Цикл «Просветители». Серия «Заповедник человечества». Книга первая: Стороны монеты

– Надеюсь, что да, – отозвалась Чадо, оборачиваясь.

– Хорошо, нам ваша помощь будет очень нужна!

– Нет! – возразил шипящий. – Вали отсюда! Это из-за тебя – все это! Жаль он тебя не прикончил!

– Сей! – благодушно произнес опрятный. – Отстань от нее!

– Ага, щас! Из-за этой дуры Алексей стал таким, из-за этой дуры у Алексея есть еще один, который сосет из нас все соки!

– Сей! – воскликнул опрятный.

Чадо не церемонясь схватила Сея за горло и подняла его над землей. Кисть Чадо светилась ярким и обжигающим Сея светом. Сей корчился и кричал от боли.

– Прошу вас! Отпустите его! Он, как и Я – это часть Леши! Мы важны!

Чадо тут же отпустила Сея и он принялся кашлять.

– Дура… – с трудом выдавил Сей.

– Пожалуйста! Только без насилия! Мы и так… Оно скоро поглотит нас и останутся только Леша и Оно, а когда Леша потеряет силы, то Оно займет его место…

– Как вас зовут и что за Оно? – спросила Чадо, недовольно глядя на Сея.

– Ах да, меня зовут Алек, а Оно – это третий, он вроде нас, но он был еще до нас и… Мы точно не знаем кто Оно на самом деле, но Оно постоянно спит. Правда, иногда просыпается и Оно очень страшное.

– Можете показать, где это Оно?

– Да! – весело отозвался Алек.

– Сума сошел?! – возразил Сей.

– Она пришла помочь, так может она сможет остановить его?

– Не верю, – грубо ответил Сей.

– Вот ты циник…

– А где сам Алексей? – перебила Чадо.

– Леша? – переспросил Алек.

– А хрен его знает, мы и сами не знаем, где он… – ответил Сей.

– Ладно… Тогда покажите мне ваше Оно.

Троица отправилась к безымянной станции метро на бумажной улице. Станция была словно бы далеко, но в тоже время и очень близко. Время текло очень странно, а расстояния вело себя еще страннее. Вход на станцию был в виде спуска в подземный переход, из которого тянулся осязаемый мрак и холод.

– Оно там, – произнес Алек.

– Спасибо, – ответила Чадо.

– Только, не убивайте его, он тоже важен!

– Я только посмотреть. Мне нужен Алексей, если я его не найду, он впадет в кому, а потому – найдите его вы.

– Ты чо глухая? Тебе же сказано – хрен его знает, где он! – произнес Сей.

– Алек, дайте руку, – произнесла Чадо, не обращая внимания на Сея.

Алек протянул свою руку и Чадо коснулась своей рукой. Свет Чадо перешел к Алеку, но он не обжигал, а скорее даже делал приятно. Кисть Алека тоже засияла.

– Чем ярче будет гореть свет, тем вы ближе, – пояснила Чадо.

– Я понял! – воскликнул Алек. – Пойдем, – произнес Алек, обращаясь к Сею.

Алек и Сей покинули Чадо, а сама она спустилась в подземелье, освещая мрак горящей бархатным светом кистью руки.

Переход, как и вестибюль метро, были серыми, словно бы выцветшими. Путь на платформу лежал через неработающие эскалаторы, но Чадо остановилась, привлеченная странным силуэтом. Она подняла руку, дабы осветить силуэт и увидела, что это чья-то тень. Но не было того, кто бы ее отбрасывал. Тень стояла и держала в руке палку, подобно факелу. Чадо подняла руку и несколько раз, словно бы приветствуя, помахала рукой. Голова тени склонилась на бок, а после подняла руку и тоже помахала. После чего тень растаяла, оставив Чадо в недоумении. Какое-то время она стояла, пытаясь сообразить, что это было, но придумать ничего не сумела, кроме как идти дальше.

Спустившись на платформу, перед ней предстал густой, непробиваемый мрак. Чадо шла и не понимала, где тут право, а где лево, где перед, а где зад, но Чадо продолжала идти, веря в то, что ее направление верное. Становилось холоднее. Послышался странный хрипящий звук. В какой-то момент раздался глухой и тяжелый рык, и Чадо замерла. Позади нее доносилось шипение и рычание, словно кто-то тяжело дышал. Чадо медленно обернулась и увидела огромную тварь, вмурованную в покрытую золотой чешуей стену, словно бы тварь и стена были единым целым. Чадо поднесла кисть и осветила спящее существо. Антрацитово-черная кожа создания лоснилась в свете Чадо. Тварь была вдвое крупнее гиганта, из-за спины и на голове торчали густые волосы цвета вороненого пера, а из головы торчали черные оленьи рога. Тварь была тощая и сквозь кожу проступали кости. Конечности были длинными и заканчивались острыми когтями, на длинных фалангах пальцев. Тварь спала. Ее смердящее дыхание навевало страх и ужас. Чадо догадывалась, что это за тварь. У нее у самой была такая, но крохотная и скорее надоедливая, а тут был монстр, тут было чудовище, но как оно таким стало?!

Чадо увидела свет. Это был Алек, который звал ее. Чадо попятилась, не в силах оторвать взгляда от твари. Лишь отойдя достаточно далеко, чтобы ее свет не касался внешности создания, Чадо сумела обернуться и покинуть это место.

Покинув подземелья, Алек обратился к Чадо.

– Мы нашли его, он там! – воскликнул Алек, указывая рукой в нужном направлении.

Алек и Сей отвели Чадо. Идти пришлось долго и она даже удивилась, что время в подземелье и в городе так сильно отличаются. Чадо увидела дом, в котором слабо горело одно окно. Троица поднялась на нужный этаж и Чадо вошла внутрь, оставляя позади Алека и Сея.

– Леша? – произнесла Чадо, увидев сидящего человека.

Святогор сидел на кухне с обреченным видом. В руках Святогора была фотография, на которой были изображены он и его мать. Святогор смотрел на фото и никак не отреагировал на Чадо.

– Леша, я пришла за тобой, пойдем, – произнесла Чадо.

– Зачем? – отозвался Святогор, не отрывая взгляда.

– У нас был уговор, помнишь?

– Уговор? – Святогор обратил внимание на Чадо.

Святогор был далеко не молодым человеком. Однако, его округлое лицо, покрытое морщинами, в сочетании со слабо оттопыренными ушами и черными глазами придавали его внешности молодости.

– Откуда мне знать… Что ты не врешь, что меня не кинут…

– Я готова поклясться, – решительно произнесла Чадо.

– Да?! – саркастически произнес Святогор. – Тогда клянись!

– Я клянусь! Что сделаю тебя обратно человеком. Я клянусь, что доставлю тебя на остров. Я клянусь, что не лгу тебе.

Святогор медленно встал и приблизился к Чадо.

– Не лжешь? – недоверчиво произнес Святогор.

– Клянусь жизнью, – решительно произнесла Чадо.

Святогор задумчиво глядел Чадо в глаза. Молчание затянулось.

– Хорошо… – обреченно произнес Святогор, не отводя взгляда. – Сделаю вид, что поверил тебе. Но! – Святогор сделал паузу, поднимая указательный палец. – Не дай тебе Бог… – зло произнес Святогор.

Святогор какое-то время смотрел в глаза Чадо, а после вышел, проходя мимо Алека и Сея. Алек с печалью поглядел на Алексея, а Сей вышел следом. Алек приблизился к Чадо и произнес:

– Очень Вас прошу, даже умоляю! Постарайтесь не ненавидеть его. Он пережил многое и слишком много потерял. Постарайтесь его понять, хотя бы немного. Он ведь такой не по своей воле, его таким сделали.

Алек взял руку Чадо, ласково погладил ее, улыбнулся отпуская руку и вышел. Чадо, с несколько сокрушенным видом, стояла и думала, глядя в пустоту, посреди типичной квартиры, с интерьером девяностых или скорее нулевых годов Земной эпохи. Перед Чадо всплыли воспоминания из детства и один разговор с отцом. Какое-то время она стояла так – в тишине и одиночестве, а после развернулась и вышла прочь из квартиры.

Чадо вернулась в реальный мир. В сущности, Святогор тоже вернулся вместе с Чадо, но в сознание он не пришел. Сейчас Святогор спал без сновидений. Психическое истощение Чадо было пропорционально физическому истощению Святогора. Раны Святогора затянулись, не оставив ни пятен, ни шрамов, ни чего еще, чтобы говорило о ранах. Но сам Святогор изрядно потерял в весе, а Чадо ощущала себя как при контузии. Жизни Святогора смерть от потери крови не грозила, но иммунитет его был подорван, а потому, тут – в лесу, найдется немало заразы, что будет способна его убить. Допустить этого было нельзя, а значит, Святогору нужно было провести еще несколько сеансов психомедицины. Вернуться обратно в дом Святогора и речи идти не могло, как и поход в Выборг именно сейчас. Сейчас необходимо было достичь двух главных целей – набраться сил и найти друг с другом общий язык!

Глава 4. Чувства

Человек создал меч, стрелы и бомбы, но…

Самое страшное оружие человека – невежество!

Чадо и Святогор обосновались в одном из домов деревни. Недавнее побоище позволило обеспечить новых временных жителей деревни защитой. Трупы послужили чем-то вроде пугал, для отпугивания мелких тварей. Лечение Святогора затягивалось, но шло в верном направлении. Раны Святогора более не беспокоили, а иммунная система приходила в норму, а вот сил все равно не хватало. Святогор потерял очень много внутренних ресурсов, а пищи катастрофически не хватало. Несколько убитых тварей пошли на прокорм, но основной рацион состоял из растительной пищи. Помимо карт, в архивах капсулы били данные о местной флоре, где были сведения о съедобных и лечебных растениях нынешней Земной эпохи. Хоть Святогор и шел на поправку, все же нехватка сил заставляла его постоянно лежать. Даже банальный разговор давался Святогору с некоторым затруднением.

Святогор лежал на жестком полу и глядел в потолок. Подушкой служила груда истлевшей ветоши, которая когда-то была одеждой обитателей этого дома. Тело Святогора было заметно исхудавшим, и даже были заметны контуры костей, но в сравнении со вчерашним днем он заметно поправился. Чадо приходилось помогать Святогору усваивать пищу, дабы тот как можно скорее набрал недостающий вес. На восстановление ушло почти два дня и где-то столько же нужно еще. Святогор постоянно молчал и лежал, не отрывая взгляда от потолка, лишь изредка отвечая на вопросы Чадо, касательно самочувствия. Чадо же напротив, много двигалась и когда она не занималась Святогором, пыталась скоротать время. Чадо покидала их укрытие и отправлялась либо искать еду и воду, либо просто прогуливалась на соседних улицах. Улицы в деревне, правда, существовали лишь на старых картах, так как в реальности деревню поглотил лес и дома больше походили, из-за сухих вьющихся растений, что покрывали их, на больших мохнатых созданий с пустыми глазницами окон. Все деревянные дома были перекошенными, а из многих даже пробивались деревья. Каменные же дома, то есть из бетона или кирпича, напротив. Большая часть домов стояла, а деревья их обхватывали, словно пальцы гигантской ладони, что скрыта где-то под землей. Правда, некоторые дома все же уступили натиску леса, но таковых было мало.

Чадо сидела у костра, попивая воду из местного ручья и закусывая жестким как резина, и холодным как вода из ручья, корнеплодом. Корнеплод назывался Armozing Rusticana или просто Хринирь. Хринирь напоминал среднее между имбирем и диким хреном, но пах как коньяк и репа, и был приторно сладким. Святогор лежал и пялился, как обычно, в потолок.

– Ты как? – поинтересовалась Чадо.

– Хорошо, – тихо ответил Святогор.

– Нет желания поговорить? – спросила Чадо, откусывая и хрустя хринирем.

– О чем? – сухо ответил Святогор.

– Слушай, учитывая наше положение, я бы лучше наладила между нами хоть какое-то перемирие, пусть даже деловое. Вернее – лучше даже деловое.

– Деловое? – произнес Святогор. – Тогда, думаю, стоит начать с аргументов в пользу такого мира.

– Согласна, – ответила Чадо.

– Ты… Как там тебя? – задумчиво произнес Святогор.

– Полли, – ответила Чадо.

– Полли… Хм… – произнес Святогор задумываясь. – Ты обещала, что сделаешь меня человеком и отправишь на какой-то остров, где не такая жопа, как тут. Остров, на котором жизнь такая, как и до войны. А где этот остров? Почему он такой? Как много там людей? И главное – не врешь ли ты? Где гарантия, что ты не кинешь меня?

– Первое, – начала отвечать Полли. – Остров, вернее острова, находятся посреди Тихого океана – это Гавайи. Второе: их полная изоляция от прочего мира дала им возможность пережить все напасти от начала войны и до сего дня. Третье: людей там осталось не много. По разным причинам… Четвертое и пятое: да, я лгала тебе, но у этого есть причина и я ее тебе могу объяснить. Но сейчас я не лгу! А гарантии… Увы, но мне нечем подкрепить свои слова, кроме как просьбой поверить мне на слово или собственной жизнью.

– Думаю, в плане лжи я тебя понимаю… – ответил Святогор.

– Не думаю, – ответила Полли.

– Разве?

– Дай угадаю, ты считаешь, что я лгала тебе, потому, что я с Тейи, потомок тех, кто тебя бросил и если бы ты узнал это, то… В общем, мы это уже прошли, но причина в другом.

– В чем же? – заинтересованно произнес Святогор, обращая взгляд на Полли.

– У нас на Тейе никогда не лгут, не предают и никого и никогда не оскорбляют.

– Хм… – слабо усмехнулся Святогор. – Что-то с трудом вериться, – с сарказмом ответил он.

– Погоди, – остановила Святогора Полли. – Мы все это не делаем по причине наличия связи. Это… – Полли задумалась. – Это, скажем так – биологическая технология, которая объединяет всех обитателей Тейи в некое подобие коллективного разума. Когда я сюда попала, не буду вдаваться в подробности как именно, моя связь повредилась. Я пыталась понять причины этого повреждения и даже пришла к некоторым выводам. Правда сейчас поняла, что прежние выводы неточны, но у меня появилась одна мысль.

– Коллективный разум? – пораженно произнес Святогор. – Это как у… – задумался он. – Пчел там, муравьев и так далее?

– Не совсем, – ответила Полли. – Наш коллективный разум куда сложнее, но в целом, если тебе так проще понять, то да. Суть в следующем – когда я сюда попала, то моя связь, из-за полной изоляции от общего разума, начала атрофироваться и моя психическая защита стала слабеть. Наши разведчики проходили через подобное, но проведенное в изоляции время было слишком коротким, чтобы были последствия, а я тут уже несколько недель, из-за чего моя защита ослабела и я… Поддалась искушению. У нас на Тейе, в плане связи, есть одна проблема, которой обладают основатели и первое поколение. Это те, кому связь была привита уже в некотором возрасте, а не передана по наследству. Эта проблема связана с конфликтом личностей – изначальной и той, что порождена связью. Понимаешь?

– Аааа… – задумчиво произнес Святогор. – Не все, но в целом.

– Ну, так вот! Я из первого поколения, со всеми вытекающими. Когда я тебе впервые солгала, моя связь дала сбой. Я обдумывала причины и пришла к выводам, но сейчас у меня несколько иные выводы. Я полагаю, что причиной всему – изоляция! Из-за нее моя защита ослабела, а так как я в радиусе нескольких десятков тысяч километров один единственный тейянец, то моя связь начала атрофироваться и я поддалась искушению. Мой программный код связи с каждым днем теряет все больше и больше данных, от чего заложенные правила и критерии переставали давать мне четкие указания и я попала под влияние искушений. Я не могла выдать себя, а ты вопросами настаивал, от чего желание солгать только росло. Потому, когда я поддалась искушению и солгала, моя связь – моя защита дала трещину и я испытала стыд… Из-за мощного чувства, которое я ранее никогда не испытывала, я сломалась и проблема начала расти как снежный ком, что дало дорогу и другим вещам, как например – оскорбления.

– Знаешь, – произнес Святогор, задумчиво глядя в пустоту. – Если бы я не вытащил тебя из той капсулы, которая явственно давала понять, что ты не с Земли. Если бы я не видел своими глазами то, как ты исцелила свои и мои раны, я бы счел все, что ты сказала абсолютным бредом! Но…

– Да… – произнесла Полли, глядя на Святогора. – Слушай, я должна перед тобой извиниться, но прежде позволь оправдаться.

Святогор уже лежал на боку и непонимающе глядел на Полли.

– Я о нас, вернее о том, что сделали мои родители и основатели в целом.

Святогор цыкнул и вернулся в исходное положение, разглядывания потолка.

– Леша, пожалуйста! – настойчиво произнесла Полли. – Я понимаю тебя. По специфике моей профессии я хорошо знакома с историей Земли и землян. Я хорошо знаю, что сделали основатели и каково вам…

– Да неужели? – ядовито ответил Святогор, не отрывая взгляда от потолка.

– Я хочу извиниться перед тобой, но, чтобы ты принял мои извинения – ты должен понять меня, нас! А для этого мне необходимо объяснить то, что ты ни коем образом не мог знать! Нашу историю!

Святогор промолчал.

– Знаешь… – сокрушенно произнесла Полли. – Есть такое слово – рефлексия. В малых дозах она полезна, так как помогает подумать и взвесить. Но стоит увлечься и чрезмерное накручивание, и самокопание приведет лишь к ненависти всего подряд, не желанию понимать и слушать. А мне нужно, чтобы ты услышал и понял.

– Да валяй уже, – злобно ответил Святогор. – Как видишь, я не в том состоянии, чтобы тебя не слушать. Мне только слушать и остается…

Повисла тишина…

– Один мой друг, – произнесла Полли после небольшой паузы. – Однажды сказал: «Если бы наша жизнь была книгой, а ее автор был бы человеком – история, бесконечные праздники и трауры, в книге были бы сатирой, что отражает рефлексию мира». Мы – тейянцы, рефлексируем по поводу того, что сделали, а вы, земляне, рефлексируете по поводу того, что сделали с вами. Сейчас… Сейчас я это так отчетливо поняла, что больше не желаю, чтобы так продолжалось. Прошлого не исправить и накручивать себя… Это глупо. Проблему надо не мусолить, а решать, а для ее решения, ее нужно понимать, понимать с обеих сторон. Нужно не праздновать или скорбеть, а понять, извлечь урок и прошлое занести в учебник как краткую аннотацию, чтобы на вопрос «почему так?» был ответ.

Святогор молчал.

– Чтобы ты понял, вот тебе наша история.

И Полли начала рассказывать историю того, что же произошло с миром за последние несколько десятилетий. История брала начало задолго до войны, когда людям стало известно, что миру грозит страшный катаклизм, причиной которого был человек. Гуманизм вещь правильная, но без четкого представления его сути, это грозное оружие для самоубийства. Человечество плодилось в бешенном темпе и к середине века численность Земли должна была достигнуть критической массы. Война… Война была неизбежна. Война произошла бы в любом случае, но если в первом она помогла людям спастись и перебраться на Тейю, то во втором случае, она смела бы всех и вся. Голод и нехватка ресурсов, в сочетании с перенаселением планеты… Планета пострадала бы в разы сильнее и тогда ни о каком будущем и речи бы идти не могло. Глобальное вымирание вычленило бы гораздо больше жизни, но… Увы, но спасти всех было невозможно. Необходимо было сделать выбор и выбор этот был страшен! Приходилось выбирать – кому жить, а кому нет. Проблема заключалась в том, что большая часть людей – это бедные, необразованные, дикие, ненасытные, убийцы, маньяки и так далее… Большая часть людей – это как гниль и плесень, как рак! Все это нельзя было вырезать, ибо метастазы этой опухоли проникли в здоровых людей. Необходимо было спасать тех, кто не был поражен этой болезнью. Да, таких людей было куда больше, чем удалось спасти, но причиной тому был энергетический вопрос и ограниченность по времени.

– Как ты сам думаешь, кого стоит спасать? Мать, ребенка, военного или ученого? – произнесла Полли, обращаясь к Святогору.

Злость на лице Святогора сменилась задумчивостью и какой-то обреченностью.

– Не знаю… – ответил Святогор.

– Вот и основатели не знали, а потому выбор исходил исключительно из расчетов. Строгие, безнравственные, бесчувственные, холодные расчеты… Спаслись лишь те, кто мог новому миру дать будущее, а не загубить его. Основателям пришлось от многого отказаться. А что касается войны, спроси себя сам, а отпустил бы ты их, если бы знал, что они затеяли?

Святогор задумался.

– Я… Я бы… – неуверенно произнес Святогор.

В голове его выстроилась логическая цепочка, в которой он видел, как убивает основателей, лишь ради спасения собственной шкуры.

– Думаю, мы убили бы вас, ради собственного спасения.

– Вот именно… – сокрушенно произнесла Полли, ставя на пол недоеденный хринирь и недопитую воду. – Неизбежная война, которую просто начали раньше ее естественного срока, послужила делу, заставив вас отвлечься и позволив основателям сбежать. Подло? Да… Но ведь старый порядок, законы и все-все прочее, что было создано за тысячи лет, просто лишали выбора. Да и война была не такой страшной, как последняя. Основатели вас лишь подтолкнули к войне, а развязали ее уже вы, но эта война была… Как бы это сказать – на камнях и палках! А вот все остальное, уже было не по нашей вине. Люди могли остановиться, но что вы сделали?

– Продолжили… – произнес Святогор, словно маленький ребенок, что нашкодил и получил за это выговор.

– Я не пытаюсь свалить вину за основателей на вас… Тут… Тут все виноваты. Это как с запущенной болезнью, суть которой человек понял лишь, когда уже было поздно. Человек много оружия создал, начиная от палок и камней и заканчивая ядерным, но самое страшное, которое было у человека всегда – это его невежество.

Святогор промолчал. Его глаза покраснели и наполнились слезами. Святогор понимал. Сейчас странное чувство стыда захватывало его с головой.

– Прости… – произнес Святогор. – Прости, что сделал тебе больно. Прости, что я…

– Прощаю, – произнесла Полли. – И ты прости, нас прости… И меня. Прости, что называла тебя чудовищем, что лгала тебе. Прости… – Полли ощутила горечь и ее глаза тоже заслезились.

– Прощаю, – произнес Святогор, поворачивая свое лицо к Полли и заглядывая ей в глаза.

Святогор слабо улыбнулся, а Полли улыбнулась в ответ. Оба они плакали, но не от боли, а от странного, щекочущего ощущения, что все хорошо и что все будет только еще лучше. Полли и Святогор глядели друг другу в глаза и там, за бездонной пропастью звериного обличия, Полли увидела человеческий взгляд. Она увидела в Святогоре человека, доброго и хорошего. Полли глядела на Святогора уже не так как раньше. Она ощутила, как у нее засосало под ложечкой, но чувство это было не тревожным, а приятным, словно смотришь на любящего отца или любящую мать, на любимого брата или друга. Когда до Полли дошла эта мысль, она слабо прикусила нижнюю губу и смущенно отвела взгляд. Стокгольмский синдром? К дьяволу!

– Слушай, – смущенно поинтересовалась Полли. – А почему ты тогда назвал меня Белль?

– Белль? – переспросил Святогор. – Даже и не знаю… – он задумался. – Это первое имя, что пришло в голову. Я ведь не знал, как тебя зовут и просто выкрикнул первое, что пришло на ум, просто, чтобы привлечь твое внимание.

– Просто, я вспомнила одну сказку, что читала в детстве… – Полли немного смутилась. – В данной ситуации – это немного странно и даже глуповато.

– Ты про красавицу и чудовище? – спросил Святогор. – Да, я тоже, вернее мне, моя мама в детстве ее читала. Она очень любила книги и особенно о любви и часто читала мне сказки перед сном.

Святогор приятно заулыбался, вспоминая теплые воспоминания.

– Слушай, а можно вопрос? – произнес Святогор. – Раз уж, к слову пришлось.

– Какой? – отозвалась Полли.

– Почему я такой? В смысле… – Святогор задумался. – Я долго живу и многое видел, я точно знаю, что радиация со мной такого не могла сделать. Я видел людей, пострадавших от радиации, видел их детей, но ни разу не видел, чтобы радиация делала нечто вроде меня. Почему я такой?

– Честно говоря… – задумываясь, произнесла Полли. – Я не знаю, но у меня есть предположение!

– Какое? – заинтересовался Святогор.

– Еще до войны ученые из Китая занимались разработкой трансмутационного вируса, который мог перестраивать ДНК живых существ, то есть превращать одно живое существо в другое, на манер доктора Моро, Герберта Уэллса. Только тут на оборот – не животное в человека, а человека превращали в животное. Осмелюсь предположить, что данная процедура проходила в сочетании с психотропными препаратами и кодированием сознания, чтобы превращать грозное создание в оружие.

– Так это вирус? – поинтересовался Святогор.

– В целом да, но его функционирование отличается от обычных вирусов. Этот вирус сперва использует клетки носителя, чтобы размножиться, а после, используя вещества организма и разрушенных клеток, трансформирует ДНК. Носитель умирает, но после трансформации возвращается, а тело начинает постепенно, по мере набора веса, изменяться, приобретая тот вид, который был запрограммирован в вирусном коде. Но… Вирус использует все, что есть в организме, в том числе и шлак вроде радиоактивных частиц, токсинов, тяжелых металлов и прочее. Это отражается на внешнем виде. Если принять во внимание то, что ты говорил о себе, то есть то как ты стал таким и то, что в твоем организме должен был быть гремучий коктейль из опасных для жизни веществ, – Полли задумалась. – Думаю, твой вид – это результат воздействия этого вируса, но это при условии, что все это именно то, что я думаю.

– Погоди… – задумчиво произнес Святогор. – Ты думаешь, что я подцепил этот вирус? И где же я мог заразиться?