Круиз по краю ада

Это хамское «тыканье» и унизительное прикосновение к телу чужих рук добили ее окончательно. Ей ничего не оставалось, как подчиниться и послушно последовать за идущим впереди парнем. Чемодан она неловко толкала перед собой. Они прошли мимо седого. Тот со смущенным видом отвел взгляд.

Охранник привел Миру в небольшую комнатку на нижней палубе. Тут было все для комфортной жизни: два дивана, стол со стульями, микроволновка и чайник. В углу стоял новенький сейф. Парень отпер его и, поместив пакет с порошком вовнутрь, захлопнул дверцу.

– Сидите здесь. – Он кивнул на один из диванов. – И не вздумайте дурить. Дверь я запру.

– Я не буду дурить. Отдайте телефон! – взмолилась Мира.

– Все в полиции, – отрезал парень и вышел.

Пискнула сигнализация. Мира повалилась на диван и зарыдала. Все происходящее казалось ей дурным сном. Откуда в статуэтке порошок? Сомнений нет, его подложила Анжела. Или Сергей. Или вместе. Мышка для этого подходит как нельзя лучше. Очень удобно – отвинтили крышечку и сунули пакет. Значит, Мира была нужна им не просто так и уж вовсе не для того, чтобы спасти Анжелу от пьяного сожителя. Они все спланировали заранее. Разыграли целый спектакль. Мира должна была исполнить роль курьера по перевозке наркотиков. Наверняка в каком-то из дальнейших пунктов назначения ее должны были встретить и забрать товар. И верно, что может быть проще – незаметно украсть сувенир, и дело в шляпе. Но кто же мог знать, что седой Михалыч проникнется к одиноко путешествующей девушке и решит ей помочь? Да еще вместо помощи разобьет статуэтку! Мрак какой-то, ужас.

Мира вскочила и дернула дверь. Та не поддалась. Видимо, охранник перепрограммировал ключ, и каюта перестала открываться изнутри. Да и толку – куда она денется с теплохода? Кругом вода. Плавать Мира не умеет, берег остался далеко. Она вернулась на диван. Сил плакать больше не было. Мира представила, что будет с родителями, когда они все узнают. Даже вообразить жутко. Она читала про перевозку и хранение наркотиков и смутно помнила, что за это дают немаленький срок. Но ведь это же бред! Какое она, Мира, имеет к этому отношение? Надо будет доказать, что во всем виновата Анжела и ее парень, и она докажет это! Докажет! Как?..

Нет никого, кто бы видел, как ей передавали сувенир. Все пассажиры были уже на борту. Стало быть, свидетелей никаких. И виновата Мира, как ни крути. Если б можно было позвонить отцу! Тот бы наверняка успокоил ее, тотчас примчался и что-нибудь придумал. Нашел бы, как вызволить ее из этой каши. Но телефона нет. И если она не позвонит утром, то мать с отцом с ума сойдут от волнения. Стало быть, вся надежда на полицию. Может, там войдут в ее положение, поверят?

За дверью послышались шум и голоса. Пискнул электронный ключ. В каюту вошли Костян и седой.

– Сидите? – снова на «вы» спросил Костян.

В отсутствие молодого напарника его тон был официальным и вежливым, лишенным хамства. Мира ничего не ответила, только шмыгнула носом.

– Блин! – выругался Костян и поглядел на седого. – Михалыч! Ярославль только завтра вечером. Это значит, мне ее стеречь всю ночь и весь день. Работа побоку.

– Что поделать, – рассеянно произнес тот, по-прежнему стараясь не встречаться с Мирой взглядом.

– Тебе хорошо говорить, – зло сказал Костян. – Ты на пенсии, если что. А мне за всю эту петрушку достанется по полной. Могут и уволить.

– Не уволят, брось, – успокоил его Михалыч. – Ты девчонку-то не гноби зазря. Надо еще разобраться, что к чему. Может, она и не при делах.

– Ага, не при делах. – Костян усмехнулся. – Такая же вот в школе у моей сеструхи дурь толкала. А Дашке всего тринадцать было. Что она понимала тогда? Подсела на герыч, и пиши попало. Что мы только не делали, где не лечили. Все деньги отдали, на хлебе и воде сидели. Все равно умерла. Передоз. А ты говоришь – не при делах…

Костян замолчал. Лицо его было скорбным и сумрачным. Молчал и Михалыч, о чем-то глубоко задумавшись.

– Ладно, – произнес он после долгой паузы. – Я пошел. Мне еще наверх нужно. Ты все-таки полегче.

Костян нехотя кивнул. Михалыч вышел. За окном было уже совсем темно.

– Вы вот что, ложитесь, – сказал Мире Костян уже без прежней злости. – Там в ящике дивана подушка есть и плед. Можете взять. Есть хотите?

– Не хочу. – Мира не удержалась и снова всхлипнула.

Взгляд парня еще больше смягчился.

– Ну тогда чаю. – Он включил чайник. – Заварка на столе. Там же сахар. Все, я ушел.

Снова хлопнула дверь. Мира, не притронувшись к чаю, достала из дивана подушку, плед и легла. Перед глазами у нее тут же встало лицо Анжелы. Предательница! И Сергей тоже. А она еще втюрилась в него. Права была мама, ох как права! Не знает Мира жизни, ее легко обвести вокруг пальца. Вот и поверила мошенникам. Считала их своими друзьями. Ну да ладно, сколько можно об этом…

Сон не шел. Каюту сильно трясло. Очевидно, за бортом поднялся ветер. Электронные часы на микроволновке показывали час ночи. Мира укрылась пледом с головой и снова принялась беззвучно плакать.

Глава 8

Она не заметила, как задремала. Проснулась Мира от какого-то непонятного звука. В каюте было темно. В иллюминатор стучал дождь. Мира села на диване и вдруг разглядела посреди комнаты темную фигуру. От неожиданности она тихо вскрикнула.

– Ш-ш, – прошипела фигура и шагнула к дивану.

Мира в ужасе натянула плед до подбородка.

– Не бойся, это я.

Она узнала голос седого.

– Что вам надо? – испуганно проговорила она.

– Увезти тебя хочу отсюда. Вставай.

– Куда увезти? – Мира обалдело вглядывалась в темноту.

– За кудыкину гору. Не задавай лишних вопросов. Вставай, и пойдем.

– Я никуда не пойду. – Мира отчаянно замотала головой. – Мне ваш напарник велел сидеть тут.

– «Напарник велел», – ворчливо передразнил седой. – Ты что ж, в полицию хочешь?

– Не хочу.

– Ну а что тогда?

– Разве у меня есть варианты?

– Есть. Мы сейчас спустим шлюпку и уплывем.

– Но это… побег! Меня посадят, если поймают.

– А так, думаешь, нет?

В темноте Мира разглядела усмешку седого.

– Так, может, и нет, – проговорила она не слишком уверенно. – Папа что-нибудь придумает. У него много связей и деньги есть. Наймем адвоката.

– Адвокат тут не поможет, как и деньги. С наркоперевозками сейчас строго. Вляпалась ты, девочка, по самое не балуй. Чего тебе не сиделось под папиным крылышком? Заработать захотелось?

– Говорю же вам, это не мой пакет! Мне его подсунули!

– Кто?

– Ребята. Мы с ним познакомились здесь, на теплоходе. Вы же… видели их! Парень, высокий такой, темноглазый. И девушка, хрупкая, небольшого роста.

– Кажется, да, припоминаю. Вы вместе выходили в Мышкине, верно?

– Да! Это они! Они подарили мне мышь. И засунули в нее пакет.

– Ну положим, – с сомнением произнес седой. – Почему я должен верить, что это они подарили тебе мышь, а не ты сама купила ее специально для перевозки наркотиков? Или что тебе не дали ее барыги. Или…

– Не хотите, не верьте, – перебила Мира.

Она вдруг ощутила отчаянный прилив смелости и безразличия ко всему. Седой запнулся и замолчал.

– Не верьте! – запальчиво повторила Мира. – Зачем вы вообще пришли сюда? Меня спасать? Я же преступница, по-вашему!

– Ну… – в его тоне зазвучала растерянность. – Преступница не преступница, а возраст-то у тебя совсем нежный. Жаль мне. Пропадешь ты в тюряге. Никакой отец тебя не вытащит.

– Вытащит! Неправда! И вообще! Я не собираюсь сидеть в тюрьме, я ни в чем не виновата! Слышите, ни в чем!!

– Ну смотри. Мое дело предложить, твое – отказаться. Только времени на раздумья нет. Сейчас пересменок, ребята вахту сдадут и спать придут. Тогда уж не сбежишь.

Мира заколебалась. Слова седого звучали убедительно.

– А как же вы? Покинете корабль? Вас будут искать вместе со мной!

– Это не твои заботы. Есть место укромное, там и спрячемся. Я все равно вне штата, на пенсии. Могу бросить эту посудину к черту. Корабельная охрана не полиция, преследовать не станет. Сбежали – и ладно.

– Но я должна знать, что вы задумали, – не унималась Мира. – Куда мы поплывем? Что я скажу родителям?

– Родителям будешь писать регулярно, фотки слать, будто путешествуешь. Наврешь, что у тебя динамик сломался и звонить не можешь. Отсидишься у меня, пока вся муть вокруг этой истории не уляжется. Круиз окончится, я тебя привезу домой. Никто ни о чем не узнает до поры до времени. После уже признаешься своим предкам, покаешься перед ними, мол, так и так, бес попутал, больше никогда и так далее. Они тебя простят, никуда не денутся.

– Но ведь охранник ясно сказал, что они тут же сообщат в полицию, как только приплывут в Ярославль! У них все мои данные есть. – Мира в отчаянии сжала руки на груди.

– Не сообщат. Незачем им этот гемор. Да и руководство фирмы будет недовольно, что у нас на борту проблемы. Баба с возу, как говорится, кобыле легче. Спустят все на тормозах, и точка.

Мира продолжала колебаться. Ей ужасно не хотелось очутиться в полиции. Но и покидать корабль ночью в обществе неизвестного мужчины рискованно.

– Боишься? – спросил седой. – Понимаю. А только кто не рискует, тот не пьет шампанское. Струсишь, судимость тебе обеспечена. Друзей твоих ищи-свищи, а пакет – вон он, в сейфе. Вещдок. И дело по нему обязательно заведут. Если, конечно, мы этот пакетик не достанем и в воду не бросим.

Мира, у которой глаза окончательно привыкли к темноте, увидела, как он подмигнул ей. Неужели этот человек действительно готов ради нее на такой риск? А впрочем, он же ей с самого начала симпатизировал. Сопротивляться больше не было сил. Мира привыкла доверять старшим и слушаться их. Наверняка, седой лучше знает, что к чему, у него жизненного опыта в разы больше, чем у нее.

– Ладно, – тихо проговорила она. – Что я должна делать?

– Бери чемодан и выходи в коридор. Не бойся, там никого. Я через две минуты буду.

Мира кивнула и, подхватив чемодан, на цыпочках выскользнула за дверь. В коридоре действительно было тихо и пусто. В служебную зону пассажиры не захаживали. Однако Мире все равно было страшно до дрожи в коленках. Что она творит? Не наживет ли своими действиями еще больше проблем? Пока она тряслась, стараясь совладать с собой, из каюты вышел седой с пакетом в руках.

– Порядок. Иди за мной.

Он пошел по тускло освещенному коридору. Мира, стараясь ступать бесшумно, следовала за ним. Вскоре запахло водой и потянуло холодом. Они вышли на корму. Это была самая нижняя палуба, тоже служебная. У бортов стояли закрепленные на тросах шлюпки.

– Обожди тут, – велел Мире седой и взялся за рукоятку. Раздался мягкий шлепок, лодка коснулась воды. – Сначала я спущусь, затем ты.

Он ловко слез по лестнице и, балансируя руками, встал в шлюпке. Та сильно раскачивалась из стороны в сторону. Седой с сомнением поглядел на трап, а потом на Миру, сжавшуюся в комок на палубе.

– Чую, чемодан тебе придется оставить тут. Не слезешь ты с ним. Вещи теплые возьми с собой. Сумочку повесь на шею. Вот так. Теперь спускайся.

Мира, задыхаясь от волнения, открыла чемодан, схватила первое попавшееся под руку – свитер и шерстяную кофту – и ступила на шаткие ступеньки. Высота оказалась приличной. Она успела десять раз охнуть от страха и едва не свалиться с воду, пока достигла дна шлюпки.

– Все о’кей, – похвалил ее седой. – Садись. Свитер надень, а то окоченеешь.

На улице действительно был дубак. Ноги и руки Миры в момент оледенели. Она сняла легкую курточку и надела свитер поверх олимпийки. Затем снова натянула куртку, подумала и укутала кофтой ноги.

– Долго нам плыть?

Седой кивнул.

– Часа три.

Он оттолкнулся от борта веслом. Лодка, медленно кружась, заскользила по рябчатой черной поверхности.

– Ну давай, что ли, знакомиться? – спросил седой немного погодя. – Меня зовут Алексей Михалыч. Можно просто дядя Леша. А ты, кажется, Мира?

Она кивнула и промокнула салфеткой кончик носа.

– Замерзла? – сочувственно спросил Михалыч.

– Ага.

– На вот. – Он достал из-за пазухи медную фляжку.

– Это что?

– Это? Напиток моряков, ром. Пей, не бойся, сразу станет тепло.

Мира глотнула и закашлялась.

– Еще, – спокойно велел Михалыч.

– Меня стошнит!

– Не стошнит. А если и стошнит, не страшно, кругом вода.

Мира сделала еще пару глотков и почувствовала, как по телу разливается тепло. Голова стала тяжелой и ватной.

– Ну вот, – одобрительно произнес Михалыч. – Другой разговор.

За бортом шлюпки плескалась темная вода. Дождь давно закончился. Мира подняла глаза и увидела звездное небо. «Если я вижу звезды, значит, все не так плохо», – решила она.

– Если хочешь, подремли. А то укачает. Спи, закрывай глаза. – Голос Михалыча звучал ласково и убаюкивающе.

Мира почувствовала, что и впрямь засыпает. Возможно, так действовал ром, а может, она просто дьявольски устала от пережитого волнения. Веки ее стали слипаться. Михалыч напротив вдруг обратился в Сергея. Тот опустил весла и печально глядел на нее красивыми карими глазами.

– Ты подонок, – сказала ему Мира. – Вы оба подонки. Я ведь верила вам.

– Это все Анжела. Я не виноват. Я не хотел. Думал тебе рассказать, но не смог. Прости.

Мире стало жаль Сергея. Он выглядел совершенно убитым. Все же она ответила сердито:

– Бог простит.

Сергей понуро кивнул и начал грести. От весел в лицо Мире летели мелкие холодные брызги. Ветер по-хозяйски трепал ее волосы. Звезды наверху то исчезали, то появлялись вновь. Ей было на удивление спокойно и нестрашно…

Глава 9

– Мира! Ми-и-ра, просыпайся!

Она открыла глаза и тут же почувствовала боль во всем теле. Над горизонтом висел гигантский розово-желтый шар. Рассвет. Михалыч сидел на носу и хлебал из фляги. Совсем рядом с лодкой покачивалась на воде крупная чайка, время от времени хватая клювом рыбешек.

– Мы приплыли? – Мира осторожно вытянула затекшие ноги.

Он кивнул куда-то в сторону. Мира повернула голову и увидела темные очертания берега метрах в двадцати, не более. Если приглядеться, можно было различить густые заросли камышей и мокрый песок за ними.

– Это что? Город, поселок? – Мира всматривалась в даль и видела низкие домишки.

– Поселок, – сказал Михалыч. – Между Мышкином и Угличем. Ты не замерзла?

– Нет.

– Ну хорошо. Сейчас вылезем, приведу тебя в хорошее место. Согреешься, поешь, можешь душ принять.

Шлюпка медленно причалила к берегу. Михалыч помог Мире выйти. От многочасового сидения в ноги впивались тысячи крошечных иголок. Они привязали лодку в камышах и пошли по песку к домам.

Это действительно был поселок. Он стоял на самом берегу. Здания по большей части одноэтажные, с мансардами, в основном деревянные. В конце улицы виднелась единственная каменная постройка в три этажа.

– Нам туда, – указал на нее Михалыч.

Через пять минут они стояли у кирпичного здания. Небольшой солнечный дворик был вымощен плиткой, из швов которой пробивался желтоватый мох. Над входной дверью висела табличка с надписью «Отель «У карася».

– Что это? – удивилась Мира. – Мы будем жить в гостинице? Нас тут моментально вычислят.

– Не вычислят. Это моя гостиница. Я здесь хозяин. – Михалыч распахнул дверь. – Заходи, не стесняйся.

За стойкой ресепшена дремала полная пожилая женщина с химической завивкой. Услышав, что кто-то вошел, она открыла сонные глаза.

– Лексей Михалыч! Здравствуйте вам. Уже вернулись? Так быстро? Говорили, через неделю.

– Вернулся, Лизавета, вернулся. Как тут у вас? Все тихо?

– Тихо, спокойно. Ой. – Взгляд ее переместился на Миру. – А это кто?

– Новая горничная. Поработает у нас, пока Анна к матери уехала. Зовут Мирой. Прошу любить и жаловать.

Похожая на овцу, Лизавета с сомнением оглядела Миру с ног до головы.

– Хлипкая больно. Да и не наша, городская, видно.

– Тебе какая разница, городская или деревенская? – добродушно усмехнулся Михалыч. – Ты проходи, Мира, не смущайся. Лизавета Ивановна сейчас отведет тебя в номер и покушать принесет. Так говорю, а, Лиза?

– Так, так, – покладисто согласилась женщина. – Куда ее?

– Давай в сто пятый. Он свободен должен быть.

– Ну идем, что ли? – обратилась кудрявая к Мире, с трудом вытаскивая телеса из-за стойки.

Коридорчик был тесный, двери по обеим сторонам, обтянутые дешевенькой пленкой под дерево, стояли близко друг к дружке. Лизавета отперла большим бородатым ключом один из номеров, и взгляду Миры представилась крошечная комнатенка с одной-единственной кроватью, старым платяным шкафом и такой же древней потертой тумбой.

– Душ в конце по коридору. Туалет там же. Яичницу будешь?

– Буду.

– Чай или кофе?

– Кофе, – ответила Мира и тут же поправилась: – Нет, лучше чай.

Если у них кофе такой же, как весь отель, то, пожалуй, его опасно пить.

– Чай так чай, – равнодушно проговорила тетка и удалилась, виляя тучными бедрами.

Мира зашла в комнатку и села на кровать. Та издала жалобный стон. Ничего не скажешь – круиз! Вип-каюта. Она грустно усмехнулась. Но все же это лучше, чем полиция. Ей захотелось принять горячий душ. Мира спрятала сумочку в шкаф и пошла по коридору, туда, куда указывала Лизавета. Санузел на удивление оказался хоть и не слишком чистым, но вполне исправным. Стекла душевой кабины были сплошь в мыльных брызгах, поддон пожелтел от ржавчины, но вода из кранов текла, и холодная, и горячая. Мира выдвинула ящики ютящейся в углу тумбы, нашла там неиспользованное полотенце и мыло, а также пузырек дешевого шампуня. Она закрылась в кабинке и с удовольствием встала под теплые струи. Так она стояла, пока в дверь не забарабанили.

– Эй, завтрак готов!

– Иду, – крикнула в ответ Мира и с сожалением выключила кран.

Она вытерлась, оделась и вернулась в номер. На комоде стоял облупленный эмалированный поднос, на нем граненый стакан с чаем и глазунья в веселенькой цветастой тарелке. Рядом лежал ломоть черного хлеба, щедро намазанный маслом. «А это вместо китайской кухни и дорадо», – с горьким сарказмом подумала Мира.

Яичница оказалась жутко пересоленной, а чай, наоборот, сладким. Зато хлеб был вкусным, свежим и мягким. Мира съела все без остатка – она очень проголодалась. Едва допила чай, как в номер заглянул Михалыч. Он уже успел переодеться, сменив строгую форму на джинсы и свитер грубой домашней вязки.

– Ну, вижу, ты уже понемногу обживаешься. Обед у нас в час, ужин в шесть. Чай, кофе можно пить когда душе угодно. Одежду тебе купим на первое время. Не такую, разумеется, как у папы. – Он усмехнулся. – Но голой не останешься, не переживай. Да, вот твой телефон. – Михалыч достал из кармана Мирин мобильный и протянул ей. – Напиши родителям, что у тебя все хорошо. Постараешься починить динамик, как только сможешь. Фотки из Мышкина пошли.

– А если позвонить?

– Лучше не рисковать. Они могут понять, что ты не на корабле. Впрочем, как хочешь.

– Не буду звонить, – согласилась Мира.

– И это правильно. Вот что я хотел сказать. – Михалыч слегка замялся. – Тебе придется немного потрудиться.

– В каком смысле? – не поняла Мира.

– Ну ведь я сказал, что ты новая горничная. Взамен уехавшей. Стало быть, на тебе ее обязанности.

– Какие?

– Уборка номеров, смена белья. Ну и там по мелочам.

– Но я… боюсь, что не справлюсь. Я не особо сильна в домашнем хозяйстве. – Мира смущенно посмотрела на Михалыча.

– Справишься. Это же не высшая математика, тут образование не нужно. Иначе будет подозрительно.

– Хорошо. Когда приступать?

– Завтра утром. Сегодня отдохни. Ближе к вечеру сходим в магазин, купим тебе одежду. И не забудь родителям написать.

– Сейчас напишу.

Мира дождалась, когда Михалыч ушел, и набрала эсэмэску матери: «Мамуль, не пугайтесь, у меня все отлично, просто телефон сломался. Невозможно звонить. Сойдем на берег, попытаюсь починить, а пока будем общаться так. Мышкин очень понравился, красивый городок. Кидаю вам фотки. Ловите».

Она прикрепила несколько фотографий и отослала сообщение. Мать тут же ответила: «Какой ужас! Как это сломался? Он же совсем новый! Неужели на борту нигде нельзя починить? Узнай у обслуги». – «Обязательно узнаю», – написала Мира и прибавила смайлик «сердечко». Тут же раздался звонок. Очевидно, мать не поверила в неисправность телефона и решила проверить. Мира отключила микрофон и нажала на прием.

– Мира! Мира!! – кричала в трубку мать. – Ты что, совсем меня не слышишь? Ответь!

Мира сбросила вызов и написала: «Вот видишь, ничего не поделать». – «Попробуй ты набери», – потребовала мать. Мира послушно позвонила все с тем же выключенным микрофоном.

– Да что ж такое! – ругалась на том конце мать. – Правда ничего не слышно.

«Немедленно чини телефон», – через минуту написала она. «Да, да», – ответила Мира. На этом сеанс связи завершился.

Мира еще раз внимательно оглядела номер и обнаружила в шкафу полочку с книгами. Их было немного, всего пять, старые, потрепанные, с изрисованными обложками. Очевидно, какой-то ребенок постарался. Она достала их с полки. Рассказы Чехова, ее любимый Конан Дойл, сборник повестей неизвестных зарубежных авторов, остальные две – детские сказки. Мира аккуратно вернула книжки на место и в самом углу нашла маленького деревянного солдатика. Он был неумело раскрашен красками: голова и плечи зеленые, туловище и ноги синие. Мира повертела солдатика в руках и вернула на место. Интересно. Значит, в этом номере жил ребенок. Вероятно, мальчик. Странно, что родители, уезжая, оставили книжки. От нечего делать она решила поискать еще что-нибудь интересное, однако ее постигла неудача. Больше в номере ничего не нашлось.

Мира выглянула в пыльное окно и увидела совсем близко автомобильную дорогу. Она была почти пустой, не считая пары легковушек и грузовика. Чуть правее в отдалении высилась мрачная серая каменная ограда, похожая на тюремную стену. На пути к ней располагался небольшой, огороженный низкой решеткой садик, заросший кустами сирени и шиповника, пока без цветов, но уже в листве. Вокруг клумбы, обнесенной кирпичами, стояли деревянные лавочки. Одним словом, провинциальная идиллия. И ей тут находиться почти две недели! Скука смертная.

Тотчас Мира представила себе, что сейчас творится на теплоходе. Охрана обнаружила, что ее нет на месте. Наверняка открыли ее каюту, перерыли все вещи. Приплывут в Ярославль и сообщат ее данные в полицию! Те свяжутся с родителями. Господи, нет, только не это! Хоть бы седой Михалыч оказался прав и никто их не стал разыскивать. Мира согласна сидеть в этом убогом отеле целый месяц – лишь бы замялась дикая история с наркотиками.

Чтобы как-то отвлечься и не думать обо всем этом, она решила выйти на улицу, подышать свежим воздухом. Поискала ключ от номера – его нигде не было. А впрочем, что запирать? Мира оставила дверь открытой и вышла к ресепшену. Толстуха была тут как тут, с подозрением глянула на нее.

– Куда это ты собралась?

– Пойду пройдусь.

– Лексей Михалыч велел без него никуда тебя не пускать.

– Почему? – удивилась Мира.

– Не знаю. Сказал, пусть в гостинице сидит и никуда не выходит. Его дело приказать, мое исполнить.

– А где он сам?

– Уехал по делам. Обещал вернуться часа через полтора или два.

– Что ж мне, и во двор нельзя выйти? – огорчилась Мира.

– Во двор можно, пожалуй, – поразмыслив, сжалилась толстуха. – Иди, в садике посиди. Там птички поют, заслушаешься.

Мира спустилась по каменным ступенькам и, обойдя здание, оказалась во внутреннем дворике, том самом, который был виден из окна ее номера. Здесь было приятно и прохладно. На клумбе раскрывались желтые и розовые тюльпаны, в кустах заливался соловей. Мира уселась на лавочку и глубоко задумалась.

Очнулась она от того, что кто-то тронул ее за плечо. Михалыч! Вернулся! Мира так обрадовалась ему, словно он был ее лучшим другом.

– Гуляешь? – спросил Михалыч.

– Да, решила немного побыть на воздухе.

– Что ж, это правильно. Пойдем-ка дойдем до магазина, купим тебе обновки.

– Пошли! – с готовностью согласилась Мира.

Он вывел ее на шоссе.

– Вон там остановка. Можно на автобусе доехать, а можно пешком. Пешком минут двадцать будет, на автобусе побыстрей.

– А поближе магазинов тут нет? – удивилась она.

– Нету. Здесь тебе не Москва. Так что, едем или идем?

– Идем.

Они зашагали вдоль трассы.

– Написала родителям? – поинтересовался у Миры Михалыч.

– Да.

– Все сделала, как я велел?

– Да. – Она замялась и проговорила неуверенно: – Алексей Михайлович…

– Говорил же, можно дядя Леша, – перебил он.

– Дядя Леша! А как вы думаете, нас ищут?

– Думаю, нет. А даже если да, то предъявить им тебе нечего. Пакет на дне реки, никто ничего не докажет. Отсидишься здесь – и домой. Если корабельная охрана все-таки заявила в полицию, ты узнаешь об этом первая. Родители напишут.