скачать книгу бесплатно
– Для этого ему нужно было только взобраться на цоколь, в который вделана решетка. А если вы прибавите, что он еще был высокого роста, не удивительно, что бомба попала как раз в средину окна.
– Злодеяние очевидно, – согласился комиссар, – остается найти преступника.
Последние слова вызвали у доктора неприязнь, он согласился посвятить свой опыт и знания, свою проницательность служению тому, кто просил его об этом, но ему не нравилось, когда напоминали, что он участвует в полицейском расследовании.
– Ну, так как это не мое дело, я вас оставляю и иду к княгине. Возможно, ей понадобится моя помощь, – поклонился доктор.
После его ухода, комиссар продиктовал секретарю следующую телеграмму:
«Комиссар Европейского квартала, префекту полиции. Убийство русского поданного князя Лавизина в собственном доме, улица Мурильо. Прошу прислать полицейских агентов».
Отослав телеграмму, комиссар продиктовал короткий рапорт:
«Прибыв в улицу Мурильо, в дом князя Лавизина, где как утверждали, произошел несчастный случай, я был вынужден констатировать, что причиной взрыва была бомба, начиненная динамитом, которая была брошена в кабинет князя снаружи и стала причиной его смерти. Бомба была брошена из парка Монсо. В данную минуту не могу дать другую информацию. Я остаюсь на месте и произвожу дознание».
Комиссар подписал рапорт, и его без промедления отправил прокурору Республики.
Глава VIII
Приняв стандартные меры, комиссар спешил продолжить расследование, которое должно было послужить основой для следственных действий и руководством для первых поисков судьи-следователя, которого прокуратура должна была назначить на следующее утро.
Согласно инструкции, он хотел собрать максимум улик на месте преступления, а потому сам спустился в палисадник. Несмотря на тщательный осмотр при помощи фонарей, которые ночной сторож парка Монсо предоставил в его распоряжение, комиссар не нашел ни на клумбах, ни в круглой аллее, покрытой мелким песком, никаких следов. Тогда он открыл калитку, которая соединяла палисадник с парком, и вышел в парк, чтобы осмотреть участок, по другую сторону решетки, в общественной части сада. Перед решеткой расстилалась небольшая, покрытая дерном лужайка. На влажном дерне отчетливо виднелись следы ног, такие же как и на цоколе решетки, на который неизвестный наверняка взобрался, когда он бросал бомбу, потому что на камне сохранились следы его ботинок с землей и дерном. Отдав приказ прикрыть следы соломой и небольшими досками, чтобы они сохранились до утра, комиссар вернулся в дом.
Теперь он собирался перейти к той части расследования, которое называется информационной, то есть кратко допросить людей, не требуя присяги, которые могли предоставить информацию.
Прежде всего, он приказал позвать охранников из парка Монсо и спросил, не видели ли они какого-нибудь подозрительного человека, который мог бродить рядом с домом князя. Первый сторож показал, что часов около семи вечера, когда уже надо было закрывать ворота парка, высокий человек с приподнятым воротником вдруг вошел в парк через аллею Рюисдейль и быстро повернул к дому князя Лавизина. Другой сторож заявил, что запирая калитку, выходящую на улицу Рембрандта, он видел человека, который хотел выйти из парка.
– И вы открыли ему? – спросил комиссар.
– Он не просил открыть, а отправился дальше и, наверно, свернул на аллею Ван-Дик.
– Какого роста был этот человек?
– Выше среднего.
В это время к комиссару подошли три полицейских агента, присланные префектом. Комиссар обратился к старшему из них:
– Вы знаете о случившемся, Корбин? Что-нибудь хотите сообщить мне по этому поводу?
– Очень много господин комиссар. На улицах Курсель и Мурильо мы нашли несколько человек, утверждающих, что видели около дома князя субъекта подозрительной наружности.
– Приведите их, – распорядился комиссар.
Вошла женщина, торгующая пирожками и детскими игрушками. Она показала, что несколько минут спустя после взрыва мимо нее прошел человек, приметы которого были схожи с приметами субъекта замеченного охранниками парка. За торговкой последовал допрос кондуктора омнибусов. Он стоял на бульваре Курсель, мимо него быстро прошмыгнул человек, который казался очень взволнованным и громко разговаривал сам с собой.
– Какого он был роста?
– Среднего, одет прилично…
– Воротник его пальто был приподнят?
– Нет, господин комиссар, потому что я хорошо рассмотрел его лицо и смогу узнать.
Еще одно показание подтвердило показание кондуктора. Хозяин небольшого ресторана в улице Мурильо рассказывал:
– Часов около шести вечера, человек лет пятидесяти, довольно высокий, одетый просто, но в опрятную одежду, вошел ко мне и попросил перо и бумагу. Закончив письмо, он отослал его с моим мальчиком в дом князя Лавизина. Я сам видел адрес. Мальчик ждал несколько минут ответа, но князь приказал только сказать: «Ответа не будет. Пусть меня оставят в покое». Получил ответ, мой гость задумчиво сидел примерно полчаса и что-то бормотал про себя, а потом ушел.
– Не можете ли сказать, в какую сторону? – спросил комиссар.
– Извините, не могу. Я в тот момент спускался в подвал.
– Пока он сидел у вас, не заметили ли вы чего-нибудь в его карманах?
– Заметил. В одном кармане пальто было что-то и он часто опускал туда руку.
Проводив последнего свидетеля, комиссар пробежал глазами заметки, которые он диктовал секретарю во время допроса свидетелей. И еще раз убедился, что все они имеют сходство. Разнились они только в двух пунктах: приподнятый или опущенный воротник пальто и вопросе о росте незнакомого человека: одним незнакомец казался высоким, другим среднего роста. Все остальное несомненно относилось к одному и тому же субъекту, действия которого можно было проследить шаг за шагом с момента его появления в районе и до его бегства. Он приходит в ресторан, расположенный у входа на улицу Мурильо, около шести, пишет письмо, приказывает отнести его к князю Лавизину и нетерпеливо ждет ответа. Неблагоприятный ответ приводит его в волнение. Он решается исполнить давно задуманный план: покидает ресторан и в семь часов вечера, проходит мимо первого охранника, перелезает решетку, отделяющую парк от палисадника, влезает на цоколь и, увидав князя, бросает в него бомбу. Совершив преступление, он пытается выйти через улицу Рембрандта, но ворота парка уже закрыты, а потому он проходит через аллею Ван-Дик мимо торговки детскими игрушками, наталкивается на кондуктора омнибусов, потом меняет маршрут, доходит до бульвара Курсель и исчезает. Все это показалось комиссару предельно ясным. Но кто убийца? Возможно, его письмо, написанное князю Лавизину, могло бы дать ответ на этот вопрос.
Глава IX
– Разве вам не приносили сегодня около пяти часов вечера письмо на имя князя? – спросил комиссар у швейцара.
– Точно так, сударь. Письмо приносил мальчик из соседнего ресторана.
– Кому вы передали письмо?
– Камердинеру князя.
– Позовите его.
Прошло несколько секунд, появился камердинер, и комиссар задал ему тот же вопрос.
– Когда вы передали письмо князю?
– Сию же минуту.
– Где находился князь?
– В кабинете. Его сиятельство только взглянули на подпись и бросили письмо в корзину, – и я больше его не видел…
– Может вы поищите корзину где-нибудь. Вся мебель перевернута, – заметил комиссар.
Действительно, камердинер нашел корзину в углу кабинета. Корзина была сплюснута, дно вылетело, никаких писем в ней не оказалось. Комиссар уже пришел в отчаяние, как вдруг Корбин подал ему измятый лист почтовой бумаги, найденный под столом.
– То самое письмо, которое я подал князю, – заявил камердинер.
Комиссар начал читать. Вот содержание письма:
«Князь!
Я был сейчас у вашего управляющего, умолял его об отсрочке, но он сказал, что получил приказание действовать решительно. Завтра он выгонит меня из вашего дома и продаст мое имущество. Я еще раз прошу у вас отсрочки. Пощадите меня. Вот уже сколько времени я не могу найти работу. Я изобрел снаряд, который может стать настоящим прорывом в военное время… Мое изобретение со временем обогатит меня. Не за себя умоляю вас, а за дочь, которую боготворю. Я способен на все ради ее спасения. Сжальтесь надо мной! Что значат для вас две сотни франков? Но дело не в том… Вы, может быть, сердитесь на меня за угрозы? Я не угрожаю более, а молю о благоприятном ответе. Не доводите меня до крайности.
Берар.
Бульвар Курсель, дом №40».
У комиссара не оставалось никаких сомнений. Чтобы наказать квартиросъемщика за дерзкие угрозы, князь Лавизин оставался жестоким, неумолимым. Жилец сделал последнюю попытку, отчаявшись обезумел и решился отмстить.
Только один вопрос все еще довольно серьезно тревожил комиссара. Зачем? По какой странной прихоти убийца, совершая свое преступление, он выбрал бомбу начиненную динамитом? Это ужасное оружие до сих пор служило только для совершения политических преступлений, нанесения ударов императору или королю. Это было любимое оружие политической партии, секты, но никогда не было обычным оружием обычных убийц.
Эти мысли, приходившие ему в голову, не помешали ему отдать приказ о немедленном аресте.
Он выписал ордер на арест и передал его инспектору полиции Корбину, рекомендовав ему действовать как можно более осторожно. Этот совет заставил Корбина улыбнуться, он счел его бесполезным, поскольку утверждал, что хороший полицейский, при аресте преступника, должен использовать только уговоры.
Глава X
Полицейский надзиратель в сопровождении двух жандармов, отправился на бульвар Курсель и, облокотясь на перила парка Монсо, осмотрел дом №40. Дом был двухэтажный, находился в глубине двора и из-за своей ветхости больше напоминал старую заплату на новом платье. Кругом возвышались пятиэтажные красивые дома, а дом №40 один выглядел мрачным и запустелым. Князь Лавизин, вероятно, купил его с целью построить на этом месте новый дом. Приметив все, что ему было нужно, осторожный и ловкий Корбин, оставил жандармов в парке, а сам пересек проезжую часть и вошел в маленькую табачную лавчонку, находившуюся возле ворот дома №40. Выбрав десяток сигар, он ни в чем себе не отказывал, когда был на задании, завел разговор с продавщицей, которая, казалось, была в веселом настроении.
– Не могли бы вы, сударыня, подсказать мне квартиру одного господина, который должен жить в этом доме, – начал Корбин. – У меня к нему поручение, а я не знаю номера его квартиры.
– А как его имя? – спросила торговка.
– Его зовут Берар.
– Берар живет здесь, во дворе, – на втором этаже, дверь направо.
– Правда! Как мне повезло, что я обратился к вам! Я уже час мотаюсь по окрестностям… знаете пословицу?
– Какую?
– На ярмарке, что называется, больше одного осла…
– Мартин, – любезно закончила продавщица.
– А нет ли здесь другого Берара? Я не хочу тревожить ночью людей незнакомых…
– Может быть вы опишите мне наружность вашего Берара.
– Он лет пятидесяти, – сказал Корбин, – росту скорее высокого, худощавый…
– Он! Он! Это его портрет, – вскричала торговка. – Позвольте… у вашего Берара есть дети?
– Дочь.
– Ну, конечно он. Дочь так хороша, что мы все соседи, называем ее «Королева Красоты»!
– Как вы думаете, он сейчас дома?
– Наверное уже дома. Часов около восьми, он прошел мимо меня. Он обычно возвращался домой, и больше не выходит.
– Но, может быть, он уже лег спать. А я побеспокою его.
– Нет, едва ли. Он не ложится рано, до половины ночи работает.
– Что же он делает?
– Право не знаю. Говорят он ученый… инженер… химик… как бы это сказать?.. бывший студент Горного училища.
– Может быть бомбы?
– Он изготавливает какие-то вещи, делает опыты, проводит эксперименты, и часто пугает нас.
– Чем пугает?
– Мы боимся взлететь на воздух… Знаете ли, он однажды просил у виноторговца достать ему какой-то необыкновенный спирт.
– Зачем?
– Чтобы смешать, говорил он, с… с… забавное название… с… нитро… нитроглицерином… и сделать его менее опасным.
– Да! да! Это именно тот Берар, которого я ищу… Пойду, зайду к нему. На втором, справа? Благодарю вас, сударыня!
Отдав приказание жандармам найти карету и ждать его у ворот, и арестовать любого, кто попытается сбежать. Сам Корбин засунул руки в карманы, так же небрежно, словно он ничем не рискует, открыл дверь, пересек маленький дворик и поднялся по лестнице.
Глава XI
Поднявшись на второй этаж, Корбин подошел к правой двери и позвонил. Через несколько минут дверь открылась.
– Господин Берар? – спросил Корбин, вежливо прикладывая руку к шляпе.
– Я самый. Что вам угодно?
– Мне нужно поговорить с вами об одном весьма важном деле. Извините, что пришел поздно, днем я был очень занят.
– Войдите, – сказал Берар, – но, – добавил он, понижая голос, – позвольте попросить вас говорить потише. Моя дочь очень устала и уже легла. Я думаю, она спит.
– Не извольте беспокоиться, – ответил Корбин, улыбаясь, – я умею ходить и говорить очень тихо.
Берар ввел гостя в небольшую комнату, которая служила одновременно приемной, столовой и рабочим кабинетом… В ней царил страшный беспорядок. На столе и на стульях валялись книги, одежда, бумаги.
«Он хочет переехать в другую квартиру», – подумал Корбин, – «я пришел вовремя».
Однако, лицо Берара не выражаю ни малейшего смущения, скорее любопытство. Он освободил старое кресло от наваленных на него предметов и предложил своему гостю, а сам встал у камина, где медленно тлели какие-то бумаги.
– Вы, наверно, пришли ко мне по поводу моего изобретения? – начал Берар.
– Ваше изобретение очень меня интересует, но мы поговорим о нем после, – сказал вежливо Корбин, – а теперь я хочу сказать несколько слов о князе Лавизине…
– Князе Лавизине? – спросил Берар, который не смог подавить своего удивления.
– Да, о князе. Вы же писали ему сегодня?
