Полное собрание стихотворений

«Светлый сон, ты не обманешь…»

Светлый сон, ты не обманешь,Ляжешь в утренней росе,Алой пылью тихо встанешьНа закатной полосе.Солнце небо опояшет,Вот и вечер – весь в огне.Зайчик розовый запляшетПо цветочкам на стене.На балконе, где алеютМхи старинных балюстрад,Деды дремлют и лелеютСны французских баррикад.Мы внимаем ветхим дедам,Будто статуям из ниш:Сладко вспомнить за обедомСтарый пламенный Париж,Протянув больную руку,Сладко юным погрозить,Сладко гладить кудри внуку,О минувшем говорить.И в алеющем закатеНа балконе подремать,В мягком стеганом халатеПеребраться на кровать…Скажут: «Поздно, мы устали…»Разойдутся на заре.Я с тобой останусь в зале,Лучик ляжет на ковре.Милый сон, вечерний лучик…Тени бархатных ресниц…В золотистых перьях тучекТанец нежных вечерниц…

25 февраля 1904

Обман

В пустом переулке весенние водыБегут, бормочут, а девушка хохочет.Пьяный красный карлик не дает проходу,Пляшет, брызжет воду, платье мочит.Девушке страшно. Закрылась платочком.Темный вечер ближе. Солнце за трубой.Карлик прыгнул в лужицу красным комочком,Гонит струйку к струйке сморщенной рукой.Девушку манит и пугает отраженье.Издали мигнул одинокий фонарь.Красное солнце село за строенье.Хохот. Всплески. Брызги. Фабричная гарь.Будто издали невнятно доносятся звуки…Где-то каплет с крыши… где-то кашель старика…Безжизненно цепляются холодные руки…В расширенных глазах не видно зрачка…...........................Как страшно! Как бездомно! Там, у забора,Легла некрасивым мокрым комком.Плачет, чтобы ночь протянулась не скоро —Стыдно возвратиться с дьявольским клеймом…Утро. Тучки. Дымы. Опрокинутые кадки.В светлых струйках весело пляшет синева.По улицам ставят красные рогатки.Шлепают солдатики: раз! два! раз! два!В переулке у мокрого забора над теломСпящей девушки – трясется, бормочет голова;Безобразный карлик занят делом:Спускает в ручеек башмаки: раз! два!Башмаки, крутясь, несутся по теченью,Стремительно обгоняет их красный колпак…Хохот. Всплески. Брызги. Еще мгновенье —Плывут собачьи уши, борода и красный фрак.Пронеслись, – и струйки шепчут невнятно.Девушка медленно очнулась от сна:В глазах ее красно-голубые пятна.Блестки солнца. Струйки. Брызги. Весна.

5 марта 1904

«Я восходил на все вершины…»

Я восходил на все вершины,Смотрел в иные небеса,Мой факел был и глаз совиный,И утра божия роса.За мной! За мной! Ты молишь взглядом,Ты веришь брошенным словам,Как будто дважды чашу с ядомЯ поднесу к своим губам!О, нет! Я сжег свои приметы,Испепелил свои следы!Всё, что забыто, недопето,Не возвратится до Звезды —До Той Звезды, которой близостьПознав, – сторицей отплачуЗа всё величие и низость,Которых тяжкий груз влачу!

Около 15 марта 1904

«Мой любимый, мой князь, мой жених…»

Мой любимый, мой князь, мой жених,Ты печален в цветистом лугу.Павиликой средь нив золотыхЗавилась я на том берегу.Я ловлю твои сны на летуБледно-белым прозрачным цветком.Ты сомнешь меня в полном цветуБелогрудым усталым конем.Ах, бессмертье мое растопчи, —Я огонь для тебя сберегу.Робко пламя церковной свечиУ заутрени бледной зажгу.В церкви станешь ты, бледен лицом,И к царице небесной придешь, —Колыхнусь восковым огоньком,Дам почуять знакомую дрожь…Над тобой – как свеча – я тиха,Пред тобой – как цветок – я нежна.Жду тебя, моего жениха,Всё невеста – и вечно жена.

26 марта 1904

Молитвы

Наш Арго!

Андрей Белый

1

Сторожим у входа в терем,Верные рабы.Страстно верим, выси мерим,Вечно ждем трубы.Вечно – завтра. У решеткиКаждый день и часСлавословит голос четкийОдного из нас.Воздух полон воздыханий,Грозовых надежд,Высь горит от несмыканийВоспаленных вежд.Ангел розовый укажет,Скажет: «Вот она:Бисер нижет, в нити вяжет —Вечная Весна».В светлый миг услышим звукиОтходящих бурь.Молча свяжем вместе руки,Отлетим в лазурь.

2. Утренняя

До утра мы в комнатах спорим,На рассвете один из насВыступает к розовым зорям —Золотой приветствовать час.Высоко он стоит над нами —Тонкий профиль на бледной зареЗа плечами его, за плечами —Все поля и леса в серебре.Так стоит в кругу серебристом,Величав, милосерд и строг.На челе его бледно-чистомМы читаем, что близок срок.

3. Вечерняя

Солнце сходит на запад. МолчаньеЗадремала моя суета.Окружающих мерно дыханье.Впереди – огневая черта.Я зову тебя, смертный товарищ!Выходи! Расступайся, земля!На золе прогремевших пожарищЯ стою, мою жизнь утоля.Приходи, мою сонь исповедай,Причасти и уста оботри…Утоли меня тихой победойРаспылавшейся алой зари.

4. Ночная

Они Ее видят!

В. БрюсовТебе, Чей Сумрак был так ярок,Чей Голос тихостью зовет, —Приподними небесных арокВсё опускающийся свод.Мой час молитвенный недолог —Заутра обуяет сон.Еще звенит в душе осколокБылых и будущих времен.И в этот час, который краток,Душой измученной зову:Явись! продли еще остатокМинут, мелькнувших наяву!Тебе, Чья Тень давно трепещетВ закатно-розовой пыли!Пред Кем томится и скрежещетСуровый маг моей земли!Тебя – племен последних Знамя,Ты, Воскрешающая Тень!Зову Тебя! Склонись над нами!Нас ризой тихости одень!

5. Ночная

Спи. Да будет твой сон спокоен.Я молюсь. Я дыханью внемлю.Я грущу, как заоблачный воин,Уронивший панцырь на землю.Бесконечно легко мое бремя.Тяжелы только эти миги.Всё снесет золотое время:Мои цепи, думы и книги.Кто бунтует, – в том сердце щедро,Но безмерно прав молчаливый.Я томлюсь у Ливанского кедра,Ты – в тени под мирной оливой.Я безумец! Мне в сердце вонзилиКрасноватый уголь пророка!Ветви мира тебя осенили…Непробудная… Спи до срока.

Март – апрель 1904

« На перекрестке…»

На перекрестке,Где даль поставила,В печальном весельи встречаю весну.На земле еще жесткойПробивается первая травка.И в кружеве березки —Далеко – глубоко —Лиловые скаты оврага.Она взманила,Земля пустынная!На западе, рдея от холода,Солнце – как медный шлем воина,Обращенного ликом печальнымК иным горизонтам,К иным временам…И шишак – золотое облако —Тянет ввысь белыми перьямиНад дерзкой красоюЛохмотий вечерних моих!И жалкие крылья мои —Крылья вороньего пугала —Пламенеют, как солнечный шлем,Отблеском вечера…Отблеском счастия…И кресты – и далекие окна —И вершины зубчатого леса —Всё дышит ленивымИ белым размеромВесны.

5 мая 1904 (Декабрь 1904)

«Ты оденешь меня в серебро…»

Ты оденешь меня в серебро,И когда я умру,Выйдет месяц – небесный Пьеро,Встанет красный паяц на юруМертвый месяц беспомощно нем,Никому ничего не открыл.Только спросит подругу – зачемЯ когда-то ее полюбил?В этот яростный сон наявуОпрокинусь я мертвым лицомИ паяц испугает сову,Загремев под горой бубенцом…Знаю – сморщенный лик его старИ бесстыден в земной наготе.Но зловещий восходит угар —К небесам, к высоте, к чистоте.

14 мая 1904

«Фиолетовый запад гнетет…»

Фиолетовый запад гнетет,Как пожатье десницы свинцовой.Мы летим неизменно вперед —Исполнители воли суровой.Нас немного. Все в дымных плащах.Брызжут искры и блещут кольчуги.Поднимаем на севере прах,Оставляем лазурность на юге.Ставим троны иным временам —Кто воссядет на темные троны?Каждый душу разбил пополамИ поставил двойные законы.Никому не известен конец.И смятенье сменяет веселье.Нам открылось в гаданьи: мертвецВпереди рассекает ущелье.

14 мая 1904

«Дали слепы, дни безгневны…»

Дали слепы, дни безгневны,Сомкнуты уста.В непробудном сне царевны,Синева пуста.Были дни – над теремамиПламенел закат.Нежно белыми словамиКликал брата брат.Брата брат из дальних келийИзвещал: «Хвала!»Где-то голуби звенели,Расплескав крыла.С золотистых ульев пчелыПриносили мед.Наполнял весельем долыПраздничный народ.В пестрых бусах, в алых лентахДевушки цвели…Кто там скачет в позументахВ голубой пыли?Всадник в битвенном наряде,В золотой парче,Светлых кудрей бьются пряди,Искры на мече,Белый конь, как цвет вишневый.Блещут стремена…На кафтан его парчовыйПролилась весна.Пролилась – он сгинет в тучах,Вспыхнет за холмом.На зеленых встанет кручахВ блеске заревом,Где-то перьями промашет,Крикнет: «Берегись!»На коне селом пропляшет,К ночи канет ввысь…Ночью девушкам приснится,Прилетит из тучКонь – мгновенная зарница,Всадник – беглый луч…И, как луч, пройдет в прохладуУзкого окна,И Царевна, гостю рада,Встанет с ложа сна…Или, в злые дни ненастий,Глянет в сонный пруд,И его, дрожа от страсти,Руки заплетут.И потом обманут – вскинутРуки к серебру,Рыбьим плёсом отодвинутВ струйную игру…И душа, летя на северЗолотой пчелой,В алый сон, в медовый клеверЛяжет на покой…И опять в венках и росахЗапоет мечта,Засверкает на откосахЗолото щита,И поднимет щит девица,И опять вдалиВсадник встанет, конь вздыбитсяВ голубой пыли…Будут вёсны в вечной сменеИ падений гнет.Вихрь, исполненный видений, —Голубиный лет…Что мгновенные бессилья?Время – легкий дым…Мы опять расплещем крылья,Снова отлетим!И опять, в безумной сменеРассекая твердь,Встретим новый вихрь видений,Встретим жизнь и смерть!

22 апреля – 20 мая 1904 (1910)

Взморье

Сонный вздох онемелой волныДышит с моря, где серый маякУказал морякам быстрины,Растрепал у поднебесья флаг.Там зажегся последний фонарь,Озаряя таинственный мол.Там корабль возвышался, как царь,И вчера в океан отошел.Чуть серели его паруса,Унося торжество в океан.Я покорно смотрел в небеса,Где Она расточала туман.Я увидел Глядящую в твердь —С неземным очертанием рук.Издали мне привиделась Смерть,Воздвигавшая тягостный звук.Там поют среди серых камней,В отголосках причудливых пен —Переплески далеких морей,Голоса корабельных сирен.

26 мая 1904

«В час, когда пьянеют нарциссы…»

В час, когда пьянеют нарциссы,И театр в закатном огне,В полутень последней кулисыКто-то ходит вздыхать обо мне…Арлекин, забывший о роли?Ты, моя тихоокая лань?Ветерок, приносящий с поляДуновений легкую дань?Я, паяц, у блестящей рампыВозникаю в открытый люк.Это – бездна смотрит сквозь лампыНенасытно-жадный паук.И, пока пьянеют нарциссы,Я кривляюсь, крутясь и звеня..Но в тени последней кулисыКто-то плачет, жалея меня.Нежный друг с голубым туманом,Убаюкан качелью снов.Сиротливо приникший к ранамЛегкоперстный запах цветов.

26 мая 1904

«Я живу в глубоком покое…»

Я живу в глубоком покое.Рою днем могилы корням.Но в туманный вечер – нас двое.Я вдвоем с Другим по ночам.Обычайный – у входа в сени,Где мерцают мои образа.Лоб закрыт тенями растений.Чуть тускнеют в тени глаза.Из угла серебрятся латы,Испуская жалобный скрип.В дальних залах – говор крылатыйТех, с кем жил я, и с кем погиб.Одинок – в конце вереницы —Я – последний мускул земли.Не откроет уст Темнолицый,Будто ждет, чтобы все прошли.Раздавив похоронные звукиРавномерно-жутких часов,Он поднимет тяжкие руки,Что висят, как петли веков.Заскрипят ли тяжкие латы?Или гроб их, как страх мой, пуст?Иль Он вдунет звук хриповатыйВ этот рог из смердящих уст?Или я, как месяц двурогий,Только жалкий сон серебрю,Что приснился в долгой дорогеВсем бессильным встретить зарю?

Около 15 июня 1904

«Вот он – ряд гробовых ступеней…»

Вот он – ряд гробовых ступеней.И меж нас – никого. Мы вдвоем.Спи ты, нежная спутница дней,Залитых небывалым лучом.Ты покоишься в белом гробу.Ты с улыбкой зовешь: не буди.Золотистые пряди на лбу.Золотой образок на груди.Я отпраздновал светлую смерть,Прикоснувшись к руке восковой,Остальное – бездонная твердьСхоронила во мгле голубой.Спи – твой отдых никто не прерветМы – окрай неизвестных дорог.Всю ненастную ночь напролетЗдесь горит осиянный чертог.

18 июня 1904

«Вечность бросила в город…»

Вечность бросила в городОловянный закат.Край небесный распорот,Переулки гудят.Всё бессилье гаданьяУ меня на плечах.В окнах фабрик – преданьяО разгульных ночах.Оловянные кровли —Всем безумным приют.В этот город торговлиНебеса не сойдут.Этот воздух так гулок,Так заманчив обман.Уводи, переулок,В дымно-сизый туман…

26 июня 1904

«Город в красные пределы…»

Город в красные пределыМертвый лик свой обратил,Серо-каменное телоКровью солнца окатил.Стены фабрик, стекла окон,Грязно-рыжее пальто,Развевающийся локон —Всё закатом залито.Блещут искристые гривыЗолотых, как жар, коней,Мчатся бешеные диваЖадных облачных грудей,Красный дворник плещет ведраС пьяно-алою водой,Пляшут огненные бедраПроститутки площадной,И на башне колокольнойВ гулкий пляс и медный зыкКажет колокол раздольныйОкровавленный язык.

28 июня 1904 (1915)

«Я жалобной рукой сжимаю свой костыль…»

Я жалобной рукой сжимаю свой костыль.Мой друг – влюблен в луну – живет ее обманом.Вот – третий на пути. О, милый друг мой, ты льВ измятом картузе над взором оловянным?И – трое мы бредем. Лежит пластами пыль.Всё пусто – здесь и там – под зноем неустанным.Заборы – как гроба. В канавах преет гниль.Всё, всё погребено в безлюдьи окаянном.Стучим. Печаль в домах. Покойники в гробах.Мы робко шепчем в дверь: «Не умер – спитваш близкий…»Но старая, в чепце, наморщив лоб свой низкий,Кричит: «Ступайте прочь! Не оскорбляйте прах!»И дальше мы бредем. И видим в щели зданийСтаринную игру вечерних содроганий.

3 июля 1904 (Январь 1906)

«Поет, краснея, медь. Над горном…»

Поет, краснея, медь. Над горномСтою – и карлик служит мне:Согбенный карлик в платье черном,Какой являлся мне во сне.Сбылось немного – слишком много,И в гроб переплавляю медь.Я сам открыл себе дорогу,Не в силах зной преодолеть.Последним шествием украшен,Склонюсь под красный балдахин.И прогремят останки башенС моих довременных вершин.И вольно – смуглая гадалка,Спеша с потехи площадной,Швырнет под сени катафалкаСвой воскрешающий запой.Тогда – огромен бледным телом —Я красной медью зазвучу.И предо мною люди в беломПоставят бледную свечу.

4 июля 1904

Гимн

В пыльный город небесный кузнец прикатилОгневой переменчивый диск.И по улицам – словно бесчисленных пилСмех и скрежет и визг.Вот в окно, где спокойно теклаПыльно-серая мгла,Луч вонзился в прожженное сердце стекла,Как игла.Все испуганно пьяной толпойПокидают могилы домов…Вот – всем телом прижат под фабричной трубойНезнакомый с весельем разгульных часов…Он вонзился ногтями в кирпичВ унизительной позе греха…Но небесный кузнец раздувает меха,И свистит раскаленный, пылающий бич.Вот – на груде горячих камнейРаспростерта не смевшая пасть…Грудь раскрыта – и бродит меж темных бровейНабежавшая страсть…Вот – монах, опустивший глаза,Торопливо идущий вперед…Но и тех, кто безумно обеты дает,Кто бесстрастные гимны поет,Настигает гроза!Всем раскрывшим пред солнцем тоскливую грудаНа распутьях, в подвалах, на башнях – хвала!Солнцу, дерзкому солнцу, пробившему путь, —Наши гимны, и песни, и сны – без числа!..Золотая игла!Исполинским лучом пораженная мгла!Опаленным, сметенным, сожженным дотла —Хвала!

27 августа 1904 (1915)

«Поднимались из тьмы погребов…»

Поднимались из тьмы погребов.Уходили их головы в плечи.Тихо выросли шумы шагов,Словеса незнакомых наречий.Скоро прибыли толпы других,Волочили кирки и лопаты.Расползлись по камням мостовых,Из земли воздвигали палаты.Встала улица, серым полна,Заткалась паутинною пряжей.Шелестя, прибывала волна,Затрудняя проток экипажей.Скоро день глубоко отступил,В небе дальнем расставивший зори.А незримый поток шелестил,Проливаясь в наш город, как в мореМы не стали искать и гадать:Пусть заменят нас новые люди!В тех же муках рождала их мать,Так же нежно кормила у груди…В пелене отходящего дняНам была эта участь понятна…Нам последний закат из огняСочетал и соткал свои пятна.Не стерег исступленный дракон,Не пылала над нами геенна.Затопили нас волны времен,И была наша участь – мгновенна.

10 сентября 1904

«В высь изверженные дымы…»

В высь изверженные дымыЗастилали свет зари.Был театр окутан мглою.Ждали новой пантомимы,Над вечернею толпоюЗажигались фонари.Лица плыли и сменились,Утонули в темной массеПрибывающей толпы.Сквозь туман лучи дробились,И мерцали в дальней кассеЗолоченые гербы.Гулкий город, полный дрожи,Вырастал у входа в зал.Звуки бешено ломились…Но, взлетая к двери ложи,Рокот смутно замирал,Где поклонники толпились…В темном зале свет заемныйМог мерцать и отдохнуть.В ложе – вещая сибилла,Облачась в убор нескромный,Черный веер распустила,Черным шелком оттенилаБледно-матовую грудь.Лишь в глазах таился вызов,Но в глаза вливался мрак…И от лож до темной сцены,С позолоченных карнизов,Отраженный, переменный —Свет мерцал в глазах зевак…Я покину сон угрюмый,Буду первый пред толпой:Взору смерти – взор ответный!Ты пьяна вечерней думой,Ты на очереди смертной:Встану в очередь с тобой!

25 сентября 1904

Колыбельная песня

Спят луга, спят леса,Пала божия роса,В небе звездочки горят,В речке струйки говорят,К нам в окно луна глядит,Малым детям спать велит«Спите, спите, поздний час,Завтра брат разбудит вас.Братний в золоте кафтан,В серебре мой сарафан,Встречу брата и пойду,Спрячусь в божием саду,А под вечер брат уснетИ меня гулять пошлет.Сладкий сон вам пошлю,Тихой сказкой усыплю,Сказку сонную скажу,Как детей сторожу…Спите, спите, спать пора.Детям спится до утра…»

25 сентября 1904

«Зажигались окна узких комнат…»

Зажигались окна узких комнат,Возникали скудные лучи,Там, где люди сиротливо берегут и помнятЦарствия небесного ключи.В этот час и Ты прошла к вечерне,Свой задумчивый и строгий сон храня.На закате поднимался занавес вечерний,Открывалось действие огня.Так, как я, тонуть в небесном равнодушном взглядеНе умел никто. Свободная, поверь!Кто-то ласковый рассыпал золотые пряди,Луч проник в невидимую дверь.И, вступив на звонкий ряд ступеней,Я стоял преображенный на горе —Там, где стая тускло озаренных привиденийПростирала руки к догорающей заре.

«Всё бежит, мы пребываем…»

Всё бежит, мы пребываем,Вервий ночи вьем концы,Заплетаем, расплетаемБелых ландышей венцы.Всё кружится, круторогийМесяц щурится вверху.Мы, расчислив все дороги,Утром верим петуху.Вот – из кельи Вечной ПряхиНити кажут солнцу путь.Утром сходятся монахи,Прикрывая рясой грудь.«Всю ли ночь молились в нишах?Всю ли ночь текли труды?» —«Нет, отец, на светлых крышахЖдали Утренней Звезды.Мы молчали, колдовали,Ландыш пел. Она цвела,Мы над прялкой тосковалиВ ночь, когда Звезда пряла».

Сентябрь 1904

«Блеснуло в глазах. Метнулось в мечте…»

Блеснуло в глазах. Метнулось в мечте.Прильнуло к дрожащему сердцу.Красный с козел спрыгнул – и на светлой чертеРаспахнул каретную дверцу.Нищий поднял дрожащий фонарьАфиша на мокром столбе…Ступила на светлый троттуар,Исчезла в толпе.Луч дождливую мглу пронизал —Богиня вступила в склеп…Гори, маскарадный зал!Здесь нищий во мгле ослеп.

Сентябрь 1904

«Нежный! У ласковой речки…»

Федору Смородскому

Нежный! У ласковой речкиТы – голубой пастушок.Белые бродят овечки,Круто загнут посошок.Ласковы желтые мели,Где голубеет вода.Голосу тихой свирелиГрустно покорны стада.Грусть несказанных намековВ долгом журчаньи волны.О, береги у истоковЭти мгновенные сны.Люди придут и растратятЗолоторунную тишь.Тяжкие камни прикатят,Нежный растопчат камыш.Но высоко – в изумрудахОблаки-овцы бредут.В тихих и темных запрудахИх отраженья плывут.Пусть и над городом встанетСтадо вечернее. ПустьЛюдям предстанет в туманеЗолоторунная грусть.

18 октября 1904 (Январь 1906)

«Гроб невесты легкой тканью…»

Гроб невесты легкой тканьюСкрыт от глаз в соборной мгле.Пресвятая тонкой дланьюОхраняет на земле.Кто у гроба в час закатный?Мать и солнечная сень.Третий с ними – благодатныйНесмежающийся день.Над ее бессмертной дремойНить Свершений потекла…Это – Третий – НезнакомыйКротко смотрит в купола.

5 ноября 1904

«Тяжко нам было под вьюгами…»

Тяжко нам было под вьюгамиЗиму холодную спать…Землю промерзлую плугамиНе было мочи поднять!Ранними летними росамиВыйдем мы в поле гулять…Будем звенящими косамиСочные травы срезать!Настежь ворота тяжелые!Ветер душистый в окно!Песни такие веселыеМы не певали давно!

5 ноября 1904

Ночь

Маг, простерт над миром брений,В млечной ленте – голова.Знаки поздних поколений —Счастье дольнего волхва.Поднялась стезею млечной,Осиянная – плывет.Красный шлем остроконечныйБороздит небесный свод.В длинном черном одеяньи,В сонме черных колесниц,В бледно-фосфорном сияньи —Ночь плывет путем цариц.Под луной мерцают пряжкиДо лица закрытых риз.Оперлась на циркуль тяжкий,Равнодушно смотрит вниз.Застилая всю равнину,Косы скрыли пол-чела.Тенью крылий – половинуВсей подлунной обняла.Кто Ты, зельями ночнымиОпоившая меня?Кто Ты, Женственное ИмяВ нимбе красного огня?

19 ноября 1904 (Май 1906)

«Вот – в изнурительной работе…»

Вот – в изнурительной работеВы духу выковали меч.Вы – птицы. Будьте на отлете,Готовьте дух для новых встреч.Весенних талей вздохи томны,Звездясь, синеет тонкий лед.О, разгадай под маской скромной,Какая женщина зовет!Вам перепутья даль откроют,Призывно засинеет мгла.Вас девы падшие укроютВ приюты света и тепла…Открытый путь за далью вольной,Но берегитесь, в даль стремясь,Чтоб голос меди колокольнойНе опрокинулся на вас!

Ноябрь 1904

Моей матери

Помнишь думы? Они улетели.Отцвели завитки гиацинта.Мы провидели светлые целиВ отдаленных краях лабиринта.Нам казалось: мы кратко блуждали.Нет, мы прожили долгие жизни…Возвратились – и нас не узнали,И не встретили в милой отчизне.И никто не спросил о Планете,Где мы близились к юности вечной…Пусть погибнут безумные детиЗа стезей ослепительно млечной!Но в бесцельном, быть может, круженьиБыли мы, как избранники, нищи.И теперь возвратились в сомненьиВ дорогое, родное жилище…Так. Не жди изменений бесцельных,Не смущайся забвеньем. Не числи.Пусть к тебе – о краях запредельныхНе придут и спокойные мысли.Но, прекрасному прошлому радо, —Пусть о будущем сердце не плачет.Тихо ведаю: будет награда:Ослепительный Всадник прискачет.

4 декабря 1904

«Все отошли. Шумите, сосны…»

Все отошли. Шумите, сосны,Гуди, стальная полоса.Над одиноким веют вёсныИ торжествуют небеса.Я не забыл на пире хмельномМою заветную свирель.Пошлю мечту о запредельномВ Его Святую колыбель…Над ней синеет вечный полог,И слишком тонки кружева.Мечты пронзительный осколокСвободно примет синева.Не о спасеньи, не о Слове…И мне ли – падшему в пыли?Но дым всходящих славословийВернется в сад моей земли.

14 декабря 1904

У полотна Финл. ж. д.

«День поблек, изящный и невинный…»

День поблек, изящный и невинныйВечер заглянул сквозь кружева.И над книгою стариннойЗакружилась голова.Встала в легкой полутени,Заструилась вдоль перил…В голубых сетях растенийКто-то медленный скользилТихо дрогнула портьера.Принимала комната шагиГолубого кавалераИ слуги.Услыхала об убийстве —Покачнулась – умерла.Уронила матовые кистиВ зеркала.

24 декабря 1904

«В кабаках, в переулках, в извивах…»

В кабаках, в переулках, в извивах,В электрическом сне наявуЯ искал бесконечно красивыхИ бессмертно влюбленных в молвуБыли улицы пьяны от криков.Были солнца в сверканьи витрин.Красота этих женственных ликов!Эти гордые взоры мужчин!Это были цари – не скитальцы!Я спросил старика у стены:«Ты украсил их тонкие пальцыЖемчугами несметной цены?Ты им дал разноцветные шубки?Ты зажег их снопами лучей?Ты раскрасил пунцовые губки,Синеватые дуги бровей?»Но старик ничего не ответил,Отходя за толпою мечтать.Я остался, таинственно светел,Эту музыку блеска впивать…А они проходили всё мимо,Смутно каждая в сердце тая,Чтоб навеки, ни с кем не сравнимой,Отлететь в голубые края.И мелькала за парою пара…Ждал я светлого ангела к нам,Чтобы здесь, в ликованьи троттуара,Он одну приобщил небесам…А вверху – на уступе опасном, —Тихо съежившись, карлик приник,И казался нам знаменем краснымРаспластавшийся в небе язык.

Декабрь 1904

«Барка жизни встала…»

Барка жизни всталаНа большой мели.Громкий крик рабочихСлышен издали.Песни и тревогаНа пустой реке.Входит кто-то сильныйВ сером армяке.Руль дощатый сдвинул,Парус распустилИ багор закинул,Грудью надавил.Тихо повернуласьКрасная корма,Побежали мимоПестрые дома.Вот они далёко,Весело плывут.Только нас с собою,Верно, не возьмут!

Декабрь 1904

Стихотворения 1905 года

«Шли на приступ. Прямо в грудь…»

Шли на приступ. Прямо в грудьШтык наточенный направлен.Кто-то крикнул: «Будь прославлен.»Кто-то шепчет: «Не забудь!»Рядом пал, всплеснув руками,И над ним сомкнулась рать.Кто-то бьется под ногами,Кто – не время вспоминать…Только в памяти веселойГде-то вспыхнула свеча.И прошли, стопой тяжелойТело теплое топча…Ведь никто не встретит старость —Смерть летит из уст в уста…Высоко пылает ярость,Даль кровавая пуста…Что же! громче будет скрежет,Слаще боль и ярче смерть!И потом – земля разнежитПерепуганную твердь.

Январь 1905