Из глубины

Аварийная тревога

Аварийная тревога

помянуть заставит Бога.

На подлодке от беды

затаится некуды.

Ни лесочка, ни пенёчка,

ни куста, ни бугорочка.

Где горит? Куда бежать?

Не поймёшь, едрёна мать!

А пока сообразишь,

захлебнёшься и сгоришь.

Вся надежда, коль беда,

на Центральный и ИДА.

Дал турбине полный ход,

руль на всплытие, и вот —

Вылетаешь из глубин,

как испуганный дельфин.

Люк отдрай, кури, дыши.

Ждите папу, малыши.

В точке всплытья сухогруз

Раскололся, как арбуз…

Кричала чайка

Чайка на закате дня кричала,

Проносясь над домиком моим.

Всё звала от дачного причала

В те края, где был я молодым.

Оживив мне в сердце шум прибоя,

Будто звуков не было милей…

Чайка, чайка, что это такое!?

Даже в Подмосковье шум морей!

Море подводника

Н. Г. Иванову

Спасибо за парус, за волны, брат,

Но море подводника – чёрный квадрат.

За рамой – бездна без крышки, без дна,

Стена загадок, воды стена.

Темень кромешная ночью и днём,

И в ней мы движемся, в ней мы живём.

Ни волн, ни ветра, ни парусов…

Море – романтика голосов:

Скатов, крабов, дельфинов, акул…

Да вой торпед да реакторов гул,

Шумы винтов да визги турбин,

Громы тревог да шорохи льдин…

Море – работа, тяжёлый труд.

Море не любят – морем живут.

Конечно, парус – красиво, брат,

Но море моё – это чёрный квадрат!

В Лице все родные лица

В Лице лица сплошь знакомы.

Гарнизон подводный здесь

К скалам северным прикован

И знаком до боли весь.

Жить давно пора южнее,

Но нигде нас так не ждут,

Бывших мичманов, каплеев

Держит северный уют.

Прочен корпус, но прочнее

Дружба искренних мужчин.

Эта дружба посильнее

Политических причин.

Улыбается прохожий —

Двадцать лет, не как-нибудь,

Носом к носу с ним я прожил.

Он – подводник, в этом суть!

В автономках мы мечтали

О рыбалках, о весне,

В Беларусь к нему летали,

Мчались в Вологду ко мне.

И увижу, знаю точно,

В выходной погожий день

Многих жителей заочных

Городов и деревень.

Это кто усы развесил?

Обнимаю: «Жив, хохол!

Что-то нынче ты не весел.

Обижает слабый пол?»

Есть грузины, молдаване,

Дагестанцы, латыши…

Клясть судьбу свою не станем,

На делёж не поспешим.

Предки наши завещали:

В дружбе сила и успех.

Всем под солнцем места хватит,

Мать-Россия примет всех.

В Лице – все родные лица,

Братство истинных мужчин.

Нам кичиться не годится,

И Союз наш возродится,

Нет для ссор у нас причин.

Борису Орлову

Является мысль о последнем параде?

К чему нам вселенская грусть?

Поэтов морских собери в Ленинграде —

По первому зову явлюсь.

Пройдём по Кронштадту хозяйской походкой,

Заглянем в знакомый кабак,

Где юность помянем стихами и водкой,

Конечно, споём об усталой подлодке,

Про наш негасимый маяк…

А после, разгула стряхнув атмосферу,

Один за другим, чередой

Расскажем о людях, красивых и смелых,

В пилотках и с красной звездой.

Атомная Лица

К 50-летию 1-ой Флотилииатомных подводных лодок Северного флота.

Город воинской славы

Непрославленный есть.

Там столица подплава,

Наша доблесть и честь.

Охраняют Россию

В Заполярье от бед

Крейсеров его сила,

Мегатонны ракет.

Там война грохотала,

Там враги не прошли,

Там в гранитные скалы

Этажи проросли.

Будем вечно гордиться,

Город-воин, тобой —

Нашей Атомной Лицей,

Океанской судьбой!

Спасибо, Владивосток!

Море – за горизонт дорога!

Юности флотской полный глоток

Был здесь и сделан

Из Золотого Рога.

Спасибо, Владивосток!

26.02.2011 г.

У картины

Пусть кто-то скажет: «Краски сгущены»,

По мне так этих красок нет милее!

Непосвящённым, верю, не видны —

Ни корабли, ни листопад в аллее…

За мысом слева скрыт Североморск.

А остров в центре – это остров Сальный,

Его с другим не спутает матрос!

Мечтали мы о нём в походе дальнем.

Начертан в сердце контур синих гор.

Зовёт фарватер Кольского залива.

И манит тундры сказочный узор,

Написанный и страстно, и правдиво!

Честь по-вологодски

Памятиадмирала флота Советского СоюзаН. Г. Кузнецова

Он не рычал, как лев, срывая спесь,

Не щёлкал каблуком в манере готской,

Но будет навсегда понятье честь

Звучать на диалекте вологодском.

Он, может быть, впервые сделал так —

Когда противник бил прямой наводкой,

Чтоб не с рогатиной Иваны шли на танк,

А с самолётом и с подводной лодкой.

В начале битвы грозный русский дух —

Морской пилот – ударил по Берлину,

Чтоб свет в окошке у врага потух,

Чтоб Гитлер ощутил свою кончину.

Ах, если бы не только Кузнецов —

Не с подчинёнными – с врагами был неистов…

Ах, сколько оказалось подлецов!

Как много малодушных карьеристов!

Но есть ещё герои! Слава есть!

Взлелеяны землёй и службой флотской.

И будет навсегда понятье честь

Звучать на диалекте вологодском!

Тогда погиб из всех один

Светлой памяти моряка-подводникаЛеонида Рябинина

Тогда из всех погиб один —

Матрос на вахте у турбин.

Когда в отсек ворвался пар,

Он принял на себя удар.

Без лишних слов он юркнул в трюм,

И прекратился адский шум.

Он паропровод перекрыл

И смерти бал остановил.

Вот эти несколько секунд

Прыжком в бессмертье назовут.

Подлодка бережно всплыла,

Команда парня подняла.

Он был – один сплошной ожог,

Но победил! Но спас! Но смог!

Не пожалел он кожи всей

Для Родины и для друзей.

Матросский подвиг не забыт,

Как символ мужества, звучит —

Матрос Рябинин Леонид!

В сердцах – Рябинин Леонид!

В веках – Рябинин Леонид!

А в Шарье рябина красная

Под родительским окном

В хмурый день и в утро ясное

Всё печалится о нём.

У боевого командира

У боевого командира

Жена, три дочери и кот,

С балконом на залив квартира,

На службу ждет подводный флот.

Полгода не было зарплаты.

На экипаже некомплект.

Семья голодная в заплатах.

Ржавеет ядерный объект.

Не разгадать головоломки,

Гудят натружено мозги.

Россию жадные подонки,

Как шкуру, делят на куски.

Повсюду правят негодяи.

Жирует нечисть у Кремля.

Орла-урода воссоздали,

Но гибнет русская земля.

Гордишься возрожденным храмом,

Столица!? Иль ослепла ты —

Над золотыми куполами

Видны могильные кресты.

Западной Лицей нельзя не гордиться

Западной Лицей нельзя не гордиться —

Город подводников, тундры столица.

И рифмовалось – Россия гордится.

И рифмовалось – на Полюс стремиться.

И рифмовалось – врагу не пробиться.

Твёрдо стоит на полярных границах

Гордая Лица, могучая Лица!

Что же с тобою могло приключиться?

Как же ты вдруг так могла измениться,

Добрая Лица, красавица Лица?

Стала для многих ты вдруг «заграница».

Окна домов зазияли бойницей.

Рушится что-то и что-то дымится.

Мастер-подводник торгует водицей.

Нынче рифмую – замёрзнуть боится.

Нынче рифмую – России не спится.

Нынче рифмуется – что-то случится

С атомной Лицей, с прославленной Лицей.

С чем же сравнить тебя, милая Лица,

Город подводников, город-столица?

Славе твоей суждено ль возродиться?

Флота могила, большая гробница?

Нет, не поверю, сравню тебя с птицей,

С раненой птицей, гордая Лица!

Медвежий там, Чаячий, Витте

Медвежий там, Чаячий, Витте —

Во мраке лежат острова.

Гремиха забыта, забита,

Как дом, где семья умерла.

Теперь от ветров, от морозов,

Уж как в Островной не вертись,

Святым не прикроешься Носом[11],

И он удрученно повис.

Гранитный, Териберка, Ура,

И Ара, и Сайда-губа…

Крест-накрест. Свирепо и споро.

И Лицу ждет та же судьба?!

Все меньше ухоженных зданий,

Все больше зияет глазниц.

Все меньше улыбок, гуляний,

Все больше нахмуренных лиц.

И тают надежда и вера.

И оторопь душу берет.

Помором освоенный берег

Россия ветрам отдает.

За рыцарей глубин!

Мой тост за истины святые —

Начнём, друзья, застолья чин,

Подняв бокал за флот России,

За славных рыцарей глубин!

Разлука

У расставаний запах смерти,

Как ни суди, как ни ряди…

У поездов шутить не смейте,

На лайнер не спеши взойти.

В последний раз взгляни с надеждой,

В последний раз руки коснись,

В последний раз с улыбкой нежной

Навечно с милыми простись.

– Пора, не поминайте лихом, —

Шепните в роковой момент.

И скорый поезд тихо-тихо

Начнёт свой бег на континент.

В судьбе и у окна в вагоне

Плывёт печальный силуэт,

И исчезает на перроне

Былой любви прекрасный след.

Бутылку горькую разлейте,

Как на поминках, в том пути.

У расставаний привкус смерти,

Как ни крути, как ни верти.

Сдаёт Россия города

Корабль – частица государства.

В нём всё, как в капле – океан:

И возрождение дворянства,

И разорение крестьян.

В нём достижения науки,

Образования итог,

Работников умелых руки,

Поэтов вдохновенный слог.

А если в капельке нуклиды

Работу подлую ведут?

А если распри и обиды

И на подлодке достают?

Беда одной частицы малой —

Народа общая беда.

Не «Курск» теряют адмиралы,

Сдаёт Россия гoрода.

Спасибо, Западная Лица!

Спасибо, Западная Лица!

Что помнишь, что не держишь зла.

И я, закрученный в столице,

С любовью вспоминаю лица

И наши славные дела.

Из персональных достижений,

Из покорённых мной высот

Важнейшей числю, без сомнений,

Вершину сопки Бегемот.

На той заснеженной вершине,

Как много-много лет назад,

Наверно, надпись и поныне

Находят: «Здесь сидел Игнат!»

Ах, если б не года да вьюги…

Я б смог дополнить эту весть:

«Хоть он давно живёт на юге,

Но дух его витает здесь!»

Ветер, тучи, море…

А. Г. Пилипонскому

Ветер, тучи, море,

Пенная волна,

Парус на просторе —

Юности страна.

Руки режут шкоты.

Не робей, держись!

Свежие широты,

Пальмы, бегемоты —

Удалая жизнь.

Друг, скажи на милость,

Было или нет?!

Может, мне приснилось —

Папки, кабинет…

От мечты остались

Только синь в окне,

Только белый парус

В рамке на стене.

Отдалённый гарнизон

Всё начинается с дороги.

Наш отдалённый гарнизон

На Крайний Север занесён.

Край, ведомый теперь не многим.

Наш путь из Мурманска на west,

Туда, где Западная Лица

В моря студёные стремится.

Есть в мире мало ярче мест.

На нас от Кольского залива

В сиянье городских огней

Из тех военных страшных дней

Глядит Защитник горделивый.

Он имя дал – «Долина Славы».

Гремел над Лицей вдоль шоссе

И ночи все, и зимы все

Четыре года бой кровавый.

На каждой сопке – укрепленья

И пирамидки со звездой.

Штыки в долине над рекой —

Центральный памятник сражения.

Отсюда рядом. Утомлённый

Мельканьем сопок, рек, озёр,

Заметишь вдруг с вершины гор

Наш город, с морем обручённый.

Гордится он военной славой.

И экипажи сыновей

Идут отважно в глубь морей

Оберегать покой державы.

Круты, опасны океаны,

Но всем невзгодам вопреки

Здесь порох держат моряки

Сухим, как учат ветераны.

Чистые озёра

Чистые-чистые в сопках озёра.

Чистые наших любимых глаза.

Чистыми окнами светится школа.

Чистые льются детей голоса.

Тундры багряной горит отраженье,

Будто в озёрах подсвечено дно,

Или янтарное в чашах варенье,

Иль в хрустале золотое вино.

В море надолго мой крейсер подводный.

Школа и дети – в судьбе у тебя.

Чистой печалью по стёклам холодным

Катится тихо слезинка дождя.

Милая, нежная, ждёшь меня, знаю,

Радость моя и надежда моя.

Глаз твоих чистых озёра сияют

В рамке простой на столе у меня.

Чистые-чистые в сопках озёра.

Чистые наших любимых глаза.

Чистыми окнами светится школа.

Чистые льются детей голоса.

О вечности

Относительно время в вечности:

Целой жизни равна война.

В океане, как в звездной млечности,

Словно космос, купель черна.

У подводников есть спасение —

Лечь на грунт, затаиться, ждать.

Только выдержка и терпение

Позволяют нам побеждать.

Рвутся бомбы вокруг глубинные,

Страшным молотом бьет вода.

И секунды, как сутки, длинные,

И минуты растут в года.

И в душе, словно в звездной млечности,

Нет звезды, но горит звезда.

И равняется вечер вечности,

Когда милая шепчет: «Да».

Смотр

Для доблестных – всегда свежи ветра,

Все паруса наполнены как надо.

Несется к нам сквозь бури и года

Фрегат могучий, гордая «Паллада».

И, пыль веков смахнув полой с ботфорт,

На мостике неукротимый гений

Судьей пристрастным начинает смотр

Флотов и дел новейших поколений.

Молчите о победах и героях,

Ему подай конечный результат.

Флот на мели, ограблен, не достроен,

В убогой тундре нищетой зажат.

Смирясь с позорной кличкой оккупанта,

Уходит росс с исконных берегов,

Бросая в грязь плоды его таланта

И славу трех блистательных веков.

Россию ждет заря стрелецкой казни.

Кто воры? Где продажные стрельцы?

И палачам предуготован праздник,

И многих ждут позорные концы…

Но взгляд от ярости на выкате теплеет.

В фиордах – потаенные суда,

И каждое такую мощь имеет,

Что континенты сдвинет без труда.

Еще не сгинула Великая Россия

В безвременье бездарных перемен.

Готовят старт расчеты боевые,

И не в чести любители измен.

Для доблестных – всегда попутный ветер.

Не оборвется поколений нить.

Народ услышит через три столетья

Его указ, как выстрел: «Флоту быть!»

Попирающим металл

Будь проклят, атлантический циклон!

Не повезло и в августе с погодой.

То солнца нет на небе по полгода,

То ветра оглушительного стон.

Будь прокляты изношенность торпед

И сотое продление ресурса

У батареи и приборов курса.

Ведь новых нет, и денег тоже нет.

Помилуй, Ледовитый океан!

Знакомы мне и впадины, и льдины.

Сегодня погружаешься в глубины,

Как будто бы садишься на вулкан.

Когда рванёт, не знаю, но рванёт.

Где тонко, как известно, там и рвётся.

Рискую, но, надеюсь, обойдётся.

А если что – до свадьбы заживёт…

Так про себя молился командир,

Словами успокаивая душу.

Ещё покрепче, солонее, гуще

Про весь подлунный и подводный мир.

Подводник – назначение его,

И здесь себя он чувствовал свободно.

За пять минут на крейсере подводном

Беды не предвещало ничего.

Противник слышен, но по курсу мель.

А потому затишье перед боем.

Он вскроет охраненье круговое

И поразит назначенную цель.

Он как мальчишка субмариной горд.

Такая мощь Жуль Верну и не снилась,

Бледнеет перед нею «Наутилус».

Доступны нам и тропики, и норд.

Ещё горит в реакторах уран,

Ещё в строю ракеты и торпеды,

Ещё мы помним аромат победы,

Ещё под силу русским океан.

Но грянул гром. Рванул боезапас.

В корме ещё надеялись живые.

Всё глуше, глуше, глуше позывные…

Нет, не успел к ребятам водолаз.

И вот корабль затягивает ил.

Потом его поднимут, но без носа.

И мучают проклятые вопросы,

И душу рвёт отчаянья тротил.

Но в оправданье и смертей, и мук

Нам катастрофой явленное чудо —

В записочке, полученной оттуда,

Любви, Надежды, Веры чистый звук!

Страна ещё воздвигнет пьедестал

Душе непокорённой субмарины —

Прекрасной женщине в объятиях мужчины,

Бесстрашно попирающей металл!

Реквием экипажу

Спите, родимые братья,

Прерван намеченный курс.

Держит пучина в объятьях

Смертною хваткою «Курск».

Милых друзей силуэты

Вот уже в небе плывут,

В рамках желтеют портреты,

Мамы стареют и ждут.

Грозная тень субмарины

Мрачной легендой скользит

Там, где полярные льдины,

Там, где холодный гранит.

Спите, родимые братья.

В вечность уходит ваш след.

Множит Россия распятья

Смутных, безжалостных лет.

На океанском направлении

Кому-то война показалась холодной!

Меня же по-прежнему жжёт.

Бывало нам жарко на лодках подводных,

Но выстоял Северный флот!

На битву дивизия шла, не иначе.

Поход боевой не парад.

Подводные лодки с наукой в придачу

Атлантику брали в обхват.

Затем, чтоб найти для Генштаба России

Ответ на труднейший вопрос:

Какие у НАТО подводные силы

Ушли в океаны на пост.

– Их ПЛАРБы-убийцы в глубинах укрыты.

Ребята, найдите ответ.

У каждого «Джорджа» в обойму забиты

Шестнадцать смертельных ракет.

Одна за другой покидали подлодки

Причалы в назначенный час.

– Попутного ветра! – в прощанье коротком,

И молится берег за нас.

От базы «гребёнкой» мы чешем глубины.

От полюса рвёмся на юг.

На связи подводной идут субмарины.

Поможет испытанный друг.

Норвежский Норд Кап и норвежский Медвежий.

А дальше – арктический лёд.

Немалые силы с чужих побережий

Готовы испортить поход.

Форсировать скрытно вначале должны мы

Былые ошибки и ПЛО.[12]

Ведь скрытность подводнику необходима,

Как лётчику в небе крыло.

Крадёмся чуть слышно, в ладошку чихая,

Под транспортом «сидя» не раз.

Не слышит охрана, и мы ускользаем.

Ищи у Америки нас!

В отсеках без солнца, без неба работа,

Как бой за победу, идёт.

Теряет сознанье, не выдержал кто-то.

В турбинке[13] металл обожжёт.

Меняя глубины, частоты и курсы,

Дивизия движется вниз.

Твердит без конца, как кукушка, акустик,

Что мир наш просторен и чист.

Дельфины кричат, стаи рыб догоняя,

И снова вокруг тишина.

Но в чёрных глубинах, планету пугая,

Незримо ведётся война.

Когда сквозь привычные шорохи моря

Пробьются чужие шумы,

Очнётся в отсеках грамматика боя.

Мы слушаем пульс глубины.

Следить незаметно удастся недолго.

Урановый Молох не спит!

Вот цель заметалась, как зверь под двустволкой,

И прямо навстречу летит.

Лишь чудо спасает корабль от удара.

Сквозь корпус мы слышим уже!

Турбины визжат под давлением пара

На самом крутом вираже.

Пошла на отрыв. Мы их тактику знаем.

Держать бы подольше, но как?

Зигзагами рыщем, в подскоке ныряем

И всё же потерян контакт.

Но сделано дело – мы знаем районы,

Откуда готовят удар.

Вдали запоздало гудят «Орионы»[14],

И ждёт перископы радар.

В подводных дуэлях всё те же барьеры.

Спасут тренировка и глаз!

Ломаются рёбра, носы и карьеры…

Сегодня удача за нас!

Как прежде, встречает героев Рыбачий.

Над Западной Лицей снега.

Нам не было большей в походе удачи,

Чем снова вернуться сюда!

Поверьте – война не бывает холодной!

Идёт на секунды отсчёт.

Бывало нам жарко на лодках подводных,

Но выстоял Северный флот!

Хозяева глубин

Ветеранам 33 дивизии атомныхподводных лодок Северного флота.

Мы сделали хорошую работу.

Всё получилось, всё сбылось, но тех,

Замысливших в Москве перевороты,

Уже совсем не радовал успех.

Не нужен он иудам и сегодня,

Им не нужна великая страна.

Уткнись в корыто, жуй и будь свободен,

А то заладил: космос, глубина…

Мы не торгуем верностью и верой!

В легендах и преданиях всплывёт

И будет в поколениях примером

Наш доблестно исполненный поход.

Пять субмарин из лучшей в мире стали

Двух океанов вскрыли глубину…

Да, лишь теперь мы с грустью осознали —

Какую потеряли мы страну!

Но слава вам: Смелков, Муратов, Клюев,

Попков и Аликов – хозяева глубин!

Узнай, народ, подводников-героев

И памятник поставь на всех один.

Победы памятник! Чтоб вся планета знала,

Что русские умеют побеждать!

Довольно нам разрухой и развалом

Пугать людей и предков дух смущать.

Победы памятник! Ростральную колонну

С ошмётками от ПЛАРБов и от ПЛАРК,

Поверженных в дуэлях и погонях,

С их планами несбывшихся атак.

Пусть вспомнит мир при имени Шевченко

Великого не только кобзаря,

Но и подводника от Бога —

Человека, водившего дивизию в моря.

Нарком Кузнецов

В заснеженных сопок скупом интерьере

На рейде стоит «Адмирал Кузнецов».

Призывом отважным сквозь годы и мели

Я дух потревожил любимца отцов.

– Товарищ нарком, мы опять накануне,

В предчувствиях мрачных томится народ.

Ваш опыт бесценный, как водится, втуне,

А судьбы вершит подозрительный сброд.

Кровавые пальцы на шее сомкнуты,

Стоят «Томагавки» у сердца в упор.

А нам будут петь до последней минуты,

Что всюду друзья и что есть договор…

Беда за бедой и в войсках, и на флоте.

Бессильны спасатели и доктора.

Отважные соколы гибнут в полёте,

И тонут у пирсов без бомб крейсера.

Закрыли повсюду Иванам дорогу.

Опять под бичом до Урала беги?!

Товарищ нарком, объявите тревогу,

Чтоб нас, безоружных, не смяли враги.

И вижу – звезда семафорит на рейде

(Давно рассекречен наркомовский код):

«Дошлите патроны, ракеты проверьте.

Сегодня секунды решают исход».

Как Оля Диме

За эту грань живым дороги нет,

Песком и илом там забиты глотки.

За комингсом у гибнущей подлодки

Кончаются и тот, и этот свет.

Когда вода корёжила металл

И ужас заполнял людские души,

Он не дрожал – боролся, верил, слушал,

А под конец любимой написал:

«Родная, здесь беда, но я борюсь.

Отсек оглох от жуткой канонады.

Прошу тебя, не унывай, не надо,

На случай если все же не вернусь».

Он победил и мрак, и боль, и страх,

Он бездне и не думал покоряться.

Таких вот силы темные боятся.

Вот так за веру гибнут на кострах.

И мне для счастья нужно лишь одно,

Но это уж, как вдох, необходимо:

Шепни, любовь, шепни, как Оля Диме,

Что будешь ждать – и не удержит дно!

Прощайте, Западная Лица!

Прощайте, Западная Лица!

Пусть над котельной вьётся дым.

А мне позвольте удалиться,

Всё завещаю молодым:

Подлодки, базу, море, скалы,

Квартиру, школу, ДОФ, бассейн,

Походы, бури, ветры, шквалы,

Штыки на Печенгском шоссе.

Ещё газету, где впервые

Мои печатали стихи.

Они свидетели живые

Серьёзных дел и чепухи.

Со мной уедет только память

Тревожных, славных, смутных лет

Да серый плоский кольский камень —

Капусте гнёта лучше нет.

Мои тревоги отзвенели.

Вам флаг Андреевский нести.

Как говорится, честь имеем!

За сим расстанемся, прости!

Подводники – народ особый