Президент нищих

– А ведь было же время, когда все мы жили в безопасности. Когда я мог ехать и смотреть на граждан стоящих на тротуаре и приветствующих меня. И посмотри, что сейчас. Мы ведь просили о мире, даже умоляли. Но эти безумцы захотели поставить нас на колени. И где мы теперь? Чего они добились? Разве не могли они немножко уступить? А теперь каждый из нас вынужден скрываться за толстыми стенами дворцов и бронированными стеклами лимузинов – старик покачал головой.

Охранники бесстрастно смотрели каждый в свое окно.

Внезапно оба, как по команде, подняли руки к уху, сосредоточившись так, что казалось боялись пропустить даже букву.

Лимузин довольно резко затормозил и вырулил в сторону, словно объезжал кого-то.

Лишь мельком в окне промелькнула грязная взлохмаченная собака, выскочившая буквально из под колес. Он даже успел поймать ее ошарашенный взгляд. Ей явно было не по себе в этом месте.

Тем временем лимузин уже вернулся на курс и теперь набирал скорость.

Президент повернулся и смотрел в заднее стекло автомобиля. Собака от страха вжалась в землю, а со всех сторон к ней неслись десятки людей в форме. А люди на тротуарах замерли как по команде и теперь безучастно смотрели на происходящее, словно и не было у них дел по которым они спешили.

Один из охранников что-то цедил сквозь зубы в свой рукав. Когда президент повернулся, он услышал только:

– Протокол "Стальная ограда" нарушен. Прошу принять все необходимые меры.

Заметив, что его слушают, он понизил голос и прикрыл ладонью рот. Интересно, что с ней будет? Жива ли она? Вряд ли от нее исходила какая-то угроза… Для общего порядка угрозой скорее была охрана. Но он всегда всецело доверял им. Уж если они что-то решили, то так тому и быть. Им виднее.

Некоторое время машина стояла у входа в больницу. Президент устало смотрел в окно, пока служба охраны делала последние приготовления перед его выходом в люди. Мимо окон автомобиля то и дело пробегали крупные молодчики в черных костюмах, о чем-то сурово и деловито разговаривая со своим рукавом. Время тянулось очень медленно. Занудный протокол заставлял скучать. Кажется так было не всегда. Бывало, как только его автомобиль останавливался, так он сразу выходил, его тут же обступали граждане, у него интересовались состоянием дел в стране, желали здоровья и успехов, жали руки, улыбались – просто искренне и радостно улыбались. Он участвовал в мероприятиях, решал вопросы государственной важности. Куда все это делось? Чем он теперь занимается? Кажется все тоже самое и все же совсем не то. А теперь он бесконечно сидит в бронированном автомобиле, выходя из него лишь для того, чтоб быстро, за стеной из десятков охранников, добраться до спасительных сводов очередной государственной резиденции. То ли опасность увеличилась, то ли люди стали менее расторопными, но ожидание сначала стало нормой, а теперь и вовсе превратилось в тягостную пытку бездельем.

Открылась передняя дверь лимузина и следом за светом, метнувшимся в салон, сел его пресс-секретарь. Моложавый и подтянутый, он производил положительное впечатление на окружающих, но Президента всегда смущала его странная, неуместная бородка так не вязавшаяся с образом современного политика и публичной персоны, впрочем с работой своей он справлялся отлично, хоть иногда и нес околесицу.

– Добрый день, Господин Президент. Вы готовы?

– Как всегда. Долго еще?

– Уже почти готово. Скоро выходим. Еще раз хочу напомнить. Выходите. Говорите на камеру пару предложений, по тем тезисам которые мы обсуждали. Камера вот там – он повернулся и указал в направлении камеры – Что-то позитивное, воодушевляющее, перспективное. Можете вбросить немного, пусть пофантазируют. Дальше минута фотографируемся и входим в здание. Там нас уже с утра ждет главврач.

– У него нет других дел? – спросил Президент.

– Наверно есть. Но разве встреча не важнее? – пресс-секретарь нахмурился и внимательно посмотрел на старика.

– Вы кажется немного не в настроении. Можем все отменить. Я все подчищу. Скажу, что произошло внезапное изменение на международной арене или типа того.

– Нет, не стоит. Продолжим.

– На всякий случай напоминаю. Мы на открытии больницы. Не перепутайте.

– Новой больницы?

– Нет, старой. Немного освежили. Это что-то меняет?

– Нет, просто любопытно.

Снаружи засуетились заметно больше. Десятки черных костюмов обступили автомобиль.

– Кажется уже закончили – пресс-секретарь кивнул – Начинаем.

Крупная тень перекрыла и без того слабый дневной свет, что проникал через толстое бронированное стекло. Глава личной охраны и по совместительству личный телохранитель вплотную подошел к двери лимузина. Огромная ладонь поднялась и несколько раз ударила по стеклу костяшками пальцев, да так сильно, что казалось даже бронированное стекло содрогнулось от этого стука.

– Нам пора, Господин Президент – раздался приглушенный, с хрипотцой, голос.

Дверь автомобиля открылась и в салон ворвался запах города.

Отбросив тягостные мысли, он легко натянул на лицо маску излучающую уверенность, которую требовала от него должность. Проворно выбрался из автомобиля и через плотный коридор из черных костюмов, отделяющий его от собравшейся толпы, направился к широкому портику на входе в главное здание больницы. Там его уже ждала небольшая трибуна с микрофоном.

Даже через плотное кольцо охраны можно было различить, что народу собралось очень много. Толпа восторженно ревела. Каждый из них пытался обратить на себя внимание, ведь это было шансом заявить о своих проблемах и самый короткий путь к их решению. Правда от чего-то все эти люди сливались в единую галдящую массу и выделить кого-то конкретного было решительно не возможно. Охрана активно работала локтями сдерживая толпу обожателей. Неужели всем этим людям нужна помощь? Как странно, ведь страна благополучно развивается и не просто с оптимизмом смотрит в будущее, а практически находится на пороге того самого будущего, что сулит всем благоденствие и бесконечное счастье. Возможно это те немногочисленные бедняки. Что же, его работа и заключается в том, чтоб помогать этим людям. И самый длинный путь начинается с первого шага. Почему бы не помочь кому-то прямо сейчас. Он решительно направился к толпе. Охрана попыталась его остановить, плотнее сжимая кольцо, но благодаря тому, что его маневр оказался для них полной неожиданностью, действовали они не так слаженно и решительно.

Тот громила, который обычно ездил с ним в лимузине, попытался удержать его:

– Господин Президент. Это не по плану. Придерживайтесь протокола.

– Ничего страшного. Это мои избиратели и они любят меня.

«Громила» только сморщился в ответ.

Президент, не придав этому значения, попытался убрать того с дороги руками. Охранник не шелохнулся, будто не сильно отличался по весу от бетонного блока.

– Господин Президент. Ваши действия подвергают Вас риску.

– А вы на что? Вот и обеспечьте мою безопасность.

Упорство старика заставило его отступить, он нехотя повиновался и короткими окриками подключив нескольких охранников, они растолкали людей поблизости, отрезвив толпу и создав контролируемое пространство вокруг Президента. Внутри скопления людей уже сновали агенты в штатском и охрана в черных костюмах, готовые среагировать на любую выходку толпы.

Президент подошел вплотную. От неожиданности, люди, никогда раннее не встречавшиеся с подобным, притихли и теперь разглядывали Президента, словно диковинное животное. Бурный восторг, смешанный с благоговейным страхом во взглядах, сменился на любопытство. Время от времени, они, как испуганные зверьки, бросали короткие взгляды на охрану, а та настороженно смотрела в ответ, но ничего не предпринимала.

Президент посмотрел на людей. Вот грузный мужчина, мечтавший сфотографироваться с ним, получив такую возможность опешил. Он лишь шумно дышит. Кажется всякое движение дается ему с трудом. Пунцовое лицо, слипшиеся волосы пристали ко лбу, что впрочем нисколько того не смущает. Как странно, лицо мужчины кажется ему знакомым. Взгляд скользит по безликой толпе, не в силах уцепиться. Вот броско одетая матрона, с огненно рыжими от хны волосами. Густо накрашенные малиновые губы, упрямо сжаты. От натужного крика ее лицо стало пунцовым и покрылось испариной. Будь он обычным человеком, не хотел бы он встретиться с ней один на один, в борьбе за последний свиной окорок на прилавке. Такая идет через толпу не расшаркиваясь, не меняя направления, а толпа покорно обтекает ее. Ее громогласный крик наверняка держит в страхе всю округу. И снова ощущение, что он уже видел ее раньше. Он осматривает лицо за лицом, многие из них ему знакомы, словно это какая-то массовка из несостоявшихся актеров. Тут и крупные молодчики с туповатыми рожами, вызывающе шумные – как стайка девочек-подростков. Старухи-конформистки, с безумными взглядами, бесконечно довольные, в шляпках-грибках и плохо прокрашенными седыми волосами немыслимых оттенков. Такие готовы поддержать любого, кто даст за это пищевой набор. Пузатые, одышливые мужчины, удивительно похожие друг на друга, но со взглядами наполненными вселенской мудростью почерпнутой у голубых экранов.

Внезапно над головами пронесся благожелательный ропот. Сначала единицы, им вторят соседи и наконец вся толпа, в едином порыве, но каждый на свой лад начали хвалить Президента. Одобрительный гул из которого как конфитюр вылетают обрывки фраз:

– Лучший.

– Нам других не надо.

– Поди ж ты найди другого такого.

– Защитник. Кормилец.

– Богоизбранный.

– Здоровия крепкого желаем. Долгих лет.

– Сил душевных и физических для хлопот над страной.

– Подольше бы в строю.

Возбуждение нарастает.

– Токмо бы нам помочь.

– Решите нашу проблему, на Вас одного надеемся.

– Деньжат бы добавить.

– На коленях молим о помощи.

– Слезно просим.

– Умоляем.

Бесчисленные просьбы сыпались одна за другой, не позволяя под общим валом разобрать хоть одну.

– Хорошо, Хорошо – Президент поднял руки чтоб утихомирить толпу.

– Все ваши пожелания я услышал. Все принял к сведению. Сегодня же, после встречи, начнем работать. Будем помогать. Подключим дополнительные ресурсы. Но всем следует запастись терпением. Вопросы не простые. С наскока не решаются.

Блаженные выдохи и слова благодарности были ему ответом. Лица в толпе расплылись в одобрительных улыбках.

И тут по толпе побежал гомон умиления. Толпа расступилась, открывая проход. Все на время забыли о своих проблемах, чтоб пропустить к Президенту маленькую девочку. Ее миниатюрные ручки неловко теребили подол платьица в горошек, накручивая его на пальчики. Неуверенно смотрит она снизу вверх, заглядывая в лица окружающих ее взрослых, ища лицо того самого. И вот ее испуганные, очень выразительные голубые глаза заметили его.

– Дайте ребенку сказать – кричат из толпы.

– Тише вы, дайте слово. Не смущайте девочку.

– Ну же, милая, говори. Что бы ты хотела? – Президент присаживается на одно колено и обхватив теплую маленькую ручку своей ладонью, второй рукой гладит ее по голове, чтоб немного успокоить.

– Господин Президент – торжественно, словно цитирует новогодний стих, начинает ребенок – Мы с мамой, от всей души хотим пожелать Вам здоровья! Храни Вас Господь и дай Вам сил для работы на благо нашей великой страны – говорит ему девочка.

– Спасибо, родная. Ну, а что же ты, хочешь? Где твоя мама? Может ей нужно помочь?

Он приподнимается, чтоб посмотреть по головам, нет ли ее поблизости.

– Где мать – спрашивает охрана.

– Приведите мать – вторит толпа.

Наконец появляется мать. Ее румяное лицо рдеет от смущения, и она неуклюже обнимает дочь.

– Да у нас все есть. Нам ничего не нужно. Лишь бы у Вас все было хорошо.

Опять это ощущение. Ее лицо кажется ему знакомым.

– Ну хорошо, хорошо. Как скажете – немного раздосадовано ворчит он – Давайте дальше.

Охрана вновь начинает активно работать локтями отбрасывая толпу в стороны.

Он энергично вбежал по лестнице. Наверху, на почтительном удалении от трибуны, его уже ждали губернатор, мэр, несколько местных министров и главврач больницы, пожалуй самый испуганный в этой компании человек. Все они расплылись в улыбках и шумно аплодировали, стоя строго в соответствии с субординацией. Губернатор единственный позволил себе сделать несколько шагов навстречу и тепло поприветствовал его. Затем представил Президенту своих подчиненных и в самую последнюю очередь главврача. Тот был настолько ошарашен, что только и мог мямлить «Спасибо», да «Большая честь». После, Президент подошел к трибуне, откуда должен был произнести приветственные слова. Перед ним была обширная площадка, где за несколькими рядами ограждений и бойцов специальных подразделений, каждому его слову внимала порядком подогретая предыдущим выступающими, толпа. Люди радостно кричали, махали шариками и небольшими флажками. С такого расстояния он с трудом видел их лица, их улыбки казались такими призрачными, но общее настроение напоминало веселье небольшого городского праздника.

Чуть выше толпы, в первом ряду, отгороженные от него только рядом охранников стояли репортеры. Операторы телевизионных каналов нацелили свои камеры в ожидании его выступления. Репортеры настороженно ловили каждый звук, вытягивая вперед диктофоны, дабы не пропустить ни одного сказанного слова. Фотографы фиксировали каждый жест, каждую улыбку.

Речь не заняла много времени. Толпа взвыла от восторга, как по указке. Далее, было традиционное разрезание ленточки. На золотом подносе, с красным платком на дне, ему протянули изящные ножницы богато украшенные драгоценными камнями. Их специально возили с собой для таких процедур. Он взял их и поднял вверх. Заработало множество вспышек, немного ослепивших его. Когда вспышки утихли, подошел главврач, в его руке тоже были ножницы, но попроще и они заметно дрожали. Ленту держали мэр и губернатор. Губернатор сказал пару слов о том, что они открывают новый корпус и под гром аплодисментов лента была разрезана на несколько кусков.

Небольшая экскурсия по главному корпусу больницы не заняла много времени. В окружении многочисленной делегации Президент расхаживал по коридорам, заглядывая в кабинеты, приветствовал медицинских работников. Главврач постоянно был поблизости и рассказывал, какие работы были выполнены при ремонте поликлиники, внесенных изменениях и улучшениях, о далеко идущих планах по развитию больницы и огромном наслаждении испытываемом от работы здесь. Он старательно жестикулировал, сыпал терминами, и цифрами, как будто это должно было придать его словам дополнительный вес и чем уже порядком надоел.

– Знаете… – Президент внезапно прервал главного врача, от чего тот даже подпрыгнул – Я видел все это много раз. Кабинеты, заставленные дорогущим оборудованием, яркие медицинские лампы, от которых щуришься, просторные операционные с мониторами и стальным инструментом, это все я видел. Это производит впечатление, ну первую пару раз, но не более. Пустить пыль в глаза погуще… Все так делают – показывают мне кабинеты со сложным оборудованием, как будто я могу отличить томограф от рентген-аппарата. Вы лучше покажите мне палаты где у вас больные лежат. Ведь для любой больницы что важнее всего? Пациенты? Ведь так?

Главврач закивал и расплылся в виноватой улыбке.

– С удовольствием покажем палаты. Пациенты очень довольны условиями со… Палатами, одним словом, очень довольны – сконфуженно исправился он.

– Пройдемте сюда – главврач пригласил их в смежный коридор.

Они двинулись через лабиринт из коридоров, переходов и лестничных пролетов, который заставил охрану изрядно понервничать, пока не перебрались в соседний корпус. Внешне он совсем не отличался от первого, все те же длинные коридоры с высокими потолками и рядами одинаковых дверей. Через каждый десяток дверей у стены стоял столик и стул для дежурных медсестер, но они почему-то пустовали.

– Это корпус дневного стационара. Здесь лежать больные. Давайте выберем любую палату и посмотрим как они себя чувствуют – объяснил главврач.

– Пожалуйста, выбирайте – кивнул Президент.

Главврач некоторое время переминался, словно хотел угадать дверь которую следовало выбрать, а затем решительно зашагал по коридору, легко постучал, открыл дверь и жестом пригласил войти остальных.

Первыми, разумеется, вошли пара здоровенных охранников, легко отодвинув в сторону главного врача и через пару минут подтвердили, что все в порядке.

– Палаты очень просторные, чистые – продолжил врач, когда все вошли – Окна большие – очень светло. Воздух регулируется климатической системой. Ультра-фиолетовая лампа не дает размножаться бактериям.

Палата и правда оказалась довольно просторной, настолько, что многочисленная свита Президента смогла уместится в ней, хоть и сильно потеснилась. Несмотря на открытую форточку в палате пахло свежей краской и пластиком, видимо от медицинского оборудования.

Президент слушал в пол уха, пока главврач клиники дотошно объяснял, что каждая палата имеет все необходимое оборудование сообщающее врачу о состоянии больного в режиме реального времени или на случай непредвиденных осложнений. Что кровати регулируются с пульта управления для удобства пациентов и врачей, которые с ними работают. Рассказал как старались они, чтоб больным было комфортно и безопасно находиться в их больнице.

В такие моменты сторонний наблюдатель, особенно не деятельный участник происходящего, а какой-нибудь зевака, легко бы заметил, что Президент не в своей тарелке. Он выглядел слегка сконфуженным. Настолько, что никто из присутствующих даже не допустил бы мысли о подобном. И все же он был единственным участником, который чувствовал себя неловко на этом представлении. За долгие годы он выучил правила ритуала, его порядок и особенности, но кажется так и не смог свыкнуться с тем, что этот самовоспроизводящийся ритуал существует и все старательно в нем участвуют. В такой ситуации особенно опасно сознаться себе, что ты не понимаешь сути и необходимости происходящего. А что если захочешь разобраться? И разберешься. Но лишь для того, чтоб уяснить что он, этот ритуал, пустышка. Тем более, что реальные-то решения принимаются вовсе не здесь, и не так, а кулуарно, за закрытыми дверями высоких кабинетов. Что будет, если все они разом спросят – а что мы собственно здесь делаем? И это проклятие спадет. Обрадуются ли они, смогут ли вернуться к настоящей работе? Вопрос риторический. Конечно нет. Как не вернуться на свободу дикому зверю выросшему в клетке, там его ждет лишь голодная смерть. А значит, все старательно изображают вовлеченность. В соответствии с чином принимают деятельное участие в происходящем, делают вид, что вникают в суть и принимают важные решения. И уж абсолютно точно, все причастные одобрительно кивают головами и не спускают осторожных взглядов с начальника, дабы не пропустить и малейшее изменение настроения, чтобы, упаси бох, не похвалить то, что хвалить не следует. Но как быть если Начальник ты? Сейчас Президент скучал.

Размеренное бормотание главного врача его мало интересовало и все же, время от времени, Президент переспрашивал или просил помощника записать что-то существенное.

Внимание Президента привлекло диковинное сочетание лампочек на крупном медицинском приборе, они вызывали особое ощущение. В каждой из них был заложен тайный смысл, каждая, несла частичку информации тому, кто умел считывать эти коды. И это только усугубляло ощущение бесполезности происходящей встречи. Наверно поэтому он не решился подойти к этому прибору, а подошел совсем к другому, попроще. Слегка постучал по пластиковой обшивке. Из глубины аппарата гулко ответила пустота. Главврач буквально втек между аппаратом и Президентом.

– А это аппарат для искусственной вентиляции легких, он помогает пациенту дышать.

– А гремит как пустой, потому, что содержит запас кислорода? – шутливо поинтересовался какой-то остряк из свиты.

Возникла напряженная тишина. От испуга лицо главврача стремительно меняло цвет от пепельно-серого до желтушно-белого. Президент, впрочем, и ухом не повел.

– Мы очень довольны как тут с нами обращаются – разрядил обстановку один из пациентов.

Президент повернулся на голос. На кровати сидел парень, зачем-то вытянувшийся по струнке, словно солдат на построении. Его правая рука была прижата к телу так сильно, что казалось внутри него сейчас ведется нешуточная борьба с непроизвольным желанием поднять ее к козырьку воображаемой фуражки.

– На что жалуетесь? – словно добрый старый доктор, обратился к нему Президент.

Тот браво отрапортовал, что всем доволен и счастлив, что оказался в такой больнице и вот-вот пошел бы на поправку, но так тут хорошо, что выздоравливать не хочется.

Свита президента оценила шутку и теперь синхронно клокотала от хохота, не то как болотная жижа с лягушками, не то как академический хор поросят.

В этот момент пара охранников, под шумок, уже волокла неудачливого шутника из палаты, а тот уже совсем обмяк и смирился со своим положением.

Президент добродушно похлопал по плечу пациента и пожелал ему скорейшего выздоровления.

– Думаю здесь полный порядок, что у нас дальше? – сказал он, когда повернулся к свите.

Главврач, раскрасневшийся и снова довольный, живо растолкал руками сборище чиновников, решительно освобождая Президенту дорогу для дальнейшей экскурсии.

И снова хождение по этажам, бесчисленные кабинеты, сотни человеческих лиц и бесконечные фото-вспышки. Фото с персоналом больницы, с пациентами, администрацией больницы и лично главврачом. Было несколько фото, где с ним в кадре были странные типы. Их внешний вид не отражал рода их деятельности, но они точно не имели отношения к медицине. Внешне крепкие, с нагловатыми лицами, в дорогих костюмах, на беглый взгляд не отличимые друг от друга, со странным блеском в глазах. Взглядом человека, который вот только что решил все свои проблемы, словно достиг наивысшей точки в иерархии. Вставали вплотную, чуть не обнимая. Их лощеные лица отражали свет от вспышек не хуже зеркал. «Может какие-то местные медицинские чиновники? Хотя скорее спонсоры-меценаты. Не так уж и важно кто. Люди обожают его, хотят с ним сфотографироваться, это замечательно. Хорошо, когда тебя все любят»

И они снова идут. Он чувствует страшную усталость, годы не отменишь, но виду не подает. Может чуть более задумчив и сдержан. Повсюду множество лиц. Восторженная толпа, жадная до подачек и щедрая на лесть. Где-то среди них есть охрана в штатском, ее много. И внешне они неотличимы от этой толпы. Он знает, что они там, но не знает сколько их – его кортеж огромен. Иногда он думает, что вся эта толпа и есть его свита. Есть ли здесь хоть кто-то реальный. Он страшится этой мысли. Тем больше он вглядывается в толпу в поисках единственного лица, что вне всяких сомнений окажется обычным живым человеком. Но тщетно, их нет. Одна и та же картина такая привычная за долгие годы. А может обычный человек теперь выглядит именно так? Он не верил сам себе. Они есть, просто ему еще не встречались.

И все же этот раз был каким-то особенным. Его взгляд все таки сумел уцепиться. Прореха в полотне привычной картинки. Через множество блаженных лиц он различил что-то. На время, слух его притупился и восторженный гомон отошел на задний план. Лица вокруг размылись. За полуоткрытой дверью одной из комнат, в полумраке приглушенного света, сидела женщина. Костюм ярко-голубого цвета, которые обычно носят врачи. Растрепанные темные волосы. Она сидела на стуле, обхватив голову руками. Ее плечи поникли от усталости. В одной ладони стиснута пестрая тряпка, наверно косынка, из тех, что используют хирурги. Принесенный толпой шум вывел ее из оцепенения. Она вздрогнула, нехотя, через силу повернула голову в сторону гвалта. У нее изможденное лицо, с остро очерченными скулами и синяки под глазами от усталости. Она тяжело поднялась и подошла к двери. Чувствовалось, что каждое движение дается ей путем невероятного напряжения воли. И похоже она не спит уже много ночей. У двери, она лишь коротко взглянула на скопище людей, а затем, с каким то остервенением и даже омерзением, захлопнула дверь. Старик-президент с облегчением отвел глаза. Посмотри она в них, он не смог бы выдержать этот взгляд. Огромная воля, воспитанная лишениями и чрезмерными нагрузками, выковала из этой женщины настоящий стальной гвоздь. Как может он решить ее проблемы, что может ей дать? Он сразу почувствовал это.

– А ваши специалисты не перерабатывают? – спросил он у главврача.

– Нет, что Вы. Спросите у любого. У нас с этим строго, никаких переработок. Ведь в их руках самое дорогое, жизни и здоровье наших пациентов.

– Это хорошо. Люди должны хорошо отдыхать и получать за свою работу достойное вознаграждение, иначе это принесет только вред. Держите это под своим личным контролем.

– Конечно, конечно. Кадры, наш самый ценный капитал.