. Она наказана, и теперь ей придётся целую неделю просидеть дома. И за что? Они просто большой компанией сидели ночью возле костра, а всегда нравившийся ей парень подсел к ней поближе и обнял за плечи. Ей было очень приятно, и она совсем разомлела от свободы, от ярких искр, поднимающихся прямо к звёздам, и от нежных тёплых рук. И неизвестно, что было бы дальше, но тут, как всегда, словно из ниоткуда, появилась её мать. Она стояла напротив неё и внимательным взглядом осматривала всю их шумну компанию. Говорить ей ничего не пришлось. Увидев мать, Светлана испуганно скинула с себя чужие руки, и вскочив, метнулась в темноту. Затихшие ребята остались далеко за спиной, когда быстрым шагом её догнала мать.

– Мама, мне уже семнадцать лет, я давно выросла, а ты всё ходишь за мной по пятам, как за маленькой. – Попыталась она хоть как-то защититься и оправдаться. Но в ответ не получила ни слова, только всё те же тяжёлые шаги, звучащие у неё за спиной.

Она никому об этом не рассказывала, но ей тогда было очень страшно просто обернуться и поговорить с матерью. Страшно настолько, что она так и не посмела этого сделать. Так они и дошли до дома, не проронив больше ни слова. Мать и дочь.

Теперь она сидела за этим столом, опустив голову, как маленькая провинившаяся девочка. Мать, всё теми же грузными шагами, при звуке которых перед глазами въяве представлялось её красивое полное тело, и всё также молча, ходила кругами по комнате. За ней по пятам ходил любимый рыжий кот Светланы – Барсик. Он пытался потереться об ноги, выпрашивая еду. Девушка забыла его сегодня покормить, и теперь он недоумевал, почему на него совсем не обращают внимания. Оставалось только ждать пока мать успокоится, и исправить свою оплошность, покормив несчастное голодное животное.

– Значит, считаешь, что уже выросла? – Нарушила затянувшееся молчание Антонина Егоровна. – И можешь спокойно шляться где угодно и с кем угодно? Так вот, дорогая моя, – она перестала ходить, и опёршись красивыми руками, совсем не похожими на огрубевшие от работы руки соседок, встала на противоположном конце стола, строго глядя на дочь, – я хочу тебе сказать….

Но договорить ей не дал избалованный Барсик. Обиженный на хозяек за этот голодный день, он вскочил прямо на стол, и громко замурлыкал, кося хитрыми глазами то на одну, то на другую. Светлана замерла. Ох, сейчас им обоим достанется за такую наглость. Но, как ни странно, мать не заорала, не вспылила, она просто посмотрела на кота, и загадочно улыбнулась. Удивив Светлану ещё больше, она взяла Барсика на руки, чего практически никогда не делала, так как не любила животных. Одной рукой она держала его за живот, а вторую положила на шею. Рыжие лапы безвольно свисали, а кот жмурился и довольно мурлыкал, в предвкушении неожиданной ласки.

– Так вот, дорогая, – произнесла мать, глядя на неё, – если я ещё раз увижу около тебя хоть одну особь мужского пола, – она снова загадочно улыбнулась, и неуловимым движением резко сжала руку, лежавшую у кота на шее. Расширившимися от ужаса глазами Светлана наблюдала, как лапы кота дёрнулись, и не успев издать ни звука, животное безжизненно повисло в руках бездушной хозяйки. Сотворив такую жестокость, мать снова посмотрела на дочь. – Так вот, предупреждаю, с тобой будет то же самое, что и с этой тупой бесполезной зверюгой.

Выдав свои угрозы, она просто отбросила безжизненный трупик в угол комнаты, и не глядя на рыдающую дочь, вышла из комнаты.

– Мам, ты чай-то пить будешь? – Услышала Светлана знакомый и родной голос.

Она открыла глаза, и сначала даже слегка вздрогнула от испуга. На неё смотрели те же карие глаза, преследовавшие её восемнадцать лет, а потом появлявшиеся в кошмарах всю оставшуюся жизнь. И только через пару секунд до неё дошло, что эти глаза моложе тех на несколько десятков лет, и не такие злые, и она немного расслабилась. При этом она поняла, что на неё также, с недоумением, смотрит муж и девушка сына.

– Мам, ты устала? – С тревогой спросил Денис. – Может тебе лучше пойти отдохнуть? – Женщина, ещё не до конца придя в себя, молчала, и парень продолжил. – Или всё-таки попьёшь с нами чаю? Тортик очень вкусный, поверь, я сам выбирал.

Не желая встречаться взглядом с глазами сына, которых она, неожиданно для себя, впервые в жизни начала бояться, Светлана, не поднимая лица, отрицательно замотала головой.

– Нет, сынок, я не буду ни чай, ни тортик. Ты прав, что-то я совсем расклеилась. Видимо погода меняется, вот мне и стало как-то нехорошо. Пойду я лучше полежу немного, а вы и без меня посидите. С вами отец останется.

Она встала, и вышла из кухни, не глядя ни на кого. Её проводили недоумённые взгляды и гробовое молчание. В комнате она буквально рухнула на супружескую кровать, и зарылась лицом в подушку. В глазах закипали злые слёзы, а тело сотрясалось от безутешных рыданий. Всю свою жизнь она боролась с матерью и её кознями. Иногда ей даже казалось, что она побеждает. Но как она ни сопротивлялась, мать всё равно добилась своего, и дальше пойдёт так, как она захочет. Всё, можно просто расслабиться, ничего изменить она уже не сможет. Пусть будет, что будет.

Глава третья.

Оставшиеся на кухне недолго хранили молчание. Как ни странно, довольно быстро между ними завязался оживлённый разговор. Никто даже не подумал, что матери может быть действительно плохо, и не сходил проверить. Зато до неё, несмотря на толстые стены, долетали громкие голоса, а иногда и взрывы хохота.

Павлу понравилась эта красивая, но скромная, и даже немного зажатая девушка. При виде неё он сразу вспоминал свою молодость, и хорохорился ещё больше. Не имея никаких пошлых мыслей, он вёл себя, как мальчишка, и был бы не против видеть эту красавицу каждый день. Даже просто смотреть на неё было очень приятно. Сама же Настя, до этого напряжённая из-за непонятного поведения матери Дениса, оставшись наедине с мужчинами, немного расслабилась и стала веселее и раскованней. Так что все быстро забыли о скомканном начале вечера, и весело провели время в разговорах и поедании торта.

Когда за окном уже наступили сумерки, Денис встрепенулся, и прервал оживлённую беседу.

– Всё, времени уже много. Настёне пора домой. – Произнёс он, вставая из-за стола. – Пойдём, я отвезу тебя, а то у меня завтра тоже тяжёлый денёк будет.

– А может ещё немного посидим? – Встрепенулся Павел. – А Насте можно будет постелить в свободной комнате, место ведь есть.

Настя с затаённой надеждой посмотрела на Дениса. Ей и самой очень не хотелось возвращаться в холодную, жутко опостылевшую квартиру. Мать уже давно приняла привычную дневную норму, и теперь, наверно, храпела во всю мощь, сотрясая стены. Да это и к лучшему, а то она могла полезть драться, обзывая проституткой, и требуя принести ей ещё выпивки. А здесь тепло и уютно, и никто не повышает на неё голос. О таком можно только мечтать. К сожалению, её взгляда Денис не заметил.

– Нет, пап, – твёрдо сказал он, – Настя будет ночевать дома. Можешь считать это прихотью, но я не хочу, чтобы до свадьбы на неё падала хоть тень сомнения в её честности. Для меня решение о совместной поездке к бабуле итак далось очень тяжело. Я пошёл на это только из-за того, что сразу по приезду мы отправимся в ЗАГС, подавать заявление.

Павел удивлённо переводил взгляд с сына на покрасневшую девушку. Он себе даже представить не мог, что вырастил такого романтичного и старомодного отпрыска. И даже не сразу нашёлся, что возразить на такое заявление.

– Ну, раз такое дело, – наконец растерянно протянул он, – то пойдёмте, я вас хоть до двери провожу, если вы такие принципиальные.

Настя тихо и разочарованно вздохнула, но не посмела возразить своему жениху. Все трое отправились в коридор. Один, уверенный в личных убеждениях, второй – растерянный, а в арьергарде шла Настя, не зная, то ли ей плакать, то ли смеяться, глядя на происходящее.

В коридоре произошла небольшая неразбериха. Павел, пытаясь услужить девушке, и оставить о себе хорошее впечатление, принялся подавать Насте её вещи. Но уж очень неуклюже у него это получалось. Туфли, которые он протянул ей, при ближайшем рассмотрении оказались туфлями его жены. Лёгкая курточка, от его порывистого движения, чуть не лишилась петельки на которой висела. А сумочка и вовсе оказалась на полу, рассыпав по бежевому ковролину всё своё содержимое.

Несмотря на эти неурядицы, и на воцарившуюся суету, ребята всё же оделись, и теперь стояли в дверях, прощаясь с Павлом. Настя застенчиво улыбнулась и протянула для рукопожатия свою маленькую узенькую ладошку.

– До свидания. – Тихо сказала она нежным голосом, в душе горько сожалея о быстро пролетевшем времени.

Павел взял маленькую ручку в свои огрубевшие ладони, и осторожно, словно боясь поломать хрупкие девичьи косточки, пожал её.

– До свидания. – Хриплым голосом, словно эхо откликнулся он.

Ручка вынырнула из больших мужских ладоней, и нежно обнявшись, молодые люди удалились, оставив растерянного Павла в одиночестве. А ведь весь вечер он был таким оживлённым и радостным, даже сам не понимая, почему. Эта красивая девушка, словно принесла с собой струю свежего воздуха, в их обыденную пресную жизнь. И теперь, когда она ушла, у Павла осталось только щемящее чувство в душе, словно он поймал невиданную птицу, а она упорхнула от него, на прощание взмахнув перед лицом радужными крыльями. Павел разочарованно вздохнул, и принял эпохальное решение – он отправился обратно на кухню, уничтожать остатки их пиршества, то есть доедать торт.

А Денис с Настей, пренебрегая лифтом, спустились по лестнице до первого этажа, и уютно устроились в стоявшей возле подъезда машине марки «Рено». Машина принадлежала Денису, и была куплена совсем недавно, на лично им заработанные деньги, чем он неимоверно гордился. По инерции пристегнувшись ремнём, но не притрагиваясь к ключу зажигания, он взял Настю за руку, и нежно посмотрел на ставшее уже таким родным личико.

– Ну, как тебе вечер? – Улыбнувшись, поинтересовался он у спутницы. – Как тебе мои предки, надеюсь, не очень разочаровали?

Девушка громко засмеялась, при этом приведя свою непослушную шевелюру в ещё больший беспорядок. Она очень боялась этой встречи, и не скрывала этого. Боялась не понравиться родителям Дениса, или попросту, попасть впросак. Но вечер прошёл на удивление прекрасно, и с её души словно сняли огромный камень. Теперь ей самой очень хотелось поделиться своими эмоциями с Денисом.

– Всё просто здорово! – Как-то по-детски наивно произнесла она. – Если быть честной, то я очень боялась, но твой папа…! – Она развела руки в неопределённом жесте, но её очаровательная весёлая мордашка выдавала все кипевшие в неё эмоции, и дальнейших объяснений просто не требовалось.

– Да уж, папа вёл себя сегодня шедеврально, – улыбнулся Денис, – я и сам уже давно не видел его таким весёлым. Видимо это ты на него так подействовала. Получается, что ты зря переживала, всё прошло просто замечательно, и все остались довольны, можешь не сомневаться.

Благодарная Денису за его тёплые слова, Настя с нежностью положила голову ему на плечо. Пышные волосы защекотали его лицо, и от них, то ли благодаря духам, то ли шампуню, нежно пахло весенними ландышами. От этого аромата, заполнившего собой уже весь салон машины, сладко кружилась голова. Денису безумно захотелось прижать к себе и никуда больше не отпускать своё маленькое счастье.

Он уже протянул руку для этого, но совсем забыв, что, как законопослушный гражданин, сев в машину, тут же пристегнулся, был остановлен этой непреодолимой преградой. Пока он, мысленно чертыхаясь, и проклиная всех производителей машин, вместе взятых, пытался, не потревожив девушку, нащупать кнопку от ремня безопасности, в настроении девушки что-то неуловимо переменилось. Резко подняв голову, она испуганно заглянула в глаза Денису, и не отводила взгляда, словно боялась, что он соврёт, отвечая на её вопрос.

– Вот только твоя мама, – тщательно подбирая слова, интересовалась она, – почему она вела себя так… странно? Может я сделала что-то не так? Вроде сначала было всё хорошо, а потом…. – Она растеряно замолчала, но всё также не отводила взгляда, ожидая ответа.

Денис, в это время витавший мыслями в совершенно иных, не таких приземлённых сферах, был застигнут врасплох. Он всё-таки справился с ремнём, и уже намеревался прижать девушку к себе, даже не задумываясь, что всё может пойти намного дальше простых объятий, когда был застигнут этим неожиданным вопросом. Он с досадой откинул в сторону так некстати застёгнутый им же самим ремень, и постепенно приходя в себя от любовного дурмана, со вздохом сожаления обратился к девушке.

– Мой милый, рыжий Лисёнок, ну сколько раз тебя можно просить? Не надо всё происходящее вокруг тебя принимать на свой счёт. Даже когда тебе нагрубит какой-нибудь хам, и тогда ты ищешь недостатки не в нём, а в себе, даже не представляя, как от этого счастлив сам нахамивший. – Парень разговаривал с ней, как с малым неразумным дитём, втолковывая элементарные понятия. – Ведь можно же, в конце концов, абстрагироваться от окружающего, и не обращать внимания на неадекватных. А на счёт моей матери…. Я совершенно точно уверен, что её плохое настроение никаким образом не связано с тобой и твоим появлением в жизни моих родителей. – Он повернулся к ней всем корпусом, не в силах больше выносить её растерянный недоверчивый взгляд. – Мать никогда не отвечала на мои расспросы, и вообще не желала разговаривать на эту тему, но я давно уже понял, что между ней и бабушкой не всё ладно…, мягко говоря. При бабушке лучше вообще не упоминать о матери, и соответственно, при матери тоже не стоит ничего рассказывать о бабушке. Я сегодня тоже немного перенервничал, вот и расслабился, начал молоть языком, что ни попадя. И нет бы сразу, одуматься и остановиться, но я увлёкся, и…, в общем, теперь, что получилось, то получилось. Но ты не переживай, завтра мама успокоится, и всё вернётся на круги своя. – Заметив, что взгляд девушки перестал быть растерянным и потеплел, он положил руки ей на плечи, и доверительно сказал. – И уж ни в коем случае, в её плохом настроении ты не виновата. Выброси эти глупости из головы. Вечер прошёл просто замечательно. Если кто в чём и виноват, то это только я.

Настя прижалась к нему, на сколько позволяли автомобильные сидения, и лицо парня снова оказалось зарытым в копне пушистых, приятно пахнувших волос. Снова затуманивалось сознание и сладко кружилась голова. Но момент был упущен. Не желая поддаваться зову плоти, и ставить тело превыше разума, Денис мягко отстранил от себя девушку.

– А может ну её, эту машину, лучше потратим на себя часок времени, и прогуляемся пешком?

Широкая улыбка и затуманенный взгляд послужили ему лучшим ответом.

В вечернем прохладном воздухе, тихо, в унисон, хлопнули дверцы автомобиля. Машина коротко гуднула, оповещая своего хозяина, что не подпустит никого, кроме него самого. Молодые люди взялись за руки, и словно школьники, переживающие первую в своей жизни пору влюблённости, медленно пошли по улицам родного города.

– А может я всё-таки дома останусь, а ты поедешь один? – Робко спросила Настя, после недолгого молчания.

Самой ей этого вовсе не хотелось, но зато очень хотелось ещё раз послушать, как Денис будет её убеждать в обратном. И она получила то, чего хотела. Парень, утрируя, закатил глаза, и тяжело вздохнул.

– Начнём с самого начала. Ты передумала выходить за меня замуж?

– Нет. – Испуганно откликнулась Настя.

– То есть, примерно месяца через три мы с тобой будем стоять в ЗАГСе, и давать друг другу обещание быть навсегда вместе?

– Да. – Выдохнула девушка.

Если бы на улице не было так темно, то Денис непременно заметил бы, как при этом блестели её глаза.

– Едем дальше. Мы будем жить вместе, владеть совместным имуществом, и воспитывать общих детей?

– Да. – Теперь Настя улыбалась. Она прекрасно знала, что Денис скажет дальше, но ей так нравились эти слова, что она готова была слушать их снова и снова.

– Будем изо дня в день есть за одним столом, спать в одной кровати, изредка отдыхать на море, и может быть даже сажать овощи у бабули на огороде?

– Да.

– Ну и…? Объясни мне, пожалуйста, как мы будем это делать, если ты собираешься прятаться от моих друзей и родственников? Или ты предлагаешь забраться в глубокую тайгу, туда, куда не ступала нога человека, выстроить кособокую избушку, и жить, скрываясь от людей, до самой смерти? В общем, жить долго и счастливо, и умереть в один день, но так, чтобы этого никто не увидел, и никто об этом не узнал?

– Нет, – засмеялась Настя, – этого я не хочу.

– Ну, тогда ответь, почему ты всегда сопротивляешься? Даже тогда, когда я тебе предлагаю не нечто безумное, а довольно здравомысленные, разумные вещи? – Денис вопросительно смотрел на девушку, хотя в тусклом свете фонарей разглядеть выражение её лица было практически невозможно.

Настя взяла парня под руку, и крепко прижалась щекой к его предплечью. Ей уже не хотелось ничего говорить. В поле зрения появилась её родная многоэтажка, и ей хотелось насладиться последними совместными минутами счастья, а не вести, хоть и приятные, но бесполезные споры.

– Эх ты, Лисёнок. – Тихо прошептал Денис, понимая, что снова доказал свою правоту не только ей, но и что более важно, себе самому.

Последние метры они так и прошли, прижавшись друг к другу в нежных полуобъятиях. У подъезда они постояли несколько минут держась за руки, и доверчиво глядя друг другу в глаза. Первым не выдержал Денис. Он крепко, чуть не до хруста, прижал девушку к груди.

– Мой маленький Лисёнок. – Прошептал он ей на ухо. – Только мой.

Девушка буквально млела от его объятий, но, в то же время, на душе остался какой-то неприятный осадок. На один вечер попав в семью Дениса, она словно побывала в сказке, где золушка непременно превращается в принцессу, а добро всегда побеждает зло. Это составляло очень большой контраст с вечерами, которые она проводила в своей родной квартире с вечно пьяной матерью. От этих мыслей стало только хуже. Не желая уходить, но понимая, что это неизбежно, она почувствовала, как в глазах, против её воли, начали закипать злые слёзы. Уходить нужно было срочно, пока Денис не заметил её состояние, и не начал расспрашивать о причинах. Она легонько отстранилась, стараясь не поднимать лица, и не смотреть на Дениса.

– Ладно, я побежала, – тихо сказала она, – а то спать хочется ужасно.

Быстро, чтобы не разреветься, она развернулась, и шмыгнула в подъезд, успев услышать прощальное:

– Пока, Лисёнок! Сладких снов!

Денис так ничего и не заметил. Когда девушка убежала, он деловито бросил взгляд на свои наручные часы. Поняв, что новый день уже начался, и спать ему осталось всего ничего, он также быстро, как и Настя (только совсем по другим причинам), отправился домой.

Настя стояла в подъезде, прижавшись спиной к холодной стене, закрыв глаза, и прислушиваясь к уличным ночным шумам. Как бы тихо она не стояла, ей так и не удалось ничего услышать. Хоть она этого и опасалась, но Денис за ней не пошёл, так что оставалось надеяться, что он не заметил резкого изменения её настроения.

Когда сердцебиение немного успокоилось, а в ушах перестало стучать, как в напольных старинных часах, она отлепилась от стенки и отправилась в родную квартиру, автоматически пересчитывая опостылевшие грязные ступеньки. Вставив ключ в скважину, она тихо, стараясь не издать ни малейшего звука, повернула его, и открыла хлипкую дверь. Её встретили раскаты громового храпа, только чудом не проникавшие сквозь тонкие стены на лестничную клетку. Но для неё эти звуки были сладкой музыкой. Мать крепко спала, а значит она не полезет драться, требуя принести ещё выпивки. И что самое обидное – она никогда не принимала никаких оправданий. Если ей требовалась водка, то её нужно было принести немедленно, и не важно как, и откуда. Стоило сказать хоть слово о позднем времени или отсутствии денег, то тумаки начинали сыпаться с удвоенной энергией. При этом мать громко выкрикивала такие эпитеты, как «шлюха, проститутка и шалава подзаборная; шляется незнамо где целый день, а она, умирать будет, и стакана воды подать некому».

Настя тихо, не снимая обуви и верхней одежды, двинулась в сторону своей комнаты. Для этого нужно было пройти мимо спящей матери, и ни одним звуком не потревожить её сон. В комнате было холодно и душно одновременно. Как такое получалось, Настя никогда не могла понять, но если открывали окно, чтобы хоть чуть-чуть проветрить помещение, то на голом полу ноги замерзали буквально через пять минут. А если всё было плотно закрыто, то от запаха дешёвой водки, перегара и испорченной еды, через такое же время становилось дурно до обморока. И только её мать чувствовала себя здесь превосходно.

Прокручивая всё это в голове, Настя медленно, словно мимо спящего дракона, пробиралась в свою комнату. Под ногой предательски скрипнула рассохшаяся половица, и Настя замерла в нелепой позе, держа правую ногу на весу. На старом продавленном диване зашевелилось грязное бельё. Мать, потревоженная посторонним звуком, заворочалась во сне. И снова сердце гулко стучало, как будто пыталось вырваться на свободу. Следующая пара минут прошла в безумном напряжении. Немного поворочавшись, и сменив позу и тональность храпа, женщина опять впала в пьяную нирвану. Девушка перевела дыхание, и быстро, благо до двери оставалось всего пару шагов, шмыгнула в комнату. Дверь закрыта, теперь можно немного успокоиться.

В отличие от обиталища матери здесь было намного теплее, а в воздухе витал запах её любимых духов, с тонким ароматом ландыша. Во всей квартире царил дух минимализма. Все безделушки, красивые вещицы и парфюмерию, которые приобретала Настя, мать крала у неё и обменивала на водку и нехитрую закуску. Осознав, что пока она живёт с матерью, ей не удастся добиться даже малейшего комфорта, девушка перестала тратить деньги впустую. Теперь у неё был один комплект одежды, пара нижнего белья, одна сумочка, в которой находился нехитрый набор косметики, ключи и паспорт. Всё это было при ней постоянно. А сумочку, ложась спать, она прятала под подушку.