скачать книгу бесплатно
– Всё в порядке, – успокоила его Вика. – Лёгкое недомогание. Хотя, если честно, мне кажется, он нарочно отправил меня сюда. Ему хорошо известно, что я ни за какие коврижки не соглашусь принимать участие в ваших деловых посиделках, другой вопрос – если речь идёт о его здоровье.
Мужчина искренне рассмеялся. Эта девчонка всегда умела поднять настроение.
– Вы только папе не говорите, что его коварный план был раскрыт. И на меня постарайтесь не обращать внимание, иначе я почувствую себя самым неразвитым звеном эволюции бизнеса.
Широко улыбаясь, Анатолий склонился к её уху и заговорщически прошептал:
– Не переживай. Твоя задача-минимум на сегодня – просто сидеть и слушать. Только ты постарайся открыто не зевать, ладно?
– Обещаю! – Вика подняла правую руку, словно принося присягу, и громко рассмеялась. – Кстати, не знаете, Беляев у себя?
– У себя или нет – не знаю, но на Собрании присутствовать точно будет.
Он хотел сказать что-то ещё, но в этот момент к ним подошла женщина средних лет и, тепло поприветствовав дочь директора компании, отвлекла Мартынова серьёзным разговором о предстоящей сделке с иностранцами. Воспользовавшись случаем, Виктория незаметно проскользнула мимо. Тёплые беседы с партнёром отца – это хорошо, но Антон волновал её куда больше, а потому, не теряя времени, она прямиком направилась к уже знакомому кабинету.
– Не надо ставить условия. Я прекрасно знаю свои обязанности.
В голосе чувствовалось раздражение. Было странно видеть его таким, ведь с ней он всегда разговаривал мягко, учтиво, чуть ли не приторно-сладко. В голове сразу всплыл образ Каверина: вот тот точно никогда не будет лебезить. На губах появилась улыбка: правильно, ибо роль слащавого Ромео не для него, уж лучше пусть рычит. «Господи», – тут же одёрнула себя Виктория, – «с какой стати вообще начала думать о нём»?
– Вика? Что ты тут делаешь? – обернувшись, воскликнул Антон.
Она отогнала провокационные мысли прочь и медленно двинулась к нему. Когда подошла ближе, руки обвили шею, а губы томно прошептали почти в самое ухо:
– Я соскучилась.
– Я тоже, – Беляев притянул стройное тело к себе и жадно впился в её рот.
Поцелуй получился напористым, без каких-либо прелюдий. Ладони скользили вверх, целенаправленно двигаясь к груди. Он что, решил сделать это прямо здесь и сейчас? От догадки стало дурно. Дурно? С каких пор? Перехватив его руки своими, Виктория посмотрела на часы:
– Уже почти десять. Нам надо идти, иначе собрание начнётся без нас.
– Без дочери генерального директора, – выдохнул Антон, обдав шею горячим дыханием, – никто не посмеет ничего начать. Но всё же ты права. – Выпустив девушку из объятий, он прошёл к столу, чтобы собрать необходимые бумаги. – Кстати, как тебя выпустили из дома? Я даже не думал, что Владимир Иванович решится на такое. Почему не позвонила?
– О, это было проще простого, – ответила Виктория, с интересом рассматривая картины на стене. – Папа выдвинул мне условие, что наш диктатор поедет со мной.
– Каверин тоже здесь? – нахмурился Беляев, оторвавшись от документов.
– Да, где-то внизу, занимается не знаю чем. Наверное, ищет приключения на вторую щёку для симметрии. Как оказалось, заводить друзей он не умеет.
– Смотрю, Вы нашли общий язык, – криво улыбнулся Антон, – раз ты уже посвящена в такие интимные подробности его жизни.
– По-другому меня бы не выпустили из дома.
– И то верно. Твой тюремщик тебя же и освободил.
Забрав со стола бумаги, он жестом предложил проследовать к выходу, так как стрелки часов и впрямь показывали начало одиннадцатого. Роман с дочерью Демидова, конечно, поднимал авторитет среди персонала, но не освобождал от ответственности.
*****
Обойдя прилегавшую к бизнес-центру территорию несколько раз, Максим вернулся в машину. Автомобили, типичные для пользователей класса «Люкс» с госномером Москвы, тонированные стёкла и ни одного объекта, проявляющего подозрительную активность. Тогда откуда взялось чувство тревоги, от которого не мог избавиться с того самого момента, когда Виктория покинула салон «Фольксвагена»?
Странное ощущение опасности раздирало изнутри. Он называл его интуицией. Той самой, что редко подводила, но определённо чётко указывала на источник опасности. Так какого лешего намётанный глаз ничего не фиксировал? Максим посмотрел на часы – Демидова отсутствовала почти два часа. Два часа пустых тревожных метаний… Что это? Потеря сноровки или наоборот – чрезмерная опека той, чья жизнь целиком зависела от него?
Макс закрыл глаза и глубоко вздохнул. Он мог привести кучу оправданий – от самых логичных до абсолютно нелепых – однако то, что нарывающей раной пульсировало в сознании, не желал принимать, а именно: страх. Неодолимый, всеобъемлющий, леденящий. Страх, который жил в нём последние три года, и сколько бы ни убеждал себя, что бояться некого, рефлексы было не обмануть.
Ощутив приближение панической атаки, Максим распахнул глаза и вышел из машины. Надо поскорее убираться отсюда, иначе мысли окончательно сведут с ума! Он миновал парковку и поднялся по ступенькам к главному входу в здание. Лучше подождать девушку там: шум отвлечёт от собственных хождений по мукам. Обернувшись в последний раз к плотно забитой стоянке, Максим вдруг услышал голос:
– Да ладно! Ты так и простоял тут два часа? – Он посмотрел на поравнявшуюся с ним девушку. – Хотя чего удивляюсь… Долгие беседы не для тебя, значит, компенсировать их приходится сторожевыми навыками. Я права?
Каверин следил за мимикой её лица, за эмоциями и не мог поверить тому, что видел. Общение с себе подобными богатеями однозначно не пошло на пользу: каких-то два часа с ними – и разительные изменения на лицо. Но оно к лучшему, ибо в их случае диалога отныне быть не могло.
– Это моя работа, если что, – нахмурившись, ответил Макс. – Мне за неё платят.
– Ах, ну да! – Пройдя мимо, Виктория стала спускаться вниз. – По своей воле ты бы этого делать не стал. Я забыла, что богачи тебя раздражают.
– Меня раздражают не богачи, – следовал за ней Максим, – а люди, не умеющие вести себя порядочно по отношению к тем, кто ниже их в социальном статусе. Проще говоря, «золотая молодёжь», которой не хватает воспитания.
– Ты на меня сейчас намекаешь? – она резко остановилась.
– На воре и шапка горит, – отвернувшись в сторону, прошептал Каверин.
– Не надо говорить загадками! Я поняла, что ты имел в виду. Не дура. Но заруби себе на носу, – она ткнула указательным пальцем ему в грудь, – то, что ты – любимчик генерала Седых, не даёт тебе права разговаривать со мной таким образом. – Ей пришлось поднять голову, чтобы встретиться с его глазами. Пусть знает, что о нём думают. – Я – не мой отец, и прогибаться под тебя не буду!
– Ничего нового.
– Я и не собиралась удивлять! – лютовала Виктория. – Не тебе судить о моём воспитании, ясно? Я, по крайней мере, в кабаках руками не машу и не строю потом из себя несчастную жертву, ища сострадания и жалости.
Последняя фраза ударила словно хлыст. На лице заходили желваки, а в глазах в первый раз за долгое время полыхнул гнев. Перехватив её руку, Макс спокойно, но достаточно угрожающе произнёс:
– Я никогда никого не просил меня жалеть – это раз, и охранять маленькую дерзкую девчонку после всего, через что я… – он осёкся. Губы сжались в тонкую нить: дьявол! – … после работы с серьёзными людьми, никак не входило в мои планы – это два.
Максим смотрел на неё сверху вниз, пытаясь сдержать бушующий внутри ураган. Даже нарушенное личное пространство не могло помочь прийти в чувство.
– Если бы не здоровье Владимира Ивановича, я бы не стал работать на Вашу семью, а тем более если бы знал, что его дочерью окажется такая неуравновешенная особа, как Вы.
Виктория замерла:
– А что не так со здоровьем моего отца? – часть с «неуравновешенной особой» прошла мимо.
Сообразив, что сболтнул лишнее, Каверин поспешил отпустить хрупкое запястье и направился к машине, оставив прозвучавший вопрос без ответа.
– Что не так с его здоровьем, слышишь? – следовала за ним Демидова.
Раз уж сказал «А», стоило говорить и «Б»: если рубить, то до конца. Он остановился у водительской двери и посмотрел на девушку:
– Ваш отец болен, Виктория Владимировна, и вместо того, чтобы заниматься собой, он изо всех сил пытается обеспечить Вашу безопасность, на которую лично Вам начхать с высокой башни.
Уже сев в машину, он повернулся к ней и закончил:
– Важнее всего ведь сбежать из дома и вывести из себя неотёсанного деревенщину, чем прогнуться под него и остаться в живых, верно? Сбитые приоритеты явно на лицо, а потому к вопросам воспитания я бы смело ещё добавил расстройство логического мышления.
Короткая пауза, полыхнувший в глазах огонь – и в салоне раздался звонкий звук пощёчины.
Глава 1.12. Поймать с поличным
Тишина, что образовалась между ними, давила на уши. Напряжённая, гнетущая и вместе с тем оглушающая. Виктория тяжело дышала, глядя на Каверина. Шквал гневных чувств, смешанных со страхом, наполнял до краёв. Как он посмел обозвать её идиоткой?! Как! Посмел! Усомниться! В умственных! Способностях! И в то же самое время, наравне с яростью, внутри зашевелилась растерянность. Господи, он же опять не сказал об этом прямо! Чёртов сукин сын нарочно спровоцировал на агрессию! Боже, будет хорошо, если не прибьёт прямо здесь и сейчас. Хотя вариант быть закопанной где-нибудь по дороге домой тоже не прельщал.
– Надеюсь, Вам стало легче, – размеренный баритон вывел из оцепенения. – Однако впредь советую больше так не делать.
Вика даже не сообразила, что ответить. Пока пришла в себя, Максим уже отвернулся и включил зажигание. Не раздумывая, она последовала его примеру, уставившись в окно. Машина выехала на главную улицу, спокойно двигаясь в общем трафике, а сидевшие в ней люди хранили гробовое молчание, пытаясь осознать, что произошло несколько минут назад.
Виктория с силой стиснула челюсти. Ладонь неприятно жгло. Что было с лицом Каверина, думать не хотелось. Но, несмотря на прозвучавшие слова, она понимала, насколько глупо себя повела: такое хорошее начало, приятная беседа – приятная, чёрт побери, как бы ни пыталась отрицать это – и возможное перемирие обещали мирное сосуществование, но грёбаный характер всё испортил. Конечно, он тоже виноват, но черт побери!.. А ведь с ним было так легко!
Макс следил за дорогой, периодически поглядывая в боковое зеркало заднего вида, пытаясь отвлечься на трафик, однако поток машин, как назло, двигался равномерно: ни одного раздражающего элемента, который бы заставил забыть о горевшей огнём щеке. Пощёчина… Ему отвесили знатную пощёчину! Да когда в последний раз такое было? Наверное, ещё в детском доме много лет назад. Но самое страшное заключалось не в этом. Красная отметина свидетельствовала о другом: о том, чего никогда не должно было случиться – он перешёл границы, позволив эмоциям взять верх. Прагматизм дал брешь. Идеально выстроенная система, оттачивавшаяся годами, ломалась. Эта девчонка нещадно срывала печать за печатью!
Одиночество – спасение. Личные убеждения трещали по швам. Захотелось закричать от собственного бессилья, а противоречия продолжали раздирать изнутри. Но одна истина всё же оставалась непоколебимой: одиночка. Он был таким с рождения, и теперь мало, что изменилось. Произошедшее лишь в очередной раз доказало: стоит только пойти на контакт, и собственная никчёмность тут же даст о себе знать. Зачем вообще ввязался во всё это!?
Максим искоса посмотрел на девушку. Её лицо выглядело задумчивым, отчего она хмурила лоб, грызя ноготь большого пальца. Сожалела о том, что сделала? Однозначно, учитывая её импульсивность и быструю отходчивость. Они оба перегнули палку. И это лишь на руку. Глаза сосредоточились на дороге, мозг вернулся к вопросам безопасности, а на потребности общения был поставлен крест. По крайней мере, с дочерью Демидова точно. Одиночество – спасение. Так было, так есть, так будет всегда. Точка.
В глубокой тишине они добрались до особняка, также тихо вышли из машины и разошлись в разные стороны: молча, не глядя друг на друга, словно никогда и не были знакомы. В такой же абсолютной отчуждённости прошла почти неделя – ни единой перепалки, ни колкости, ни снисходительного взгляда, которые выводили из себя. Каждая встреча – на расстоянии, достаточном, чтобы не слышать и делать вид, что не замечают присутствия друг друга.
Дело Владимира между тем тоже не двигалось с места. Рассчитанная до мельчайших подробностей сделка не назначалась. Аль-Каюм выдвинул условия и ушёл в тень. Попытки Демидова связаться с ним не увенчались успехом. Бездействие арабского бизнесмена заставляло волноваться. Чем больше росла неопределённость, тем дольше затягивалось пребывание Каверина в особняке. Отсутствие угрозы конкретно в этом случае приравнивалось к затишью перед бурей. Макс догадывался, что в скором времени должно было прилететь, но вот с какой стороны?..
Однозначно всё той же Ахиллесовой пятой оставалась девушка, которая странным образом безвылазно сидела дома и не стремилась никуда сбегать. Её покорность и покладистость, так же, как и тишина со стороны аль-Каюма, настораживали, особенно после громких заявлений, что прогибаться ни под кого в её планы не входило. Образумилась? Вряд ли, и Максим убедился в этом совсем скоро.
В половине шестого он, как всегда, вышел на улицу для утренней пробежки и увидел до боли знакомую картину: Викторию, которая старательно и чертовски аккуратно сбегала из дома. Дубль два – актёры те же! Даже атрибуты не поменялись. В глазах появился орлиный прищур. Один раз – это случайность, а два – уже закономерность. Гипнотизируя взглядом маленькую фигуру, целенаправленно двигавшуюся в уже известном направлении, Макс пошёл следом за ней, стараясь не дать себя обнаружить.
Бассейн, живая изгородь, яблони и забор… Словно опытный воришка, дочь Демидова ловко преодолела охранные посты, добравшись до оградительной изгороди. Интересно, сегодня снова будет висеть как… Но Максим даже не успел придумать сравнения. Виктория резко сменила направление, подойдя к одной из яблонь. Секунда – и глаза выхватили небольшую стремянку, лежавшую на земле. Каверин ускорил шаг. Когда она только успела? Над этим вопросом стоило подумать чуть позже. И куда смотрела охрана, разрази их гром?
Он оказался рядом с беглянкой в тот самый момент, когда та почти забралась на лестницу.
– Смотрю, в этот раз Вы хорошо подготовились, – громко произнёс Максим.
Не ожидавшая появления гостей, девушка вздрогнула, а занесённая на очередную ступеньку нога, промахнувшись, заставила потерять равновесие. В мгновение ока Вика оказалась на траве. Благо, стремянка устояла на месте.
– Господи, откуда ты взялся здесь? Как привидение, – бормотала она, поднимаясь на ноги. – Кентервильское. Цепей не хватает. Не помешали бы, кстати.
– Прошу простить моё любопытство, – скрестив руки на груди, произнёс спокойно Максим, игнорируя кучу «комплиментов» в свой адрес, – но поинтересуюсь снова: куда Вы так целенаправленно рвётесь уже во второй раз?
Глаза пристально следили за папкой в её руках. Не хотелось принимать варианты, что так старательно подкидывал мозг. Владимира это убьёт…
– Не твоё дело!
Что бы ей ни было нужно за забором, оно однозначно имело большое значение.
– Чёрт… – выругался Макс, устало проведя по лицу рукой. – Я пытался дать Вам шанс…
Недолго думая, он в два больших шага оказался рядом с девушкой и выхватил папку из рук.
– Да как ты смеешь вообще? Отдай! Слышишь? Верни!
Отступив назад, Каверин повернулся к Виктории спиной, быстро изучая содержимое. На губах непроизвольно появилась улыбка: параноик! А ведь уже почти записал её в ряды предателей.
– Отдай мне папку, ты!.. – негодовала Виктория, но отбить личное не получалось. – Отдай!
Похоже, и эту битву она тоже проиграла. Глаза вдруг неожиданно защипало, но показывать свою слабость – последнее дело. Тем более ему. Развернувшись, Вика двинулась прочь. Шёл бы он к Дьяволу! В Преисподнюю! В самый жаркий котёл! Наверняка, для него уже и дров приготовили.
– Почему Вы сразу не сказали? – спросил вдруг Максим, заставив её остановиться
– Потому что это не твоего ума дело! – прорычала Виктория.
– Оно понятно, но возможно, есть другие, более объективные причины?
Каверин смотрел на опущенные плечи, физически ощущая её отчаяние. «Не делай!» – закричал, надрываясь, разум, но, похоже, его не услышали:
– Я могу проводить Вас туда, однако к семи нужно будет вернуться.
Вика резко обернулась. В блестящих глазах загорелась надежда:
– Правда?
– Я видел его, когда возвращался с пробежки, – пожав плечами, кивнул Максим. – Пять минут туда, пять обратно, и… – Он посмотрел на часы: – … почти целый час в Вашем личном распоряжении.
– Ты бегаешь? – её брови изогнулись в удивлении. – А как же… – Взгляд скользнул к правой ноге и тут же поспешил вернуться обратно. – То есть…
– Она не делает меня недееспособным, – едва заметно улыбнулся Каверин. – Изрядно мешает, но не более.
Между ними образовалась тишина. Первым затягивающуюся с каждой секундой паузу нарушил Максим:
– Откровенность за откровенность. Почему Вам так важно попасть на опушку у озера? За исключением очевидного «там красиво».
На мгновение на её лице мелькнула тень печали. Прошли секунды, и оно стало задумчивым, а затем – серьёзным:
– Мне нужно выполнить заказ. Срок – послезавтра вечером.
Макс кивнул на папку, которую Вика держала в руке:
– То, что находится в ней, не подходит?
– Это жалкое подобие рисунков! – выдохнула девушка. – Всё не то, и только там я смогу изобразить нечто стоящее.
– Ваш отец…
– Он не знает, – перебила его Виктория, не дав закончить. – Папа желает видеть меня во главе компании, а мне неинтересно. Чёртовы акции, графики…
– Вы чертыхаетесь как сапожник. – Улыбка мелькнула на загорелом лице. – Как заправский сапожник.
– Можно подумать, ты весь такой аристократ, – фыркнула она, улыбнувшись в ответ. – Поди похлеще меня можешь дать верное направление движения. А может, и ещё чего похуже.
