Джинсы, Баския и пара шариков мороженого

– А она даже милая, похоже, не в мать. Могу ей только посочувствовать.

– Лишним не будет, особенно после того, как ее кошелек лишился восемнадцати тысяч.

В ответ Женя закатила глаза.

– Слушай, судя по всему, мегера, что приходится ей матерью, будет недовольна не тем, что она раскошелилась на джинсы по неадекватному ценнику, а тем, что она приобрела что-то по цене ниже МРОТа. Да и как бы мне не хотелось заработать на парочку «Космополитенов», эта модель ей и вправду идет. Свое дело я выполнила честно. По-хорошему надо было еще и снять с нее эту горжетку и утилизировать ее, но это уже не входит в мою компетенцию.

Ухмыльнувшись, я, вооруженный распрыскивателем и тряпкой, подошел к кассовой стойке, сел на корточки и принялся тереть ее лицевую сторону. Женя, опершись на ее столешницу локтями, достала телефон и окунулась в бесконечную ленту инстаграма[2].

– Так на чем я остановилась? – сумев оторваться от экрана после нескольких пролистанных постов и вновь оказавшись в реальном мире, она вытянула голову и поглядела на меня сверху вниз.

– Обходительный мужчина, что оказался отцом, оплатил тебе такси до дома за свой счет.

– Ага, точно. – дождавшись от меня двух ударов пальцем по мочке, Женя продолжила. – Еду я, значит, до дома, и тут мне в директ…

* * *

Сегодняшний перерыв я провел в полном одиночестве, чему был рад – Женя и Ильтс были еще теми энергетическими вампирами, поэтому редко выпадающая возможность побыть в тиши наедине с самим собою была не только блаженством для моих перепонок, но и возможностью восполнить ресурсы, которые мне понадобятся уже вечером.

Ильтс, что из-за своего вчерашнего отгула был загружен перенесенными на сегодня желающими сэкономить на стрижке, как-то сказал: «ты не интроверт, ты просто успеваешь наговориться с самим собой, поэтому с окружающими говорить у тебя желания особо нет». Иногда этот парень мог выдавать и что-то глубокомысленное. Согласен с тем, что я еще тот любитель вести монологи внутри своей черепной коробки, но не уверен, что причина, по которой что с Женей, что с Ильтсом наше устное взаимодействие состояло сплошь из их реплик, была конкретно в этом. Просто мне «везло» приходиться по вкусам человекоподобным рупорам, которые выдавали за день словесную простыню, являющуюся месячной нормой для среднестатистического обывателя.

Зашедши домой, я закинул в себя пару бутербродов с ветчиной, включил кабельное тв на фон и принялся вырезать трафареты. Когда они были готовы, я взял их с собою и отправился в мастерскую. В ней меня встретили десять белых квадратов, оставшихся после последнего посещения. Будь я супрематистом, такая галерея могла бы вызвать гордость за себя, но моя фамилия звучала как Кузнецов, а не Клюн или Малевич, и относил я себя к остросоциальному неоэкспрессионизму, так что подобные виды пробуждали во мне лишь тоску.

Три усердные попытки, и от былой тоски не осталось и следа – я смог найти нужную рецептуру, чтобы моя задумка по максимуму реализовалась в жизнь. Вместо одной толстой черной линии по краям изображения я использовал две узких, небесного и белого цвета, что наслаивались друг на друга и от чего воздушный шар сразу прибавил в объеме и заиграл красками. Поглядев на него под разными углами, я удостоверился, что лучшего добиться не выйдет, после чего, забросив трафареты и баллончики в лежащую на пыльном бетоне сумку, накинул ее лямку на свое плечо и ускоренной походкой отправился вниз по лестнице, прямо на гулкие проспекты – свободного времени у меня оставалось еще полно, самое то, чтобы придать этому покрытому сажей промышленному акрополю немного кричащего лоску.

Моей первой остановкой стало Управление Федеральной антимонопольной службой. Сперва мне приглянулся его государственный собрат, находящийся на другой стороне от проезжей части, и чья латунная табличка у входных дверей сообщала, что внутри облицованных камнем стен обитает некая избирательная областная комиссия. Мне понравилась глянцевая полированная текстура фасада – по граниту я рисовать еще не пробовал и не имел ни малейшего понятия, закрепится ли на нем краска, но рационально взвесив все за и против, я все же оставил эту затею. Иномарки люкс-сегмента, выезжающие с внутреннего двора, камеры, установленные на каждом простенке меж окон и стоящий всего в десяти метрах пост ДПС – каждый из этих аспектов недвусмысленно сообщал мне, что как только я приложу свой трафарет к манящей стене и нажму подушечкой пальца на кэп баллончика, штраф за вандализм станет неизбежным. Антимонопольщики же жили куда скромнее, здание они делили с аптекой, кофейней и дешевой столовой. Никаких камер, никаких закрытых внутренних дворов, открытый доступ к торцу. Последнее стало решающим фактором.

Пока я нарушал уголовный кодекс, за моей спиной сновали местные, не обращая на меня никакого внимания. Инертность жителей Ч. в моем деле играла мне лишь на руку. Государственные служащие, один из кабинетов которых я видел через ближайшее незанавешенное окно, сидели, подперев свои подбородки ладонями, а второй рукой стуча по клавиатурам. Все как один, затяжное соприкосновение с бюрократией явно имеет последствия в виде потери самобытности. Решив подать им руку помощи, я, закончив с граффити, провокативно оставил свой тег – молот и наковальню, – прямо на стекле окна. Ноль реакции, никто не оторвался от своего монитора. Я сделал все, что было в моих силах, этих ребят уже не спасти.

Следующим остановочным пунктом стала невзрачная и забытая всеми семиэтажка. Будто стесняясь ее вида, город стеснительно запрятал безликое сооружение от одной из своих главных артерий за главным книгохранилищем – публичной библиотекой, что являлась прибежищем интеллектуалов на старый лад, созывая их в свои объятия при помощи языка архитектуры, а именно типичнейшим неоклассицизмом, выдававшим себя восьмиколонным портиком, что подсвечивался в вечерние и ночные часы.

Я решил не трогать библиотеку, которая выглядела вполне себе ничего и без моего косметического вмешательства, поэтому заняться ей мне предстоит лишь тогда, когда с ее фасада отпадет первый кусок штукатурки. Даю на это пару лет. А вот дышащая ей в спину белоснежная образина явно молила о наведении марафета – из украшений на ней был лишь огромный баннер, растянувшийся по всей стене третьего этажа и загородивший собою окна с надписью «аренда помещений». Не могу отказать страждущим

Однажды Ильтс заметил, что он и подумать не мог до знакомства со мною, что граффитисты воспроизводят свои pieces более одного раза. Он предположил, что я делаю это для поиска славы и увеличения охвата аудитории, ведь, тиражируя один и тот же рисунок, его шанс быть увиденным спешащими по своим делам пешеходами возрастает в разы. Может быть, он был прав, просто двигало мною бессознательное. Если же обращаться к версии, прямо надиктованной моим сознанием, то я вкладывал в это следующий смысл: будучи художником из завода-колонии, неумело маскирующегося под самый обычный городок, я являлся его потомком (пускай и нерадивым), а, соответственно, и мои необрамленные рамой картины должны кричать об этом каждому случайному зрителю. А что может быть более показательным, как не воспроизведение собственных трудов, вторящее сути фабричного производства?

К вечеру я пополнил свою рисованную дактокарту отпечатками на стенах двух подземных переходов, шести панельных домов, одном ситилайте с рекламой контрактной службы и прямо на асфальте тротуара у самого бордюра, чуть поодаль от стоянки электросамокатов и подошв прохожих. Погруженный в процесс мотания по проулкам, бульварам и дворам, я и не заметил опустившейся предночной темени. Осознание скорой замены баллончика на швабру пришло ко мне, когда я оказался у хорошо знакомого мне остановочного павильона – именно отсюда я каждый вечер уезжал на забитой пассажирами маршрутке после вечерней смены прямиком до своих родных пенатов. Мой заранее непродуманный путь услужливо подвел меня к ТРК, ясно давая понять, что с эскапизмом пора заканчивать. Было это не впервой, ноги очень часто машинально направляли мой граффити-маршрут к месту, которое за оказываемые ему услуги делилось со мною копейками на пропитание. Думается, сказывалось то, что я ежедневно торчал там уже около года.

Двадцать шесть минут – столько мне было отведено на то, чтобы сменить амплуа подпольного колориста на благочестивого уборщика, об этом мне сообщил виджет с часами на экране телефона. Мои руки все еще чесались, а времени было в обрез. В срочном порядке требовалось найти последний «холст». Операция будет выполнена успешно и, стоит отметить, крайне дерзко – последний аэростат я нанесу на одну из фасадных панелей развлекательного комплекса, наплевав на все меры предосторожности.

4

Закон Мерфи гласит: если что-то может пойти наперекосяк, оно пойдет наперекосяк. Поздравьте, я испытал это на своей шкуре.

Ничего не предвещало беды. Да, вчера я опоздал на двенадцать минут, но мне кажется, не будь я столь ответственным человеком, я мог бы заявляться на работу хоть один раз в месяц, и это бы не возымело никакого негативного эффекта на шаткость моего кадрового положения. Из обоснований, доказывающих эту теорию – фотографии, которые Женя должна была делать каждый раз, когда я появлялся в салоне, и отправлять моему работодателю, подтверждая факт моего присутствия. Фото было сделано один раз – в то самое утро, когда я только вступил в должность. Уже вечером того же дня радиоле, поставляющей мне оригинальные биографичные аудиоспектакли, показалось, что подобная практика крайне унизительна по отношению ко мне, а также запрашивает раздражающих своей бессмысленностью действий уже от нее самой, из-за чего с тех пор моему начальству на электронную почту приходил один и тот же снимок, на что ни разу не было выказано претензий.

Само собою, вчера я не успел съездить до мастерской и оставить свой инвентарь на положенном ему месте. Вместо этого я заявился со спортивной сумкой прямо в салон, закинул ее в подсобку и забыл о ней до сегодняшнего утра. Честно выполнив все свои задачи, я забрал ее с собою и отправился на выход, пожелав Жене поменьше клиентов. Все было замечательно, вчерашний кураж от плодотворных прогулок все еще был со мною, в моей голове уже роились идеи о новых свершениях на поприще стрит-арта. Казалось, ничто не сможет испортить моего настроения. К сожалению, один из пожилых охранников этого треклятого ТРК думал иначе.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Американская транснациональная холдинговая компания Meta Platforms Inc. по реализации продуктов ‒ социальных сетей Facebook и Instagram запрещена на территории России

2

Американская транснациональная холдинговая компания Meta Platforms Inc. по реализации продуктов ‒ социальных сетей Facebook и Instagram запрещена на территории России