Клятва

Переодеваюсь в джинсы и блузку. На ногах туфли на низком каблуке. Перекинув сумку через плечо, выхожу и наталкиваюсь на воркующую парочку у ресепшена. Они продолжают заглядывать в рот друг другу.

На пляж поесть дерьмовые кексы он позвал зачем-то меня, а не ее.

Из спортивного центра выхожу, не махнув рукой и не сказав «пока». Обидно, потому что я только-только свыклась с мыслью, что такое общение с Эдером тянет на дружескую беседу, после которой противоречиво, но живо. Шторм в моем море привносит разнообразие, и о разрушениях нет пока и речи. Безопасно. Последнее стало ключевым.

И как новый друг, он должен был сказать «пока» или «до встречи».

К черту такую дружбу, его воду и сраные финиковые кексы.

На набережной во вторник оказываюсь на полчаса раньше своего привычного времени. Делаю разминку, потягиваюсь. Когда перед моими глазами появляется как из ниоткуда Алекс Эдер, не здороваюсь и отворачиваюсь.

– Не в настроении? – спрашивает.

Я продолжаю разминку.

– Ну, догоняй тогда, – бросает. Вдевает наушники в уши и, перебирая ногами, удаляется.

Бесит! Как же меня бесит поведение Эдера.

Он бежит быстро, как назло. В его наушниках играет что-то динамичное, свои же я забыла дома. Последнее время стала рассеянной из-за вороха мыслей и моих размышлений.

Губы сохнут под утренними лучами солнца и беспощадного ветра. Он пролазит под тонкую ветровку и раздувает ту как парус.

Когда мы останавливаемся в конечной точке неоговоренного маршрута, опираюсь на колени, в попытке отдышаться. Мой бок – концентрация всей колючей боли, которую только способен выдать организм. Следовало остановиться раньше, но я не посмела.

– В порядке? – кричит. Не удосужился и наушник снять. Бе-сит!

Смотрю с гневом. Не нравится мне такой друг. Пусть катится к своим Сафиным и Марино, а меня пусть оставит в покое.

– Тогда побежали обратно. Ты сегодня не в форме, Марта, – и вновь вижу лишь его спину и ягодицы, которые перекатываются, когда он вновь сбегает.

– Ну погоди, – шиплю.

Через два километра Алекс останавливается. Дышит тяжело. Его футболка сейчас разорвется от объема перекачиваемого воздуха через легкие. Волосы вновь влажные.

Я, по неизвестным мне причинам, эти детали выхватываю и запоминаю.

– Надо воды купить, – говорит будто сам с собой, но потом добавляет как само собой разумеющееся: – Пошли.

Только за руку не берет.

Мы переходим (перебегаем) дорогу и заходим в продуктовую лавку. Алекс без вопросов находит холодильник с бутилированной водой и берет одну. Мне бы задуматься и попросить взять и мне, но следую за Эдером как его тень. Еще и молча.

Выпив половину, протягивает мне.

Скашиваю взгляд на горлышко и поднимаю чуть раздраженный на Алекса. Гонщик успевает надеть солнечные очки.

– Я чист как стеклышко. И потом, мы делали вещи и похуже, чем пили из одной бутылки.

– Это было давно, – стараюсь говорить с равнодушием. Мне все равно, мне не больно. – А сейчас ты вон с рыжими тесно общаешься. Кто знает, где был их рот… Я, знаешь ли, за здоровьем слежу.

Сжимаю и разжимаю пальцы, потому что чувствую, как по ним крадется холод. А я не могу ни показать, ни подать вида, что разговор меня душит.

– Ты про Тиффани? – и Алекс не замечает. Он говорит со мной и правда как друг. Надеюсь, тема его близких отношений с рыжей не раскроется.

Я хмыкаю, продолжая крутить бутылку в руке. Пить хочется нестерпимо. Говорить сложно. Язык присох к небу.

– Мы просто общаемся.

– Еще один друг?

– Нет. Друг, то есть подруга, у меня одна – ты. А Тифф знакомая. Ты должна была ее видеть, вы же ходите в один зал.

Тифф…

– Из моей бутылки пьешь только ты. Марта.

– Прекрасно, – отпускаю комментарий не без язвительности.

Возможно, причина в резкой смене настроения ПМС. Последние дни Алекс Эдер стал таким повеселевшим до надоедающей чесотки.

– Да, Тифф прекрасна, – вздыхает, не вдумавшись в причину моего возмущения. – Она про тебя спрашивала. Наверное, хочет подружиться.

Морщусь. Один навязывается мне в друзья, вторая… Последнее сомнительно.

– Где ж она прекрасна? Большой рот, сухие кончики волос, которые давно надо отстричь. Еще и липнет, как мозольный пластырь.

Эдер отбирает бутылку, которую мне и отдал, и делает глоток. Жадина.

– Я сейчас подумаю, что ты ревнуешь.

– Что? – сделав шаг, тычу указательным пальцем в твердую грудную клетку. Как только посмел подумать и озвучить? Невообразимо! – Ты многое на себя берешь. Друг!

И отбираю воду. Ее осталось совсем чуть-чуть.

Раз Эдер не врун, можно довериться в вопросе его чистоты. И выпиваю остатки. Скомкав, бросаю в специальную урну для пластика и ухожу.

Вкус губ гонщика преследует меня до конца дня. Интуиция вопит прекратить наше общение. Так я и поступлю. Становится небезопасно.

Глава 15. Алекс

«У нее торчат соски!»

«У моделей это бывает часто»

«У нее они конкретно торчат! А я просил всего лишь включить ее в список претендентов!»

«Я включил, ее выбрали. Все вопросы к жюри и Марте»

«Fuck!»

(из переписки Алекса)

Останавливаю машину у красного двухэтажного строения с множеством вывесок. Я в северной части города, куда по своей воле бы не поехал. Не люблю. Но утром Себ отправил напоминание. Я должен сняться для рекламной кампании спонсоров согласно контракту.

Ненавижу это дело и не понимаю, как Марте это может нравиться?!

На парковке много машин. От асфальта исходит жар, и если смотреть вдаль, то можно увидеть волны испарения, размывающие границы.

В помещении темно. После режущих солнечных лучей не сразу удается увидеть окружающие меня стены.

– Алекс Эдер? – девушка с гарнитурой и папкой в руках спускается с лестницы. Вся движуха, наверное, на втором этаже.

– Именно.

– Вы рано. Вам только через час. Сейчас в фотозоне еще работают.

Рассматриваю обстановку с недовольством. Нелюбовь ко всем фотосессиям увеличивается вплоть до того, чтобы плюнуть и уехать. У меня через пару часов физио, а вечером общение с Мартой. Если, конечно, та захочет. Встреча на пляже и поедание невкусных кексов закончилась не по плану.

Марта сейчас напоминает мне взбрыкнувшую и обиженную кошку, которую оставили на долгое время одну. А она не терпит такого к себе отношения, поэтому мстит – кусается, царапается и всячески вставляет палки в колеса моему идеально продуманному плану. Ну, почти идеальному. Первые намеки на погрешности образовались с появлением финансиста.

В приоткрытой двери замечаю знакомые волосы, фигуру, слышу голос, от которого пульс бросается ввысь. Чертовы аттракционы в исполнении моего сердца.

– Мне кажется, ярко, – жалуется и рассматривает себя в зеркало. Свет лампочек бьет по глазам.

– На фотографиях будет смотреться здорово.

– А что за бронзер? – взглядом шарит по наставленной куче косметике. – Оттенок превосходный.

– Летняя лимитка, – визажист протягивает ей какую-то пластиковую коробочку, Марта рассматривает со знающим видом.

Я облокотился на косяк и наблюдаю за ней, примерно как она за своим бронзером.

– А где купила? Я такую тоже хочу.

– Ой, я попрошу достать по своим каналом. В наличии уже нигде нет.

Мой телефон звонит не вовремя. Марта крутит головой, напарывается на меня. Ее глаза становятся кофейно-горького оттенка. По вкусу очень злые, колючие. А румянец вспыхивает на щеках . Ему плевать на тонну нанесенных кремов и непонятного бронзера.

– Алекс! – не удивленно спрашивает, а гневно бросает, как кость.

Кошка показала коготки, шерсть встала дыбом.

Определенно – мой план дает серьезную трещину. Она не видит во мне друга, лишь далекий-далекий товарищ, с которым общается через силу, будто ее заставляют. Или того хуже – из вежливости.

– Я не специально. У меня спонсорская рекламная кампания здесь, – пауза, – где-то здесь.

Марта встает со стула. Сложно не опустить взгляд и не пройтись по ее шикарному телу. Она в каком-то нижнем белье, но это не банальный лифчик или трусики. Все более закрыто, но огненно сексуально. Я вновь возвращаюсь к тому, что на нее такую пялятся. Про финансиста и думать не хочу. Зверею.

– Прямо здесь? В моей гримерке? – раскидывает в стороны руки.

– Это банальная случайность.

– Не специально, случайность… С каждой нашей встречей я все меньше тебе верю.

Визажист незаметно ретируется.

Меня женападки и вопросы застают врасплох. Не люблю действовать без плана. Его может быть несколько вариантов, как в шахматах, но мне необходимо просчитать все шаги заранее. Сейчас я в полной растерянности. Встреча и правда случайна, неожиданна и внезапна.

Пробежки, ресторан, фитнес-клуб – да. Но эта встреча конкретная подстава свыше.

– Пройду? – отталкиваюсь от косяка и не жду разрешения. Захожу.

Марта хватается за тонкий атласный халатик на спинке стула. Быстро просовывает руки в широкие рукава, запахивает и поворачивается с нечитаемым выражением лица.

Я успел сесть на единственный здесь диванчик.

Мне хочется сказать, как она красива, но за это вылечу отсюда. Марта скрестила длинные ноги, и в голове расстилается мысль, что ее ноги бесподобны. Сказать? Глаза выколет. Кошка… Какая же она кошка.

– Для чего снимаешься? – в который раз скольжу глазами по маленькой комнатке. Взгляд цепляется за одежду, в которой приехала Марта: бежевые брючки и жилетка.

– Для каталога, – сухо отвечает.

– Какого?

– Женского, – отстукивает нервно ритм своей левой ножкой.

– Интересно как… А кофе у тебя здесь есть? – расслабляюсь. Пусть встреча и не запланирована, но я как никогда рад дурацкой фотосессии спортивной одежды.

Внаглую смотрю на свирепую дикую кошку по имени Марта. Косточки ключицы выглядят заострившимися, а запахнутый на груди халат потихоньку раскрывает вырез из-за активного и глубокого дыхания. Я пялюсь, как подросток.

– Только из аппарата. Но ты такое не пьешь, – не спрашивает, утверждает безаппеляционно. Стерва.

– Обожаю кофе из вендингового аппарата.

Прочесав языком верхний ряд зубов, отталкивается упругими ягодицами от стула.

– Хорошо. Угощу.

Я следую за ней, потому что не позволю платить за ужаснейший кофе, что придется выпить у нее на глазах. А она будет смотреть до последней капли с примесью песка, кофейных ошметков и кусков пластика от стаканчика.

– Классно выглядишь, – бросаю примитивный комплимент. Ожидаемо, без комментариев.

Внутри сводит желание схватить и сжать вредину. Не улавливаю запах корицы, но не удивительно, что его нет. Марта другая, и запах теперь другой. А какой, сказать не могу. Минимальное расстояние между нами было во время танца. Тогда она улыбалась, потому что думала это наша первая и последняя встреча. Ее слова после танца говорили о прощании. И я услышал в них прощение…

– Держи свой кофе. И, наверное, тебе уже пора?

– Нет. У меня еще целый час.

Раздражительный вздох обжигает мое предплечье.

– Как кофе?

Делаю глоток. Он меня убьет.

– Неплох. Будешь?

Ответа нет, но есть хмык.

– Есть планы на вечер? – опускаю взгляд на коричневую бурду, типа мне нет дела до ее планов. Спросил для поддержания скудного разговора. А сам боюсь дышать.

– Стефан приехал из Сиэтла. У нас ужин у него дома.

Зачем я спросил? Зачем она так ответила? Теперь я в красках представляю их, и меня заживо закапывают мои внутренние черти: ревность, сожаление, страх и беспомощность. Грудину печет адским огнем, и не имею права ни слов сказать вопреки, ни показать свою боль ее ответом.

Она его не любит. Вот что важно.

– Хорошо отдохнуть, – широко и неискренне улыбаюсь. Я делал это сотни раз, привык.

– … Спасибо.

От кондиционера над вендинговым аппаратом кружит прохлада. Марта плотнее запахивает халат, а я невольно вспоминаю белое белье, в котором ее застал. Картинка кусает жалом прямо по глазам. Я не в состоянии забыть, как и поделиться с кем-то переживаниями.

И честно… Боюсь, я облажался.

– Алекс, я больше не буду с тобой бегать по вторникам, – плечи Марты опущены.

– Почему?

Вавилова облизывается и бросает взгляд в сторону, возвращается к своим ногам. Мне не достается ни секундочки. В гримерке она вела себя по-другому. Разъяренно. Сейчас – уязвленно. В бегающем взгляде чувствуется желание сбежать отсюда.

– Вчера я купила абонемент в другой фитнес-клуб. Поэтому случайных встреч там тоже больше не будет.

В глухом коридоре отчетливо слышу баханья. Как частые ракетные удары, заколотые между моих ребер. Все трещит, рушится, падает.

– И больше не пиши мне.

– Почему? – повторяю вопрос без шанса на ответ.

– Я рассказала все Стефану, – сцепляю зубы от одного имени, – не наживай себе проблем.

– Думаешь, боюсь?

– Нет, – кофейные глаза смотрят с печалью, но все же уверенно и беспощадно. Марта все решила. – Просто не влезай в мою жизнь. Так будет правильно. Для тебя, для меня… – посмеивается, проходясь кончиком языка по нижней губе.

Стою, пораженный ее словами, и молчу, когда рискую раскрыться, выложить все карты на стол. Что ненавидел ее первое время за ее отъезд. Меня разрывало от чувств, а дать им точное определение не мог. Были лишь догадки, в которых не смел признаваться.

Она перевернула мой мир, а я растоптал его. Отстроить новый стоило мне немалых трудов. И на каждом «кирпичике» было имя Марты.

Понимание, что искренне и по-настоящему полюбил, пришло не сразу, а в день, который теперь один из важных в моей жизни. Наравне с первой победой в Гран-при.

Я сидел в машине и ждал, когда Марта выйдет со своего первого показа. Нужно было ее увидеть хоть краем глаза. Она вышла светящаяся, красивая, далекая, но такая моя… Посмотрела вдаль, и даже не подозревала, что наши взгляда столкнулись. Внутренности засвербели, а грудную клетку жаждал раскрыть, чтобы вытащить сердце и успокоить гоночный ритм.

И вот она стоит напротив меня, и говорит, чтобы я больше не лез в ее жизнь.

– Все-таки хорошо, что эта встреча произошла сегодня. Еще и здесь, в темном коридоре. Я волновалась, когда про себя готовила речь.

Она готовилась....

– Прости. Из меня хреновый друг, – отходит спиной, а я стою с этим безвкусным напитком под названием «американо».

Хлопает дверь, и Марты больше нет.

Я проебался… В ней не осталось и крохи любви.

Глава 16. Марта

Стефан живет в одном из самых престижных комплексов города. Высоченное здание, где апартаменты стоят как острова. Первый этаж – охрана, у каждого жильца парковочное место. Территория закрыта, простой смертный и вздохнуть не сможет в радиусе километра.

В руках Эванса бумажные пакеты «Whole foods», откуда торчат лук-порей, упаковка свежей спаржи и мраморная говядина. Еще вино. Белое, сухое, Калифорнийское.

Створки лифта закрываются, в нос вбивается запах клубники и туалетной воды Стефа. Довольно резкой и смолистой.

Стеф поворачивается и улыбается. Мы поднимаемся ровно минуту до люкса на последнем этаже. Со звуковым сигналом лифт останавливается и двери раскрываются.

– Прошу, Марта.

Неуверенно переступаю. Я была здесь много раз, но каждый чувствовала себя чужой. Квартира Стефана всегда казалась мне идеально чистой, но пустой, несмотря на картины за миллионы долларов на стенах. Самое странное, что квартира не имеет своего запаха. Наверное, в таком комплексе сверхмощная вентиляция.

– Ты располагайся. Где ванная, ты знаешь. Я пока отнесу сумки на кухню и поставлю вино в холодильник.

Разуваюсь. Тихими шагами дохожу до огромной ванной комнаты. Ее размеры удивляют.

Мою руки и выхожу к Стефану. Кухня, как и вся квартира в целом, поражает своими масштабами. Выбираю дальний стул и сажусь. Наблюдать за мужчиной, который готовит ужин, приятно. На барном столе уже стоит вино в запотевшем бокале. Произношу скромное:

– Благодарю.

– Твое любимое, – подмигивает. Я скромно вытираю большим пальцем стекающий конденсат.

– Угу.

– Не поможешь? – просит.

Мгновенно поднимаюсь и иду к мужчине. Сотни пряных ароматов окружают приятной дымкой. Вкусно. В животе образуется воронка с пустотой. Кажется, я проголодалась. Улыбаюсь искренне и чувствую, наконец, расслабление, которое не могла поймать с первой минуты сегодняшней встречи.

– Раскрой спаржу и промой под проточной водой.

Пока выполняю все указания, Стефан занимается мясом. Мне нравится наш дуэт. Это вызывает новую, более широкую улыбку.

– Люблю, когда ты улыбаешься, – застываю со спаржей в руках.

Несмотря на всю обстановку и комфортное нахождение рядом со Стефаном Эвансом, дальше открывшейся картинки не могу продвинуться в своем воображении. Это мой предел. Под ложечкой засосало, что вот так может пройти вся моя жизнь: бокал вина, спаржа и мраморная говядина в холодном доме, не имеющим своего запаха.

Передав овощи Эвансу, отхожу к столу за бокалом вина.

– Тебе идет моя квартира, – переглядываемся.

– Здесь… Уютно, – отвечаю.

– Но ты бы кое-что переделала, – не сомневаясь, говорит.

Кладу одну ногу на другую. Взгляд Стефана опускается в разрез моей юбки. Закусив щеку изнутри, он расстроенно отворачивается.

– Ты можешь договориться о встрече с моим дизайнером и обсудить детали, что еще внести в интерьер.

– Зачем?

– Марта, ты моя женщина, и бываешь здесь часто. Я хочу, чтобы тебе здесь было хорошо.

– Мне хорошо, – говоря это, меняю ноги под столом и делаю глоток вина. Кажется, я лукавлю, хоть и убеждаю себя, что мне здесь и впрямь неплохо.

Неплохо – это почти хорошо.

– И все же позвони. Я скину ее номер. Она лучшая в Майами.

Стыдно. Стефан пытается мне угодить.

Пора раздумываю над его предложением, Эванс успевает накрыть в столовой стол. Тарелки с печатью «Диор», серебряные приборы и льняные салфетки. Вдруг вспоминаю старые бабушкины и подавляю вырывающуюся улыбку.

– В шкафу можно посмотреть что-то другое, если тебе не нравится.

– Нет-нет, все прекрасно.

– Просто зайди и посмотри. Ты должна знать, где что лежит на случай, если у нас будут гости.

У нас… Было бы в моем рту вино, я бы поперхнулась. Пока я не планирую «нас» настолько тесно. Четыре, иногда три голубых сердечка в моем ежедневнике меня устраивают. И потом, недавно Эванс и сам так думал.

– Будь умницей, – горячая ладонь касается моего плеча.

Покорно иду следом. Не хочу обижать, когда Стеф так старается. Да и что такого в том, чтобы посмотреть на количество тарелок от «Диор»?

Открываю дверцу в тот момент, когда по всему дому звучит входной звонок.

– Будет кто-то еще? – с опаской спрашиваю.

Моя нелюбовь к внезапным гостям и разрушенным планам достигает своего пика.

Сегодня пятая на неделе встреча с Эвансом. Да, четыре – максимальное количество.

– Может, Тристан? Он в городе и хотел заехать. Какое-то вино коллекционное обещал показать.

Цепляюсь на короткую ручку дверцы шкафа, глупо надеясь не свалиться от злых вибраций внутри тела.

– Я думала, мы будем вдвоем.

Стеф всего лишь ведет плечом.

Тристан входит в зал и свистит, кружась вокруг себя и осматривая просторную столовую-гостиную. Меня тянет засесть в угол и не показываться, но и сбежать тоже хочется. Две разные Марты тянут в разные стороны. Я выбираю выйти к другу моего мужчины и посмотреть в глаза Тристану.

– Марта, ты великолепна. С нашей последней встречи ты стала еще краше, – сладко плещет, заставляя внутренности покрыться сахарной корочкой.

– Спасибо. Ты тоже выглядишь супер.

Он заваливается без разрешения на большой диван напротив огромной плазмы. Именно заваливается! Просторные брюки тут же облегают мощные бедра, а рубашка сборит на грудной клетке.

Его взгляд катается по мне игольчатым шариком. Сегодня я в закрытом платье, но Тристан умудряется зацепиться глазами за вырез на бедрах. Мерзкий тип. Не понимаю, как такой человек может быть лучшим другом закрытого и сухого Стефана Эванса. Я бы держалась от таких людей вроде Тристана Коупа подальше.

– Поставишь нашему гостю посуду и приборы?

– А он останется с нами на ужин?

Стеф неслышно подходит, пока я сражаюсь взглядами с его другом.Тристану это доставляет удовольствие.

– Не будь стервой. Ты не такая.

Я могу быть такой, но решаю не обострять ситуацию.

Тарелку ставлю на стол звонко. После улыбаюсь и говорю:

– Извините.

– Строптивая она у тебя, Стефан.

Эван покашливает и предлагает садиться. Есть расхотелось. В моем бокале оказывается дорогое коллекционное вино, которое принес Тристан. Даже пробовать не хочу.

– Марта, Тристан – наш гость.

Наш…

Беру бокал, делаю глоток, раскатываю по языку вкус, терпя жжение и горечь. Вся эта игра в удобство и вежливость начинает надоедать. Я вылезала из этого состояния годами не для того, чтобы меня использовали вновь.

К счастью, через какое-то время все внимание двух мужчин было сосредоточено на каких-то новостях из мира финансов. Скукота. Оба активно обсуждали сделку, спорили. Затем много пили.

Спустя часа полтора встаю убрать грязную посуду. Этот вечер меняет вектор своего развития, и в эту минуту я бы хотела поехать домой, а не оставаться у Стефа. Он довольно пьян.

Последние наши свидания и встречи заканчиваются одинаково: Эванс пьет слишком много. У него какие-то проблемы? Как правильная женщина, надо было поинтересоваться, но я вновь возвращаюсь к тем комфортным четырем встречам в неделю. Да, это то, на что я готова пойти со Стефаном без вреда для себя и своего пространства.

– Стеф идиот, – слышу позади. Кожа на спине натягивается под чужим, настырным взглядом.

Стою смирно, не шевелясь. Так советуют при готовящейся атаке змей. Все движения медленные, мягкие. Живот наполняется тяжестью от страха.

– И финансист из него так себе. Без меня он фуфло, – язык Тристана заплетается.

Я глазами прочесываю всю поверхность идеально чистой кухни. Кругом пустота. Даже заварника нет!

– На него дело завели, в курсе?

– … Нет.

– Я постарался.

– Зачем?

Тристан зло хмыкает. Облизывается, опуская взгляд на мои колени и голые ноги. По ногам тянется сквозняк, когда все окна и двери закрыты.

– Он тебя лучшим другом считает.

– Потому что все заработал только благодаря мне. Обнаглел наш с тобой Стефан Эванс.

– Что за дело?

– Мошенничество. Но… Мы с ним договорились, как сделать так, чтобы дело закрыли, и Стеф вновь оказался на вершине финансового олимпа. После меня, конечно же.

Прогнившие до мозга костей люди.

Я бросаю полный ярости взгляд, желая испепелить мудака до основания, чтобы осталась едва заметная серая горка пыли от него.

Мерзкий! Какой же он мерзкий, несмотря на смазливость его личика, на которое ведутся почти все.

– Ваши договоренности меня не касаются. Я далека от финансов, как вы от моды.

Он начинает ржать, орошая меня каплями слюны и парами перепревшего алкоголя. Вино его оказалось тоже дерьмовым. Тошнит до непрекращающихся спазмов в солнечном сплетении.

– Ты чертова модель. Такая же шлюха, как и остальные, кого я трахал. Решила разыграть какую-то серьезную бабу, которую не заботят доллары, недвижка и хороший хуй?

Слова падают на меня градом. Отступаю. С пьяными не спорят, пьяным не перечат. Так учила бабушка.

Его глаза искрят синим пламенем, и выглядит Тристан очень опасно. Я меньше, тоньше и слабее рядом с ним. Не выжить, не сбежать.

Вновь одна, вновь рядом с опасностью, с которой не в силах бороться. Беззащитная.

– Что тебе надо от меня? – дрожащим голосом спрашиваю.

Уроки бокса теперь кажутся насмешкой. Я и руку занести не успею, как этот мудак ее перехватит.

– Ты же хочешь, чтобы твой Стеф остался с тобой? И Стеф сам этого хочет. Лишиться всего… – много раз цыкает и стучит по каменной столешнице. – Он отдал тебя мне. На эту ночь. Хотя уверен, ты потом сама прибежишь ко мне и будешь умолять меня стать моей моделью, а я твоим ебаным финансистом.

Пот со спины стекает градом. Я в красках представила, что может ждать после его угрозы. А для меня это она и есть.

– Стефан! – зову своего мужчину и продолжаю надеяться, что это дикое-дикое недоразумение. Сейчас Эванс поднимется с дивана и прогонит своего «лучшего друга».

Мудак играет. Подставляет ладонь к уху. Прислушивается, следом довольно ухмыляется.

– Надрался с горя. Он же ценит тебя, как оказалось. Но… Себя и свою свободу ценит больше.

А как же «наш»? Как же «у нас»?

Огибаю столешницу по периметру. Мои шаги маленькие, едва заметные, но Тристан не такой уж и пьяный, раз замечает и вновь неодобрительно цыкает.

– Ты не дура, Марта. Делай то, что тебе говорю.