Пауза

– Никто больше не должен видеть меня в таком состоянии, – проговорил дроу с тихой угрозой, – тебе ясно?

«Сэндисский глупый бродяга зимой под двумя одеялами замерзнет, – вспомнилась мне одна эриковская поговорка, – а два умных сэндисских бродяги под одним одеялом согреются». А чего, собственно, еще делать? Молитвой Да Ки Не его лечить? Не, это на крайний случай, бездна его знает, этого эльфа, как на него такие эксперименты подействуют.

«Сейчас! – рявкнул Шепот. – Пока он беззащитен!»

«Что?»

«Крылья, окно, десять метров – и мы свободны! Давай! Не будет другого шанса!»

«Да не дотащу я его, – неуверенно проговорила я, – руки дрожат, кто еще знает, какая на крылья реакция у тела в этот раз будет».

«Да чего же ты ждешь?! – взвыл второй мой внутренний голос. – Впусти меня. Я уж десять метров одолею».

«А если он умрет?»

«Очень на это надеюсь! А если переживет падение с высоты, прирежу его сам!»

«Магия, – недовольно вклинился Лусус, – а если он нас придушит лозами, пока мы до окна добираемся?»

Пока в моей голове шел спор, я отстраненно наблюдала за врагом, как тускнеют глаза, сереет кожа, и пыталась ответить себе на один вопрос: могу ли я его убить? Не во время ссоры, и не в экстремальной ситуации, а вот так, хладнокровно. Принять решение и отнять жизнь. И решать нужно было быстро.

– Ты не сможешь… – просипел Скримджой едва слышно, угадав или прочитав мои мысли. – Что бы ты сейчас не задумала… Я смогу убить тебя и в таком… состоянии…

Впрочем, это было лишнее. Заколебавшись на несколько секунд, я потеряла всякую уверенность в том, что именно я хочу сделать. Пожалуй, сейчас, такого – я бы не смогла его убить. Проклятие тебе, жалость. Скольких проблем можно было бы избежать, если бы тебя не существовало… и как давно бы мы друг друга окончательно перебили.

Я, чуть поколебавшись, избавилась от полотенца, залезла к врагу под одеяло. Скримджой обнял меня, прижимаясь всем телом. Он, и правда, был холодный, как кусок мраморной плиты. А вот интересно, что именно я сейчас делаю? Спасаю собственную шкуру или снова поддалась совершенно неуместной жалости?

Продолжая экспериментировать с новыми умениями, я попробовала передать темному ощущение тепла и покоя, то чувство, когда под вечер валяешься на собственном маленьком пляже, огороженном с двух сторон желтыми выгоревшими скалами, полощешь пятки в прибое и ни о чем не думаешь. Мир и уют…

Я машинально принялась гладить его ладонью по плечу, и через какое-то время чудовище перестало дрожать и затихло, уткнувшись лицом мне в шею.

«Монстр, – думала я, – тысячи лет, садист и мясник, а поди ж ты! У каждого, оказывается, бывают моменты, когда нужно, чтобы кто-то обнял».

Мужчины никогда не взрослеют, ну объективно. Они или дети, или старики. Эрик, вон, вообще ведет себя, как мальчишка: носится со своими огнестрельными игрушками, криминальными авантюрами, видела я, как его боятся парни, которые на него работают. И что? Лежит он, пуская губами кровавые пузыри, посреди отравленного Хаосом города, еще балагурить пытается, и о чем я думаю в тот момент? Какой он меткий и ловкий, что в глаз Лорда попал что ли? Вовсе нет, все, что осталось в моей голове из связных мыслей, это – как защитить? Будто бы он и есть – пацан. И я нахожу способ. А непрошибаемый Дэвлин? Мертвячий ангел чуть не убил его, а растерявший всю свою рассудочность демон валялся в шатре и вместо того, чтоб заняться ранами, рассуждал о том, как удался его план по дезинформации противника. Чтоб выслушали и оценили. Это ж важнее! Тоже мальчишка совсем, особенно для его вида. А теперь вот и Скримджой, чудовище, которому тоже, оказывается, бывает нужно, чтобы обняли и согрели. И ведь клянусь хвостом, придет в себя, опять ведь начнет вести себя, как конченая сволочь, заставляя себя ненавидеть. Зачем? Если хорошо-то ему сейчас, спасибо эмпатии, это я чувствую. Дурак он, этот темный.

– Эй? – позвала я тихо. – Ты как?

– Лучше, – просипел он, – еще немного и отпустит. Ты весьма помогла.

– Уж не знаю, хорошо ли это, – пробормотала я, внезапно ощутив себя от таких мыслей старой и уставшей, чего там: вон и волосы уже седые.

Кожа дроу постепенно теплела, сердце снова забилось ровно, а когда он поднял голову, из янтарных глаз уже исчезла, появившаяся было муть. Так мы и лежали рядом, молча, и смотрели друг на друга.

– Ты знал, что так будет, – констатировала я.

– Догадывался.

– Тогда зачем?

– Лосс и ее жрицы не должны узнать, насколько я ослаб за время заключения. Иначе королева пришлет кого-нибудь по мою душу. Поэтому я немного поразбрасывался силой. Это даст мне достаточно времени, чтобы восстановиться.

– А мог так и умереть.

– Был такой вариант. Если бы не пережил кризис. Просто сердце бы остановилось. Ты очень помогла, – повторил он, – мне повезло, что ты настолько ценишь свою жизнь.

Я усмехнулась, ага, ценю. Пожалела я тебя, глупо, от всей души, как только женщины умеют. Пожалела, и вроде как сразу и простила за все скопом. Натура такая, ничего не поделаешь, только ты же сейчас возьмешь и все испортишь, да?

Впрочем, я снова забыла, что имею дело с эмпатом, так что он догадался, что творилось в моей голове.

– Ты думала не о себе, да? Невероятно… Но я не об этом. Хотел тебе сказать кое-что еще днем, – проговорил Скримджой, пытаясь улыбнуться обоими уголками рта, у него не получалось, но он все равно пробовал, – про твои голоса. Ты не поняла тогда, на лестнице, но если бы ты полностью лишилась сил, их бы не стало. Такие особенности – удел магов, и существуют только при наличии чар.

– Что ты хочешь сказать? – не поняла я, пытаясь переключиться с собственных философских рассуждений.

– Твой канал перекрыли, но не уничтожили. Это как плотина на реке. Рано или поздно ее размоет.

– Что?!

– Ты не потеряла силы навсегда, понимаешь? Они вернутся со временем.

Я смотрела на него во все глаза, боясь поверить.

– Правда?..

– Правда, – улыбнулся слабо дроу, – эй, ты меня задушишь, ненаглядная! И второе, что я хотел узнать, за тобой что, действительно охотилась Хэль? Это – не шутка?

Я поморщилась, вспоминая беспокойную богиню мертвых.

– Это твой вопрос?

– Да.

Я закинула руки за голову, перекатившись на спину и уставившись в окно.

– Сначала я случайно убила нескольких ее тварей, потом разрушила ее алтарь, потом провожала через край ее мира одну душу на другую сторону, и помогла вернуть меч ее бывшему наставнику, а еще вывела из Мертвого мира одного пленника. Словом, как я теперь осознаю, у нее есть полное право меня сильно недолюбливать.

– Король мертвых вернулся? – изумился эльф, приподнимаясь на локте и заглядывая мне в глаза. – Неожиданно. И ты его… игрушечный солдатик?

– Нет, – покачала я головой, – не его. Божество Возмездия Да Ки Нэ. Слышал о таком?

– Довольно давно. Он тоже вернулся? Интересные времена настают.

– Кто бы говорил! Так ты – ее внук? Лосс?

– Да.

– И ты сказал, что любишь ее?

– И она любит меня. В смысле, придумает какую-нибудь очень хитрую и красивую интригу, чтобы убить меня.

– Это, по-твоему, любовь?!

– Ну да. И в том, что она не обижается, что до сих пор я ее ловушек избегал.

В голове зашевелилась какая-то мысль, подспудно беспокоившая меня с того момента, как закончился этот дикий, отвратительный ритуал.

– Стоп, – внезапно осознала я, – как я смога понять ваш разговор? Ты же сначала говорил на своем языке, да?

– Да, и я обучил тебя ему. Считай, аванс за то, что ты сделала после.

Я смотрела на его лицо, на то, как красиво обрисовывает его черты смешанный свет двух лун. Может, Жанетт права? Может, и демоны с ним? Переспать с темным, и дроу потеряет ко мне интерес, да и это ощущение, будто между нами искры проскакивают, пропадет. Все-таки, я только что помогла ему. За эти двое суток я видела его скованным цепями и дрожащим от холода, он рассказал мне о своем доме и показал богиню. Он научил меня своему языку, поделился магией, и заставил перестать чувствовать себя неполноценной из-за потери собственных чар. А когда он нес сейчас Жанетт, чтобы я могла ее вылечить жемчужиной, он уже знал, что его накрывает откатом.

Что принесло мне за эти дни больше ужасов и нервотрепки: его действия или мое отношение к происходящему? Не сама ли я мучаю себя?

Интересно, а как у них делаются непристойные предложения? Я впервые в жизни осторожно, еще путаясь в ощущениях, вызвала собственный гламоур. Дроу моргнул с удивлением и внезапно расхохотался. Он смеялся до слез, откинувшись на подушки, и никак не мог остановиться, заставляя снова чувствовать себя полной дурой.

– Что ты делаешь? – с трудом выдавил эльф сквозь смех.

Меня бросило в краску.

– Пробую то, чему ты меня научил, – буркнула я, снова уставившись в окно, – не подумала, что раз это твои силы, на тебя это не подействует.

Он снова притянул меня к себе, позволив убедиться, что очень даже действует.

– Ненаглядная, – вкрадчиво поинтересовался дроу, – что все это значило?

Мэз-Эрзон, автоматически перевел Лусус. Ненаглядная.

– Подумай сам, – фыркнула я, против ожидания начиная не смущаться, а откровенно злиться.

– Ты же сейчас не в настроении? Какое в этом удовольствие?

Я моргнула, кто-то чего-то тут явно не понимал.

– А когда я, по-твоему, была в настроении? – осторожно поинтересовалась я, садясь и машинально натягивая покрывало под самую шею.

Он пожал плечами.

– Вчера вечером, на лестнице, и когда пришла ко мне после убийства Берса, и конечно, когда вогнала мне в плечо лезвие керамбита. Вот тогда я еле удержался, но мы же еще так мало друг друга знаем, чувства только зарождаются, к чему торопиться? Я же не мальчишка давно.

– Та-а-ак, – уточнила я, – в те моменты я была готова тебя убить.

– Ну да, – кивнул дроу, окончательно меня запутывая.

Я потерла рукой лоб. Проклятие. Вот она снова – разница в понятийном аппарате. Это когда ты жмешь руку гостю из дальних земель при встрече, а он считает это оскорблением и втыкает тебе в шею вилку.

– Погоди, – попросила я, – ты считаешь, что спать стоит только с тем, кто тебя ненавидит? А что тогда на счет Одетты?

Эльф глубоко вздохнул и тоже сел на кровати напротив, скрестив ноги на орочий манер. Призванные лозы промелькнули в воздухе, добыв со стола шкатулку с сигариллами, и рассыпались мерцающей пыльцой. Дроу затянулся вишневым дымом, вертя сигариллу в длинных тонких пальцах.

– Трахать можно кого угодно, – проговорил он, – а вот спать только когда оба испытывают кисмесис. Это же совершенно разное. Как можно смешивать?

– А в чем разница?

– Первое – чисто физиологический процесс, как есть или отдыхать. А второе – практически сакральное единение.

«Я понял, – подсказал Шепот, – кисмесис – это на их языке любовь. Ненависть помноженная на влечение. Забавная концепция, они даже эти слова не разделяют: люблю и ненавижу».

– Подожди, – внезапно догадалась я, – так ты хочешь, чтобы я в тебя… влюбилась?

– Ну да, – пожал он плечами,– ты же светлая, образ извечного врага, помнишь, я же сразу сказал тебе?

Я уставилась на него круглыми глазами и осторожно продолжила.

– И что, по-твоему, ты эти два дня делаешь?

– Ухаживаю за тобой, – усмехнулся дроу, – возможно, конечно, того, что я делаю, недостаточно. Ты сама догадалась: я дал тебе эмпатию, чтобы лучше чувствовать твою ненависть, помнишь?

«Я дал тебе эмпатию, чтобы полностью ощутить твою любовь, – перевел Шепот, – потому что среди эмпатов только взаимная передача ощущений дает настоящий накал страстей. Поздравляю. Ты сама начала флиртовать с ним по его же правилам с момента вашей встречи, более того, дала понять, будто осознаешь, что именно происходит».

Вот это мы влипли.

– Я попробую еще раз, – уточнила я, – ты хочешь довести меня до такого состояния, что я от всей души захочу тебя убить, и только после этого…

– Ну да, – кивнул темный эльф, – я, правда, еще не знаю, чем сильнее тебя можно впечатлить. Может, подвешу тебя на дыбу в итоге? Или убью твоих родителей? Но я обещаю, что придумаю что-нибудь незабываемое.

– Не-не-не, погоди. Но ты помнишь, когда ты заставил меня вспомнить про того, кого я люблю? Ты помнишь те ощущения? Ты понимаешь, в чем разница?

– Безнадежность, вызывающая хрустальную пронзительную тоску и мысли о самоубийстве пополам с жаждой близости? Вполне изысканный букет, но мне нравятся более традиционные отношения.

– И это все, что ты уловил?! – заорала я, приходя в ужас от такой трактовки.

Он выкинул недокуренную сигариллу в окно, притянул меня к себе, скрутив за спиной руки.

– Я превращу твою жизнь в такой кошмар, ненаглядная, что стану единственным, о чем ты сможешь думать. Обещаю.

«И ты не возражала, когда он начал называть тебя Мэз-Эрзон, ненаглядная, что б нам раньше этот язык не знать? – посетовал Шепот. – Досадно».

В этот момент и вошла Одетта. Она замерла на пороге, изумленно уставившись на нас. Но чувства умненькой девчонки с глазами лани сейчас интересовали меня в последнюю очередь вообще. Стучаться надо, в конце-то концов.

– Слушай, Скримджой, – тихо проговорила я, – это все – одна огромная ошибка. И даже не смей думать хоть пальцем дотронуться до моих родных!

«Зря упомянула», – возразил Шепот.

– Что тут происходит? – звонко воскликнула Одетта, прерывая наш такой познавательный диалог о культурных расовых различиях.

– Иди спать, – вполне миролюбиво проговорил Скримджой, и девушка, будто сомнамбула, повернулась и вышла.

– Магия?

– Простейшее внушение.

Надо было выяснить еще один момент.

– И чем такие отношения заканчиваются? Обычно?

– Ты маловато знаешь об эльфах, да? Такие эмоции дают гормональный всплеск, позволяющий таким, как мы иметь детей. Второй вариант, смерть одного из двоих.

Слов нет.

«А знаешь, – снова встрял Шепот, – в чем-то он прав. Вы с ним даже похожи. У тебя была целая вереница любовников, но больше всего ты ценишь двоих мужчин, из-за отношений с которыми ты действительно хотела как-то застрелиться? Да и детей у тебя нет…»

– Отпусти меня, – попросила я тихо, понимая, что после всего вышесказанного, возможно, мы в последний раз говорим мирно.

Боги! Да он вообще только что пообещал убить моих родителей!

Скримджой улыбнулся криво и покачал головой.

– Нет, не думаю.

Я завернулась все в то же полотенце, и ушла в свою комнату, желая только одного: чтобы до утра ничего больше не случилось. Сил на то, чтобы бродить по замку просто не было, благо хоть зелья завтра к обеду будут готовы, потом я по крайней мере смогу успокоиться и начать рассуждать здраво.

Правда, ночь потонула в липких душных кошмарах, в которых огромные пауки пили текущую по мостовым подземного города кровь…

14. «Наш новый друг»

Утром следующего дня меня ждал несусветный подарок – костюм из черной кожи, чем-то напоминающий давешний наряд Лосс: брюки, корсет, черная блуза и ботфорты. Все те же служанки помогли мне одеться, и мне даже не хотелось смотреться в зеркало. Но еще меньше хотелось протестовать, все равно мертвячий эльф расценит все совершенно неправильно. Я попыталась заговорить с горничными, но девушки так перепугались, что я оставила эти попытки. Кажется, кто-то просто запретил им со мной беседовать.

Одна из них проводила меня к завтраку, потому что я все еще путалась в переходах.

В столовой обнаружились четверо. Скримджой на сей раз был в тонкой блузе из черного шелка, узких черных же штанах и сапогах для верховой езды. Он расположился в кресле и с неподдельным любопытством слушал весьма пикантную историю. Мэтр Кассэл был тих и мрачен, под глазами его залегли черные тени, похоже, и эту ночь он провел в тяжких размышлениях, что еще за развлечения может придумать для него полоумный эльф. Линд тоже слушал рассказ, ухмыляясь от уха до уха. Он как раз выглядел бодрым и выспавшимся. Мало я ему вчера, надо было еще добавить. Женщин не было. Жанетт, видимо отлеживалась, а где была Одетта, я не знаю. Автором истории бы сидящий спиной к двери светловолосый мужчина в белой свободной рубахе.

– … И тут появляется охрана графа, – взмахнул незнакомец руками, – человек пятнадцать. А я один, в кровати его жены, завернутый в простыню. И еще эти демоновы страусиные перья. Хорошенькое дело, думаю!

Линд не выдержал и расхохотался. Даже темный эльф усмехался одной стороной рта до самого острого уха. Он вообще не сводил с нового знакомого янтарных глаз и даже меня заметил не сразу.

– О! А вот и наша красавица эльфийка. Познакомьтесь, Ройланд Марстен, Кристина Ксавьен.

Мужчина обернулся. Наглые зеленые глаза в момент обшарили мою фигуру, ослепительная улыбка осветила его лицо, будто выглянувшее из-за туч солнце. Белая рубашка оттеняла бронзовый южный загар. А я стояла и не знала, что сказать или сделать.

– Э… – начала я.

– Рой, – подсказал улыбающийся мужчина, встав и подходя ко мне вплотную и галантно целуя пальцы, – можешь называть меня просто по имени: Рой. А тебя как коротко? Крис? Или Тина? Да, Крис, мне тоже так больше нравится. Позавтракаешь с нами?

– Д-да… – я села за стол, пытаясь не пялиться на нового персонажа нашей трагикомедии.

– И как ты выкрутился? – поинтересовался у господина Марстена Линд окончанием истории.

Гость сделал хороший глоток светлого пива из деревянной кружки и развел руками.

– Я выпрыгнул с балкона, благо он выходил на декоративный прудик. Выскакиваю из него в чем мать родила, мокрый, весь в ряске, а с балкона потрясает кулаками граф. Держите его, мол! Уйдет же, мол! Кулаченками сучит, рожа красная, того и гляди, удар хватит. Жена его, кстати, оказалась отличной девчонкой. Выскочила следом и треснула его по голове серебряным блюдом, представляете? Муж только тихо охнул и сполз на пол.

Линд расхохотался, Скримджой рассмеялся, даже Кассэл вымученно улыбнулся. Наш новый гость был чистокровным человеком и не обладал гламоуром, но он умел отчаянно нравиться. Просто так. Из-за собственного обаяния.

– Но оно хоть того стоило? – поинтересовался головорез, проглатывая кусок сэндвича с ветчиной и сыром.

– А то! – улыбка была широкая и сияющая.

Его присутствие как-то разрядило атмосферу в замке, будто кто тяжелые шторы раздвинул, да впустил солнце в комнату, разгоняя поднимавшуюся со дна бездны муть. И мрачная иллюзия безнадежности рухнула. Теперь передо мной был просто весьма сильный колдун, с которым просто нужно справиться, а не несусветное сверхъестественное чудовище, которому и противопоставить-то нечего. Так ночные кошмары развеиваются с первыми золотыми лучами дневного светила.

Так, кстати, стоило все-таки проверить новый подарок дроу. На ком? Да вон хоть на Линде. Кассэл и так уже почти обезумел, не стоит над ним так шутить. Я посмотрела на головореза и немного придавила. Он чуть не поперхнулся, и уставился на меня во все глаза. Будто впервые вообще заметил. Глава охраны потянул в сторону ворот формы, будто ему стало тяжело дышать. Надо же. Работает! На этом Линд полностью выпал из разговора, хотя новый гость продолжал что-то рассказывать.

Я покачала головой, уставившись в тарелку с салатом из краба и овощей. Марстен, значит. Рой. Взгляд зеленых глаз мужчины то и дело скользил в мою сторону.

– Слушай, Скримджой, – проговорил он медленно, – я могу говорить откровенно?

– Разумеется, – развел руками эльф, тоже пребывая в непонятно благодушном настроении.

– Кто тебе эта девушка?

Я чуть не поперхнулась салатом. Откровенно, ничего не скажешь.

– Партнер по одной игре, – дроу лениво потягивал вино.

– Я удвою партию, – предложил мужчина, – если ты отдашь ее мне.

Кривая ухмылка снова вылезла на лицо темного эльфа, но он только покачал головой.

– Извини. Я не могу. Мне весьма нужен твой товар, но она слишком… интересна. К тому же я даже не успел… попробовать ее.

Господин Марстен коротко побарабанил пальцами по столу.

– О как. Ну что ж, тогда у меня другое предложение. Ты же азартен, надо полагать? Дай мне время до боев, и я придумаю цену за нее, которая тебе понравится.

Янтарные глаза чуть сузились, затрепетали ресницы.

– А у тебя богатая фантазия? – осведомился дроу, глядя на человека в упор.

– Более чем, – так же прямо уставился на эльфа человек, воздух между ними чуть не заискрил.

Линд фыркнул. Обычному вояке и головорезу, ему не нравились эти нездоровые игры.

– Что ж, я могу подождать. Согласен. И Рой. Не разочаруй меня.

Я решительно отставила тарелку.

– Вас вообще ничего не смущает в этом диалоге? – поинтересовался тем временем Лусус моим голосом.

– Нет, – мило улыбнулся зеленоглазый, – а тебе не нравится честность?

– Наглость это, а не честность. Извините, господа, мне что-то совсем расхотелось есть.

– Ты покажешь мне замок? – немедленно среагировал гость.

Я глянула на Скримджоя, и тот слегка качнул головой.

– Тут показывать нечего. Но, так и быть, можешь составить мне компанию, пока я курю.

Он допил пиво и последовал за мной в курительную комнату. Самое мрачное помещение в замке, после камер. Стены обшиты темным деревом, и всего одно узкое окно. Я достала яблочные сигариллы из резной шкатулки, инкрустированной перламутром, и прикурила. Облачко дыма поднялось к потолку и принялось рисовать призрачные эфемерные фигуры, в которых при особом желании можно угадать изображение животных или даже лица людей. Рой стоял за моей спиной, не шевелясь. Нужно было надеть на лицо маску спокойствия и только потом оборачиваться. Этот парень был моим шансом выбраться отсюда живой и невредимой. Теперь главное, ничего не испортить.

– Как же ты умудрилась попасть в такую скверную историю? – спросил он негромко.

Я фыркнула и все-таки обернулась. Он стоял молча, сунув большие пальцы рук за край ремня, и откровенно меня рассматривал.

– Как… Орен Берс подмешал какой-то ерунды в мое вино в одной траттории в Ронде. Я потеряла сознание. Очнулась уже в подземелье.

– Зачем?

– У меня есть один друг, Эрик Бреннон…

– Друг? – заинтересовался господин Марстен, подходя чуть ближе.

– Ладно. Гораздо больше, чем друг, – усмехнулась я, – и Орену нужен был заложник, чтобы торговаться с господином Бренноном более успешно.

– А как ты столкнулась со Скримджоем?

– А… Этот идиот Берс засунул нас в одну камеру. А Скримджой – дроу, маг, менталист, лет ему – несколько тысяч. А еще хитер, жесток и коварен не в меру. Он поймал меня на игре в вопросы и ответы. Вроде как, чтобы скоротать время. Игра завязана на их магии, и прекратить ее мы можем только по обоюдному согласию, чего от него ждать не приходится. А если умрет кто-то из нас, то умрет и второй. Так что я застряла здесь на неопределенное время. Это если вкратце.

Он только покачал головой, лицо его сделалось серьезным.

– Потрясающая история. А если ты просто сдашься?

– Тогда мне придется выполнять его желание.

– Какое?

– Сердце того, кого я люблю больше всего.

Мужчина присвистнул, а зрачки кошачьих глаз сжались до размера точек.

– Я мог бы увезти тебя отсюда… Прямо сейчас, – в его голосе появились вопросительные интонации.

Я покачала головой.

– Увы. Если я сбегу от него, магия дроу меня убьет.

– Понятно.

Накатила внезапная слабость. Я все-таки очень много нервничала эти трое суток.

– Не играй с ним, – проговорила я, глядя в зеленые глаза, – это плохо кончится. У меня уже были… примеры.

– Посмотрим, – снова ухмыльнулся мужчина, взъерошив челку совершенно мальчишеским жестом, – ну, погибну, в крайнем случае. Ты что, сильно из-за этого расстроишься?

– Нет, – призналась я, – сейчас это – меньшее, что меня беспокоит.

– Да ты совсем бессердечна! – откровенно рассмеялся он. – Если у меня все получится, ты должна мне потрясающий день на тропическом острове в теплом море.

– Ничего не делаешь просто так?

– Конечно.

Мы постояли минуту молча, глядя друг на друга.

– Что с тобой еще произошло, пока вы тут… развлекались?

– Плохо выгляжу?

– Да нет. Напротив. Слишком хорошо.

– Это – гламоур. Скримджой поделился им со мной. А еще эмпатией. И умением перемещаться в тенях.

Рой присвистнул.

– Щедрый подарок.

– Поэтому я и доверилась ему в начале…

– И это, как я понимаю, была ошибка.

– Не то слово.

– Но с тобой все в порядке?

– Да. Не считая несколько заживших уже ушибов, того, что содержимое артерий Орена Берса позавчера расплескалось по моему платью и постоянной нервотрепки. Берс, кстати, кажется, был твоим приятелем?

– Знакомым. Не бери в голову, его смерть – не проблема.

– Ладно. Нам пора возвращаться в столовую.