Принцесса чародеев

Джиллиан сжала губы и осуждающе покачала головой:

– Это невероятно, Элиза. Ты ведешь себя так, будто не получила никакого воспитания. Перестань огорчать отца и покинь зал.

– Не беспокойтесь, госпожа матушка. Я отведу ее, – вмешался Роберт. Он поспешно поднялся и подошел к сестре и тихо произнес: – Пойдем. Не спорь,

Уходя, младший лорд Остроф метнул умоляющий взгляд на брата. Логан еле заметно кивнул и, как ни в чем ни бывало, начал излагать Коннору очередную порцию новостей из Лондона.

– Никогда не заговаривай с ним, пока он сам не заговорит с тобой Элиза, – произнес Роберт, когда они шли по коридору к лестнице, ведущей в левую башню.

Однако младший лорд Остроф был готов поклясться, что отца приводит в бешенство, вовсе не пришедшееся некстати любопытство девушки, а она сама.

– Я не сделала ничего дурного, – упрямо покачала головой Элиза, – кроме как то, что случайно услышала ваш разговор. Ограбить умершего – это подло.

– На поле боя ограбить умершего, означает взять трофей, Лиззи, – Роберт про себя возмутился по поводу того, что она подслушивала их разговор, но вслух не сказал ничего. Слова сестры разбередили старую рану. Он никогда бы не признал этого вслух, но в глубине души стыдился поступка отца и искренне уважал нынешнего мормэра Морея.

– Наш брат Логан бредит войной правда? – тихо спросила Элиза. – Но почему именно Альба? Ваша семья и так богата и влиятельна. Разве вам мало того, чем вы владеете?

– Это политика, Элиза, – Роберт открыл дверь и отступил, пропуская сестру в комнату. – Не я решаю, как поступать. Странно, что тебе вообще приходят в голову такие мысли.

– А если бы решал ты? – она резко повернулась к брату.

– На этом острове мало места для шести королевств, Элиза. Мы и шотландцы слишком разные, чтобы жить в мире. Они уже подмяли под себя Страйклайд. Нынешний король – марионетка в их руках. Нортумбрия – наследственное владение Кеннета – несколько раз переходила из рук в руки. Их аппетиты растут с каждым годом. Северная чума, которая стремительна, как пожар. Они грабят наших танов, убивают наших вилланов, разоряют нашу землю. Тебя слишком долго берегли от настоящей жизни, сестра. Я не жду, что ты поймешь.

– Меня берегли? – еле слышно переспросила Элиза. – Меня заставляли смотреть, как невинных людей сжигают на кострах, чтобы я запомнила, какой конец ждет тех, кто не желает подчиниться церкви и королю. Мне говорили, что они несут хаос и смуту. Что их смерти идут на благо Мерсии. Но я запомнила только то, что слуги короля с готовностью убивают тех, кто не похож на других и хочет жить по своим законам.

– Сейчас неспокойное время. Наш брат прав. Война, так или иначе, неизбежна. И ты послужишь для нашей победы. Как наша сестра, как я или Логан.

– Я? Не думаю. – Элиза покачала головой. – Я предчувствую, что все будет иначе.

Роберт изменился в лице. Он подошел к сестре и крепко взял ее за плечи.

– Послушай меня внимательно. Ты не можешь ничего предчувствовать. Никогда, Элиза, никогда не произноси еретических мыслей вслух. В Мерсии это карается смертью.

– Но….

– Запомни, никогда. Ты сейчас ничего не говорила, а я ничего не слышал. Разве в аббатстве тебя не предостерегали?

– Прости, брат, – Элиза освободилась и отступила назад. – Обещаю, это больше не повторится.

– Хорошо. – Роберт кивнул и вышел. Он быстро шел вниз по лестнице и изо всех сил старался выбросить из головы мысли о сестре. «Будь она мужчиной, могла бы чего-нибудь добиться» подумал он и тут же почувствовал жалость. « К несчастью, она женщина, обычная женщина».

*****

Элизу разбудил звон стали, доносившийся с внутреннего двора. Выскользнув из постели, она умылась, оделась без помощи горничной и выглянула в окно. Во внутреннем дворе замка прямо под стеной ее башни были устроены тренировочная площадка, где рыцари проводили большую часть времени, оттачивая свое мастерство владения оружием, и стрельбище для лучников и арбалетчиков.

– Доброе утро, миледи, – донеслось от двери. В комнату вошла Джоселин с подносом в руках. – Я принесла вам завтрак. Вы голодны?

– Поставь поднос, – Элиза повернулась к девушке. – Джоселин, верно?

– Да, миледи.

– Скажи, воины тренируются внизу каждый день?

– Да, миледи. Вам стоит попросить леди Джиллиан о новой комнате. Я не знаю, почему вас расположили так неудобно и далеко от остальных господ…

– Это не имеет значения, – перебила Элиза. – Кто эти воины? Они давно служат лорду Острофу?

– Нет, миледи. Они недавно в замке. Оруженосцы. Всего несколько дней назад приступили к стрельбе из лука. Там и мой брат Тимоти. Помните пажа, который был среди тех, кто сопровождал вас из обители? – Джоселин перекрестилась. – Слава Всевышнему, он вернулся домой живым.

– Понятно. – Элиза кивала своим мыслям. – Спасибо, Джоселин. Спустись пожалуйста в конюшню и передай старшему конюху, чтобы приготовили для меня лошадь. Я бы хотела после завтрака прокатиться верхом.

Мрачное настроение, в котором Элиза пребывала со вчерашнего вечера, развеялось, как дым, когда мощный вороной конь понес ее прочь от замка, по полям, прилегающим к Острофу. Коня, на котором она проделала весь путь от монастыря до замка, преподнес сестре в подарок Роберт. Старший конюх уверил, что милорд сделал все распоряжения сразу же после прибытия в замок.

Следующей неожиданностью оказался тот самый мальчик-паж, брат Джоселин. Помогая девушке сесть в седло, он неуверенно сказал, что распоряжение прислуживать сестре, лорд Роберт пока не отменял. Пряча глаза, Тим пообещал, что будет исполнять любые ее приказы, только бы не возвращаться в казармы, где военной науке обучают только юношей благородного рода, которые впоследствии станут рыцарями.

«Возможно, если я стану вашим слугой, и спасу вас от врагов, лорд Роберт или лорд Логан заметят, что я хорош не только в роли чучела, на котором можно отрабатывать приемы. Вот если бы я защитил вас тогда в лесу, – паж мечтательно вздохнул. – Не могу до конца жизни оставаться никем. Я хочу стать рыцарем, леди Элиза. Не прогоняйте меня».

Элиза попыталась было объяснить мальчику, что она не имеет влияния на братьев и вряд ли сможет ему помочь. Но Тим так умоляюще смотрел на нее огромными голубыми глазами, что она сдалась.

….Натянув поводья, Элиза остановилась на холме и огляделась. Сопровождение из трех слуг осталось далеко позади. Элиза довольно улыбнулась. Одиночество ей было просто необходимо.

У маленького озера она спешилась, привязала коня к дереву, потом подобрала юбки и спустилась к воде. В камыше на другом берегу перекликались встревоженные ее появлением птицы. Элиза зачерпнула воду и плеснула себе в лицо. Вода была кристально чистой и очень холодной. На короткое мгновение, девушка ощутила себя так, словно в ладонях держала не несколько капель воды, а целое озеро и несколько питающих его родников. И вместе с этим чувствовала, что может приказать им иссякнуть или забить с новой силой, и вода подчинится. Элиза глубоко вдохнула чистый лесной воздух и закрыла глаза.

– Ты чувствуешь силу Жизни. Это хорошо. Я боялась, что монахини сумеют убить в тебе этот дар.

Элиза вздрогнула и обернулась. В нескольких шагах от нее стояла женщина, спасшая ее в лесу.

– Ханна, верно? – Элиза приблизилась. – Зачем вы пришли?

– Ты очень похожа на того, кто дал тебе жизнь. – Женщина не ответила на вопрос и провела кончиком пальца по щеке девушки. – Он будет рад узнать, что ты живешь.

– Я не понимаю, о чем вы говорите! – девушка отшатнулась. – Кто вы?

– Меня зовут знахаркой и ведьмой. Я знаю травы и магические обряды. Сюда меня привело желание посмотреть на младшую леди Остроф.

– Вы разочарованы? – голос Элизы стал холоден, как лед.

– Нет, – Ханна тепло улыбнулась. – Совсем нет. Тогда в лесу, и раньше у монастыря, я видела в тебе, то чего никто не видит.

– Что именно? – девушка нахмурилась.

– Как будто ты не знаешь, Элиза. Скажи, почему ты бросилась в лес? Почему не осталась под защитой рыцарей?

– Не знаю, – Элиза переступила с ноги на ногу. – Мне показалось, что со мной это уже происходило прежде. Что мое спасение в лесу, а воины Роберта – мои враги. А когда я услышала приближение всадников, все исчезло.

– Я рада слышать от тебя эти слова.

– Почему? – Элиза схватила женщину за край плаща. – Прошу, не уходи. Никто не может объяснить мне, почему я такая, какая я есть. Даже я не всегда могу себя понять. Почему меня так долго не допускали до моей семьи?

– Ты ни в чем не виновата, – Ханна коснулась сначала ее лица, потом волос. – Если не боишься, приходи завтра на это самое место. Я объясню тебе причину твоего изгнания.

– Я ничего не боюсь. Ханна! – Элиза озиралась по сторонам, но женщина уже исчезла.

– Миледи! Леди Элиза!

Донеслись далекие голоса ищущих ее слуг.

Девушка выругалась себе под нос и поспешила к лошади. Когда из леса показались трое верховых, она уже сидела в седле и являла собой полную растерянность, будто прогуливалась в одиночестве и вдруг потеряла дорогу.

Трое мужчин обеспокоено разглядывали подскакавшую к ним госпожу:

– Вы в порядке, леди Элиза? С вами ничего не случилось?

– Я заблудилась, – Элиза растерянно улыбалась. – Как же здесь холодно. Давайте вернемся в замок, – и тронула поводья.

*****

Разговор с Робертом занял куда меньше времени, чем она ожидала. Брат молча выслушал ее просьбу отдать ей в услужение одного из своих оруженосцев и согласно кивнул. Очевидно, его мысли были настолько далеки от Острофа, что он даже не стал возражать против того, чтобы Тим поселился вместе со слугами в замке, вместо казарм. Благодарный мальчик поклялся девушке в вечной верности и умчался переносить скудный скарб на новое место жительства. Остаток дня Элиза бродила по замку, разглядывая покои и залы. Изучив расположение комнат, она признала правоту своей служанки. В очередной раз граф Острофа разместил младшую дочь там, где ее могли найти, только если очень хотели.

Утром следующего дня ей удалось покинуть замок без сопровождения. Переодевшись в штаны и камзол Тима, которые Джоселин выстирала и ушила для нее, Элиза закуталась в плащ с капюшоном и без затруднений прошла мимо стражи у ворот. Когда девушка добралась до озера, солнце поднялось к зениту. Элиза села на припорошенный снегом ствол дерева и с наслаждением вдохнула морозный воздух.

– Идем, – Ханна снова появилась ниоткуда. – Хорошо, что сегодня ты сумела прийти одна.

– Куда вы меня ведете? – Элиза шла вслед за женщиной.

– В свой дом.

Ханна внезапно сделала шаг в сторону, пропуская девушку на маленькую поляну в центре которой темнел жертвенный камень.

– Тебе знакомо это место, Элиза?

Девушка недоверчиво качала головой, разглядывая алтарь.

– Да, оно мне знакомо, – наконец, произнесла она. – Не знаю откуда. Что это значит, Ханна? Зачем вы привели меня сюда? – женщина молча ударила камнем о камень, высекая искру. Огонь побежал по загодя приготовленным веткам. – Что вы делаете? – Элиза сделала шаг назад. – Объясните мне, что происходит или я немедленно ухожу!

– Смотри! – не терпящим возражений голосом велела Ханна. – Смотри в огонь!

Хотя внутренний голос умолял бежать прочь, девушка подчинилась. В воздухе, дрожавшем от жара, отражался ад. Закованные в железо рыцари безжалостно теснили женщин к обрыву, под которым шумела река. Огненные стрелы, вонзались в соломенные крыши домов, превращали маленькие поселения в пепел. Всадники, загоняющие детей, как животных. Видения сменяли друг друга.

– Что это, Ханна? – Элиза чувствовала, как глаза защипало от подступивших слез.

– Смотри! – велела женщина.

Над алтарем появилось лицо мужчины.

«Пусть Братство превратилось в прах. Но Избранный живет. Ты вырастишь того, кто принесет тебя погибель…»

– Там кровь! – Элиза схватилась за голову и застонала. – Нет! Пожалуйста хватит!..Он убил его!….Убил…

– Убил его тогда и многих прежде, – в голосе Ханны уже не звенела сталь, в нем звучала безмерная усталость. Она приблизилась к дрожащей девушке и обняла ее за плечи.

– Прости меня, Элиз. Я должна была показать тебе это.

Ханна увлекала девушку за собой. Элиза безучастно переставляла ноги, а перед глазами продолжали метаться беспорядочные видения. Люди, много людей. Мужчины, женщины, даже дети выходили из дымных клубов и останавливались в круге у алтаря. Все они смотрели ей вслед. Смотрели и улыбались. Среди них были и двое уже знакомых Элизе людей. Мужчина и женщина. Духи исчезли, когда Ханна и Элиза вышли из священного круга.

– Они приходили, чтобы увидеть тебя. – Ханна развела огонь в очаге и оглянулась на поникшую девушку. Элиза сидела на деревянной скамье и пустым взглядом смотрела на свои стиснутые до боли руки.

– Кто они? – ее голос звучал пугающе безучастно. – Почему они смотрели так, словно я их последняя надежда?

– Это все те, кого убил граф Острофа, – Ханна села рядом с девушкой. – Он всегда стремился уничтожить всех, кто, так или иначе, имел отношение к магии. За год до твоего рождения король дал ему позволение вершить церковный суд, и граф открыл настоящую охоту на моих братьев и сестер. Находил и убивал целыми семьями. Сжигал на кострах, вешал или топил в реке. Другой на его месте давно тронулся бы умом, а он получал от убийств удовольствие. Быть магом в Мерсии стало равносильно смертному приговору. Мы приняли решение оставить наши святыни и перебраться в Спорные земли, в горную Шотландию, но опоздали. Граф нашел нас раньше, – Ханна не сумела справиться с накатившей болью и на миг прикрыла глаза, – и истребил, как бешеных животных. Спаслись только те, кто на свое счастье, по делам общины, были далеко от нашего дома. Они потом бежали в Альбу, чтобы основать там новый орден. Меня спасло то, что в Мерсию вернулся мой сын. Граф боялся его больше всего на свете, поэтому на время оставил меня в покое. Пока сын был рядом, выхаживая меня, я была в безопасности. Потом он снова уехал. Долг звал его на Север. Не раз я вопрошала Богиню, стоит ли жить дальше после такого чудовищного насилия или стоит присоединиться к ушедшим братьям и сестрам. Но руны вместо ответа на мой вопрос всякий раз ложились, предвещая рождение ребенка, наделенного особой силой. Тогда я поняла, что мой долг перед Братством не выполнен до конца. Мне придется найти это дитя и вырастить его. Я порадовалась, что в моей жизни появится смысл, но и этого я оказалась лишена. Незадолго до смерти моего сына, руны указали дом, в котором должен был воспитываться этот ребенок, – из горла женщины вырвался сухой смешок. – Замок Остроф. Родовое гнездо нашего злейшего врага.

До этого спокойно слушавшая Элиза резко вскинула голову.

– Нет! Не смейте говорить, что это я! – она с трудом смогла произнести эти слова. – Вы ошибаетесь!

– Я не ошибаюсь, Лиззи, – Ханна с болью смотрела на нее. – Ты нашей крови. Неужели ты не испытываешь желания лететь с ветром? Не чувствуешь, как огонь ласкает твои руки, не слышишь, как поет тебе вода? Разве ты не осознаешь силу слов в твоих устах?

– Это не важно! Значит, это из-за вас я никак не могла обрести покой?! Потому, что вы назначили меня, той кем я никогда не являлась? А теперь вы ждете от меня чего-то невероятного?! Но ведь я вас совсем не знаю, а вы не знаете меня?!

– Того, что я знаю, мне достаточно. Но если тебе достаточно быть дочерью графа Остроф, можешь уйти.

– А что вы можете предложить мне взамен, кроме того что я уже от вас получила?!

– Ты получила саму себя, а это не так уж мало. У тебя не смогли этого отнять, ведь так?

Элиза отвернулась:

– И что мне теперь делать? Будущее, уготованное графом Острофа, мне не по душе. Какое будущее уготовили мне вы?

– Хочешь того или нет, ты не дочь Острофу, а орудие возмездия ушедшего Братства. Ты полна сил. Но у тебя нет знаний, ты не умеешь пользоваться своим даром. Мой долг исправить это.

– Что я должна делать?

– Доверься мне, Элиза. Просто доверься, – Ханна взяла ее за руку. – Я научу тебя всему, что нужно знать.

II

Два месяца спустя. Замок Остроф

Лорейн держала на коленях подушку, украшенную изящной вышивкой, и наблюдала за тем, как сражается с иголкой младшая сестра.

В очередной раз ткнув себя в палец, Элиза с трудом сдержалась, чтобы не выругаться. Все в Острофе вызывало у нее только раздражение и скуку. Элизе до смерти хотелось вернуться в маленький домик в лесу, где жила Ханна. За два месяца знахарка стала для девушки ближе матери. Несмотря на то, что Ханна была скупа на нежность, всегда строга и требовательна, Элиза чувствовала, что дорога ей. Знахарка обучала ее старинным обрядам, подарила старые книги, полные рецептов мазей и отваров, которые облегчали любые страдания. Ханна поведала девушке не только о пользе, но о и вреде, которые могут приносить различные травы и коренья. Элиза выучила множество песен, смысл которых был ей непонятен, но когда они звучали, на душе делалось легко и спокойно. Ханна научила ее не бояться огня и холода, заглушать боль. Кроме магии и целительства, знахарка требовала, чтобы ученица знала географию острова и разбиралась в политике. Ханна осталась недовольна тем, что Элиза, кроме родного языка, говорила только на латыни и лишь понимала гаэльское наречие. «Ты должна знать языки, на которых говорят в Страйклайде, Уэльсе и Данелаге. Поверь, это поможет тебе в будущем».

– Элиза, ты испортила вышивку, – в голосе Лорейн звучал укор. Элиза подняла глаза на сестру и поморщилась.

– Мне не по душе это занятие.

– Это не имеет значения.

– Если ты не возражаешь, я оставлю вас, Лорейн. Сейчас время вечерней молитвы.

Элиза резко поднялась на ноги. Не было ни сил, ни желания выслушивать поток нравоучений. Ей необходимо было увидеть Ханну, услышать ее голос, привести свои мысли в порядок.

*****

В очаге домика Ханны приветливо горел огонь. Элиза протянула озябшие руки к ласковому пламени. Тепло.. словно нежные прикосновения к кончикам пальцев… Девушка зажмурилась и потянулась, как сытая кошка.

– Ты хочешь знать свое будущее? – тихо спросила Ханна.

– Не знаю, есть ли в этом смысл, – Элиза пожала плечами. – Ведь мое будущее было определено еще до моего рождения.

– Месть – не единственное, что будет в твоей жизни, Лиззи. Зная, что тебе предначертано, ты всегда сможешь быть готова к последствиям. Сегодня лучший день в году для обращения к духам.

Элиза задумчиво смотрела в пламя.

– Наверное, ты права. Что мне делать?

– Ничего, – Ханна поднялась. – Я все приготовлю.

….Тяжелый запах трав плыл по комнате, кружил голову и путал мысли. Элиза лежала на шкурах перед очагом. Ее лоб, щеки и грудь покрывала вязь рун, а язык и горло покалывало от терпкого отвара, который сварила Ханна.

– Ты будешь смотреть вместе со мной.

Элиза медленно кивнула в ответ.

Старая жрица с грустью смотрела на девушку. Открыв Элизе часть правды, Ханна умолчала о главном и теперь, едва ли не сильнее чем воспитанница, жаждала знать, что ее ожидает.

Огонь загорелся ярче. Протяжное пение жрицы поначалу тихое, звучало громче и громче. Оно подобно волнам подхватило Элизу и понесло к неведомым берегам. Ей стало так хорошо и спокойно, что она не сразу осознала, зачем пришла сюда.

Что я должна увидеть?

Девушка стряхнула дурман и с трудом узнала себя в той величественной красавице в алом платье и золотом обруче, удерживающем волосы, которая с нежностью смотрела на мужчину, небрежно опиравшегося о спинку резного трона, а потом опустилась перед ним в глубоком реверансе. Элиза почти чувствовала обнимающие ее руки и тепло дыхания на своем лице. Она была готова поклясться, что слышит его слова:

«Я не отдам тебя никому»

Элиза попыталась коснуться его.. но видение растаяло, и девушка вновь оказалась в маленьком домике в лесу рядом с Ханной.

– Что ты видела? – спросила знахарка.

Элиза резко села и тряхнула головой. Теперь картины будущего, столь желанные секунду тому назад, казались ей совершенно несуразными.

– Что ты видела? – повторила вопрос Ханна.

– Это не может быть моим будущим, – Элиза смотрела на огонь. – Я никогда не сумею стать той женщиной в твоем видении, Ханна. Меня никогда не будет так желать мужчина. И я никогда не испытаю такого чувства. Мне это не нужно.

– Дитя мое, что за глупости ты говоришь? – устало улыбнулась Ханна. – Если ты видела себя счастливой женщиной, которую любит достойный муж, что в этом дурного?

– Я не желаю принадлежать ни одному мужчине, не хочу подчиняться его желаниям, снова притворяться, снова лгать. Я хочу лишь выполнить свое предназначение и стать свободной. Мне больше ничего не нужно.

– И куда ты тогда пойдешь, Лиззи? Ты, как и любая женщина, нуждаешься в защите.

– За которую я должна буду расплатиться собой?

Ханна пожала плечами.

– Мы живем в мире, которым правят мужчины. Порядок уложен давно. Одинокая состоятельная женщина, будь она трижды Избранной, всегда остается желанной добычей. Мужчина, которого не желаешь, лишает тебя сил, а тот, кого принимаешь по своей воле, сделает тебя еще сильнее.

– Не думаю, что кто-либо из добропорядочных лордов возьмет на себя труд заботиться о моих желаниях, – в голосе Элизы прозвучала горечь. – Я не могу не замечать, как люди крестятся, когда я прохожу мимо.

– У каждого своя ноша, дитя мое, – Ханна тяжело вздохнула. – Наше учение говорит, что ни одна душа не приходит в этот мир, чтобы быть одной. Всему свое время, Лиззи. И ненависти, и возмездию, и любви. Всему свое время.

Она обняла девушку и почувствовала ответное объятие.

*****

В замок Элиза вернулась совершенно разбитой. У нее не было сил даже на еду. К счастью, ее длительное отсутствие не было замечено никем, кроме верной горничной.

Джоселин, бормоча себе под нос длинные ругательства, собирала нетронутую пищу на поднос, пока хозяйка переодевалась и заплетала волосы в косу. Поглядывая на изящную фигурку госпожи, будто выточенную из камня, на темные волосы, отливавшие то сполохами огня, то расплавленным золотом, Джоселин в который раз усомнилась, что ее хозяйку связывают кровные узы с нынешним лордом. В ее лице или манерах не было сходства ни с леди Джиллиан, ни со старшей сестрой. Госпожа носила только простые платья и покрывала, а в присутствии членов семьи, за исключением лорда Роберта, вела себя не лучше сельской деревенщины, но Джоселин догадывалась, что хозяйка притворяется, дабы избежать общества матери, сестры и их дам. Когда горничная слышала, что болтают о ее госпоже в замке и в деревне, то приходила в бешенство. Вилланы и литы шептались об оборотне, которого положили в колыбель графини ведьмы Братства. Они искренне недоумевали, почему лорд до сих пор столь милостиво обходился с подменышем. В Острофе никто не любил магов. Любое упоминание о Братстве могло стоить жизни. И Джоселин старательно подпевала общим настроениям. Но ни на минуту не забывала, как рыдала мать, когда в деревню доходили вести о бойнях, устроенных графом Коннором. Резню, устроенную почти два десятилетия назад, поддержали многие. Даже король предпочел ничего не заметить. И он боялся стремительно растущего влияния Стефана Ладлоу. А потом родилась легенда об избранном ребенке. Или о подмененном духами младенце, оборотне, как говорили в деревне.

– Они заперли малышку, как животное в клетке, – с ненавистью восклицала мать Джоселин. – Но ничего, ничего. Ее время придет. Избранный отомстит за все.

Несмотря на то, что, став женой и родив детей, женщина потеряла способности к ведовству, она не перестала душой принадлежать братьям и сестрам. Женщина добросовестно передавала все слухи, которые ей удавалось собрать старой колдунье, раз в месяц наведывавшейся в деревню. Визиты прекратились с ее смертью, за полгода до появления в замке леди Элизы. Но цепочка не оборвалась. На смену матери пришла Джоселин. Она хоть и не знала ни одного заклинания, но была сообразительна и не глупа. Девушка была счастлива служить Братству, служить Избранной.

….А Элиза все еще не могла выбросить из головы свое видение. Что ждет ее впереди? Кем был тот мужчина? Что могло превратить ненужную дочь лорда Острофа в ту блистательную женщину, которая и в королевском дворце чувствовала себя больше хозяйкой, нежели гостьей? Какой-то частью души девушка понимала, что Ханна не говорит ей всей правды. Слишком многое ей приходилось изучать такого, что вряд ли могло понадобиться простой жрице. Даже мифической Избранной. В чем же состояло ее подлинное предназначение?

По привычке девушка подходила к окну, смотрела вдаль, и через некоторое время перед внутренним взором возникал знакомый мужской силуэт. Элиза уже знала, кто он и встречала его как друга. Порой ей начинало казаться, что именно он, Стефан, был ее настоящим отцом. Настолько сильно было сходство, между английской девочкой и уэльским друидом. Она не услышала стука в дверь и не сразу заметила остановившегося рядом Роберта.