Звёзды в сточной канаве

– Лёха, к шефу.

Пришлось подчиниться – Владимир Игоревич не любит ждать.

– Поедешь в командировку, – приказал директор первым делом, даже раньше, чем предложил мне сесть.

– У меня дежа вю, – попытался я сострить, чтобы не проболтаться, насколько его распоряжение для меня некстати.

– Главное, чтобы не было дежа вю насчёт завершения командировки и её последствий, – шуткой на шутку ответил директор, что меня покоробило, ибо для меня было оскорбительным даже шуточное сомнение в моей способности сохранять трезвость.

Он, как мой старший товарищ по обществу АА, уловил, что перегнул палку и не постеснялся переступить через гордость, попросив прощения у подчинённого:

– Извини, Алексей. Я знаю, насколько важно, чтобы окружающие в тебя верили. Я тебе верю. Потому и даю такое ответственное поручение.

И продолжил:

– Нас тут в связи с санкциями США против России владельцы американских серверов прессанули, где мы держим свои порталы. И ФСБ наезжает, с другой стороны. Так что, придётся переводить свои ресурсы на отечественные производственные мощности.

Я заказал новые сервера в дата-центр в Реутове, в ближнем Подмосковье. Тебе нужно будет вместе с тамошними админами провести пуско-наладочные работы по их введению в эксплуатацию и миграцию ресурсов, список которых я тебе перешлю на корпоративную почту.

Я хотел сказать тебе в понедельник, что отправлю тебя туда во вторник-среду. Но из Реутова сообщили, что большая часть комплектации поступила из Гонконга вчера. И политическая ситуация может в любой день рвануть. Так что, полетишь не пятого, не шестого, а завтра. Знаю, что суббота. Там админы без выходных работают. Посменно. За сверхурочные не обижу. Можно деньгами, можно отгулами. Билеты закажет Юля, командировочные получишь на карту через банк. Сработаешь без косяков – спишу остаток долга за планшет.

– Сроки исполнения задачи? – вздохнул я упавшим голосом.

– Девятое. Можешь вылететь обратно в тот же день, но лучше переночевать на месте, на всякий пожарный.

– А в какое время завтра туда улетать?

– Чем раньше, тем лучше. Раньше начнёшь – раньше закончишь.

Мне ничего не оставалось, как перейти к решению организационных вопросов с Юлей.

Условия выдались, что называется, нарочно не придумаешь.

Отелем с нормальным соотношением цена-качество и наличием свободных номеров эконом-класса оказался только «Измайловский парк» на синей линии московского метро. А в электричку на Реутов лучше всего садиться со станции Новогиреево на жёлтой линии, до которой ещё по кольцевой линии пилить. А что делать – лето, пора отпусков. Москва забита транзитными пассажирами – пламенный привет железным дорогам, проложившим маршруты с севера на юг так, что без пересадки в столице не обойтись. Так что, придётся вставать ни свет, ни заря не только перед отлётом, чтобы успеть на ранний рейс, но и каждый день, чтобы прибыть на рабочее место в приемлемое время и выполнить дневной план до 23 часов, когда отходит последняя электричка, позволяющая успеть на метро до закрытия.

Я провёл за решением этих вопросов довольно много времени, и уже хотел было поскорее вернуться на рабочее место, чтобы просмотреть оповещения систем автоматического мониторинга, нет ли среди них требующих моей немедленной реакции. Но ноги сами принесли меня в другую часть офиса. Где сидела в своём кресле Ольга. Держась неестественно прямо от нервного напряжения. Она быстро-быстро набирала какой-то рабочий текст, но увидев меня, мгновенно прервалась и вскочила из-за стола резче, чем вскакивает с дивана по будильнику.

Я рассказал ей всё и не скрыл от неё ничего, для пущей убедительности положив на стол распечатку электронного билета туда и обратно.

Возникла короткая молчаливая пауза, во время которой я мог расслышать сигнал смс-сообщения о поступлении на банковскую карту командировочных.

Оперативно сработал Владимир Игоревич, во всех смыслах.

Ольга хлопала глазами в характерной манере, выражающей её растерянность:

– А как же… Мы же в воскресенье собирались на море… Я ещё ни разу не была этим летом на море…

– Поедем в следующее воскресенье. Я даже не буду домой заезжать, чтобы оставить там вещи. Возьму такси и прямо из аэропорта в Зеленоградск. И там подожду, пока ты доберёшься на электричке. Тем же полотенцем буду вытираться после купания, что и в отеле.

– Забыл, в каком климате живёшь? – сердито повысила голос Ольга, разозлившись явно не на климат, – А если через неделю пойдут дожди?

– Говорят, что это и есть самый кайф – в дождь купаться. Сам за столько лет жизни на побережье так и не попробовал. Многие годы мечтаю попробовать искупаться в дождь, – попытался я при помощи дежурного юмора остановить дождь, готовый хлынуть из любимых глаз.

Попытка удалась, и нам удалось спокойно доработать до вечера.

В этот раз Оля добровольно осталась в офисе дожидаться меня, закончив свою работу, а я задержался, сдавая сотрудникам отдела текущие дела на время командировки.

По пути мы говорили мало. Только решили, что разойдёмся у лифта в подъезде, без захода в квартиру. Играть на гитаре уже не хотелось – настроение не то. Да и времени далеко не куча – мне ещё нужно собрать чемодан.

Но на мосту, увешанном свадебными замками, любимую всё-таки прорвало:

– Я знаю, чем скорей уедешь ты, тем мы скорее снова будем вместе. Как не хочу, чтоб уезжал… Как я хочу, чтоб ты скорей уехал!

– Мы будем вместе, – ответил я как можно более твёрдым голосом, – и при деньгах.

И, глубоко вздохнув, добавил:

– Мне тоже будет тебя не хватать. Я знаю, что наивысшие ценности измеряются не деньгами.

Прощание затянулось до двух часов ночи – мы жадно насыщались объятиями друг друга, чтобы на дольше хватило. Садясь в такси, я ещё раз посмотрел на окна десятого этажа. В это время она зажгла на кухне свет.

В аэропорт я мог бы тоже поехать на такси, но решил сэкономить командировочные и отправиться туда первым автобусом ровно в семь утра, который позволял успеть на регистрацию моего рейса.

Я переживал, как бы не опоздать на автобус. Иначе придётся всё же ехать на такси. Так что, уже в без двадцати семь был на автовокзале.

И сразу же заметил у нужной платформы знакомую фигурку, прохаживающуюся взад-вперёд вдоль перрона с бычком в зубах, соблазнительно выписывая бёдрами восьмёрки.

– Встало с рассветом моё любимое солнышко, – постарался я улыбнуться как можно нежнее, – мне советуешь «Береги себя», а сама себя не бережёшь. Могла бы поспать подольше в свой законный выходной.

Девушка выкинула сигарету и камнем повисла у меня на шее:

– Боюсь, боюсь я за тебя! Нальют там тебе за встречу, и ты сорвёшься. А потом тебя там склеют местные девки похотливые…

– Ну что ты такое говоришь? – старался я не заводиться, но получалось плохо, – Тебе и правда стоит выспаться и отдохнуть. Чтобы в твоей светлой голове не возникали мрачные фантомы. Ты сама говорила мне, что мысль материальна. Ну так думай о хорошем, чтобы у нас всё было хорошо!

– Я буду молиться о том, чтоб у тебя всё было хорошо, – произнесла она уже более спокойно, слегка ослабив цепкие объятия, – ангела-хранителя тебе под крылом самолёта, мягкой посадки, лёгкой работы и море позитивных впечатлений от столицы пусть заменит тебе Балтийское море, на которое мы не попали.

Я старался хоть немного развеселить её, как мог:

– Ну что ты меня так грустно провожаешь, как будто в последний путь? По статистике, самолёты разбиваются в тысячи раз реже, чем автомобили. Так что, не жалей о том, что нам пока не по карману купить машину, а лучше учись летать.

Ольга в который раз показала, что за словом в карман не полезет:

– Но как же я смогу летать без тебя? Ведь ты – ветер в моих крыльях.

– Ты – ветер в моих крыльях, – мой тон снова начал обретать уверенность от того, что беседа вывернула в позитивное русло, – какой мотив является наиболее убедительным для того, чтобы заставить мужика заняться саморазвитием? Из-за бабы! Я после нашего знакомства бросил пить…

– Не после, а до…

– Не придирайся к несущественным частностям. Я бросил пить, начал ходить в тренажёрный зал, ухаживать за своими зубами с помощью стоматолога. Когда рассчитаюсь с долгами, буду заниматься в бассейне с персональным тренером, чтобы научиться плавать… И может быть, ради тебя я даже перестану курить марихуану.

– Что значит «Может быть»? – Изящная, но сильная женская рука крепко схватила хвост моих волос за спиной и потянула, не больно, но крепко.

– Да шучу я, шучу, завязал я с травкой, сразу после того, как завязал со спиртным. Я не отрекаюсь от своих слов, что считаю коноплю, хоть и не совсем безвредной, но значительно безопаснее алкоголя. Только лично мне она к нынешнему времени стала на фиг не нужна. Особенно после знакомства с тобой. Зачем мне иллюзорное счастье, когда у меня есть счастье истинное?

– Ты – моё истинное счастье, – Оля снова заключила меня в объятия, положила голову на моё плечо и слегка всхлипнула.

– Эй, Ромео, ты едешь или решил остаться с Джульеттой? – крикнул грубый бас водителя автобуса.

– Да еду я, еду – ответил я ему не менее громко, отводя руки от любимой. Ещё раз бросил короткий взгляд ей в глаза, пожал плечами перед ней, мол, ничего не поделаешь, и юркнул в узкий проход маленькой маршрутки, напоследок обернувшись у входной двери:

– Уже начинаю скучать по тебе.

* * *

И уже при посадке в самолёт я понял, что эта фраза была не просто красивой поэтической метафорой. Но чем дальше я от возлюбленной, тем ярче представляю, как она занимается самыми обычными делами и при этом тоже думает обо мне. И почти что физически ощущаю, как бьётся любимое сердечко.

За многие годы жизни, со мной далеко не единожды такое бывало, что за окном ярко светит солнце, а на душе тоска. В таких случаях я привык с головой уходить в работу и таким отвлекающим манёвром спасаться.

Работы в Подмосковье и правда оказалось побольше, чем планировалось изначально. Едва взглянув на серверную, я понял, что пуско-наладочные работы по вводу в строй нашего оборудования не будут лёгкой прогулкой.

Шкафы оказались разобраны, сервера не доукомплектованы, помещение усыпано строительным мусором после монтажа кабельных трасс. А сами трассы торчали в беспорядке, переплетённые немыслимыми косами. Первая мысль была о том, что если кабели не обжаты, то и не протестированы, и если хоть одна трасса окажется перебитой по пути, то прокладывая новые трассы, в отведённые дни явно не уложиться.

Но, глаза боятся, а руки делают. И, переодевшись в спецовку, выданную со склада организации, владеющей дата-центром, мы с напарником из числа админов этого центра приступили к разгребанию этих авгиевых конюшен.

Напрасно моя благоверная опасалась, что я буду развлекаться и отдыхать, предаваясь порокам, в изобилии доступным в гигантском мегаполисе. Мне было тупо не до этого.

В пять утра я вставал, чтобы успеть себя в порядок привести, и к первому поезду метро нырнуть в подземку, чтобы с двумя пересадками добраться до станции отправления электрички, и хотя бы к восьми приступить к работе. Рабочий день около четырнадцати часов, с редкими перекурами, плюс минут тридцать-сорок на обед. И незадолго до одиннадцати вечера я летел строевым шагом на обратную электричку, чтобы успеть выйти на своей станции метро до закрытия, ибо московских таксистов с их борзыми ценами Владимир Игоревич оплачивать не обещал.

В общем, уже к исходу третьего дня я был выжат, как лимон. А тут ещё вечером, пробежавшись с казённого wi-fi по новостным сайтам перед окончанием рабочего дня, прочёл неприятную новость: позавчера, в день моего отлёта, в госпитале под Ростовом скончался один из самых харизматичных командиров народного ополчения Донбасса, лейтенант Рамирес. Точнее, он по паспорту такой же Рамирес, как я – Кассиэль. Простой русский парень, Андрей зовут. Точнее, звали. Похоронили в Ростове сегодня днём. Внимание журналистов к его персоне привлёк тот факт, что во время боевых действий он писал мемуары, которые успел передать при жизни своей матери, присутствовавшей на похоронах. Значит, скоро их опубликуют. Должно быть, это произведёт эффект разорвавшейся бомбы. Что ж, почитаю. После командировки. Но настроение всё равно было препоганейшим. И от резко возрастающих объёмов работ, которым конца и края не видно, а время ограничено. И от того, что Господь забирает лучших дончан и луганчан, отчего возникает тревога по поводу перспективы поражения революции.

В общем, добравшись до гостиницы и приняв душ, я подключился к гостиничному общедоступному интернету, чтобы пробежать ещё раз по вершкам новости с Донбасса, меняющиеся, как в калейдоскопе. Но тут раздался характерный одиночный сигнал, и в верхнем левом углу экрана появился значок вайбера: Лёля в сети.

Сообщение от неё, отправленное в 0:40 «У тебя там есть wi-fi, чтоб не тратить дорогущий трафик в роуминге?». На автомате ответил: «Есть».

И тут же мне прилетела фотка, на которой изображён в лунном свете Крестовоздвиженский собор, с комментарием «Помогай тебе Господь в трудах праведных, и все святые на иконах этого храма».

Я посмотрел на часы телефона – 1:05, время московское.

Значит, она задала вопрос мне, когда в Калининграде было 23 часа 40 минут, а сейчас там пять минут первого.

Даже после того, как она прибежала к автобусу на аэропорт ни свет, ни заря, я обалдел и переспросил, не веря своим глазам:

– Ты ради этого снимка ждала меня на ночной улице почти полчаса?

– Да, а что, нельзя что ли? – пришёл ответ мгновенно.

– Неужели спать не хочешь?

– Хочу. Но не могу, пока не удостоверюсь, что у тебя всё хорошо.

– Не сказать, что идеально, но держусь, твоими молитвами. Ночи в Кёниге, наверно, прохладные. Не лучше ли тебе пойти домой? Теперь моя очередь говорить: береги себя.

– Да, я и правда подустала. Пойду спать, с лёгким сердцем и чистой совестью. Спокойной ночи, приятных снов. Люблю, целую, мой милый Кассиэль.

– И я тебя обнимаю крепко, Оленька, моё любимое солнышко. Спокойной ночи.

Сказать, что я приободрился – это ничего не сказать.

Я летал, как электровеник, изобретая нехитрую снедь, несмотря на протесты диетологов против перекусов на ночь.

Во мне было полно решимости переделать любой объём работ в рекордно короткие сроки одной левой.

Моя маленькая, хрупкая девочка сама устаёт на работе, но ещё находит в себе силы меня в моей работе поддерживать.

В таком случае, мне сам Бог велел работать с огоньком, чтобы не оказаться слабее слабого пола.

Но, человек предполагает, а Бог располагает.

Я планировал закончить работы к утру субботы, даже если в пятницу вечером придётся работать всю ночь, не уходя из серверной.

Чтобы был зазор в сутки между сдачей оборудования в эксплуатацию и отлётом обратно в Калининград.

Очень уж хотелось встретиться с участниками форума, где я общаюсь. Особенно, с теми, кому я доставил неприятности своим пьяным хулиганством в конце апреля.

Девятый шаг программы анонимных алкоголиков «12 шагов» – возместить ущерб тем, кому я причинил зло.

Сделать девятый шаг девятого числа – было бы символично.

И к тому же, возможность выпала довольно редкая, сделать девятый шаг в адрес иногородних друзей. Когда ещё в Москве буду.

Но к обеду седьмого числа стало понятно, что эта возможность накрывается медным тазом. Скорей всего, придётся работать всю ночь с субботы на воскресенье, и не выспавшимся зомби во Внуково отправиться, чтобы успеть на утренний рейс, не меняя билет на другую дату.

Я огорчился такому повороту событий, ещё не догадываясь, что затягивание монтажных работ – это только верхушка айсберга. На их сроки мы с напарником могли повлиять хотя бы отчасти. Но открылись обстоятельства сильнее нас.

Утром восьмого числа коллега из местных позвонил в транспортную компанию, которая должна была обеспечить доставку недостающих комплектующих для серверов и сетевого оборудования второй партией из Гонконга. Первые подозрения, что чего-то пошло не так, закрались, когда ему ответили, что груз ещё на таможне. Но пока логисты транспортной компании не теряли оптимизма, обещая решить вопрос растаможки к вечеру и доставить груз на следующее утро.

До закрытия офиса транспортной компании в шесть часов вечера дело так и не сдвинулось с места. Руководитель отдела, ответственный за доставку нашего груза, обещал держать дело на контроле и отправить курьера к нам, как только таможня даст добро. К моменту окончания смены курьера в 22 часа, он так и не приехал.

В субботу, прибыв на рабочее место, я первым делом осведомился у охраны, не приезжал ли курьер с утра, до моего приезда. Курьера не было. Когда прибыл напарник и по своим каналам узнал, что к чему, вот тогда сердце у меня упало.

Наша недостающая комплектация пока ещё на таможне. И будет выдаваться несколькими партиями. Но не сегодня. Интересующий нас отдел таможни работает по пятидневке. Первая партия придёт не раньше утра понедельника.

Владимир Игоревич матерился, на чём свет стоит.

Но, поразмыслив о том, что моё дело важнее всего, приказал продлевать командировку на столько дней, на сколько нужно.

И сразу же перевёл мне на банковскую карту командировочные с приличным запасом, разрешив неизрасходованные средства не возвращать.

Шеф уже почти пересёк границу, направляясь на своей машине в Польшу, когда его застиг мой звонок. Но это не помешало ему свернуть с трассы на обочину неподалёку от погранперехода и совершить денежный перевод через банк-клиент онлайн.

Всё-таки, интернет – великая вещь.

Но одного он не заменит – реального общения с любимой, которую я рассчитывал увидеть уже на следующий день, но увы и ах.

Лет десять тому назад, ещё на заре массового распространения интернета, я увидел на одном сайте знакомств стихотворение, что написала тогда ещё совсем юная девочка, даже моложе меня:

Не обнять, не прижать, не коснуться губами.

Провода, как вода океана меж нами,

Но по ним те слова, что так долго мы ждали,

Прилетают мгновенно, убивая печали.

Теперь мне предстояло сообщить Оле новость, которая как раз-таки принесёт ей печаль.

Я не хотел это делать впопыхах, в перерывах между работами, и дождался возвращения в гостиницу вечером.

Продлив номер на положенный срок, я поднялся в него, включил ноутбук и попросил любимую выйти в скайп, чтобы видеть её глаза, когда я скажу, что прилечу не утром десятого числа, а только вечером восемнадцатого.

Зелёные звёздочки, что светились от счастья рядом со мной, в этот раз подтекали двумя солёными ручейками, спускающимися прямо в рот, из последних сил сдерживающийся, чтоб не зареветь в голос, пугая соседей.

Я пытался утешить её хоть чем-нибудь, но у меня есть такая черта характера, что я при виде женских слёз теряюсь и начинаю вести себя, как слон в посудной лавке. Вот и сейчас я говорил, лишь бы сказать хоть что-нибудь, но сам понимал, что горожу ерунду. Я расписывал обещания директора щедро мне отстегнуть за возросший объём работ, в душе прекрасно понимая, что Оле нужны не деньги. Впрочем, деньги тоже нужны. Через три дня будет месяц с момента заселения, надо аренду квартиры оплачивать. Я спохватился и спросил, не надо ли сделать перевод с моей карты, пополненной шефом, чтобы не просрочить обязательный платёж, ожидая моего возвращения.

– Да я уже всё оплатила. Зря, что ли, детишек языку учила? – простодушно ответила Ольга и добавила, – а сегодня отменила занятие с ученицей. Чтобы убраться к твоему прилёту. И сейчас в этой квартире так чисто… и так одиноко, – на последних словах девушка снова всхлипнула.

Мы пожелали друг другу спокойной ночи, насколько могли говорить спокойно. И я должен был разорвать связь. Но не сразу хватило воли это сделать. Я ещё успел заметить через веб-камеру, которую она тоже не выключила, внезапный переход своей любимой от мрачной меланхолии к решимости действовать. Как она полезла в поисковик, вслух проговаривая свои мысли: «Я знаю, в каком храме помолиться, чтобы поддержать любимого. Ёлки-палки, ну и Тьмутаракань. Ладно, поставлю будильник, всё равно сон не идёт после таких новостей…»

Дальше мы всё-таки разорвали связь, и остальное я не видел.

Как Оля пошла курить на балкон, а после того как догорела сигарета, всё-таки перебудила соседей надрывным пением:

От тебя до меня – лишь окно с погасшим светом.

От меня до тебя – сорок тысяч километров.20

С утра Ольга действительно проснулась раньше будильника, и к началу богослужения успела в храм равноапостольной княгини Ольги в посёлок Прибрежный. Подав записки о здравии, она нашла икону святителя Алексия, митрополита Московского, воспетого в недавно снятом фильме «Орда», и стала беззвучно, одними губами шептать молитвы, какие знала из молитвослова, и своими словами молиться тоже. А глаза, помимо её воли, не могли даже на публике сдержать слёзы. Когда она приподняла руки к небу, широкие рукава блузки съехали к локтям, открыв татуировку на правом предплечье.

Приходские бабульки, сидевшие рядом на лавке, увидев молящуюся со слезами молодую девчонку с наколкой, стали шептаться:

– Наверно, наркоманка пришла покаяться в своей жизни непутёвой.

– Да нет. Наркоши, они худые. А эта во какая статная баба. Зэчка, наверно, с зоны недавно вышла.

Отчасти они угадали. Ольга действительно была бывшей наркоманкой и когда-то давно в тюрьме сидела. Но только отчасти. Плакала она не за себя.

А после окончания службы, поцеловав крест, она столь же решительно, как в храм, устремилась на работу. Но не по делам фирмы.

Затребовав у охранника ключ от помещения для репетиций, она даже не пожелала отвечать, зачем он ей понадобился, не спасовав перед перспективой нарваться на конфликт.

Охранник испугался предельно сухой фразы «Производственные процессы отделов охраны не касаются» и выдал требуемый ключ.

Это одна из многочисленных общих у нас с Олей черт характера – переход на холодный официально-деловой стиль общения означает попытку сдержаться на предпоследней стадии гнева, чтобы не дать ей закипеть до последней стадии, нервного срыва.

Несмотря на приличную звукоизоляцию, хотя бы тихие звуки из помещения для репетиций всё-таки слышны, когда кто-то играет на электрогитаре. Даже при закрытых дверях. А Ольга впопыхах, боясь упустить вдохновение, двери закрыла неплотно, так что было даже слышно, как она поёт.

Слова и музыка родились у неё в голове по дороге, и ей осталось только прослушать, как песня прозвучит на самом деле, и записать её. На всё, про всё она потратила не более получаса.

Но и этого времени оказалось достаточно, чтобы её застали музыканты из имеющейся в нашем коллективе рок-группы «Воздушная тревога», тоже решившие порепетировать в свободное от работы время.

Саня, лидер группы, дал знак, чтобы ребята не мешали творческому процессу, и стал прислушиваться, как из-за двери доносилось:

The rain is cold, the wind is strong,

The sky is dirty grey…

But I believe: it won’t be long,

All clouds will go away.

The Sun will shine your splendid face,

The loneliness will end –

I’ll overcome this boundless space

And take you by the hand.

My darling, don’t be sad, don’t cry,

And I won’t be sad too –

Just spread your wings and rise to the sky,

And I will fly with you.21

Только когда смолкла музыка, и послышалось, как Ольга стала собирать инструменты, Саня дал знак музыкантам и прошёл в студию вместе с ними. Сделав вид, что застал там сотрудницу неожиданно. Хотя, на самом деле, это было неожиданно только для неё, увлечённой игрой и поэтому не слышавшей, что кто-то подошёл.

– Кто автор песни? Бонни Тайлер? – на полном серьёзе спросил Александр, думая, что слова и музыка, вроде как знакомые, но чьи, он в упор не помнит.

– Краснова Ольга Владимировна, – ответила певица, гордо тряхнув шевелюрой и направившись к выходу.

– Постой, не уходи! – закричал ей вслед удивлённый лидер группы, – я не знал, что ты настолько талантливый музыкант и композитор. Не хочешь поиграть с нами?

– Попытка – не пытка, – пожала плечами Ольга и осталась репетировать с группой.

Но я, сидя безвылазно в своём ближнем Подмосковье, ничего подобного не подозревал и о творческом порыве своей пассии не знал.

Вопреки обыкновению, Оля, всегда предельно открытая со мной, ни словом, ни намёком не обмолвилась о том, что сочинила в воскресенье.

Об этом вообще никто не знал, кроме музыкантов группы «Воздушная тревога», с которыми она теперь часто репетировала после работы или в обеденный перерыв.