Пауза

– Мне некуда идти, – призналась неожиданно Жанетт, – поэтому остается только поднять голову повыше и делать вид, что ничего не случилось.

– Ты могла бы уехать, а я могла бы подкинуть тебе денег на первое время…

Она презрительно фыркнула и тут же закашлялась от дыма.

– Не будь такой надменной, эльфийка. Я могу сама решить свои проблемы.

– Я не эльфийка, – привычно возразила я, погружаясь в меланхолию.

– Да? А похожа. Вы со Скримджоем – два сапога пара – играете в какие-то свои непонятные игры, а проблемы от этого у окружающих.

У меня чуть сигарилла изо рта не выпала от такой трактовки происходящего.

– Ты что, всерьез думаешь, что в этом виновата я? – уставилась я в голубые глаза женщины.

Она усмехнулась цинично и отвела взгляд, рассматривая свою ладонь, покрытую белой вкусно пахнущей пеной.

– А разве тебе это не нравится? Ты хоть понимаешь, как смотришь на него? Ты просто провоцируешь этого мертвячьего дроу тебя дразнить. Как подростки, ей богу! Он дергает ее за волосы, она кричит и топает ногами. Только страдают при этом те, кто вокруг.

О как. Значит, это я виновата, получается?

– И какое я имею отношение к тому, что он делает с остальными?

– Ты жалеешь их. И этим его поощряешь.

– Хочешь сказать, если бы мне было наплевать на окружающих, он бы их не трогал?

– Не «их», а «нас». Но суть ты уловила.

Я молча затушила сигариллу в остатках вина в бокале и встала, направляясь к двери. Похоже, беседа себя исчерпала. Не очень-то и хотелось, кстати: помочь я ей помогла, слово сдержала – достаточно, союзник из нее все равно – так себе.

– Погоди, – остановила меня Жанетт, смягчая тон, – извини меня. Мне паршиво, и я вымещаю это на тебе. Прости. Спасибо, что пришла, и что посидела рядом. И за жемчужину. Я не так хотела это тебе сказать. Но тебе не стоит быть слишком хорошей, понимаешь? Не в этот раз. Любой, к кому ты проявишь участие, станет для этого безумца новой мишенью. Понимаешь, Крис?

– Более-менее, – я так и стояла у дверей, болтая бездумно в бокале окурок.

Странно то, что все сегодня мне говорят об этом: и маньяк и жертва.

– Сделаешь вид, что тебе наплевать – пострадает пара человек, не сделаешь – и их будет много. Это сложно понять для такой, как ты, я знаю, но поверь многое повидавшей женщине. Не реагируй ни на что из того, что он делает, это единственное правильное решение.

Я невольно вспомнила безумные янтарные глаза, когда дроу заставлял меня откусить кусок от еще теплого человеческого сердца. Или как он играл с моим разумом.

– Проще сказать, чем сделать.

– Увидимся за ужином?

– Да, выздоравливай, – кивнула я, пытаясь как-то примерить эту новую мысль.

Возможно, она была права. Как только я перестану казаться ему интересной, он заскучает, и все закончится. Или он меня убьет, тоже вполне вероятно. Что я должна спросить такого, на что он не сможет ответить?

«А все-таки, не хочешь попросить ее о помощи, а?»

«Да какой помощи-то?!»

«Колокольчик», – в тоне Лусуса появилась обреченность всех учителей мира, вынужденных беседовать с недалекими воспитанниками.

А это – идея…

– Жанетт, слушай,– аккуратно поинтересовалась я, – а ты сможешь помочь мне открыть сейф Берса?

– Что тебе из него надо? – удивилась моя собеседница, чуть прищурившись.

– Там должна быть одна рубиновая серьга, талисман. Орен отобрал все мои вещи, и мне очень нужно ее вернуть.

– Зачем?

– Хочу связаться со своими, – честно призналась я, – и попросить помощи.

– Как выглядит украшение?

– Серьга, рубиновая бусина на золотой застежке, маленькая.

Она чуть подумала.

– Хорошо. Ночью, я схожу и принесу ее тебе, идет? У меня есть копия ключа от сейфа.

– Я могла бы сходить сейчас сама.

Она усмехнулась, покачав головой.

– Только не думай, что я тебе доверяю, Крис. Мы не друзья. Я достану для тебя эту побрякушку в обмен на жемчужину сейчас, просто не хочу быть должна, но не более того. Отдам завтра утром.

– Спасибо.

– И Крис…

Я в последний раз обернулся, так и не успев закрыть за собой дверь.

– Что?

– Если он тебе нравится, переспи с ним. Всем станет проще.

– Он мне не нравится, – покачала я головой, – это просто его мертвячий гламоур.

– А есть разница?

Что ж теперь стоило быть последовательной и навестить магов, говоря откровенно, именно им досталось сильнее всего за обедом. Может, Скримджою было с ними не интересно, а может, он вообще планировал избавиться от Кассэла после боев, раз уж цветок готов, а больше ему ничего от мэтра не нужно.

За закрытыми дверями царила атмосфера уныния с легкими нотками истерики. Опущенные портьеры, масса каких-то сладко пахнущих баночек с мазями на столике, большая чашка ароматного глинтвейна, полумрак – все намекало на то, что это обиталище тяжело раненного человека. Кассэл лежал на животе на своей кровати, укрытый до шеи легким покрывалом из синего шелка, а Леви, бледный до синевы, снова хлопотал над учителем. На сей раз он был в свободных брюках и тунике, а штанина на ноге парня топорщилась, скрывая повязку.

– Графиня…

– Зови меня по имени, – отмахнулась я, – Крис. Как вы тут, живы?

Старший маг повернул голову в мою сторону.

– Где в итоге жемчужина?

– Это все, что тебя интересует? – фыркнула я. – Спина как?

– Сойдет, – поморщился маг, – расскажи, чем кончилось дело?

– Сейчас жемчужина у Жанетт, – нейтрально ответила я, – ей нужна немного целебной магии.

– Что случилось? – ахнул Леви. – Это дроу?

– Не встревай в разговор, – проворчал его учитель недовольный, что ученик вмешался.

– Скримджой на сей раз почти не при чем, – покачала я головой, – это Линд.

– Не выдержал таки…

– В смысле?

– Жанетт долго водила его за нос. Строила глазки. Но пока Берс был жив, Линд держал себя в руках. Ничего удивительного, в общем.

– Ну, разумеется, – поджала я брезгливо губы, – изнасиловать женщину, чего тут удивительного. Все нормально.

– О! – Кассэл, наконец, сел на кровати. – Если честно, эта высокомерная стерва приложила много усилий, чтоб все кончилось именно так. Определенно, все для этого сделала.

Ясно. С ним говорить мне было не о чем.

– Я провожу, – подхватился Леви, видя, что я встаю.

Мы покинули спальню старшего мага, и он остановил меня у двери.

– Вы сами-то как?

– Ты.

– Простите?

– Давай на «ты», мы все тут товарищи по несчастью. Я – ничего. Сойдет. А вот тебе надо выпить чего-нибудь и поспать.

– Наверное…

– Слушай, как ты вообще связался с этой компанией? Работорговцы все-таки…

Он опустил голову.

– Я не знал. А потом, что я могу? Тут же мой учитель…

Что ж, вполне понятная жизненная позиция: голова в песке. Ничего. Бывает и такое.

– Леви, а где у вас хранятся алхимические компоненты? Тут? Или в лаборатории?

– В кладовой, – пожал парень плечами, – но я не уверен, что мэтр…

Я взяла его за рукав и вытянула парня в коридор, прикрыв за ним аккуратно дверь.

– Слушай сюда, эти игры – не закончатся сами по себе, понимаешь? Нам нужно какое-то оружие. Хоть что-то. Я – отличный алхимик, и мне нужно знать, что в замке есть из активных веществ. И ты мне поможешь. А когда помощь понадобится тебе, ты всегда сможешь ко мне обратиться. Идет? Ну? Думай, Леви, думай, игры с дроу все равно добром не кончатся.

Он кивнул, и направился по коридору, нахмурившись. Легко согласился, мягкохарактерный. Его бы в Академию, среди местных дайсарских дворянских отпрысков покрутиться. А кстати, это неплохая мысль.

Мы прошли два поворота, спустились по небольшой боковой лестницы до первого этажа, и Леви ключом открыл деревянную, чуть просевшую от времени дверь.

– Вот кладовая, – он пропустил меня вперед и зашел сам, – ты что-то конкретное ищешь?

Мы потратили минут сорок, пока собрали для меня неплохой набор «Отравитель-самоучка». Из этого я смогу приготовить зелье против ментальных воздействий, убойное снотворное, и самое лучшее успокоительное, какое я знаю. На первое время – сгодится, а там посмотрим по обстоятельствам. Еще прихватила заправленный тигель, медный котелок, пару стеклянных палочек и пестик со ступкой из синей керамики.

Ученик чародея вывел меня по той же боковой лесенке наверх и даже помог донести сверток с добычей, а потом еще и упросил остаться – понаблюдать, после чего бесшумным невидимкой сидел в кресле, и кажется, даже дышал через раз.

Спустя час у меня были готовы скатанная в пилюлю застывшая снотворная суспензия и основы для остальных зелий, которым нужно было часов шесть настаиваться. Хотя если сработает идея с усыплением дроу, остальное станет и ненужным вовсе. Ну ничего, подстрахуемся. Окна пришлось открыть настежь, чтобы резкий алхимический запах хоть немного выветрился, а украденное оборудование мы с парнем припрятали в комоде.

Пухлую желтоватую пилюлю я разделила на две части, одну сунула в ножны, засунув сбоку между кожей и керамбитом, а вторую зажала в ладони. Леви от всей души пожелал мне удачи и отправился обратно к своему учителю, а я попрощалась с парнем и пошла обратно в комнату Скримджоя. Жанетт права: нужно сказать ему, что мне плевать, что он делает с остальными, и больше я в его игры не играю принципиально. А заодно как-то подсунуть ему снотворное.

Темный эльф сидел на подоконнике и что-то читал, свесив ноги наружу. Белоснежная шелковая рубаха на его спине расцветала побуревшими уже красными пятнами, напоминая о моем срыве. Не смотря на такой вид, дроу от души хохотал над чем-то, до того, что из желтых глаз выступили слезы.

– Это… – он чуть не вывалился в окно, потрясая в воздухе книгой. – Это… Лосс! Это – потрясающе идиотская чушь!.. Я… Я обязательно должен познакомиться с… с… с автором!

«Изгнанник, – гласила обложка, – Часть первая – в глубинах Тьмы». Под надписью было нарисовано совершенно неэльфийское скуластое и мужественное до суровости лицо темно-серого цвета, а снежно-белая челка доходила до голубых пронзительных глаз.

Зато на столе стояла открытая бутылка, очень несложно сделать глоток, а потом незаметно уронить внутрь гранулу из ладони, когда собеседник на тебя не смотрит.

– Это – роман, – покачала я головой, – для аудитории скучающих дам. Правды – ни медяка. А ты что хотел? Этнографическое исследование?

Скримджой отложи книгу, обратив, наконец, внимание на меня.

– Ну, ненаглядная, – полюбопытствовал он, спрыгивая с подоконника в комнату, – всех навестила, все живы?

Я уселась в кресло, закинув ногу на ногу.

– Только Жанетт, выполнила свою часть сделки. Я, знаешь ли, держу слово.

Он иронически поднял бровь, взял бутылку и поглядел с прищуром поверх нее.

– Да что ты? И тебе все равно, что будет с остальными?

Я улыбнулась ему во все свои двадцать восемь зубов, ожидая, когда же он, наконец, сделает глоток.

– Наплевать. Хватит. Я больше и пальцем не шевельну, перебей хоть сотню человек. Я просто буду ждать, когда меня хватятся и за мной приедут. Неделя, две, месяц… Моя задача – продержаться и сохранить, по возможности, здоровье и разум.

Он усмехнулся, так и не отпив вина, обошел кресло по кругу и остановился за моей спиной.

– И что же произошло за те два часа, что тебя не было?

– Подумала над тем, что ты мне сказал, – лаконично ответила я, не оборачиваясь к нему.

– И до чего ты додумалась?

– Ты прав. А я просто хочу выжить и сохранить рассудок, – пожала я плечами, – вот и все. Или пей, или дай мне бутылку! Нечего ее греть.

– Хорошая попытка, ненаглядная.

– Ты о чем вообще?

– У меня на безымянном пальце – кольцо с янтарем, не обращала внимания?

– И?

– Оно определяет яды, когда я беру в руку сосуд. Ты не возражаешь, если я открою другое? Что, ты говорила, предпочитаешь? Кастельванию?

Он с милой улыбкой поухаживал за мной, демонстративно разлив в два бокала и отпив первым, а потом снова зашел за спину. Я замерла, не зная, чего ожидать в ответ, и только вздрогнула, когда узкие ладони легли мне на плечи, сдвинув ткань в стороны, и горячие пальцы принялись разминать мышцы.

– Мне нравится, как ты приспосабливаешься, – промурлыкал Скримджой,– только вот, лгать и претворяться тебе еще нужно научиться. Я многому тебя научу. Начнем с эмпатии. Почему ты, кстати, ее полностью блокируешь? Оставляй как бы открытую форточку. Тогда всегда будешь ощущать, что происходит вокруг. Давай. Попробуй.

Я попробовала, и результат не заставил себя долго ждать.

– За дверью кто-то есть, да?

– Ага, – он снова обошел кресло и опустился коленями на пушистый ковер передо мной.

Солнце заходило с противоположной стороны замка, в лиловых сумерках его глаза сверкали, как янтарные волшебные фонари. Или как два факела в руках бандитов, собирающихся поджечь ваш дом. Мертвячий дроу снова придавил гламоуром, и я только выругалась, чувствуя, как пересыхает во рту.

– Сыграем в одну игру? – мягко проговорил темный.

От этого слова – игра – у меня уже начинался нервный тик.

– Нет.

– Ты уйдешь в тень, останешься в этом кресле и не издашь ни звука, пока я тебе не разрешу, иначе я убью того, кто за дверью.

Неровное кольцо из рук дроу и мягкой спинки позади меня стало внезапно удушающе тесным.

– Нет.

– Тогда я просто так убью его, – он резко притянул меня к себе, так сжав пальцы на бедрах, что я едва не вскрикнула от боли.

Я соскользнула со спинки кресла и вцепилась в подлокотники, чтобы не сломать шею.

– Стой! Погоди. Это был не яд, это…

– Знаю, – мурлыкающий голос незаметно перетек в нечто хриплое с нотками угрозы, – это было что-то лишающее сил, вроде снотворного.

Теперь он был слишком близко и, похоже, желал расплатиться за мою попытку. Пришла в голову неожиданная, но очень заманчивая мысль: что если я сейчас распрямлюсь и укушу его за горло? Просто выгрызу зубами кусок мяса? Может, тогда он, наконец, осознает концепцию личного пространства?

– Хватит, – прошипела я, борясь с этим желанием, не сулящим мне никакого благоприятного итога, – мы, кажется, это вчера уже проходили.

– Вчера у меня были планы на вечер, а сегодня – нет. Хотя… Оттолкнешь меня сейчас, и на твоем месте окажется эта девчонка, как тебе такой вариант?

– Да мне плевать! – прорычала я, пытаясь хоть немного отодвинуться от него.

– И она мне живой не нужна, так что церемониться я не буду.

– Что ты не понял из предыдущей фразы?! Мертвяки! Отпусти меня!

– Отпустить? – делано удивился темный. – Зачем? Расширенные зрачки, учащенное сердцебиение, дыхание, как после пробежки. Ты хочешь этого даже больше, чем я. И зачем мне останавливаться, если обладание тобой, это просто вопрос времени? Сейчас или завтра, какая разница? А если ты, как сказала, не намерена ничем больше меня развлекать…

Дроу и сам не знал, как поступит в следующий момент, его настроение снова моталось, как маятник, не останавливаясь ни на одном стабильном состоянии. Мне же оставалось метаться между «попытаться ударить» и «заорать в голос». И вся эта неопределенность заводила его, а еще он ждал, что в ответ выкину я. Тонкие пальцы скользнули по бедру и резким движением содрали обрывки темно-синих кружев, теперь ему оставалось только щелкнуть тяжелой пряжкой собственного ремня…

Я не собиралась дожидаться этого момента. Открылась полностью и отдала ему всю свою ненависть, одним горячим пульсирующим комком, всего на миг дезориентируя врага, в этот же момент попытавшись ударить его подаренным керамбитом. Темный не отпустил и не стал уклоняться: он подставил плечо, и хищно изогнутое лезвие вошло в плоть почти на половину своей длины. Кажется, в этот момент кто-то из нас смахнул хрустальные резные бокалы, разлетевшиеся с пронзительным звоном. В бешеных янтарных глазах не осталось ни искры разума, когда он выдернул клинок из раны, заливая мой живот своей кровью, и тут же керамбит плотно прижался к моей шее, едва позволяя дышать.

– Хочешь, чтоб это было больно? – прорычал он, ухмыляясь сквозь оскаленные зубы. – Отлично! Тебе будет больно.

В дверь раздался осторожный стук, прерывая кошмар, мы оба синхронно замерев, уставились на дверь, будто подростки, застуканные за воровством отцовского бренди из шкафа. Дроу моргнул, мгновенно перетекая в свою разумную желтоглазую ипостась, и спокойно, будто ничего и не произошло, вернул мне оружие. Потом прижался своим лбом к моему и мягко рассмеялся, погладив ласково по волосам, не обращая никакого внимания на льющуюся кровь.

Да какого хрена?!

– Хорошо! Ты быстро учишься пользоваться эмпатией, ненаглядная. Похоже, я в тебе не ошибся. Запомнила, как это делается?

– Что? – пролепетала я, чувствуя, как глаза просто вылезают из орбит, и абсолютно теряя нить происходящего.

– Я спровоцировал тебя, ты сконцентрировала собственные ощущения и ударила, – терпеливо повторил он, – запомнила – как? Или повторим еще раз?

Оставалось только быстро замотать головой, сердце колотилось где-то в горле. Я была готова к тому, что он убьет меня несколько секунд назад. И абсолютно не понимала, что делать сейчас. От темного шло приятное ощущение покоя и умиротворения, мгновенно подавив мою ярость, теперь голова была пустая и гудела, как храмовый колокол.

– Поиграем. Кто бы ни зашел, – прошептал Скримджой, буквально силой впихивая меня под вуаль, – он жив ровно до того момента, пока тебя не видно и не слышно. Ты поняла? Хоть звук издашь, сверну шею, кто бы это ни был, и займусь тобой.

Я в тот момент была готова согласиться на что угодно, лишь бы он переключился на кого-то еще, дав мне хотя бы немного прийти в себя, поэтому только кивнула.

За дверью оказалась Одетта. И почему я не удивлена? Светло-желтое платье, не дорогое, но элегантное, было ей весьма к лицу. Она прошла в комнату, придерживая длинную юбку, и, повинуясь жесту дроу, опустилась во второе кресло. Да пошел он! Главное, аккуратно и тихо подтянуть к себе ноги, свернуться в клубок, благо размеры мебели позволяют, и подремать. Все. Меня это больше не касается. Я посплю, а она выйдет отсюда живой – всем хорошо. Дроу улыбался и зажимал скомканной рубашкой плечо.

– Вам очень больно? – тихо спросила девушка с глазами лани, с ужасом глядя на его залитую кровью рубаху.

Ну конечно! Она же думает, что его разодранная спина – результат исключительно ее работы.

– Нет, – мягко проговорил эльф, я аж глаза распахнула, настолько новые это были интонации, – но я был бы благодарен, если бы ты промыла порезы.

– Да, конечно…

Скримджой принес кувшин воды, чистые полотенца, потом снова опустился на колени, повернувшись в ней спиной. Вот бы она шарахнула его этим кувшином по затылку! Но Одетта опустила край полотенца в воду, а потом осторожно выжала его над эльфом, и лицо у нее при этом сделалось серьезное и сосредоточенное.

– А что у вас с плечом?

– Порезался, видишь за столиком осколки?

– Нужно перевязать…

– Аптечка на этом же столе.

Пока Одетта аккуратно бинтовала плечо этого чудовища, я задавалась невольным вопросом: почему коробка с лекарствами оказалась здесь? Дроу с самого начала собирался меня спровоцировать? И ожидал ранения? Да что он вообще творит?

Ну, хорошо, давай-ка попробуем еще. Я сильно ущипнула себя за руку, ощутила боль, сжала ее в концентрированную искру и швырнула в эльфа. Тот чуть вздрогнул, вскинув на меня глаза, и на миг опустил ресницы, а потом меня затопило ответной волной одобрения. Так. Он совершенно наплевательски отнесся к тому, что я пыталась его убить и, по сути, дал какое-никакое, а оружие на крайний случай. Ярость ушла, оставив меня в совершенно растрепанных чувствах. Что мы имеем на сегодня? Я научилась передавать контроль внутренним личностям и «бить» эмпатией, а, да, и у меня есть поющая жемчужина – драгоценнейший подарок. А еще один большой вопрос: ненавижу я мертвячьего дроу за это все или нет? И ответа у меня не было.

– Зачем вы так поступили со всеми, милорд? – поинтересовалась негромко девушка, частично возвращая меня к реальности.

«Потому что он – маньяк, – мрачно проговорил Лусус, – а могут быть другие причины?»

– А тебе жаль этих людей? – поинтересовался дроу у Одетты, одновременно ухмыляясь мне в лицо.

Разумеется, это его подарок, и он-то меня видит. Я подняла глаза к потолку и картинно закрыла лицо ладонью. Скримджой откровенно веселился.

– Конечно, мне их жаль…

– Работорговцев? Почему?

Девушка вздрогнула и чуть не уронила кувшин.

– Что вы такое говорите?

– Я отпустил больше тридцати рабов из подвала. Их должны были переправить в Стигию. Я дал им по кошелю серебра и отправил по домам.

Ага! Вот прямо паладин Аллеара Солнцеликого! Сам прямо отпустил! Боги, за что мне это? Где ж я так накосячила-то?

– Так что, это было…

– Наказание, – кивнул Скримджой, – и это еще меньшее, что они заслужили.

Одетта чуть помолчала, продолжая смывать кровь с его спины.

– А эльфийка? Она что, тоже?

– О! – изобразил торжественную серьезность темный. – Это отдельный разговор. Ее держали в камере для особых преступников. Я выпустил ее оттуда, позволив погостить пару дней. Не прошло и суток, как в ее комнате нашли труп… Будь с ней поосторожнее.

Я уселась на орочий манер, скрестив ноги, так что коленки торчали из-под юбки, и покрутила ладонью в воздухе. Давай, мол, продолжай! Пой, птичка, внимательно тебя слушаю!

– Боги…

– Поэтому, когда жребий пал на тебя, на невиновного человека, я предпочел испытать боль сам.

«Да ему это просто приятно!» – взорвался Лусус окончательно.

Шепот непечатно ругался.

– Кажется, все, – тихо проговорила Одетта, – теперь нужно еще обработать, чтобы не было заражения.

«Да от этой твари все болезни сами сдохнут!» – неистовствовал мой первый внутренний голос, и второй с ним горячо соглашался.

– Просто посижу пока без рубашки, – покачал головой дроу, – подожду, пока все подсохнет.

Он встал, забрал из ее рук кувшин, полотенца, а вместо этого сунул ей в ладони бокал вина, сам же от души приложился к горлышку только открытой «Кастельвании», отсалютовав перед этим мне. Будто бы мы сообщники по какой-то смешной шутке. Я скривилась.

– Можно спросить, милорд?

– Зови меня по имени, и давай, на «ты». Спрашивай.

– Откуда у вас… тебя столько шрамов?

– Мне несколько тысяч лет. Долгая жизнь, много сражений.

Он присел на край стола, продолжая потягивать вино.

– Скажи мне, – неожиданно прямо спросила Одетта, глядя ему в лицо, – а что теперь будет со мной?

Эльф пожал плечами.

– Если хочешь, я дам тебе денег и просто отпущу на все четыре стороны. Ты вообще знаешь, почему ты оказалась здесь?

Она кивнула неуверенно.

– Из-за отца?

– Да. Он фактически продал тебя. Возможно, решил, что я тоже работорговец.

– Боги… – Одетта закрыла лицо одной рукой.

М-да. Это ж надо было все так с ног на голову поставить, а?

– Не переживай, – мягко проговорил эльф, – поверь мне, это еще далеко не самое худшее, что может сделать с тобой родня. Поедешь в большой город, найдешь работу, встретишь хорошего парня и будешь вспоминать это все, как старую сказку.

– Извини, а ты не мог бы сесть в кресло? Я не вижу твоего лица на фоне окна.

О да. Он мог бы. Только сначала пришлось бы вытряхнуть из него меня. Полагаю, мы с Одеттой точно чувствовали бы себя идиотками.

– Я не люблю человеческую мебель, – покачал головой дроу, – но если тебе так будет приятнее…

Он сел прямо на пушистый толстый ковер перед моим креслом, положив затылок мне на скрещенные ноги, как на подушку. Прэлес-с-с-стно!

– А могу я пожить немного здесь? – ха, а девчонка-то не проста! Прямо с места в карьер.

– Конечно, – улыбнулся Скримджой, и у меня снова волоски на загривке дыбом встали: опять мертвячий гламоур, – сколько тебе захочется, просто скажи что тебе понадобится. Одежда, книги, украшения?

– Спасибо.

– Не благодари. Мне приятно общество красивой и умной женщины, – при этом этот дроу расслабленно запрокинул голову назад и с ухмылкой смотрел мне в глаза.

Он дразнил насмешливостью во взгляде. Ему было откровенно весело, и он щедро делился этим ощущением. Желание, разбить бутылку и ткнуть осколком ему в глаз, стало почти непреодолимым, и я невольно тоже растянула губы в ухмылке от этой мысли. Веселая злость, вот что это получилось в итоге. И впервые за двое суток я успокоилась настолько, чтобы начать нормально мыслить, тут же вспомнив кое-что, заставившее меня воспрянуть духом. Одно слово, даже не приходившее мне в голову эти сорок восемь часов.

Геомантия.

Надежда. Злость. Бешеное веселье.

«Я убью тебя», – взглядом пообещала я темному.

Азарт. Радостное удивление. Вожделение.

«Очень жду этой попытки, ненаглядная».