скачать книгу бесплатно
В комнате Робби – бардачной и свалочной – был перманентный железный беспорядок. На рабочем его столе (где стоял компьютер, из которого играла музыка) лежала большая блестящая пластина, на которой остывал паяльник. Он источал характерный запах плавленого железа, расплывавшийся по всей комнате.
– Чем ты тут занят? – удивилась Тамара, проходя. Робби подставил ей стул, пнув её ногой.
Здесь стоит отметить, что почти везде, где часто бывала Тамара, у неё были собственные стулья и табуретки. К примеру, дома на кухне у неё был Табуретус с мягким седалищем. В квартире бабушки – резной Треуглорет из тёмного дерева, отличный от других вырезанным посередине седалища небольшим – с палец сторона – треугольным отверстием. Кто, когда и зачем его вырезал – неизвестно, известно лишь, что шалость удалась. Даже в школе у неё был отдельный стул, Жуйкин. Тамара отличала его по плотно прилипшим к нижней стороне седалища трём жвачкам, поставленным в ровный ряд и уже давно превратившимся в окаменелости.
Что до квартиры Робби – то Задира собственноручно изготовил для неё совершенно особенное сиденье, деревянное, на шести стальных ногах, с удобной спинкой и даже крючком для Стикера. Имя стулу придумал тоже Робби – он назвал его Мсье Многоногом. А Тамару, севшую на него, Робби с тех пор стал в шутку звать Многоножкой.
Ей нравилось.
– У меня как раз шёл процесс, поэтому я отключил телефон, – объяснил Робби, проходя к своему столу.
– А что именно ты хотел сделать? – спросила Тамара, пододвигая к себе Мсье Многонога и аккуратно на него присаживаясь.
– Да балуюсь… Хочу понять, как это вообще происходит, а то скоро тридцать, а я с паяльником ни гу-гу… А ты-то что пришла?
– А! Слушай, очень важное дело. Слышал когда-нибудь про «Стаккато»?
И Тамара пересказала ему то, что вчера рассказывала бабушке – про Свету, её театральный клуб, закрытие и её, собственно, обещание Свете найти новых участников.
– Ты хотел бы вступить, Задира? – спросила, наконец, Тамара. – Будем выступать на сцене и…
– А ты уверена, что сможешь? – Робби взглядом указал на Стикера и на Тамарины ноги. Та нахмурила брови.
– Конечно смогу! Я всё смогу и не смей мне доказывать обратное! Я пришла тебя пригласить. Пошли со мной! Сыграешь на сцене. Новый опыт, впечатления, всё такое…
Задира Робби, присевший возле компьютера, почесал круглый нос.
– Я бы и рад, но… Не хочу.
– Чего? – удивилась Тамара. – Не хочешь?! Почему? Театр это ведь…
– Что угодно, но не театр, – Робби покачал головой. – Из меня артист как из тебя оперная певчиха… Так, вот только распеваться здесь не надо, Сэта разбудишь…
– А, точно, – вспомнила Тамара, уже приготовившаяся запеть, и понизила голос. – Ну ладно. Но почему…
– Потому что не моё это, – отмахнулся Робби лениво. – К тому же, сама подумай: ну куда мне, двадцативосьмилетнему оболдую, в подростковые клубы лезть? К тому же, я ещё и работаю, так что не смогу там ничего сделать. Тухлая это, Многоножка, затея – меня туда звать.
– Это ты тухлый… – беззлобно махнула рукой Тамара. Чего она уж точно не ожидала – так это того, что Задира откажет ей. Впрочем, причины он называл вполне себе адекватные, и, подумав, она решила, что он и правда странно бы смотрелся на сцене.
– А чего ты вообще туда сунулась? – спросил Робби. – В актёры собралась податься?
– Да вот сама не знаю, – вздохнула Тамара, скрестив руки. – Как говорил один дядька – «торкнуло» меня что-то. Ведь наверняка этот «Стаккато» хорошее место, а закроется из-за ерунды. Ну, то есть – из-за того, что Света впала в отчаяние. Это не ерунда, конечно, но…
– Я понял, понял.
– Ну и вот… Я подумала, что смогу хоть что-то сделать. То есть, мы, конечно, почти что не знакомы с ней и вообще столкнулись случайно. Думаешь… зря я это затеяла? – спросила она осторожно.
Про себя она подумала, что если Задира скажет, что всё зря, и что это её выдумки – то идея пропала, и «Стаккато» можно смело закрывато и актёров разгонято. Словам Робби Тамара верила гораздо больше, чем собственному рассудку, и даже если бы он всерьёз сказал, что луна – это солнце, то Тамара решила, что Робби прав, а весь мир долгое время ошибался.
– Ну почему… – неуверенно пожал плечами Задира. – Идея-то на самом хорошая. Вот только сильно ли ты расстроишься, если у тебя ничего не выйдет?
– Света расстроится куда сильнее. Хотя никому, наверное, не скажет…
* * *
Совершенно недовольная, Тамара покинула общежитие, где обитал Робби, и поковыляла домой, размышляя, где ей взять ещё пятерых людей.
«Допустим, – думала она, – Агата может согласиться. Она любит читать, и выглядит одинокой, так что её точно надо будет позвать. Но кого ещё позвать… Может быть, Дениса?».
От предвкушения того, что они с Денисом будут видеться в «Стаккато» чаще, Тамарино сердце затрепетало. Но потом Стикер любезно напомнил о себе, сказав что-то вроде «кто вообще захочет встречаться с такой, как ты?».
– Кто-нибудь, да захочет!.. – упрямо заявила Тамара, пошуршав одной ногой рыжие листья. Некоторые из них похрустели.
Она шла мимо небольшого бескрышного кирпичного сооружения, внутри которого располагались мусорные контейнеры. С правой её руки – со стороны Стикера – шла неширокая дорога, по которой иногда проезжал автомобиль. За дорогой лежал плавный уклон, обычно покрытый либо травой, либо толстым слоем снега (сейчас же было что-то промежуточное). Уклон скатывался в детскую площадку; на определённом отрезке его были даже каменные ступеньки, но они лежали впереди и пользоваться ими Тамара не собиралась.
Зато юноша с орлиным носом, одетый в чёрную куртку и штаны, ещё как собирался: взбежав на полной скорости по этим ступеням, он чуть не взлетел, бросился вперёд, вбежал к контейнерам и, недолго думая, юркнул в один из них, на секунду – даже меньше – встретившись с Тамарой взглядом, таким же острым, как его нос.
– Куда он побежал?!! – спросили её двое запыхавшихся мужчин в форме, выбежавших по тем же ступенькам.
У Тамары не было, и не могло быть доверия к человеку, которого она видела всего секунду – поэтому она показала пальцем на мусорные контейнеры, намекая, что он в них.
– Спасибо, – поблагодарили её полицейские спустя время, выводя со свалки того самого парня. Он зло на неё зыркнул, но Тамара никак не ответила на его взгляд.
– Ты вообще, парень, знаешь, что такое статья за вандализм? – спросил один из полицейских, пока второй вызывал машину и называл координаты места.
Юноша угрюмо молчал.
Заметив взгляд замершей на месте Тамары, полицейский почему-то решил объяснить:
– «Звезду Народов» распилить хотел. На металлолом сдать, небось? – спросил он угрожающе у задержанного.
Тот весь скукожился.
– Не распилить, а сломать, – сказал он тихо.
Тамара решила, что ей больше нечего здесь делать, и свой законный долг она выполнила. Она осторожно прошла мимо полицейских и пойманного парня, заслышав часть их диалога:
– Тыщу раз вам повторял…
– Правду говори! Зачем ломал?!
– Захотелось.
– Штраф захотелось платить? Или в СИЗО загрести?!
– Хотел сломать её. А не её – так что-то другое сломал бы. Я хотел бы сломать что-то красивое.
Последняя его фраза надолго засела в голове у Тамары, но та не посмела ни обернуться, ни тем более препятствовать полицейским. У неё было мало опыта общения с правоохранителями, и совсем не хотелось увеличивать этот опыт.
Именно такой была Тамарина первая встреча с Ромкой Твариным, который – среди всех, кто его знал, – носил простую и неблагозвучную кличку Тварь, являющуюся синтезом его фамилии и характера. Конечно имя и кличку его Тамара узнала позже, не говоря уже о характере, но нам обо всём следует рассказать по порядку, и обо всём – в своё время.
* * *
В понедельник, освободившись от уроков, Тамара с портфелем на спине зашагала не домой, как обычно, а к остановке. Агату в этот день она в школе не встретила, и не готова была её встретить, потому что не была наверняка уверена, что её ждёт в «Стаккато». Для начала нужно было самой съездить и убедиться.
На припасённую мелочь она доехала до Сухоложской, где располагался «Стаккато» и, легко вспомнив дорогу к нему, быстро нашла почти закрывшийся театральный клуб.
На улице дул холодный осенний ветер, и было мёрзло, а внутри, между дверями, – тепло. Сделав глубокий вдох – раз двери открыты, значит, Света держит слово и помещение ещё не опечатали, – Тамара вошла в общий зал.
Наверное, он назывался общим?
– Я бы точно выступал против режима, – с причудливо-серьёзным лицом говорил высокий молодой человек с длинными (но не очень длинными) волосами и в очках, приложив одну руку ко рту, а локоть её уперев в собственное согнутое колено. Парень этот сидел на «скелете» тахты, который Тамара заметила ещё в прошлый раз. – Я был бы революционер.
Он говорил спокойно и мечтательно. С таким спокойствием, будто знал, что мечты его не сбудутся, и высказывал их просто так. Чтобы все знали, что в его голове.
– Ага, попробуй выступи – и тебя прищучили бы! – хмыкнув, осадил его другой парень, ниже его ростом, но шире в плечах, и с волосами покороче. И нос, и подбородок его были квадратными, а волосы на голове – того же цвета, что у его собеседника. – Какой ты всё-таки глупый, Костя Соломин!
«Почему он зовёт его по имени и фамилии?» – первым делом подумала Тамара, замерев на пороге. Её, пока не скрипнула дверь, не заметили.
«Глупый» Костя Соломин не обиделся, а сделал псевдо-страдающее лицо и возвёл глаза к небу.
– Ну чем же ты меня слушал! Нюра, ну скажи ты нашему тупому Серёже, что он не прав, а я прав.
– Революции это плохо, – вынесла свой вердикт Нюра, сидящая на самом верху Гардеробуса с книжкой в руках. Она говорила еле слышно. Лицо у неё было улыбающееся и доброе, а волосы – длинные и прямые, спадающие на тонкий синий свитер.
– Ты знаешь кто? – вздохнул «глупый» Костя Соломин. – Ты детерминированная личность.
Тот, кого назвали Серёжей, перевёл взгляд на звук закрывающейся двери и увидел Тамару.
Осмотрел её, взглянул на Стикер, потом снова на неё.
Тамара осторожно сняла шапку, тряхнув светлыми волосами.
– Привет.
Теперь взгляды всех ребят перескочили на неё.
– Тебе кого? – спросил Серёжа. У него был ровный голос, идущий прямо из горла, и татуировка на руке с часами. Сколько ему было лет?…
Тамара быстро нашла слова.
– Я… новый участник.
Ребята неуверенно переглянулись.
– Ты хочешь в театральный клуб? – уточнил Костя Соломин так, будто Тамара могла ошибиться.
– Тогда тебе нужно к Свете, наверное… – сказала ей Нюра, снова оторвавшись от книги.
– На самом деле, ловить тебе здесь особо нечего, – признался Серёжа, сунув руки в карманы. Видимо, решил идти ва-банк. – Здесь не проводится репетиций, на мероприятия нас больше не зовут…
– Тогда почему вы сами до сих пор здесь? – напрямую спросила Тамара.
Серёжа пожал плечами.
– Да просто время коротаем.
– Мне здесь нравится, – признался вслед за ним «глупый» Костя Соломин. – Тут своя атмосфера, можно поболтать и чай попить. А можно вообще не приходить, и никто слова не скажет.
– Мы просто учимся в одном классе, – пояснила Нюра с Гардеробуса. – Вот и ходим сюда посидеть после школы.
– А скоро его вообще закроют, – опять взял слово Серёжа. – Так что иди лучше ищи какой-нибудь другой клуб. Здесь – просто пародия на то, что было раньше.
– Света мне сказала то же самое, – ответила Тамара, снимая куртку и вешая её на крючок. Она осталась в белой школьной рубашке и тёплых спортивных штанах. – Вы – все, кто тут есть?
– Формально есть ещё один парень, – ответил Серёжа, видимо, бывший тут за главного (так как по большей части говорил именно он), – но он не с нами. Так что уже давно тут не появляется.
– Ясно, – Тамара кивнула.
Она прошла на середину комнаты, встав перед грудой театральных вещей, расставила ноги, обеими руками упираясь в поставленный перед собой Стикер, и произнесла на весь небольшой зал:
– Я хочу вступить и поставить здесь спектакль!..
Её энтузиазма никто из троицы не разделил. «Глупый» Костя махнул рукой, а Серёжа почесал шею и поморщился.
– Как бы помягче сказать…
– У тебя ничего не выйдет.
– Вчетвером – конечно не выйдет! – уверенно сказала Тамара. – Но я хочу привести ещё людей. И тогда всё получится!
– Ты откуда такой оптимисткой родилась? – удивился Костя Соломин, подняв брови. Он смотрел на неё удивлённо, а Серёжа – оценивающе. Они оба не верили.
– Набери хоть сотню людей – кто учить-то будет? – задал вопрос Серёжа, скрестив руки. Он спрашивал совсем не зло, и не с досадой, а по делу. По его лицу было видно, что он готов согласиться, если Тамара всё ему расскажет.
– И кто нас выступать пустит? И куда – спросил вслед за ним Костя Соломин.
– И ты-то сама кто и откуда? – спросила с Гардеробуса Нюра. Она единственная из всех смотрела на Тамару с неподдельным интересом.
И той было что ответить. Она – как учила её бабушка – задрала нос вверх и отрапортовала громко и весело:
– Меня зовут Тамара Павловна Суржикова! Восьмой класс 76-й школы! Пятнадцать лет! И я хочу поставить здесь спектакль!..
…Громкие слова её были вновь встречены молчанием.
– Меня Серёжа звать. Там, на шкафу – Нюра Колодкина, а этот увалень – Костя.
– Очень приятно, – подтвердил «увалень» Костя.
