Президент нищих

Визит в больницу закончился. Все, что положено протоколом, было выполнено и Президент в окружении охраны спускался по лестничным маршам к служебному выходу позади больницы. Там их уже ждал лимузин.

Внезапно, на лестничной площадке между этажей Президент остановился.

– Стойте. Мне нужно в туалет – сказал он.

– Прямо сейчас? – спросил старший группы.

– Да, в моем возрасте такое не стоит откладывать – огрызнулся Президент.

Переходы по коридорам и этажам порядком измотали его, и как только они укрылись от камер вездесущих журналистов, раздражение заполнило его нутро. Он злобно зыркал по сторонам и ругался от нетерпения, пока охрана обеспечивала безопасный отход. Сейчас он был готов взорваться по любому поводу.

– Прием. Нам нужно в туалет – старший группы запросил разрешения по внутренней связи.

– Ты что, дурак, собираешься спросить разрешения можно ли мне поссать? – крикнул он охраннику – Веди меня быстрей. Если я обмочу штаны, то это будет твой последний день… И хорошо если на работе.

Старший охранник пристально посмотрел на него, но спорить не стал.

– Дайте нам хотя-бы пару минут. Мы не можем идти без подготовки.

– Хорошо, хорошо. Но поторопитесь – ответил Президент раздраженно.

Старший кивнул своему помощнику и тот, прихватив еще трех человек, вышел на этаж. Через несколько минут они вернулись.

– Да, есть в конце коридора – отчитался помощник.

– Идем. Заблокируйте весь этаж.

Группа, громко топая, что никак не вязалось со скрытностью, ворвалась в коридор. Придерживая под руки Президента, они добежали до туалета и ворвались в него стремительно.

Только там Президент высвободился из их рук и вбежал в кабинку. Прожужжала молния на брюках и в туалете воцарилась мертвая тишина.

– Так. Все вон! Я так не могу.

– Но господин Президент. Протокол.

– Все вон!!! Вы что думаете, меня через унитаз похитят? И закройте за собой дверь.

Когда топот ног за спиной стих и дверь хлопнула, он наконец позволил себе расслабиться. Все случилось на удивление быстро.

Когда с делом было покончено, он вышел из кабинки и подошел к раковине. Открыл скрипучий кран и ополоснул руки под холодной водой. Слегка вытер влажными ладонями лицо.       Туалет, судя в запаху, был не для важных персон. Тяжелый, впитавшийся в стены запах мочи с непривычки мог одурманить, но к своему удивлению, ему не было противно. Конечно нельзя сказать, что ему здесь нравится, но это вполне сносная плата за возможность остаться наедине с собой. А тут еще и непривычная обстановка.

Он прошелся по туалету. За дверью, куда он выпроводил охрану, было тихо. Они наверно напряженно вслушиваются как у него дела. Ну ничего, пусть подождут. В стене, над кабинками, было маленькое квадратное окно. Через створку проникал слабый дневной свет, которого едва хватало для освещения. Он открыл кабинку и залез на унитаз. Дотянулся рукой до створки и открыл ее. Холодный воздух ударил в лицо. Как давно он сам не открывал створку. Он постоял еще некоторое время. Затем ему стало любопытно, нет ли здесь еще чего-то интересного. Он вышел из кабинки и осмотрелся. На противоположной от входа стороне была еще одна дверь. Старая, рассохшаяся, со стертыми от бесконечных закрываний кромками и облупившейся краской. Она была закрыта на обычный шпингалет. Любопытство так и распирало его. Он, осторожно качая собачку шпингалета вверх-вниз, вытянул его из петли. Одной рукой он придерживал дверь, чтоб она неожиданно не открылась и не издала скрип. Потом плавно, не применяя усилия, позволил двери открыться под своим весом. За дверью была небольшая комнатка. Внутри было мало любопытного: пара старых резиновых сапог, потертая алюминиевая швабра, два окрашенных желтой краской ведра и множество тряпок, бурых от времени и грязи, развешанных на батарее. Но кое-что все же нашлось. Внутри комнаты была еще одна дверь. Он остановился и задумался. Нельзя сказать, что внутри него шла нешуточная борьба, он точно знал, что хочет посмотреть, что там за дверью. Но его обязанности, его работа, его ответственность, за долгие годы ставшие его натурой, все это не предполагало легкомысленного поведения. С другой стороны. Обычно поход в туалет дело не быстрое. Охрана это знает, а значит пока не бьет тревогу. Можно немного и прогуляться, раз он выкроил себе несколько минут.

Сначала он закрыл входную дверь в каморку, а затем отворил выходную. Вниз спускалась бетонная лестница. Он торопливо сбежал по ступеням. Спустившись на несколько этажей он уткнулся в еще одну дверь, решительно отворил ее и вышел наружу.

Дверь со скрежетом захлопнулась за его плечами. И без того встревоженное нутро вздрогнуло от неожиданности. Тихая темная улица кажется оцепенела в напряженном ожидании. Он осмотрелся. Узкий тоннель из обшарпанных фасадов старых зданий с темно-зелеными пятнами от потеков дождевой воды и местами отвалившейся штукатуркой давал лишь два пути. О том чтоб вернуться он даже не думал. Он пошел наугад. Эхо его шагов гулко разлеталось по улице отскакивая от стен. Время от времени он оглядывался, не преследует ли его охрана. Вероятность других угроз, что могли скрываться в темных переулках, он вовсе не учитывал.

Этот смутно знакомый мир, словно ты когда-то давно видел все это, увлек его внимание. Глазея по сторонам, он постоянно сбивался с шага, то угождая в очередную лужу, то запинаясь о беспорядочно разбросанные на ухабистой дороге битые кирпичи, обвалившуюся штукатурку или куски черепицы. Чудные, такие уродливые, дряхлые формы – кривые оконные рамы с облупившейся краской, двери, косо висящие на одной петле, а то и с пробитыми брешами, разорванные тоннели водосточных труб, словно уродливые змеи спускающиеся по стенам домов. Все это отвлекало и влекло его. Ни одной живой души. Словно за границами привычного ему мира все вымерли. Он легко отбросил эту мысль. Наверно сейчас все в больнице. Может уже сообразили, что его долго нет. Возможно уже ищут. Лучше убраться с улицы. Тут его легко найти. Он завернул за угол.

Когда он только толкнул дверь туалета и вышел в служебный коридор им двигало любопытство, так и не изжитое им на высокой должности, желание подурачиться, но чем дальше он уходил, тем больше до него доходило, что все, что он видит удручает его, не такими он видел улицы городов с экранов телевизора, не по таким улицам возили его в лимузине. Так сильно они отличались, так неожиданно предстали они в своей суровой реальности, что теперь им двигал азарт исследователя, человека желающего докопаться до сути, человека осознавшего, что его представление о стране, которой он правит, пошатнулось. И это он еще не видел обычных людей, какими предстанут перед ним они. Уведенное, наводило на страшные мысли. Он и страшился того с чем может столкнуться и упрямо желал этого. Может подспудно пытаясь доказать самому себе, что он ошибается, что не нужно верить глазам, что у этого есть какое-то простое объяснение. Что сейчас или за новым поворотом он вновь увидит такие знакомые улицы и привычных горожан. Увидит тот город, к которому привык. К сожалению, за новым поворотом город не изменился. И все же, он увидел кое-кого. Несколько маленьких фигурок нырнули в подворотню, спугнутые шумом который он производил неуклюже пробираясь по улицам. Сперва нерешительно, затем набирая скорость он побежал к ним, в надежде перехватить, пока они не исчезли в переплетениях улиц. Строгий костюм сковывал движения, ныли суставы, непривычные к таким нагрузкам, но он упрямо набирал скорость. Он кричал и махал руками, пытаясь привлечь их внимание. Тщетно, стайка детей, напуганная еще больше, бросилась врассыпную – повинуясь инстинкту самосохранения. Он с сожалением осознал, что ему их не догнать.

Остановившись, он согнулся и уперся ладонями в колени, чтобы отдышаться. Кровь в голове пульсировала, отдаваясь глухими ударами. Краем глаза он заметил, что не один. Одинокие тени, люди, воспользовавшись его временным замешательством и одышкой, испуганно перебегали из одного темного угла в другой. Он выпрямился и осмотрелся. Улица снова стала пустынной и безмолвной.

Он зашагал дальше, заинтригованный увиденным. Он проходил через узкие переулки, заходил в подъезды домов и стоял там, прислушиваясь, заглядывал в окна квартир, рассчитывая ухватить мгновение когда задернется занавеска или исчезнет любопытная физиономия, стучался в двери и прислонялся ухом, лишь бы уловить хоть мельчайший звук, шорох за ними. Ни одного движения, ни мельчайшего шума. И все же, чем дальше он продвигался вглубь города, чем внимательнее смотрел, тем больше подробностей замечал. Город постепенно допускал его в свои тайны, а может он сам наконец пошел тому навстречу, а не вспять. Теперь он сам искал ответы, напряженно всматривался в мелочи, что могли дать хоть какую-то зацепку. Надписи на стенах, все сплошь грубые, вульгарные, оскорбительные. Вместо привычных светлых окон, лишь наспех заколоченные досками створки. Забитые стоки – обширные лужи. Там где приютился магазинчик, на двери лишь ржавая решетка, с прочно примкнутым замком. Выцветшая надпись «Закрыто» не оставляет сомнений, что магазин закрыт очень давно. Через щель в досках, на заколоченном окне, он смотрит внутрь магазина. К его удивлению, внутри нет разрухи. Чинно расставлена мебель, завернутая в пленку, словно убери ее, отряхни толстый слой пыли и хоть сейчас открывай магазин для посетителей. Чуть-чуть подкрасить, побелить стены и магазин будет как новый. Сколоченные деревянные полки, того же вида деревянные стеллажи, с наклонными лотками. Это бакалея. В лотках когда-то лежал хлеб, еще висят на бечевке металлические щипцы, чтоб брать свежие булки. Но как такое возможно? Хлеб, ароматный, теплый, только из печи, нужен всегда, как можно закрыть такой магазин? И ведь не сказать, что хозяин неряха – магазинчик аккуратный и сделан с любовью – значит понимает в своем деле. Нужно уточнить у министра промышленности. Может тут есть какая-то разгадка?

Он отстранился от витрины и пошел дальше. Повсюду заколоченные окна и двери магазинов. Цветы, кулинария, мастерская сапожника, почта – целая улица закрытых магазинов. Немыслимо.

Обескураженный, запутавшийся, не в силах найти объяснение тому, что он увидел, он решил было вернуться. Его разочаровало это место. Оно было таким неприглядным, таким неуютным. Ему остро захотелось вернуться туда, где все просто и понятно, где все вращается вокруг него, где только и нужно, чтоб не исчезал этот прекрасный мир – не замечать мир другой, мир реальный – суровый, невыносимый, безжалостный, живущий по правилам которые он для него создаст, лишь бы самому никогда не жить в нем.

Вдалеке замаячило что-то призрачно-знакомое. Он ускорился и с учащенным сердцебиением сообразил, что догадка была верной. На стене висела будка с телефонным аппаратом. Стекла будки были выбиты, сама она изрисована похабными надписями, но свод крыши оставался целым. Он зашел под свод будки и прикоснулся к телефонному аппарату. Он не знал чем может помочь ему аппарат, ведь он не знает куда звонить. Но приятная прохлада металлических кнопок, спасительная суть телефонной будки, радовали его. Он снял трубку и приложи к уху, внутри что-то щелкнуло, но гудка не последовало. Он повесил трубку и снова снял, по прежнему тишина. Он набрал случайный номер. Кнопки приятно утопали внутри аппарата, но тот оставался безмолвным. Он и не рассчитывал на то, что телефон работает, слишком откровенно окружающая обстановка говорила об этом и все же это был еще один неприятный укол. Он пошел дальше, не до конца понимая, что влечет его вперед.

Дворник чеканил шаг, размеренно махая метлой над тротуаром. Он старательно выводил ей зигзаг над мостовой, не обращая внимание на происходящее вокруг. Президент догнал его неожиданно, буквально налетев на одной из улиц. Под ноги попалась куча мусора и он разметал ее по мостовой. Дворник подошел, снова собрал разбросанный мусор в кучу, а потому вернулся к тому месту, где прервал работу. Президент обратился было к нему, но дворник и ухом не повел, словно вокруг него не существовало ничего кроме этого тротуара и метлы. И только они и имели значение сейчас. Президент, озадаченный, неторопливо шел за ним и наблюдал за его работой, пока за одним из поворотов, дворника не обтекла с двух сторон группа людей и не уткнулась в Президента. От неожиданности все замерли. Несколько долгих мгновений они смотрели друг на друга, не представляя как себя вести. Наконец один из них, не сводя взгляда с Президента, толкнул своего приятеля в бок и негромко спросил:

– Этот тип не кажется тебе знакомым? Где-то я его раньше видел.

Тот старательно прищурился. И тогда в его взгляде проскользнула искра узнавания, от чего его глаза буквально вытаращились и в них отразился страх. Теперь он узнал. Не отводя глаз от Президента, он наклонился боком к своему товарищу и почти в самое ухо что-то пробормотал. У того тоже глаза на лоб полезли. Пока другие, помоложе, лишь с некоторым любопытством и осторожностью рассматривали этого человека, так странно одетого, в костюм с иголочки, эти двое старательно озирались по сторонам, словно ожидая чего-то.

– Вы один? – спросил тот, что выглядел старше всех остальных и не только по возрасту.

– Да, один – ответил Президент.

– Вот так вот просто. Здесь, в этом месте и один? – не веря ушам переспросил тот.

– Так получилось – развел руками Президент.

Старший повернулся к своему приятелю и снова не громко сказал:

– Даже не знаю, то ли это редкая удача, то ли конец всему. Как поступим?

В глазах его приятеля вспыхнул какой-то дьявольский огонек.

– Мы не можем его тут оставить – ответил он – Это не правильно.

– Черт, а если его ищут? – засомневался первый.

– Ну конечно ищут. Как ты думаешь? Вот только здесь они мало что могут. Лучше нас здесь никто не ориентируется.

– И то верно – нерешительно согласился его товарищ – Ладно, давай.

И уже громко:

– Вам лучше пойти с нами – голос его звучал твердо, малейшие сомнения испарились.

– Я не хочу идти с вами – ответил Президент несколько надменно и осмотрелся по сторонам, по видимому оценивая пространство для бегства.

– А у вас выбора нет. Мы можем по хорошему. Можем по плохому – и кивнул в сторону своего товарища.

В ответ тот отодвинул полу куртки, под которой обнаружилась ручка довольно массивного ножа.

– Да и куда вы пойдете? Вы точно заблудились. А мы вам поможем вернуться к своим.

– Правда? – недоверчиво спросил Президент.

– Ну разумеется – ответил тот с широкой улыбкой.

Звучало это совсем не убедительно, но из головы не лезла увиденная рукоятка ножа, что бы это послание не означало. Настойчиво донимали холод и голод. Да и далеко ли он убежит по незнакомому городу от пятерых молодых парней. Оставалось выигрывать время.

– Хорошо. Я пойду – согласился он неохотно.

Компания оживилась. Старший деликатно указал ему направление.

– Нам сюда. Мы вас проводим.

Долгое время они плутали по узким старым улочкам, спонтанно перекрещивающимся между собой. Эта часть старого города была построена тогда, когда градостроительных порядков еще не было и в помине. Среди обветшалых домов, узкими тропами, виляющими по единственно возможному пути обходя лужи и грязь, настолько густую, что дождь уже не смывал ее, а только превращал в хлюпающее месиво. Пейзаж постепенно менялся, дома редели и все чаще встречались большие ангары, крытые листами металла изъеденного ржавчиной и с огромными прорехами в кирпичной кладке. А по соседству, множество гаражных коробок, где в отличие от полупустых улиц города, жизнь похоже кишела вовсю. Неизменные бочки с горящим внутри огнем и греющимися около людьми. Они почти не говорили, лишь время от времени опасливо глазели на них и о чем-то перекидывались обрывками слов. Лица они старательно прятали в тени, как только их шествие проходило мимо.

Откуда ни возьмись появились дети. Может те же которых он уже видел. Они примыкают к их процессии и осторожно, но с видимым любопытством разглядывают его, готовые, словно стайка воробьев в любой момент упорхнуть от опасности. Взрослые нервничают, им не нужны дополнительные свидетели и они отгоняют детвору окриками. Те нехотя отстают и еще некоторое время машут им вслед.

Наконец они добрались до огороженного забором участка, плотно заставленного гаражными будками. За воротами, вдоль центральной аллеи, по правую и левую стороны, расходились вереницы однообразных дверей. У ворот они остановились и осмотрелись, словно боялись преследования, затем скользнули внутрь, закрыв за собой массивные стальные створки. Те неприятно заскрипели от трущихся по бетону стержней арматуры. Прошли остаток пути к одной из непримечательных дверей и вошли внутрь. В гараже было пусто. Лишь ржавый лист железа на полу, да пыльные стены. Старший извлек из кармана брелок и нажал на кнопку, голубой огонек на брелке вспыхнул на долю секунды. Под под ногами зашумел какой-то механизм и край листа начал медленно подниматься, открывая узкий лаз. Когда блестящий шток поднял лист полностью, домкрат затих. У их ног открылся тоннель, ведущий куда-то вниз. Влажные бетонные стены тоннеля отражали приглушенный свет, идущий из глубины. Спускались по очереди. Он шел третьим. Внизу оказалась небольшая комната с грубо сработанными стенами, больше похожая на яму, которой лишь слегка придали форму. Дальняя от спуска стена, напротив была гладкой. Но в самой ее середине зияла грубо проломленная брешь. За проломом был небольшой коридор, который вел к большому залу. Внутри было удивительно просторно, в сравнении с размером гаража. Помещение больше напоминало цокольный этаж какого-нибудь здания, нежели наскоро сработанное убежище, а впрочем возможно это и было частью заброшенного здания. Вполне недурная идея, если не пользоваться главным входом. Вдоль стен зала стояли столы с мониторами, за ними сидели люди и сосредоточенно всматривались в экраны, время от времени клацая по клавиатуре. Президенту это показалось хорошим знаком. В его службе безопасности было много компьютерных специалистов, а значит его легко тут найдут. Ему говорили, что спецы работающие на него, лучшие в мире.

На вновь вошедших никто не оглянулся. В центре зала стоял высокий мужчина и наблюдал за работой людей за компьютерами. От их группы отделился один человек и подошел к мужчине. Они о чем-то коротко переговорили. Мужчина обернулся и пристально посмотрел на Президента. Суровый взгляд его, впрочем, не выдал волнения. На вид около пятидесяти лет, с седой окладистой бородой. На крупном лице, измученном невзгодами, множество складок морщин от напряженных долгих раздумий, но не было и тени от смирения приходящего с опытом, в чертах явственно угадывалось упорство и решимость. Несмотря на возраст, он выглядел внушительно, благодаря росту и хорошему сложению время еще на оставило следов на его теле.

– Рад приветствовать вас в нашем скромном убежище – обратился он к Президенту.       Сказано было учтиво, но руки он не подал. Президент кивнул.

– Простите мои манеры, но мы тут далеки от цивилизации и находимся в постоянной опасности, думаю для вас это не секрет. Сначала мне следует поговорить с моими людьми, а потом мы поговорим с вами. Вас сейчас проводят – и уже почти отвернувшись добавил – Для удобства можете называть меня Астроном, если вам вдруг что-то понадобится.

Он снова отвернулся. Тот, что предупредил Астронома об их приходе, вернулся к группе и мотнул головой.

Президента подтолкнули вперед.

За неимением другого места, Президента затолкали в импровизированную комнату, тут же в общем зале. Это была скорее клетка из труб обтянутых стальной сеткой-рабицей. Комната была заполнена стойками с каким-то электронным оборудованием, хаотично подмигивающим ему сотнями лампочек. Президент толкнул сетку руками, она вытянулась, но не поддалась – сделано на славу. И речи не было выбраться отсюда, да и что бы он сделал. Подвал переполнен людьми, вряд ли получится выйти отсюда незамеченным.

Он сел на деревянный ящик и обхватив голову руками, крепко задумался. Все увиденное требовало осмысления, а сейчас у него как раз было достаточно времени.

Чувство, что на него смотрят, вывело его из раздумий. В нескольких метрах от клетки, из темного угла, за ним наблюдала пара маленьких блестящих глаз. Президент подошел к решетке и всмотрелся в тень. Там стоял мальчик. Не сильно ухоженный, но и неряхой не назвать. Растрепанные волосы придавали ему вид шалопая, но его одежда выглядела опрятно, хоть и была простого кроя, и не чувствовалось, что ему не хватает заботливой руки. В общем обычный мальчишка. Впрочем взгляд его, упрямый, какой-то даже не по возрасту зрелый, легко наводил на мысль, что мальчик с малых лет сам в состоянии о себе позаботиться. Не чувствовалось в нем ни робости, ни неуклюжести, а только какая-то несвойственная детям звериная настороженность. Президент поманил его пальцем. Тот молча смотрел в ответ, но даже не двинулся, хоть и было видно, что любопытства прибавилось. Президент порылся по карманам и извлек оттуда безделушку – небольшой нагрудный значок, подарок из поликлиники. Он снова поманил мальчика. Тот в нерешительности переминался. Блестящая игрушка завладела его вниманием, но осторожность не позволяла сделать и шагу.

– Ну же, смелее, я не кусаюсь – Президент снова поманил мальчика, протянув руку в щель между трубами.

Было видно, что внутри мальчишки кипела нешуточная борьба между подозрительностью и желанием получить эту диковинку, но он был не в силах решиться. Наконец он не выдержал и сделав несколько робких острожных шагов подошел на расстояние вытянутой руки. Затем протянул ладошку и подставил под значок. Было видно, что одно резкое движение и он одернет руку и рванет оттуда, что есть сил. Президент осторожно поднял вторую руку в умиротворяющем жесте. Затем медленно вытянул руку над ладошкой мальчика и отпустил значок. Тот, кротко блеснув, упал в ладонь мальчика и мигом исчез, обхваченный ловкими пальцами. Мальчишка отпрыгнул на пару шагов и теперь, стоя на безопасном расстоянии, изучал значок.

– Нравится? – спросил Президент.

Мальчик прищурился, изучая старика, но не ответил. Лишь вернулся к изучению значка.

– Как тебя зовут? – снова мягко спросил Президент.

Мальчик отвлекся от значка, сунул его в карман и снова посмотрел на Президента.

– Мне нельзя разговаривать с посторонними – наконец ответил он, слегка надув губы.

– Но я не посторонний.

– Я знаю кто вы.

– И кто же? – Президент улыбнулся самой располагающей улыбкой.

Мальчик насупился и отвечать не стал.

– Ну же. Кто я? Разве я посторонний? – подначивал мальца Президент.

– Вы самый злой человек – ответил мальчик и словно испугавшись своей смелости отпрянул еще на пару шагов.

Президент ошарашенно смотрел на него, не веря свои ушам.

– Ну что ты… Здесь какая-то ошибка. Я Президент. Меня все знают.

– И я знаю – ответил мальчик и вернулся на прежнее расстояние, сообразив, что ему ничего не угрожает – Вы плохой.

– Кто тебе это сказал?

– Это все знают.

– Какая нелепость. Я ведь делаю много добрых дел. Отчего же я плохой?

– Мы прячемся от вас. Потому, что от вас одни беды. А еще … – мальчик осекся и теперь нерешительно смотрел на Президента.

– Ну же продолжай – Президент был расстроен этим откровением, но еще считал, что здесь какое-то недоразумение и мальчик его с кем-то путает.

– Вы посадили моих маму и папу в тюрьму.

– Ну что ты, я никого в тюрьму не садил. Может они сделали что-то плохое?

– Нет. Они хотели принести мне покушать. А их поймали и посадили в тюрьму.

– Этого просто не может быть. В нашей стране людей не садят в тюрьму за такое. Знаешь что? Я вот выберусь отсюда и обязательно постараюсь разузнать, что с ними случилось.

– Правда? – обрадовался мальчик.

– Конечно.

Мальчик поднял с пола пластиковую корзину, перевернул ее вверх дном и сел сверху. А потом, выудив из кармана черствую корку больше похожую на кусок вулканической пемзы, с невозмутимым видом принялся грызть ее.

– Что это у тебя? – спросил Президент.

– Это хлеб, разве вы не видите? – ответил мальчик.

– Очень уж он старый и черствый.

Мальчик отнял сухарь ото рта, повертел в руках, пожал плечами и снова сунул его в рот.

– Вот бы и мне что-то покушать – мечтательно произнес Президент.

– Ужин еще не скоро – ответил мальчик.

Президент отошел от сетки и тоже присел на один из ящиков.

Наконец мальчик кажется созрел для вопроса.

– А что вы здесь делаете? Вы пришли за нами?

– Что ты, вовсе нет. Я просто гулял, когда столкнулся с вашими взрослыми.

– Понятно. Значит вы не хотите посадить нас в тюрьму?

– Нет конечно. Что ты все заладил? Тюрьма, да тюрьма…

Мальчик пожал плечами.

– Ты ходишь в школу?

– Нет – мальчик помотал головой.

– Разве ты не учишься? – спросил Президент.