Полное собрание стихотворений

«В лапах косматых и страшных…»

В лапах косматых и страшныхКолдун укачал весну.Вспомнили дети о снах вчерашних,Отошли тихонько ко сну.Мама крестила рукой усталой,Никому не взглянула в глаза.На закате полоской алойПокатилась к земле слеза.«Мама, красивая мама, не плачь ты!Золотую птицу мы увидим во сне.Всю вчерашнюю ночь она пела с мачты,А корабль уплывал к весне.Он плыл и качался, плыл и качался,А бедный матросик смотрел на юг:Он друга оставил и в слезах надрывался, —Верно, есть у тебя печальный друг?» —«Милая девочка, спи, не тревожься,Ты сегодня другое увидишь во сне.Ты к вчерашнему сну никогда не вернешься:Одно и то же снится лишь мне…»

Август 1905

«Там, в ночной завывающей стуже…»

Там, в ночной завывающей стуже,В поле звезд отыскал я кольцо.Вот лицо возникает из кружев,Возникает из кружев лицо.Вот плывут ее вьюжные трели,Звезды светлые шлейфом влача,И взлетающий бубен метели,Бубенцами призывно бренча.С легким треском рассыпался веер, —Ах, что значит – не пить и не есть!Но в глазах, обращенных на север,Мне холодному – жгучая весть…И над мигом свивая покровы,Вся окутана звездами вьюг,Уплываешь ты в сумрак снеговый,Мой от века загаданный друг.

Август 1905

Пляски осенние

Волновать меня снова и снова —В этом тайная воля твоя.Радость ждет сокровенного слова,И уж ткань золотая готова,Чтоб душа засмеялась моя.Улыбается осень сквозь слезы,В небеса улетает мольба,И за кружевом тонкой березыЗолотая запела труба.Так волнуют прозрачные звуки,Будто милый твой голос звенит,Но молчишь ты, поднявшая руки,Устремившая руки в зенит.И округлые руки трепещут,С белых плеч ниспадают струй,За тобой в хороводах расплещутОсенницы одежды свои.Осененная реющей влагой,Распустила ты пряди волос.Хороводов твоих по оврагуЗолотое кольцо развилось.Очарованный музыкой влаги,Не могу я не петь, не плясать,И не могут луга и оврагиПод стопою твоей не сгорать.С нами, к нам – легкокрылая младость,Нам воздушная участь дана…И откуда приходит к нам Радость,И откуда плывет Тишина?Тишина умирающих злаков —Это светлая в мире пора:Сон, заветных исполненный знаков,Что сегодня пройдет, как вчера,Что полеты времен и желаний —Только всплески девических рук —На земле, на зеленой поляне,Неразлучный и радостный круг.И безбурное солнце не будетНарушать и гневить Тишину,И лесная трава не забудет,Никогда не забудет весну.И снежинки по склонам оврагаЗаметут, заровняют края,Там, где им заповедала влага,Там, где пляска, где воля твоя.

1 октября 1905

Лесной

«В голубой далекой спаленке…»

В голубой далекой спаленкеТвой ребенок опочил.Тихо вылез карлик маленькийИ часы остановил.Всё, как было. Только страннаяВоцарилась тишина.И в окне твоем – туманнаяТолько улица страшна.Словно что-то недосказано,Что всегда звучит, всегда…Нить какая-то развязана,Сочетавшая года.И прошла ты, сонно-белая,Вдоль по комнатам одна.Опустила, вся несмелая,Штору синего окна.И потом, едва заметная,Тонкий полог подняла.И, как время безрассветная,Шевелясь, поникла мгла.Стало тихо в дальней спаленке —Синий сумрак и покой,Оттого, что карлик маленькийДержит маятник рукой.

4 октября 1905

Эхо

К зеленому лугу, взывая, внимая,Иду по шуршащей листве.И месяц холодный стоит, не сгорая,Зеленым серпом в синеве.Листва кружевная!Осеннее злато!Зову – и трикратыМне издали звонкоОтветствует нимфа, ответствует Эхо,Как будто в поля золотого закатаГонимая богом-ребенкомИ полная смеха…Вот, богом настигнута, падает Эхо,И страстно круженье, и сладко паденье,И смех ее в длинномЗвучит повтореньиПод небом невинным…И страсти и смерти,И смерти и страсти —Венчальные ветвиОсенних убранств и запястий…Там – в синем раздольи – мой голос пророчитВозвратить, опрокинуть весь мир на меня!Но, сверкнув на крыле пролетающей ночи,Томной свирелью вечернего дняУскользнувшая нимфа хохочет.

4 октября 1905

«Вот Он – Христос – в цепях и розах…»

Евгению Иванову

Вот Он – Христос – в цепях и розах —За решеткой моей тюрьмы.Вот Агнец Кроткий в белых ризахПришел и смотрит в окно тюрьмы.В простом окладе синего небаЕго икона смотрит в окно.Убогий художник создал небо.Но Лик и синее небо – одно.Единый, Светлый, немного грустный —За Ним восходит хлебный злак,На пригорке лежит огород капустный,И березки и елки бегут в овраг.И всё так близко и так далёко,Что, стоя рядом, достичь нельзя,И не постигнешь синего Ока,Пока не станешь сам как стезя…Пока такой же нищий не будешь,Не ляжешь, истоптан, в глухой овраг,Обо всем не забудешь, и всего не разлюбишь,И не поблекнешь, как мертвый злак.

10 октября 1905

«Так. Неизменно всё, как было…»

Так. Неизменно всё, как было.Я в старом ласковом бреду.Ты для меня остановилаВремен живую череду.И я пришел, плющом венчанный,Как в юности, – к истокам рек.И над водой, за мглой туманной, —Мне улыбнулся тот же брег.И те же явственные звукиМеня зовут из камыша.И те же матовые рукиПровидит вещая душа.Как будто время позабылоИ ничего не унесло,И неизменным сохранилоПевучей юности русло.И так же вечен я и мирен,Как был давно, в годину сна.И тяжким золотом кумиренМоя душа убелена.

10 октября 1905

Митинг

Он говорил умно и резко,И тусклые зрачкиМетали прямо и без блескаСлепые огоньки.А снизу устремлялись взорыОт многих тысяч глаз,И он не чувствовал, что скороПробьет последний час.Его движенья были верны,И голос был суров,И борода качалась мерноВ такт запыленных слов.И серый, как ночные своды,Он знал всему предел.Цепями тягостной свободыУверенно гремел.Но те, внизу, не понималиНи чисел, ни имен,И знаком долга и печалиНикто не заклеймен.И тихий ропот поднял руку,И дрогнули огни.Пронесся шум, подобный звукуУпавшей головни.Как будто свет из мрака брызнул,Как будто был намек…Толпа проснулась. Дико взвизгнулПронзительный свисток.И в звоны стекол перебитыхВорвался стон глухой,И человек упал на плитыС разбитой головой.Не знаю, кто ударом камняУбил его в толпе,И струйка крови, помню ясно,Осталась на столбе.Еще свистки ломали воздух,И крик еще стоял,А он уж лег на вечный отдыхУ входа в шумный зал…Но огонек блеснул у входа…Другие огоньки…И звонко брякнули у сводаВзведенные курки.И промелькнуло в беглом свете,Как человек лежал,И как солдат ружье над мертвымНаперевес держал.Черты лица бледней казалисьОт черной бороды,Солдаты, молча, собиралисьИ строились в ряды.И в тишине, внезапно вставшей,Был светел круг лица,Был тихий ангел пролетавший,И радость – без конца.И были строги и спокойныОткрытые зрачки,Над ними вытянулись стройноБлестящие штыки.Как будто, спрятанный у входаЗа черной пастью дул,Ночным дыханием свободыУверенно вздохнул.

10 октября 1905

«Вися над городом всемирным…»

Вися над городом всемирным,В пыли прошедшей заточен,Еще монарха в утре лирномСамодержавный клонит сон.И предок царственно-чугунныйВсё так же бредит на змее,И голос черни многострунныйЕще не властен на Неве.Уже на домах веют флаги,Готовы новые птенцы,Но тихи струи невской влаги,И слепы темные дворцы.И если лик свободы явлен,То прежде явлен лик змеи,И ни один сустав не сдавленСверкнувших колец чешуи.

18 октября 1905

«Еще прекрасно серое небо…»

Еще прекрасно серое небо,Еще безнадежна серая даль.Еще несчастных, просящих хлеба,Никому не жаль, никому не жаль!И над заливами голос черниПропал, развеялся в невском сне.И дикие вопли: «Свергни! О, свергни!»Не будят жалости в сонной волне..И в небе сером холодные светыОдели Зимний дворец царя,И латник в черном[12] не даст ответа,Пока не застигнет его заря.Тогда, алея над водной бездной,Пусть он угрюмей опустит меч,Чтоб с дикой чернью в борьбе бесполезнойЗа древнюю сказку мертвым лечь…

18 октября 1905

«Ты проходишь без улыбки…»

Ты проходишь без улыбки,Опустившая ресницы,И во мраке над соборомЗолотятся купола.Как лицо твое похожеНа вечерних богородиц,Опускающих ресницы,Пропадающих во мгле…Но с тобой идет кудрявыйКроткий мальчик в белой шапке,Ты ведешь его за ручку,Не даешь ему упасть.Я стою в тени портала,Там, где дует резкий ветер,Застилающий слезамиНапряженные глаза.Я хочу внезапно выйтиИ воскликнуть: «Богоматерь!Для чего в мой черный городТы Младенца привела?»Но язык бессилен крикнуть.Ты проходишь. За тобоюНад священными следамиПочивает синий мрак.И смотрю я, вспоминая,Как опущены ресницы,Как твой мальчик в белой шапкеУлыбнулся на тебя.

29 октября 1905

Перстень-страданье

Шел я по улице, горем убитый.Юность моя, как печальная ночь,Бледным лучом упадала на плиты,Гасла, плелась и шарахалась прочь.Горькие думы – лохмотья печалей —Нагло просили на чай, на ночлег,И пропадали средь уличных далей,За вереницей зловонных телег.Господи боже! Уж утро клубится,Где, да и как этот день проживу?..Узкие окна. За ними – девица.Тонкие пальцы легли на канву.Локоны пали на нежные ткани —Верно, работала ночь напролет…Щеки бледны от бессонных мечтаний,И замирающий голос поет:«Что я сумела, когда полюбила?Бросила мать и ушла от отца…Вот я с тобою, мой милый, мой милый.Перстень-Страданье нам свяжет сердца.Что я могу? Своей алой кровьюНежность мою для тебя украшать…Верностью женской, вечной любовьюПерстень-Страданье тебе сковать».

30 октября 1905 (1915)

«Прискакала дикой степью…»

Прискакала дикой степьюНа вспененном скакуне.«Долго ль будешь лязгать цепью?Выходи плясать ко мне!»Рукавом в окно мне машет,Красным криком зажжена,Так и манит, так и пляшет,И ласкает скакуна.«А, не хочешь! Ну, так с богом!»Пыль клубами завилась…По тропам и по дорогамВ чистом поле понеслась…Не меня ты любишь. Млада,Дикой вольности сестра!Любишь краденые клады,Полуночный свист костра!И в степях, среди тумана,Ты страшна своей красой —Разметавшейся у станаРыжей спутанной косой.

31 октября 1905

Бред

Я знаю, ты близкая мне…Больному так нужен покой…Прильнувши к седой старине,Торжественно брежу во сне…С тобою, мой свет, говорю…Пьяни, весели меня, боль! —Ты мне обещаешь зарю?Нет, с этой свечой догорю!Так слушай, как память остра, —Недаром я в смертном бреду…Вчера еще были, вчераЗаветные лес и гора…Я Белую Деву искал —Ты слышишь? Ты веришь? Ты спишь?Я Древнюю Деву искал,И рог мой раскатом звучал.Вот иней мне кудри покрыл,Дыханье спирала зима…И ветер мне очи слепил,И рог мой неверно трубил…Но слушай, как слушал тогдаЯ голос пронзительных вьюг!Что было со мной в те года, —Тому не бывать никогда!..Я твердой стопою всхожу —О, слушай предсмертный завет!..В последний тебе расскажу:Я Белую Деву бужу!Вот спит Она в облаке мглыНа темной вершине скалы,И звонко взывают орлы,Свои расточая хвалы…Как странен мой траурный бред!То – бред обнищалой души…Ты – свет мой, единственный светДругой – в этом трауре нет.Уютны мне черные сны.В них память свежеет моя:В виденьях седой старины,Бывалой, знакомой страны…Мы были, – но мы отошли,И помню я звук похорон:Как гроб мой тяжелый несли,Как сыпались комья земли.

4 ноября 1905 (1915)

Сытые

Они давно меня томили;В разгаре девственной мечтыОни скучали, и не жили,И мяли белые цветы.И вот – в столовых и гостиных,Над грудой рюмок, дам, старух,Над скукой их обедов чинных —Свет электрический потух.К чему-то вносят, ставят свечи,На лицах – желтые круги,Шипят пергаментные речи,С трудом шевелятся мозги.Так – негодует всё, что сыто,Тоскует сытость важных чрев:Ведь опрокинуто корыто,Встревожен их прогнивший хлев!Теперь им выпал скудный жребий:Их дом стоит неосвещен,И жгут им слух мольбы о хлебеИ красный смех чужих знамен!Пусть доживут свой век привычноНам жаль их сытость разрушать.Лишь чистым детям – неприличноИх старой скуке подражать.

10 ноября 1905

«Свободны дали. Небо открыто…»

Свободны дали. Небо открыто.Смотрите на нас, планеты,Как наше веселое знамя развито,Вкруг каждого лика – круг из света.Нам должно точить такие косы,Такие плуги,Чтоб уронить все слезные росы,Чтоб с кровью вскрыть земляные глубиДрузья! Над нами лето, взгляните —Безоблачен день, беззакатно светел.И солнце стоит высоко – в зените,И утро пропел давно уже петел.Мы все, как дети, слепнем от света,И сердце встало в избытке счастья.О, нет, не темница наша планета:Она, как солнце, горит от страсти!И Дева-Свобода в дали несказаннойОткрылась всем – не одним пророкам'Так все мы – равные дети вселенной,Любовники Счастья…

Ноябрь-декабрь (?) 1905

Стихотворения 1906 года

Сказка о петухе и старушке

Петуха упустила старушка,Золотого, как день, петуха!Не сама отворилась клетушка,Долго ль в зимнюю ночь до греха!И на белом узорном крылечкеПромелькнул золотой гребешок…А старуха спускается с печки,Всё не может найти посошок…Вот – ударило светом в оконце,Загорелся старушечий глаз…На дворе – словно яркое солнце,Деревенька стоит напоказ.Эх, какая беда приключилась,Впопыхах не нащупать клюки…Ишь, проклятая, где завалилась!..А у страха глаза велики:Вон стоит он в углу, озаренный,Из-под шапки таращит глаза…А на улице снежной и соннойСуматоха, возня, голоса…Прибежали к старухину дому,Захватили ведро, кто не глуп…А уж в кучке золы – незнакомыйРобко съежился маленький труп…Долго, бабушка, верно, искала,Не сыскала ты свой посошок…Петушка своего потеряла,ан, нашел тебя сам петушок!Зимний ветер гуляет и свищет,Всё играет с торчащей трубой…Мертвый глаз будто всё еще ищет,Где пропал петушок… золотой.А над кучкой золы разметенной,Где гулял и клевал петушок,То погаснет, то вспыхнет червонныйЗолотой, удалой гребешок.

11 января 1906

«Милый брат! Завечерело…»

Милый брат! Завечерело.Чуть слышны колокола.Над равниной побелело —Сонноокая прошла.Проплыла она – и стала,Незаметная, близка.И опять нам, как бывало,Ноша тяжкая легка.Меж двумя стенами бораРедкий падает снежок.Перед нами – семафораЗеленеет огонек.Небо – в зареве лиловом,Свет лиловый на снегах,Словно мы – в пространстве новом,Словно – в новых временах.Одиноко вскрикнет птица,Отряхнув крылами ель,И засыплет нам ресницыБелоснежная метель…Издали – локомотиваПоступь тяжкая слышна…Скоро Финского заливаНам откроется страна.Ты поймешь, как в этом мореОблегчается душа,И какие гаснут зориЗа грядою камыша.Возвратясь, уютно ляжемПеред печкой на ковреИ тихонько перескажемВсё, что видели, сестре…Кончим. Тихо встанет с кресел,Молчалива и строга.Скажет каждому: «Будь весел.За окном лежат снега».

13 января 1906

Ланская

«Мы подошли – и воды синие…»

Мы подошли – и воды синие,Как две расплеснутых стены.И вот – вдали белеет скиния,И дали мутные видны.Но уж над горными проваламиНа дымно блещущий утесТы не взбежишь, звеня кимвалами,В венке из диких красных роз.Так – и чудесным очарованы —Не избежим своей судьбы,И, в цепи новые закованы,Бредем, печальные рабы.

25 января 1906

«Ты придешь и обнимешь…»

Ты придешь и обнимешь.И в спокойной мглеМне лицо опрокинешьВстречу новой земле.В новом небе забудем,Что прошло, – навсегда.Тихо молвят люди:«Вот еще звезда».И, мерцая, задремлемНа туманный век,Посылая землямСреброзвездный снег.На груди из рая —Твой небесный цвет.Я пойму, мерцая,Твой спокойный свет.

24 января 1906

«Лазурью бледной месяц плыл…»

Лазурью бледной месяц плылИзогнутым перстом.У всех, к кому я приходил,Был алый рот крестом.Оскал зубов являл печаль,И за венцом волосКачалась мерно комнат даль,Где властвовал хаос.У женщин взор был тускл и туп,И страшен был их взор:Я знал, что судороги губОткрыли их позор,Что пили ночь и забытье,Но день их опалил…Как страшно мирное жильеДля тех, кто изменил!Им смутно помнились шаги,Падений тайный страх,И плыли красные кругиВ измученных глазах.Меня сжимал, как змей, диван,Пытливый гость – я знал,Что комнат бархатный туманМне душу отравлял.Но, душу нежную губя,В себя вонзая нож,Я в муках узнавал тебя,Блистательная ложь!О, запах пламенный духов!О, шелестящий миг!О, речи магов и волхвов!Пергамент желтых книг!Ты, безымянная! ВолхваНеведомая дочь!Ты нашептала мне слова,Свивающие ночь.

Январь 1906

Вербочки

Мальчики да девочкиСвечечки да вербочкиПонесли домой.Огонечки теплятся,Прохожие крестятся,И пахнет весной.Ветерок удаленький,Дождик, дождик маленький,Не задуй огня!В Воскресенье ВербноеЗавтра встану перваяДля святого дня.

10 февраля 1906

Учитель

Кончил учитель урок,Мирно сидит на крылечке.Звонко кричит пастушок.Скачут барашки, овечки.Солнце за горку ушло,Светит косыми лучами.В воздухе сыро, тепло,Белый туман за прудами.Старый учитель сидит, —Верно, устал от работы:Завтра ему предстоитМного трудов и заботы.Завтра он будет с утраШколить упрямых ребяток,Чтобы не грызли пераИ не марали тетрадок.Стадо идет и пылит,Дети за ним – врассыпную.Старый учитель сидит,Голову клонит седую.

10 февраля 1906

Снег да снег

Снег да снег. Всю избу занесло.Снег белеет кругом по колено.Так морозно, светло и бело!Только черные, черные стены…И дыханье выходит из губЗастывающим в воздухе паром.Вон дымок выползает из труб;Вон в окошке сидят с самоваром;Старый дедушка сел у стола,Наклонился и дует на блюдце;Вон и бабушка с печки сползла,И кругом ребятишки смеются.Притаились ребята, глядят,Как играет с котятами кошка…Вдруг ребята пискливых котятПобросали обратно в лукошко…Прочь от дома на снежный просторНа салазках они покатили.Оглашается криками двор —Великана из снега слепили!Палку в нос, провертели глазаИ надели лохматую шапку.И стоит он, ребячья гроза, —Вот возьмет, вот ухватит в охапкуИ хохочут ребята, кричат,Великан у них вышел на славу!А старуха глядит на внучат,Не перечит ребячьему нраву.

10 февраля 1906

Ветхая избушка

Ветхая избушкаВся в снегу стоит.Бабушка-старушкаИз окна глядит.Внукам-шалунишкамПо колено снег.Весел ребятишкамБыстрых санок бег…Бегают, смеются,Лепят снежный дом,Звонко раздаютсяГолоса кругом…В снежном доме будетРезвая игра…Пальчики застудят, —По домам пора!Завтра выпьют чаю,Глянут из окна, —Ан, уж дом растаял,На дворе – весна!

10 февраля 1906

Зайчик

Маленькому зайчикуНа сырой ложбинкеПрежде глазки тешилиБелые цветочки…Осенью расплакалисьТонкие былинки,Лапки наступаютНа желтые листочки.Хмурая, дождливаяНаступила осень,Всю капусту сняли,Нечего украсть.Бедный зайчик прыгаетВозле мокрых сосен,Страшно в лапы волкуСерому попасть…Думает о лете,Прижимает уши,На небо косится —Неба не видать…Только б потеплее,Только бы посуше…Очень неприятноПо воде ступать!

Октябрь 1903-10 февраля 1906

Иванова ночь

Мы выйдем в сад с тобою. Скромной,И будем странствовать одни.Ты будешь за травою темнойИскать купальские огни.Я буду ждать с глубокой веройЧудес, желаемых тобой:Пусть вспыхнет папоротник серыйПод встрепенувшейся рукой.Ночь полыхнет зеленым светом, —Ведь с нею вместе вспыхнешь ты,Упоена в волшебстве этомДвойной отравой красоты!Я буду ждать, любуясь втайне,Ночных желаний не будя.Твоих девичьих очертаний —Не бойся – не спугну, дитя!Но если ночь, встряхнув ветвями,Захочет в небе изнемочь,Я загляну в тебя глазамиТуманными, как эта ночь.И будет миг, когда ты снидешьЕще в иные небеса.И в новых небесах увидишьЛишь две звезды – мои глаза.Миг! В этом небе глаз упорныхТы вся отражена – смотри!И под навес ветвей узорныхПроникло таинство зари.

12 февраля 1906

Сольвейг

Сергею Городецкому

Сольвейг прибегает на лыжах.

Ибсен. «Пep Гюнт»Сольвейг! Ты прибежала на лыжах ко мне,Улыбнулась пришедшей весне!Жил я в бедной и темной избушке моейМного дней, меж камней, без огней.Но веселый, зеленый твой глаз мне блеснул —Я топор широко размахнул!Я смеюсь и крушу вековую сосну,Я встречаю невесту – весну!Пусть над новой избойБудет свод голубой —Полно соснам скрывать синеву!Это небо – твое!Это небо – мое!Пусть недаром я гордым слыву!Жил в лесу как во сне,Пел молитвы сосне,Надо мной распростершей красу.Ты пришла – и светло,Зимний сон разнесло,И весна загудела в лесу!Слышишь звонкий топор? Видишьрадостный взор,На тебя устремленный в упор?Слышишь песню мою? Я крушу и поюПро весеннюю Сольвейг мою!Под моим топором, распевая хвалы,Раскачнулись в лазури стволы!Голос твой – он звончей песен старой сосны!Сольвейг! Песня зеленой весны!

20 февраля 1906

«Ты был осыпан звездным цветом…»

Г. Гюнтеру

Ты был осыпан звездным цветомЕе торжественной весны,И были пышно над поэтомВосторг и горе сплетены.Открылось небо над тобою,Ты слушал пламенный хорал,День белый с ночью голубоюЗарею алой сочетал.Но в мирной безраздумной синиОчарованье доцвело,И вот – осталась нежность линийИ в нимбе пепельном чело.Склонясь на цвет полуувядший,Стремиться не устанешь ты,Но заглядишься, ангел падший,В двойные, нежные черты.И, может быть, в бреду ползучем,Межу не в силах обойти,Ты увенчаешься колючимВенцом запретного пути.Так, – не забудь в венце из терний,Кому молился в первый раз,Когда обманет свет вечернийРасширенных и светлых глаз.

19 марта 1906

«Твое лицо бледней, чем было…»

Твое лицо бледней, чем былоВ тот день, когда я подал знак,Когда, замедлив, торопилаТы легкий, предвечерний шаг.Вот я стою, всему покорный,У немерцающей стены.Что сердце? Свиток чудотворный,Где страсть и горе сочтены!Поверь, мы оба небо знали:Звездой кровавой ты текла,Я измерял твой путь в печали,Когда ты падать начала.Мы знали знаньем несказаннымОдну и ту же высотуИ вместе пали за туманом,Чертя уклонную черту.Но я нашел тебя и встретилВ неосвещенных воротах,И этот взор – не меньше светел,Чем был в туманных высотах!Комета! Я прочел в светилахВсю повесть раннюю твою,И лживый блеск созвездий милыхПод черным шелком узнаю!Ты путь свершаешь предо мною,Уходишь в тени, как тогда,И то же небо за тобою,И шлейф влачишь, как та звезда!Не медли, в темных тенях кроясь,Не бойся вспомнить и взглянуть.Серебряный твой узкий пояс —Сужденный магу млечный путь.

Март 1906

Незнакомка

По вечерам над ресторанамиГорячий воздух дик и глух,И правит окриками пьянымиВесенний и тлетворный дух.Вдали, над пылью переулочной,Над скукой загородных дач,Чуть золотится крендель булочной,И раздается детский плач.И каждый вечер, за шлагбаумами,Заламывая котелки,Среди канав гуляют с дамамиИспытанные остряки.Над озером скрипят уключины,И раздается женский визг,А в небе, ко всему приученный,Бессмысленно кривится диск.И каждый вечер друг единственныйВ моем стакане отраженИ влагой терпкой и таинственной,Как я, смирён и оглушен.А рядом у соседних столиковЛакеи сонные торчат,И пьяницы с глазами кроликов«In vino veritas!»[13] кричат.И каждый вечер, в час назначенный(Иль это только снится мне?),Девичий стан, шелками схваченный,В туманном движется окне.И медленно, пройдя меж пьяными,Всегда без спутников, одна,Дыша духами и туманами,Она садится у окна.И веют древними поверьямиЕе упругие шелка,И шляпа с траурными перьями,И в кольцах узкая рука.И странной близостью закованный,Смотрю за темную вуаль,И вижу берег очарованныйИ очарованную даль.Глухие тайны мне поручены,Мне чье-то солнце вручено,И все души моей излучиныПронзило терпкое вино.И перья страуса склоненныеВ моем качаются мозгу,И очи синие бездонныеЦветут на дальнем берегу.В моей душе лежит сокровище,М ключ поручен только мне!Ты право, пьяное чудовище!Я знаю: истина в вине.

24 апреля 1906

Озерки

«Там дамы щеголяют модами…»

Там дамы щеголяют модами,Там всякий лицеист остер —Над скукой дач, над огородами,Над пылью солнечных озер.Туда манит перстами алымиИ дачников волнует зряНад запыленными вокзаламиНедостижимая заря.Там, где скучаю так мучительно,Ко мне приходит иногдаОна – бесстыдно упоительнаИ унизительно горда.За толстыми пивными кружками,За сном привычной суетыСквозит вуаль, покрытый мушкамиГлаза и мелкие черты.Чего же жду я, очарованныйМоей счастливою звездой,И оглушенный и взволнованныйВином, зарею и тобой?Вздыхая древними поверьями,Шелками черными шумна,Под шлемом с траурными перьямиИ ты вином оглушена?Средь этой пошлости таинственной,Скажи, что делать мне с тобой —Недостижимой и единственной,Как вечер дымно-голубой?

Апрель 1906 (28 апреля 1911)

«Прошли года, но ты – всё та же…»

Я знал ее еще тогда

В те баснословные года

ТютчевПрошли года, но ты – всё та же:Строга, прекрасна и ясна;Лишь волосы немного глаже,И в них сверкает седина.А я – склонен над грудой книжной,Высокий, сгорбленный старик, —С одною думой непостижнойСмотрю на твой спокойный лик.Да. Нас года не изменили.Живем и дышим, как тогда,И, вспоминая, сохранилиТе баснословные года…Их светлый пепел – в длинной урне.Наш светлый дух – в лазурной мгле.И всё чудесней, всё лазурней —Дышать прошедшим на земле.

30 мая 1906

Ангел-хранитель

Люблю Тебя, Ангел-Хранитель во мгле.Во мгле, что со мною всегда на земле,За то, что ты светлой невестой была,За то, что ты тайну мою отняла.За то, что связала нас тайна и ночь,Что ты мне сестра, и невеста, и дочь.За то, что нам долгая жизнь суждена,О, даже за то, что мы – муж и жена!За цепи мои и заклятья твои.За то, что над нами проклятье семьи.За то, что не любишь того, что люблю.За то, что о нищих и бедных скорблю.За то, что не можем согласно мы жить.За то, что хочу и не смею убить —Отметить малодушным, кто жил без огня,Кто так унижал мой народ и меня!Кто запер свободных и сильных в тюрьму,Кто долго не верил огню моему.Кто хочет за деньги лишить меня дня,Собачью покорность купить у меня..За то, что я слаб и смириться готов,Что предки мои – поколенье рабов,И нежности ядом убита душа,И эта рука не поднимет ножа…Но люблю я тебя и за слабость мою,За горькую долю и силу твоюЧто огнем сожжено и свинцом залито —Того разорвать не посмеет никто!С тобою смотрел я на эту зарю —С тобой в эту черную бездну смотрю.И двойственно нам приказанье судьбы:Мы вольные души! Мы злые рабы!Покорствуй! Дерзай! Не покинь! Отойди!Огонь или тьма – впереди?Кто кличет? Кто плачет? Куда мы идем?Вдвоем – неразрывно – навеки вдвоем!Воскреснем? Погибнем? Умрем?

17 августа 1906