Клятва

Со спины ощущаю некое движение. Оборачиваюсь. От испуга чуть не вскрикиваю.

– Просто помоги мне, Марта. Мы с тобой хорошая пара. И все у нас потом будет хорошо. Дом – твой. Хочешь, переезжай ко мне. Ты единственная женщина, с кем мне приятно. Только ты можешь мне помочь. Меня же посадят!

Тристан ржет крепче, громче. Сердце работает на разрыв аорты, рискуя затопить тело кровью изнутри. Я напугана, убита, ущемлена. Душа в клочья от такого предательства, пусть Стефана я и не любила. Человек он был неплохим. Почти хорошим.

Эванс стоит спиной к выходу, с другой стороны Коуп. Я в ловушке.

– Иди наверх, Марта.

Отчаянно мотаю головой. Ни за что. Никогда. Лучше… Лучше всажу в себя нож.

Тристан хватает меня за предплечье, тянет на себя. Я пытаюсь уцепиться взглядом за Стефана. Он отворачивается. Мне больно внутри и снаружи.

Больше никогда, никогда я не поверю мужчине!

– Это всего лишь секс, Марта. Тебя даже понравится. Уверен, Эванс не делал с тобой то, что хочу сделать я, – шепчу пьяно на ухо. Пары алкоголя травят легкие. Я кашляю, пробуя избавиться от перегара в своем рту. Глаза наполняются кислыми слезами. Стекая, они жгут кожу.

Кричу.

Ладонь мудака закрывает мне рот. В ответ я ее кусаю, вонзая зубы так глубоко, что Коуп вскрикивает, а я чувствую вкус отравленной крови.

Вырываюсь. Бросаюсь к двери.

Стеф говорил об извинениях, которые его лучший друг собирается принести мне лично. Черт, когда я ошиблась? Где был просчет. Эванс был первым и единственным мужчиной после Эдера, кому я решила чуть приоткрыться.

Ненавижу! Ненавижу их всех!

Выбегаю и несусь к лифтам. Мне везет, кто-то на ближайших этажах пользовался им недавно, и створки открываются через три, две, одну секунду.

– Стоять, сука! – слышу. Двери лифта закрываются, и я кабина начинает спускаться.

Накатывающая истерика не дает сделать вдох. Сиплые хрипы царапают горло. Господи, как же мне страшно!

Платье поехало и теперь сидит не так идеально. Да оно просто помято и кое-где разорвано, пока выбивалась из рук мудака.

Я босиком. Телефон и ключи остались в сумочке, которую тоже не успела взять.

Уличная прохлада отрезвляет. Я срываюсь на бег и бегу прямо. Главное – подальше от злачного этого места.

Поздним вечером лучше не появляться во многих районах, но сейчас я не совсем понимаю, где вообще нахожусь. Просто бегу до рези в животе и невозможности схватить кислород из-за сведенных спазмом легких. Пот, грязь скатываются по вискам, затекая в глаза.

По сторонам слышатся смешки и посвистывания. Валяющиеся бомжи хватают за ноги. Взвизгиваю из последних сил.

Не знаю, как далеко я от дома Эванса и сколько прошло времени. Глубокая, опасная ночь большого города Штатов.

Оказавшись в знакомом районе, готова плакать. Знакомый дом, те же ребята-охранники. Они не задают вопросов, только смотрят вслед с жалостью.

Нажимаю кнопку лифта и обхватываю себя руками. Трясусь. Зуб на зуб не попадает, а кожа горит, плавится.

Стучусь и думаю про себя: только бы он оказался дома. Только бы открыл, не прогнал.

Марта, Марта, никто и никогда не полюбит тебя, потому что ты жалкая и вечно в беде! Проблемная девица из маленького сибирского городка!

Дверь открывается. Он в пляжных почему-то шортах и белой майке. Босиком, как и я. Волосы взъерошены, я едва вижу его глаза.

– Алекс, – расправляю плечи.

Без единого слова Эдер отходит в сторону, позволяя мне пройти. Подумав, делаю этот шаг.

Глава 17. Марта

– Извини, что побеспокоила. Ты, наверное, уже спать собирался, – активно тру ладони.

Голова чуть опущена, вся косметика же потек