Развод. Ты пожалеешь

Элен Блио

Развод. Ты пожалеешь

Глава 1

– Значит, ты женишься?

– Тебя это волнует, Маш? Кажется, ты сама настаивала на том, чтобы мы развелись?

Настаивала, да. Потому что мой любимый обожаемый муж изменил мне с молоденькой помощницей. А я не смогла простить.

Банально. Как глупо закончилась история нашей великой любви.

Очень больно было. Но я справилась. Почти.

– Так что, Маш, волнует?

Бывший муж смотрит на меня с иронией. Вообще, смотрит по-новому. Совсем не так, как раньше.

И это больно. Словно кислотой обливает сердце.

Раньше было иначе. С обожанием, с восхищением, с любовью. Такие взгляды были почти пятнадцать лет.

Потом он стал смотреть с жалостью. После неудачи с последней беременностью. Тоже, как оказалось, самая банальная причина охлаждения супружеских отношений – не мои слова, психологи так говорят, что б им пусто было. Охлаждение. Арктический лёд. Я ведь надеялась, что не было никакого охлаждения! Верила, что мы справимся. Я справлюсь! Да, он меня жалел. Но там еще была любовь. Много любви.

А потом… потом это стал взгляд побитой собаки. Виноватый, испуганный, жалкий. Когда я его с поличным поймала. Прямо верхом на этой тощей сучке.

Измена. Ядовитое слово, которого, как я наивно полагала, никогда не будет в нашей жизни.

Наивно. Самонадеянно. Глупо.

Больно.

– Хорошо выглядишь, Маш.

– Неужели? – усмехаюсь, поднимая на бывшего взгляд. Я надеялась, что выгляжу максимально не хорошо. Но раз уж он решил лгать…

– Только… бледная. Похудела? – кажется, вижу в глазах Стаса проблеск участия. Ну, ну.

– Есть немного. – силюсь улыбнуться.

Немного. Почти восемь кило. Спасибо, что заметил, как говорится.

Я никогда не была особенно худой. При росте метр шестьдесят семь весила около шестидесяти семи. Без пресловутых минус десять от роста.

Но у меня большая мышечная масса, спорт в молодости оставил следы. Носила размер «М» и даже в «эсочку» иногда влезала.

В моем возрасте скинуть восемь кило – почти подвиг. Причем, не всегда на пользу. Грудь подсдулась, лицо…

Не важно. Это ничего мне сейчас не важно.

– У тебя что-то случилось, Маш? Давай, побыстрее рассказывай, меня ждут.

Ах, вот как, да? Его ждут!

Прекрасно.

А я не жду. Не ждала никогда. Принимала как должное любовь.

Дура.

Ладно, плевать на это сейчас.

– Будущая жена ждёт, да? – спрашиваю спокойно, не вижу ничего провокационного в данном вопросе. Но это я не вижу.

Стас видит.

– Маш, мы о ней сейчас будем говорить? – начинает заводиться бывший. С чего бы вдруг?

– А почему бы нам не поговорить о ней? Всё-таки… она будет мачехой моих детей.

– Наших детей. Наших, Маш. По-моему, уже сто раз на эту тему говорили. И ты опять начинаешь!

– Я начинаю? Я спокойна! – глазками хлопаю. Это действительно так, сейчас я удивительно спокойна, а вот бывший чего-то сразу лезет в бутылку.

Впрочем, так почти всегда бывает. Он срывается, и всегда называет виноватой меня. Мол, я довела.

А не стоило свой член пихать куда не следует. Я бы не доводила.

Гандон. Обжигающая волна ненависти и боли накатывает. Я должна с ней справиться.

Тихо, Маша, тихо, сейчас не об этом.

– Ты спокойна. Конечно. Опять скажешь, что это я во всем виноват.

– Не скажу, Стас.

Отвечаю просто, даже без этих так раздражающих «успокойся», «хватит», «перестань».

Мне сейчас нужно быть максимально «френдли».

– То есть, опять я плохой, да?

– Ты хороший, Стас, очень хороший. – надо постараться произнести это без сарказма, и мне почти удаётся.

И эта моя реплика реально его приводит в бешенство.

– Хватит уже, Маш, а? Хватит! Что тебе надо? Что? Ты за эти полтора года всю душу мне уже вымотала. Всё, кончился, Стас, нет его больше. Хорошо тебе? Хорошо? Сломала меня, катком проехалась, всё уничтожила. И только я оклемался, только я в себя пришёл, только решил новую жизнь начать – вот оно, снова здорово. Что тебе надо от меня, а?

Еле сдерживаюсь. Подбородок дрожит.

Хочется ответить. Каждое его слово разобрать.

Я сломала? Я катком проехала? Это ты, мерзавец, предатель, мне изменил! Ты! Зная, как мне непросто! Зная, какой у меня тяжелый период. Да, блин, даже если бы не было этого периода, даже если бы я была в шоколаде! Измена – это предательство! Ты меня предал. Ты мою душу испачкал в дерьме, уничтожил веру в себя, в людей…

Хочется ответить, да! Объяснить этому предателю, кто виноват во всем. Но я не буду. Не буду.

Сейчас я выше этого.

Должна быть выше.

Поэтому я молчу. Просто беру стакан воды, подношу к губам. Пью медленно, глаза наверх стараюсь поднять, чтобы слезы не вытекали.

Чёрт, как вовремя…

Стас откашливается.

– Прости. Прости, Маш, я… у меня запара на работе, полный кабздец, начало летнего сезона, как всегда. Прости.

– И ты меня прости. Я… не стоило тебя дергать. Но… это важно.

– Важно? – он вскидывает глаза, смотрит реально заинтересованно, вижу, что волнуется. Это, наверное, хорошо.

– Важно. Я… я правда хотела узнать, как у тебя на личном. Серьёзно ли всё.

– Серьёзно? – снова сарказм, снова губы кривит в ухмылке. – Серьёзно, Маш? Я полтора года пороги обивал. Всё испробовал. Я же…Вернуться хотел! Нет, чёрт… я не хотел уходить, и ты это знаешь! Я хотел исправить всё, как раньше хотел! Я же… раскаивался, объяснял, что… что всё не так, ну, бывает, седина в бороду, бес попутал. Чёрт… Я же… я любил тебя!

Любил!…

Он говорит любил, и я чувствую, как сердце снова вдребезги.

Сволочь. Разве когда любят трахают других? Молодых, сочных, умелых, или не очень умелых трахают? Разве это любовь?

Не важно. На хрен.

Он сказал – любил! Не люблю! И вот это…

Вот это главный пиздец. Фиаско.

Сглатываю, рука дрожит, случайно смахиваю со стола прибор. Вилка падает.

Женщина незваная придёт.

Или, это только дома работает? Или сюда реально заявится его новая пассия?

Я к этому не готова, наверное. Хотя… плевать.

– Маш… Чёрт. Ну извини меня.

– Слишком много извиняешься сегодня. На тебя не похоже.

– Неужели?

– Ты меня тоже прости, Стас, что-то я…

Снова глаза задираю, сглатываю ком, который никак не хочет уходить.

– Маш, если ты реально из-за того, что я… из-за женитьбы, то… Я тебя прошу, не надо. Пожалуйста. Ты мне давно дала понять, что всё. Назад пути нет. Я это, наконец, принял. Я, наконец, понял, что могу дальше, я…

– Ты её любишь? – я должна это спросить. Должна!

– А если люблю?

Вот так он говорит. Не твердо и бескомпромиссно – люблю, как раньше обо мне говорил. «А если» и вопрос. Это почему-то успокаивает. И волной радости окатывает. «А если». Что ж…

– Хорошо, Стас. Я за тебя рада. Может, ты не поверишь… – не договариваю специально, пусть сам додумывает, что я хотела сказать.

– Маш, давай не будем о том, во что я верю. Я женюсь.

– Она беременна? – это главный, наверное, вопрос.

– Нет. Пока нет.

Пока. Значит, планируют. Ну, естественно. Она молоденькая, свободная, была. Конечно, ей нужен ребёнок, чтобы его привязать. Несомненно. Что ж…

– Но у тебя реально там серьёзно?

– Да что за допрос, Маш? Я же сказал, что женюсь? Это не серьёзно по-твоему?

Пожимаю плечами. Женюсь. Но пока ведь не женился? Да и мой опыт показывает, что женитьба, и даже пятнадцать лет брака ничего не значат. Увы.

– Хорошо, если серьёзно, Стас. Я за тебя рада.

– Неужели? – опять ёрничает, но что-то в его тоне всё-таки меняется. Я всегда умела улавливать эти нюансы.

– Да, Стас, потому что… потому что если ты женишься, твоя жена рано или поздно начнёт общаться с моими детьми.

– Нашими.

– Нашими детьми. Она будет проводить с ними время, она… будет их воспитывать.

– Маш, я не понимаю…

– Подожди, дай мне договорить. Это важно.

– Маш, если ты сейчас начнешь…

– Да ничего я не начну! – срываюсь, не могу сдержаться, перебиваю, почти кричу, ненавидя себя за это. – Хватит из меня делать монстра! Хватит, я…

– Я знал, что этим закончится, давай поговорим в другой раз, и вообще, я сыт по горло этими разговорами. Я полтора года пытался тебя вернуть. Унижался, просил, умолял, упрашивал. Сам себя возненавидел за то, какой тряпкой стал, а ты…

– А я умираю, Стас.

Глава 2

За два года «до» …

– Добрый день.

– Маша?

Маша, чувства в кашу. Угу. Это я.

Я зашла в кабинет любимого мужа и вижу, как он засунул член в свою юную помощницу.

Браво.

Просто браво.

Телефон у меня в руке. Делаю пару фото. Красиво, чёрт возьми.

– Маш… прекрати!

Смотрю на суету, которая начинается после. Как он запихивает свой большой орган обратно, пытаясь застегнуть ширинку. Он у него реально большой. Красивый. И что самое важное, мой муж умеет им пользоваться. И его молоденькая протеже явно это дело оценила.

Твою то мать…

Вот так это делают, да? Даже штаны не снимая? Прикольно.

А у неё там что? Чулки. И без трусов, наверное. Фу, какая гадость.

Хотя, почему же? Наверное, это очень круто. Классно.

Огонь!

Получается, это считают дико сексуальным, да? Вот такие вот позорные случки?

Ясно.

Ну, что ж…

– Маша, я всё объясню.

– Давай, Стас. С удовольствием послушаю.

Спокойно прохожу дальше, сажусь в кресло, напротив того диванчика, где они совокуплялись.

Смотрю в перепуганные насмерть глаза девицы, губки у неё трясутся. Что, не думала, что так будет? А когда ноги раздвигала перед чужим мужиком, зная, что женат, что дети, нигде не жужжало? Нормально было?

Сука. Нет, на суку она пока не тянет. Сучка малая.

Хочется наброситься на неё, схватить за волосы, оттаскать, морду расцарапать, разбить, пинка хорошего поддать, чтобы летела, тварюга.

Но я же леди, я же выше этого.

На самом деле выше.

Руки еще пачкать о всякое дерьмо.

Разглядываю её, как диковинку. Серьги в ушках с бриллиантиками. Откуда у неё деньги на бриллианты? Такие тысяч двести точно стоят в обычной ювелирке. Да уж, Стас…

Гандон. Значит, Кирюшке на «яблочко» новое зажал, а этой мразоте брюлики?

– Маша…

– Я внимательно слушаю вас, Станислав Игоревич. Очень интересно, что вы скажете в своё оправдание.

– Катя, выйди.

– Зачем же? Пусть Катюша останется. Интересно и её версию послушать.

– Маш, хватит. Катя!

– Я… да… извините… Извините, Мария Станиславовна!

Бровь поднимаю. Она серьёзно?

Просто… блядь…

Девица пятится, выбегая из кабинета.

Мне и смешно дико и выть охота.

И убивать. Мне хочется убивать, потому что только что рухнула вся моя жизнь.

Вот так, разом. Раз и нету. Разметало.

Глаза закрываю, вспоминая, как я шла сюда. Что испытывала.

Повторяла как мантру – я спокойна, совершенно спокойна.

Нет.

Конечно же нет. Трясло всю.

Внутри просто в кашу – словно моё сердце в блендер кинули и хорошенько провернули. Смузи сделали из моих чувств.

Из любви.

Плохо. Больно.

И самое паскудное, что внутри еще жила крохотная надежда. Вдруг все мои подозрения – просто… просто ерунда?

Мой любимый муж мне не изменяет. Нет.

Это я себя накрутила. Это я придумала. Просто обычные бабские заморочки. Тут показалось, что он с кем-то переписывался, тут заметила вроде след от помады, тут мне духами запахло. Да? Бывает же так?

Ну, бывает! С кем не бывает?

Хоть одна из нас когда-то не подозревала?

Все подозреваем. Да, бывает. Вот так, окатит словно горячей лавой плеснуло по телу. А вдруг?

Мой, любимый, единственный, верный, самый-самый. Вдруг не в командировку, а с другой бабой в отель? Вдруг не начальник задержал на работе, а с коллегой заперлись в кабинете? Вдруг не с друзьями на охоту, а в сауну с ними же и с девицами не слишком большой социальной ответственности, или как там это называется?

Было, было. У всех было.

И у меня… проскакивало.

Но тогда я верила. Любила Стаса и верила.

Когда я перестала верить?

Сама не знаю.

Противно до тошноты. Особенно, от того, что я всегда была уверена – меня это не коснётся. Он ведь меня любит! Меня!

Он мой! У нас семья, у нас дети, дочери, у нас всё хорошо. Есть квартира, есть загородный дом, мы работаем, занимаемся детьми, любим вместе отдыхать. У нас всё идеально!

Да, были сложности после замершей беременности. Да, Стас очень хотел сына, увы, пока не сложилось, но мы же собирались еще вернуться к этому вопросу.

Ну какая может быть измена?

Вот такая.

Твою ж…

– Маша… Машка, чёрт, прости меня… правда, я… Господи…

– Это развод, Стас, ты понимаешь?

– Что? Нет, Маш, никакого развода не будет!

Глава 3

Никакого развода? Как бы не так.

Блажен, кто верует.

– Маш, не сходи с ума. У всех бывает. – Стас говорит спокойно, дышит тяжело.

Мудак.

– Что бывает, Стас?

Молчит, потому что не знает, как сказать! Ахах, как это мило.

Скотина такая.

Помочь ему, что ли?

– У всех бывает молодая блядь на работе?

– Она не блядь, Маш, не передергивай!

– Я передергиваю? – это просто прекрасно! – по ходу, это ты тут передернул, вместе с ней. Извини, что помешала. Ты поэтому не в настроении? Не успел спустить? Ну, давай переиграем.

– Перестань…

– Давай я выйду, её позову, потом зайду, когда ты кончишь, а?

– Маша!

– Что, Маша? Что?

Зубы сжимает, желваки ходят. Дракон, мать твою. Властный пластилин.

Презерватив использованный, вот он кто!

Гандон и мразь!

Головой качаю. Смеяться хочется, видимо, от истерики.

– Она не блядь – это вообще волшебно, Тихонов. А кто она? Кто? Ты… ты хоть понимаешь, что говоришь? Эта мокрощелка залезла на женатого мужика! Зная о жене, о семье, о детях! Наплевала на всё и ноги раздвинула. Не блядь! Святая женщина просто…

– Маша хватит!

Он делает шаг ко мне, хватает за руку, а я ору как ненормальная.

– Не прикасайся ко мне! Мразь! Не смей меня трогать!

– Маша!

– Отойди!

– Маш…

Он опять сникает, опускается на колени рядом с моим креслом.

– Машка… прости меня дурака, прости… я…

– Я больше не буду, это ты хотел сказать, Тихонов?

– Маш… давай домой поедем и нормально поговорим, а? Нам… нам есть что сказать друг другу.

– Неужели? И что ты мне хочешь сказать?

– Маш, давай не сейчас, а?

– Нет уж, Стас, давай сейчас!

В меня словно бес вселился, но я считаю, что это нормально. Нормально, что я в таком состоянии! Мне хочется услышать, что он скажет! Что он может сказать в своё оправдание?

– Маш, не заставляй меня говорить то, о чём мы оба потом пожалеем.

Даже так.

Усмехаюсь.

Больно-то как!

– Пожалеем? Знаешь, Стас, я о многом сейчас жалею. Но уж точно не о том, что ты мне скажешь.

– Не надо так, Маш. Не надо. Я не один виноват.

Вот! Вот этого я ждала!

Да!

Конечно!

Главная фраза, которую все любят повторять.

В измене всегда виноваты двое.

Да с хрена ли?

С хрена ли? В чем я виновата? В том, что мой муженек не умеет через рот разговаривать? В том, что у него были какие-то проблемы, но он не смог мне о них сказать? В том, что я стала не так сексуальна? Что я перестала его удовлетворять?

В чем?

В том, что он решил, что ничего ему за это не будет, что он имеет право жить на полную катушку, что не должен себе отказывать в маленьких радостях?

– Я ненавижу тебя, Тихонов. И мы разводимся. Что бы ты там мне не сказал.

– Развода не будет, Маша!

***

Опять двадцать пять! Он может это повторять сколько угодно.

Пусть считает так, если ему легче.

– Я не буду жить с предателем, Стас.

– Маша…

– Всё. Ладно. – качаю головой, – Я еду домой.

– Никуда ты вот так не поедешь! Я сказал, что нам надо поговорить, всё выяснить.

– Что, всё, Тихонов? Я уже всё выяснила. Ты меня обманываешь, ты трахаешь малолетку. Может, даже не только её…

– Маша! Чёрт…

– Что? Ты пихал свой член в другую бабу, Тихонов! А потом приходил ко мне и…

Закрываю рот рукой, резко встаю, бегу к туалету. Он у него есть прямо в кабинете, за декоративной панелью, правильно, не гоже начальству ходить справлять нужду вместе с подчинёнными. Рвотный позыв, заскакиваю в небольшое помещение, закрываю дверь, включаю кран…

Отнимаю руку от лица и смотрю в зеркало.

Меня не тошнит. Я сыграла это. Очень эффектно получилось. Пусть знает.

Как же мне хреново!

Слов нет. Это просто… это пиздец.

Вот так – раз! – и всё рухнуло.

Вся жизнь.

Руки дрожат, когда я их в воду опускаю.

Чёрт, чёрт, чёрт!

Жизнь рухнула!

Прекрасная, как я считала, ну, хорошо, пусть не прекрасная. Нормальная, хорошая, счастливая, размеренная жизнь. Устоявшаяся.

Когда всё понятно. Когда не нужно уже никем и ничем притворяться.

Я так думала.

Хотя притворяемся мы всё равно все и всегда.

Не важно. Чёрт… мысли скачут. Я не понимаю, что делать.

Что?

Закрыть глаза? Простить?

Конечно, этого он хочет. Просто взять и забыть. Как страшный сон.

Ничего этого не было. Так?

Не было его желания попробовать с другой, не было томительных взглядов на эту малолетнюю шваль. Не было подкатов, не было его слов ей адресованных.

Говорил же ей? Наверняка говорил. Какая она милая, красивая, сексуальная, нежная…

Блядь…

Ненавижу!

Ненавижу всю эту грёбанную жизнь!

И за что это мне?

Неужели за то, что я стала слишком наглой и самоуверенной?

Вспоминаю как пару лет назад обсуждали с подругами эту тему. Одной изменил муж, она не стала его выгонять, простила, они ходили к психологу.

Я тогда сказала, что она дура. Выгнать кобеля на хрен. И жить счастливо, без психологов, которых я на дух не переношу – лицемерные лжецы тупо бабло зарабатывающие на чужом горе.

– Маш, ты не понимаешь. Я его люблю. Я хочу быть с ним!

– Вдвойне дура. Он об тебя ноги вытер, как о тряпку половую, а ты…

– Знаешь… не думала, что ты такая. Вот когда твой Стас…

– Мой Стас никогда такого не сделает. А если сделает – разговор короткий. Пойдет на хер обратно к мамочке, с голой жопой на снегу.

Да, чёрт…

Именно так я и сказала.

И что?

Разве после этого я могу его простить?

И говорить о чём-то?

Говорить точно не сейчас.

А когда?

Никогда. Хорошо бы можно было не говорить никогда.

Хорошо бы, он просто испарился, словно его и не было. И жизнь бы пошла дальше. Спокойная и счастливая.

А еще лучше, чтобы не было этой малолетней твари, которая меня всегда с такой искренней улыбкой встречала, комплименты говорила, про дочек расспрашивала.

Я же частенько к Тихонову в офис заглядывала, потому что сама работаю не так далеко, и тут моя любимая кофейня рядом, и ресторан, и парк, да и живём мы в двух шагах.

Господи.

Всё рассыпалось. Ничего этого больше не будет.

Как же больно!

А еще… еще всё зудит внутри. Там, в том самом месте. Потому что сразу мысли о том, что он со мной без презерватива. А с ней? Он терпеть не может резинки.

Сука.

Ненавижу.

Поднимаю глаза, смотрю в зеркало.

Я этого просто так не оставлю.

Привет, Армагеддон!

Глава 4

Возвращаюсь обратно в кабинет. Стас стоит у окна, руки на груди сложил. Голову опустил, выражение лица, наверное, скорбное.

Страдалец за народ, блин…

– Я ухожу, Тихонов. Всё, что было нужно я увидела. Делать мне тут теперь нечего.

– Маша, стой.

– Стас, не надо, а? Не надо изображать из себя всю скорбь мужицкую.

– Маш…

– Хватит. Мне на работу надо вернуться.

– Маша, я не хотел, чтобы так вышло. Я не хотел, чтобы ты узнала.

Это, конечно, его оправдывает. Ага, три раза. Изменять хотел, чтобы узнала – не хотел. Как удобно, зашибись!

– Я всё понимаю, Стас. Ты просто хотел трахнуть молодую бабу. Это же нормально, да?

– Маш, нет…

– Нет? Да ладно. Вы же, мужики, считаете, что это норм? Да? Обсуждаете, в этих ваших компаниях, когда, типа на охоту катаетесь? Может, и не охота там вовсе? Зря я тебе столько лет доверяла?

– Маш, хватит…

Хватит, да, тут он прав, но меня несёт. Несёт – не могу остановиться.

– Как ты, Стас?

Муж, который скоро будет бывшим поднимает голову, не понимает вопроса.

– Как чувствуешь себя?

– Что?

Не понимает видимо, хотя я всегда считала, что мужик он у меня не глупый. И мужиком-то не называла никогда, считала, что это недостойно. Мужчина! Вот кто он был для меня. Мужчина. Любимый. Единственный, чёрт возьми. Да, да, мне же дуре, даже сравнить не с кем! Только по рассказам подружек да по своим ощущениям могу понять, что мой Тихонов очень даже ничего. Хорош в постели. Шикарен.

Отборный самец.

Внезапно, как молнией прошивает. Получается, у меня больше этого не будет, да?

Этих жарких, потных ночей горячих, этих стонов, движений быстрых, жадных, плавно перетекающих в медленные, тягучие. Этой страсти на двоих, которая оглушает, заставляет онеметь, только смотреть друг другу в глаза неотрывно двигаясь вместе, вместе дыхание задерживая на подходе к пику, когда я чувствую его член так, словно это часть меня, знаю, сколько еще ему времени нужно, когда он готов выстрелить, взорваться, подгадывая своё так, чтобы вместе, в унисон, ну или хотя бы очень близко. Влажные поцелуи, терпкий запах, вкус его кожи, тяжесть тела на мне, и он внутри. Заполняет целиком, его много, растягивает иногда до боли.

Зубы сжимаю до скрипа, самой противно, что думаю сейчас об этом.

– Маш…

– Как чувствуешь, спустив нашу жизнь в унитаз, а?

– Маша…

– Да, пошёл ты…

Хочется много еще что сказать, но чувствую, скоро просто тупо скачусь в ор и истерику. А я не хочу, чтобы он запомнил меня истеричкой в этой ситуации. Наоборот. Пусть помнит, что я держалась спокойно и с достоинством.

И с достоинством закопала его, вместе с его грёбанным раскаянием.

Поздно, Стас, поздно…

Выхожу из кабинета и вижу эту мелкую дрянь, которая стоит у диванчика для посетителей, перебирая лапками.

Катя, значит… Катя, Катерина, маков цвет.

Что ж, сучка, второй раунд.

***

Она молчит.

И я молчу. Смотрю на неё.

Что он в ней нашел-то, господи? Волосики жиденькие, кожа не очень хорошая, сразу видно, и тональник не самый лучший явно, ну или пользоваться не умеет. Мне вот с кожей повезло, никогда никаких прыщей, гладкая, ровная, хороший цвет, и морщин нет. Ну, тут, конечно, не только природа постаралась, но об этом мы умолчим. Мне всего тридцать пять, я знаю, что выгляжу моложе своего возраста, хотя не стремлюсь. По мне – возраст прекрасен. Уже есть мозги, и еще есть красота.

Мозги сейчас вопят о том, что я не должна опускаться до скандала с этой девицей. Я с ними согласна.

Мне нужно просто пройти мимо. Спокойно и с достоинством.

Достоинство. Шикарная вещь. Очень.

Только иногда мешает. Иногда хочется засунуть его куда подальше и выпустить на волю фурию, валькирию, которая там живёт. Древнее зло, которое разбужено изменой моего любимого мужа.

Уже собираюсь пройти к лифту, как эта сумасшедшая вдруг открывает рот.

– Мария Станиславовна, мне жаль, что так получилось.

Ах, ей жаль? Зашибись. Мне тоже.

– Вы бы всё равно узнали, рано или поздно. Мне жаль, что так.

О, я бы узнала? Интересно, что это значит? Эта девица мне сейчас пытается объяснить, что это была не разовая акция? Что у неё с моим, вернее, уже не моим Стасиком любовь-морковь?

– Я…

Девица тормозит, столкнувшись с моим взглядом. Я смотрю на неё как на зверушку в зоопарке. Любопытно.

Ох, Маша, Маша! Ну сколько раз себе самой повторять – от любопытства кошка сдохла! Чёрт…

– Я хотела вам сказать… вы же знаете, Стас… Станислав Игоревич вас любит. Очень любит.

Неужели?

Это нормально? Когда любовница вашего мужа, малолетняя шаболда, признаётся в том, что он любит именно вас?

Так и хочется сказать, а кого ему любить-то, а? Сучка мелкая. Тебя? Заслужила ты, чтобы тебя любили? Чем? Тем, что подстелилась под богатого взрослого, несвободного мужика? Что ноги раздвинула? Поди еще и сосёшь как пылесос, как сейчас модно среди всяких там девиц с низкой социальной? Глубоко заглатывать? По самые гланды? Или по его яйца?

А мы, типа, жены, этого делать что ли, по их мнению, не умеем? И трахаемся в миссионерской позе, в ночнушках с дыркой для члена? Или дети у нас вообще от святого духа появляются?