Текстовая залипалка

А как приятно ворошить опавшие листья – это словно шум моря, на котором, наверное (чёрт!), и не удастся побывать никогда.

Сейчас же девушка посмотрела в окно на термометр, где стрелка немного не дошла до нуля; на хлопья снега, падающие и практически сразу тающие на асфальте; на сгибающиеся время от времени пустые ветки деревьев. «Убогая пора, глаза бы тебя не видели». В такую погоду кошки ссать ходят дома в лоток.

Прикоснулась к холодному радиатору отопления. Ходят легенды, что где-то тепло в дома дают вовремя и люди не мёрзнут.

Взяла в руки смартфон с целью узнать прогноз погоды. Новое сообщение «вконтактике» от Андрюши. Осенью птицы улетают на юг, а бывшие отчаянно предпринимают попытки восстановить отношения. Удалила входящее сообщение, даже не прочитав его. Скользя пальцем по тач-панели, открыла ленту событий – непревзойдённый килл-тайм современного человека. В итоге, до Гидрометцентра так и не добралась.

Пришла к выводу, что глупо проводить выходные в холоде и в одиночестве дома. Ирина приняла решение съездить к родителям в деревню. Мысль о русской печке поборола брезгливость перед холодным туалетом.

И хотя сезон бабушек у подъезда закрыт официально уже достаточно давно, но при выходе из дома всё равно бросаешь взгляд на лавочку и ловишь себя на мысли, что чего-то вдруг не хватает.

На улице мерзко и слякотно. Если сегодня до автовокзала добираешься «вплавь», то завтра на обратном пути будь готов к «фигурному катанию». В такую погоду хочется быть камнем в кёрлинге – перемещаться не зигзагами, обходя лужи, а по прямой, и чтобы четыре человека расчищали твой путь щётками.

Ирина зашла в здание автовокзала и встала в очереди в кассу.

А в голове по кругу напевала: «Что такое осень? Это ветер! Вновь играет длинными соплями. Оседь, дободзем ли, доледиб ли до апдеки? Оседь, что зе будет забдра с даби?»

Поговаривают, что осень специально такая холодная для того, чтобы люди почаще обнимались и согревали друг друга. На этот раз Ирина ощутила минимум дискомфорта, простояв первые полчаса поездки, зажатой в толпе. На ближайших остановках большинство пассажиров покинуло автобус, девушка с удовольствием заняла пригретое каким-то дяденькой место.

Ехать предстояло ещё более часа.

За окошком тянулись пустые мрачные поля. По такой погоде очень сложно представить Андрея Болконского, лежавшего и залипшего на высокое небо Аустерлица.

Вдруг чувствуешь себя невероятно старой, когда видишь высокое, приметное, одинокое дерево – а ведь помнишь его, когда оно ещё было высотой чуть более метра.

Рядом сидят молодые люди, юноша и девушка. Парень, непрерывно шмыгая носом, сообщает своей спутнице всякую чушь, а она очень мило смеётся.

Ирина достала платок и собрала сопли у себя под носом. Зря она задумала это путешествие. Лучше бы провалялась дома под одеялом, читала, пила бы горячее молоко с мёдом и грелась от ноутбука на коленях.

Ирина вышла из автобуса, который захлопнул за ней дверь и живо устремился в свою даль. До малой родины предстояло пройти ещё около двух километров по грунтовой дороге.

Погода здесь, пожалуй, даже лучше, чем в городе. Поспокойнее. С неба так же сыплет снег, но ветер значительно слабее.

Совсем недавно проехала машина, чётко обозначив запорошенную дорогу. Досадно, что сорвалась попытка прокатиться на попутке, но, с другой стороны, возможно автомашина ехала ИЗ деревни. Проклиная свой насморк, когда устаёшь уже только от того, что просто дышишь, закрыв голову капюшоном, Ирина твёрдой походкой двинулась в путь.

Пройдя половину, Ирина заметила, что на дороге она не одинока. Впереди неспешно шла женщина, которую она нагоняла. Даже со спины, Ира узнала Татьяну Михайловну – маму Катьки, её ровесницы. Они очень редко общались. Лишь здравствуйте-до-свидания возле колодца, да в магазине. Даже с Катькой они не так часто играли в детстве, хотя и были в деревне единственными одногодками. Это выглядит странно и не укладывается в общую картину представления о жителях деревни. Но всё встаёт на свои места, когда городской житель захочет вспомнить имена всех своих соседей и, то, как часто он здоровается с ними.

А у Ирины были свои, так сказать, взаимоотношения с тётей Таней.

Когда-то, ещё в сопливом детстве, приспичило Ире справить большую нужду возле сельского магазина. Ну, сколько ей тогда лет было? В школу ещё точно не ходила. Реально сопливая была, без комплексов. С детской непосредственностью присела в кустиках и наложила прям возле входа в сельмаг. За этим занятием и застукала её Татьяна Михайловна. Пристыдила ребёнка. Ирина, как сейчас помнит, натянула трусики прямо на грязную жопу и убежала. Стыдобища.

Татьяна Михайловна никогда и не вспоминала, не припоминала данный случай. Наверняка она выкинула его из головы ещё в тот самый летний день. Но Ирина настолько хорошо запомнила её «ай-яй-яй, девочка», что при встрече всегда стыдливо прятала глаза. Не исключено, что это и являлось причиной мизерного общения с Екатериной. Конечно, девушки были «зафрендины» на «одноклассниках», но не виделись и не общались уже лет пять.

Татьяна Михайловна шла в тёмном брючном костюме, в туфлях на платформе. Вероятно, её по какой-то причине высадили из той самой проехавшей ранее автомашины, и теперь женщине приходилось добираться пешком. Костюм далеко не шерстяной, голимая синтетика. Ирину аж передёрнуло от холода при взгляде на эту одинокую фигуру.

Ира поравнялась с тётей Таней.

– Здравствуйте.

– А, Ирочка, здравствуй. К родителям приехала? Привет передавай.

Видно было, что Татьяна Михайловна чем-то очень сильно расстроена. Длинные, крашенные в тёмный цвет волосы намокли и налипли на лицо женщины, но она не поправляла их. Старшее поколение практически не использует косметику, иначе сейчас бы её с мягкими чертами лицо было изуродовано потёкшей тушью. Ирина заметила, что у тёти Тани нет очков. Таких с толстыми стёклами в роговой оправе розового цвета. По всей вероятности, дочь Екатерина уговорила маму на оптические линзы. Несомненно, так, без очков, Татьяна Михайловна выглядит намного лучше, но просто очень непривычно.

– А Вы откуда тут идёте-гуляете? Как там Катюха поживает? За вторым не собралась ещё?

– Да, гуляю, Ирочка, гуляю. Катенька хорошо поживает. А я вот переехала.

– Переехали? Ух-ты! В город или в село? Правильно, давно пора уже к комфорту поближе двигаться. Я своим тоже всё предлагаю, а они ни как. Бухтят чего-то. А вот так случись что (птьфу, птьфу,птьфу), так «скорая» не раньше, чем через час приедет.

– Дом новый, но уже красить надо. Облупился весь. Сквозняки постоянно. Дверь вечно скрипит.

Печально так. Понятно, что всё покупается по деньгам, но сделать косметический ремонт и вставить пластиковые окна, чтобы не дуло, в доме для мамы можно как-то по финансовым сусекам поскрести. Надо будет Катюхе высказать.

– Да, и попроси Катеньку очки мне принести.

Светская беседа не ладилась.

– Тётя Таня, побегу я. До свидания.

– До свидания, Ирочка.

И задрав голову повыше, Ирина обогнала попутчицу и побыстрее пошла в деревню. Задрала не потому, что гордая, а от того, что так сопли меньше вытекают.

В самой деревне дорога была разбита, местами превращалась в сплошное грязевое месиво. Лишь ряд домов, обшитых сайдингом салатового цвета, не давали создать картину полной безнадёги.

Из головы не выходила встреча с Татьяной Михайловной. Поэтому, пройдя мимо родительского дома, помахав рукою отцу, сидящему у окна, Ирина направилась к Екатерине.

Дом хороший – каменный. Крутанула деревянную задвижку на калитке, прошла сквозь палисадник, подошла к входной двери. Дверь недавно поменяли – монтажная пена ещё не успела обветриться. Недорогая китайская штамповка, но всё-таки лучше старой, оббитой по краям войлоком, деревянной двери. Не найдя кнопочки звоночка, постучала костяшками три раза.

Тишина. Никаких шевелений за дверью.

Ударила ладонью посильнее, громче.

Такой же результат.

Вполне возможно, что все во дворе, занимаются скотиной или чем-то ещё, поэтому не слышат. Опустила ручку замка вниз, дверь и открылась. Вытерев ноги, вошла в сени.

Тут дверь в комнату открылась и выходит Игорь, муж Екатерины.

– О, Ира. Здорово, – мужчина улыбнулся. – Катя, Ирина пришла.

В майке, в коротких шортах, держа в руках пачку сигарет и зажигалку, он шел на улицу.

– Это ты далеко в труселях собрался? Не май месяц, – Екатерина выглянула в сени.

– Действительно.

Мужчина нацепил на макушку вязаную шапку и вышел.

– Привет, Ира. Заходи.

В доме тепло и уютно, пахнет чем-то молочным. В соседней комнате работает телевизор, наверное, девочка смотрит мультики. На кухне из музыкального центра негромко лялякает радио.

– Проходи, садись, – хозяйка указала на стул. Поставила на плиту чайник. – Рассказывай: как делишки.

Ирина сняла и повесила пуховик на крючок, разулась. Села и с удовольствием прижалась к горячей батарее.

– Простыла?

– Ну, да, – Ира достала платок и высморкалась. – Извините. Дома у меня сопли текут со скоростью три метра туалетной бумаги в час. Салфетки просто кончились.

Екатерина улыбнулась. Положила в чашки по чайному пакетику, встала у стола, дожидаясь кипятка.

– Здорово, когда своё отопление – включаешь, когда тебе надо – красота. В городе дубак вообще. Вот приехала на выходные погреться.

Кстати, когда с автобуса шла, твою маму встретила. Что-то она не по сезону одета, в костюмчике лёгком. Пошли к ней навстречу Игоря с пальто каким-нибудь, а то запросто воспаление подхватит.

– Кого ты встретила?

– Маму твою. Говорит, что вы разъехались. Только я не поняла: где она сейчас живёт. Вы ей в городе квартиру купили?

Екатерина прям побледнела вся, она закрыла трясущимися руками рот, ноги её подкосились.

– Что случилось?

В комнату вошёл Игорь. Увидев состояние жены, он подбежал к ней, подхватил под руки, помог сесть на стул. Катю била дрожь, она беззвучно плакала, чуть не скатилась со стула, но муж подхватил её и снова усадил.

– Что случилось?!!

Ирина встала, не понимая, что произошло. Извиняющимся голосом повторила:

– Я Катину маму по дороге встретила. Она пожаловалась, что у неё новый дом покраски требует. И что сквозняки. Очки просила принести …

Екатерина заплакала в голос. Муж встал на колено и обнял жену. На плите засвистел чайник. На кухню на шум прибежала пятилетняя девочка.

– Чё случилось?

– Ничего, – Игорь бросил взгляд на Ирину, которая прошла и выключила газ под чайником. – Не переживай. Мама просто загрустила. Ступай, посмотри телевизор. А лучше порисуй.

Девочка что-то пробормотала и вышла.

– Извините, что-то не так?

– Тёща в прошлом году умерла. Сердечный приступ.

На следующий день Екатерина и Игорь ходили на могилу Татьяны Михайловны.

Погода установилась хорошая и путь до кладбища проделали пешком.

Защёлка калитки на оградке сломалась, поэтому ветер без препятствия мотал дверку из стороны в сторону, разнося жуткий скрип. Надо будет следующий раз взять инструмент и починить.

Собрали листву, шишки и иголки, нападавшие с растущих по всей территории деревенского кладбища берёз и сосен.

На могильный камень положили очки в футляре, несколько печеней и конфет.

А ведь, действительно, ограду всё лето хотели перекрасить.

Уходя, Игорь вынул из капюшона своей куртки шнурок и подвязал калитку, чтобы не хлопала.

Когда Ирина рассказала всю эту историю своей маме, то она со всей прямотой человека всю жизнь проработавшей проводницей в поездах отчитала молодежь:

– А у вас, у молодых, всё просто и беззаботно. Лишний раз на могилу-то и не сходят.

Покрасить-починить им лета не хватило… Если бы лето длилось круглый год, то вы бы его всё равно прое*али.

Заезженная история.

Мёртвые Хроники Мертвецов

– Когда ты последний раз с ним созванивалась?

– В три часа. Сегодня его пенсию перевели. Хотела спросить, что ему купить…

– Понятно. Ну, а он тебе что?

– Я не поняла. Что-то невнятное. Бе-бе-бе. Через час перезванивала, но трубку никто не взял.

– Понятно. Батя опять налопался.

Папа с мамой, вернувшись с работы, разговаривали на кухне. Обсуждали дедушку: после развода с бабушкой, он один живёт в однокомнатной квартире отдельно от нас. Банковская карточка, куда ему переводят пенсию, у мамы. Она закупает дедушке продукты, готовит кушать, убирает квартиру. Несмотря на предпринимаемые меры, дедушка всё равно время от времени уходит в запой. Это бесконечная и заезженная история. Похоже, что сегодня как раз такой случай.

Я только что пришел с занятий в секции по лёгкой атлетике. Устал. В ногах привычная тяжесть. Услышал разговор родителей и смутное, недоброе предчувствие закралось в мою душу. Стараясь быть незамеченным, прошмыгнул в свою комнату. Открыл на письменном столе все учебники. Замер.

– А соседке ты звонила?

– Зое Георгиевне? Звонила. Она на неделю уехала к сестре.

Зоя Георгиевна на добровольных началах присматривала за дедом и сигнализировала, если что.

– А сейчас что ты хочешь?

– Суп подогрею и отправлю Никитку к деду.

Предчувствие меня не обмануло. Попадалово. До дедушки не меньше часа топать. А ещё с утра прошел снегопад и, наверняка, все короткие тропки замёл. Ой-ёй-ёй! Я принялся листать дневник в поисках домашнего задания. Если меня всё-таки отправят, то обязательно схвачу двойку. Нарочно. А что сразу меня посылают? Вон Ильюха, старший брат, вернётся из института, пускай топает к деду. Давно уже у него не был.

– А откуда он деньги на водку берёт?

– Наверное, взаймы. Его уже давно все знают.

– Да кто же ему даёт?! Как он расплачивается?!

– Я отдаю.

– Ты? Вот зашибись! Это значит, благодаря тебе его в очередной раз прокапываться повезём! Молодца!

– А что ты хочешь, Саша?!! Он всё равно найдёт способ напиться! Подпишет продажу квартиры и напьётся! Потом ещё сюда жить придет. Мне такой квартирант не нужен! В конце концов, Саша, он твой отец! Почему я должна за ним бегать и жопу подтирать?! Мне это уже надоело.

Голос мамы срывался, она была готова заплакать.

Послышался шорох маминых шагов, приближающихся ко мне. Ой-ёй-ёюшки.

– Никита, сходи к деду Боре. Отнеси, пожалуйста, ему покушать.

Я, молча, погасил свет настольной лампы. Сейчас у мамы такое настроение, что моя недовольная физиономия может детонировать у неё во вспышку злости. Я, как опытный сапёр в данной области, начал снова собираться на улицу.

В прихожей мама протянула мне приготовленный пакет. Я заглянул внутрь. Там лежали металлический термос с широким горлышком, кулёк с нарезанным ржаным хлебом и салом.

– В термосе борщ. Выльешь суп деду в тарелку и проконтролируй, чтобы он поел. Термос сразу там вымой. Не забудь принести его назад, а то отцу обед на работу не во что положить будет. – И вот ещё держи, —мама протянула мне пятьдесят рублей. – На автобус. Ну, сдачу себе оставь. На карманные расходы.

Ух! Вот это уже другой разговор! С этого и начинать надо было!

– А если деда Боря пьяный и не захочет есть?

– Перельёшь в банку и всё уберёшь в холодильник. В любом случае, как придешь к деду обязательно отзвонишь.

– Ладно, хорошо.

На улице мерзковато. Метёт. На автобусную остановку я всё равно не пошёл. Уж лучше полтинник себе на телефон брошу.

В темпе вальса шагал по натоптанной рабочими тропинке вдоль заводского забора.

Летом хорошо – сел на велосипед – десять минут и ты уже на месте. А так, минут сорок шлёпать.

Уже подходя к пятиэтажке деда меня, вроде как, окликнули. Какой-то мужик поскользнулся возле ряда мусорных контейнеров. Нет, я не из «армии спасения» чтобы бомжикам помогать. Но в упавшем я узнал дядю Витю, который частенько бывает у деда Бори. Если не поможешь, то неудобняк получится.

Скрепя сердце подошёл к вонючим контейнерам. Дядя Витя встал на четвереньки. Что-то бормотал, ругался. Видать пьяный совсем. Он упёрся в снег на вытянутые руки, поднял грязное лицо. Я переложил пакет в левую руку и протянул правую.

И тут я увидел дедушкин нож.

Деда Боря у меня с богатым уголовным прошлым. Его самодельный тесак узнаю всегда. И вот я вижу оригинальную резную ручку, торчащей в левом боку дяди Вити.

Я почувствовал, как на моей руке, между большим и указательным пальцем, сжались челюсти. Отдёрнул руку назад, оставив во рту мертвяка тёплую вязаную перчатку. Тут же с размаху ударил пакетом с металлическим термосом по мычащей голове. Слева на право. И сразу справа налево глухой удар в район скулы.

Мёртвый дядя Витя упал на локти. Рыча, выплюнул мою перчатку.

Я отбежал и осмотрелся по сторонам. Нет никого. Что ж такое? Как же так?

Перехватил пакет в правую руку и снова подошёл к восставшему мертвецу. Принялся его бить со всех сил, используя термос в качестве орудия. Наносил удары по телу, пытаясь припечатать мертвяка к земле. Хлеб, наверное, превратился в труху. Вот и полиэтилен порвался.

Тогда я встал на спину мертвяка и ударил ногой в район затылка. Несколько раз. До характерного хруста. Всё как учили на уроках ОБЖ.

Мертвяк затих.

Взял немного покоцаный термос в руки, выбросил рваный пакет с испорченными бутербродами в мусорный контейнер. Перчатку и дедушкин нож забирать не стал. В принципе, если помыть и постирать, то ничего страшного. Но я решил всё-таки не рисковать.

В окошке дедушкиной квартиры на третьем этаже горел свет.

Входная дверь незапертая. Обычное дело. Дед и на ночь дверь не запирает. Как говорится: «да кто же у него возьмёт? Он сам у кого-нибудь вынесет».

Деда Боря лежал на кровати, укрывшись пледом. Работает телик на спортивном канале. Как бы мама не убиралась, но в квартире после очередной попойки снова грязно. Плохо пахнет.

– Привет, деда. Ты почему трубку не берёшь? Мама звонит, волнуется.

Дед неспешно поворачивает голову, смотрит на меня. Взгляд его достаточно характерен для пьяного человека – излучает тоску и печаль. Бухой, хм. Наверное, и месяца не прошло с момента последней кодировки. Всё без толку. Бесполезная трата денег на мнимую медицину.

Скинул куртку, шапку, разулся. Прошёл с термосом на кухню.

Осмотрел ладонь под светом. Вроде без повреждений. Обошлось.

Говорят, что укус опасен тем, что у животных и у человека на зубной эмали создана крайне агрессивная среда. Места укусов заживают дольше, чем царапины, подвержены риску загнивания. Это от живых. От восставших мертвецов всё в сотни раз опаснее. Гниль, яд с зубной эмали попадает в кровь здорового человека, вызывая заражение, сравнимое с инфекцией.

На кухонном столе лежала гелиевая ручка. Я взял её и подошёл к зеркалу. Чёрными чернилами начертил мишень на лобовой кости с правого краю. Осмотрел. Вроде неплохо получилось.

Я выплеснул горячий мамин борщ в тарелку. Термос поставил в раковину, залил его горячей водой. Взял ложку и понёс суп в комнату.

– Как дела? Опять напился?

Дед, не моргая, смотрел на меня. Лишь его голова двигалась вслед моим перемещениям. Я нашел табуретку, сел рядом, держа тарелку в руках.

– К тебе дядя Витя не заходил?

Подобие улыбки вылезло на лицо деда, демонстрируя рот старого урки, полного железных протезов.

– Держи суп и давай кушай. Дед, что ты какой чумазый?

Он не взял тарелку. Не кормить же мне его с ложки. На фиг надо. Не хочет – не надо. Старая пьянь.

– Ты обнаглел что ли? В ботинках на постель залез!

Вдруг дед быстро садится. Плед сползает, я вижу распоротый живот с вылезающей требухой. Дед рывком набрасывается на меня. Я инстинктивно подымаю руки для обороны. Борщ льётся на постель. Голова деда разбивает тарелку в моих руках и останавливается в сантиметрах от моего лица. Вонища.

Всё еще сжимая в кулаке ложку, я бью деда в нос. Вкладываю в удар весь свой вес.

Мертвец падает на кровать. Но ненадолго. Вновь вскакивает на ноги. Из брюшины вываливаются полные дерьма кишки.

Я бегу из комнаты. Мертвяк, спотыкаясь о спинку кровати, преследует меня.

Что делать?!!

Кричу. Бегу на кухню в надежде найти там что-нибудь, чем можно защититься. Только сейчас вспоминаю об оставленном на улице ноже.

Мёртвый дедушка следует за мной. Я загнан.

За пару шагов до меня мертвец падает – кишки зацепились за спинку кровати, и не дают ему двигаться вперёд. Мертвяк дёргается, где-то что-то рвется. Ему удаётся вцепиться мне в щиколотку.

Раздался выстрел. Ещё один.

Подбегает мужчина в чёрной форме, рукояткой пистолета отбивает голову мертвяка от моей ноги. Ещё раз стреляет мертвецу в голову.

– Сука! – Мужчина убрал пистолет в кобуру. Задрал мою толстую зимнюю штанину. Из места укуса текла кровь. – Перекись водорода, йод, зелёнка есть?

Я в шоке и не могу ответить.

Воин жизни потёр на лбу свою татуировку в виде мишени. Встал, открыл холодильник, нашел йод. Открыл пузырёк и выплеснул содержимое мне на рану.

Начало жечь, но я уже готовился к худшему.

– Сколько тебе лет?

– Девять.

– Ну, может быть, ещё обойдется. Говорят, у детей появляется иммунитет на эту заразу. Но подстраховаться придется. – Воин жизни достал наручники и приковал меня за батарею. Затем пальцем постучал меня по лбу, туда, где я нарисовал мишень. – Думаю, что ты сам всё прекрасно понимаешь. Как тебя зовут?

– Никита.

– Ну, Никита, надеюсь, что для тебя эта история закончится хорошо.

Дискриминация

Человечество беспрерывно прогрессирует в своём развитии. Хотя, существует теория, будто первобытные люди были намного сообразительнее наших современников.

Смеркалось.

Лолита вылезла на крышу пятиэтажного дома. Дома, где на четвёртом этаже она живёт с родителями. Живёт? Наверное, надо уже говорить «жила» – так как недолго ей осталось.

Навесив замок, заперла дверь чердака. Осторожно, боясь соскользнуть на горячих от июльского солнца, словно протвень, стальных листах кровли, она села на припасённое заранее одеяло.

Девушка, не старше четырнадцати лет, достала из кармана джинсов цветную резинку и собрала растрепавшиеся ветром волосы в «конский хвост». Обвела взглядом город и тяжело вздохнула – просто устала.

Отрезав себя от звуков внешнего мира наушниками, Лолита отыскала в мобильнике необходимый плейлист. Драм-н-бэйс и прочий техно-дэнс заполнили её голову.

Все мысли ушли в сторону.

Важно: пользование смартфонов осуществляется интуитивно и бессознательно. Не указывает на наличие ума. (пока)

Улицы города снова озарились кострами. Человечество обновляет моральные ценности, словно змея сбрасывает кожу, и для этого регулярно сжигает своё литературное наследие. Кострища были уже не столь большие, как год назад, когда пламя «кормили» книгами. Сегодня признали журнальные издания из раздела «фантастика» способными возбудить фантазию и, следовательно, развить ум. А наличие последнего уже равно смертному приговору, так как пришедшие из леса люди с удивительно чистыми и ясными глазами съедят мозг. Страшные люди без сострадания.

Каскад искр стремительно взвивается вверх в темноту. Звёзды возвращаются на небо. Можно ли загадывать желание?

Лолита достала из кармана пару пакетиков сухариков со вкусом сыра. Вскрыла один и, высыпав на ладонь полную горсть, запихала в рот. Это ей сейчас необходимо. Кто-то говорил, что канцерогены, обильно содержавшиеся в подобных снеках, негативно отражаются на умственной деятельности.

Незаметно, громкая и ритмичная музыка отошли на второй план, возвращая мысли к реальности.

Важно: чтение рекламных статей и баннеров призвано разжечь потребительский инстинкт – не может являться информационно-полезным, не может инициировать развитие ума.

Однажды по городу были расклеены листовки с распечатанными на струйном принтере текстами рассказов Дарьи Донцовой. Не потерявшие любопытство горожане останавливались прочесть. Читавших с упоением, потерявших бдительность любопытных горожан арестовывали добровольные помощники ясноглазых с ярко-оранжевыми повязками на рукаве. Задержанных принесли в жертву нелюдям. У несчастных съели мозги. Так же, как и у автора столь изощрённой ловушки.

Надеюсь, что он был ещё жив и в сознании, когда грязная рука ясноглазого черпала мозг из его черепушки.

Важно: просмотр большинства работ кинематографа начала 21 века разрешен и рекомендован для спасения жизни.

Накануне тестирования, Людмила Геннадьевна усадила дочь на кухне и рассказала ей все, что она знает о ясноглазых. Лолита с удивлением узнала, что мама застала время, когда пожирателей мозгов не было.