Темный дворецкий леди Антонии

Антония сидела прищурившись, как совсем недавно сам Ирвин, и прикидывала, как бы ему сказать так, чтобы не обидеть.

Ирвин подавил желание поежиться под ее взглядом, чувствуя, что уж лучше бы и дальше она пряталась за вуалеткой, как при появлении в кабинете. Он тогда по ошибке принял ее за белоручку-выпускницу, с которой придется нянчиться, а толку выйдет ноль. Но поведение и речь Антонии – да и ее манеры в целом – убедили Ирвина, что эта штучка не так проста и за детским личиком прячется маленький взвод чертей. Он любил это в сотрудниках, с такими ему легко работалось. Но вот взгляд, казалось, просто выворачивал душу наизнанку. Возможно, так оно и было.

– Я так понимаю, вам есть что добавить?

В Ирвине чувствовался опыт управления людьми в самых разных, порой невероятных и невозможных, ситуациях. Антония кивнула.

– Если я правильно понимаю, Читающих у вас в отделе до этого момента не было?

– Верно. Всех специалистов этого направления еще в стенах альма-матер разбирают столичные службы, до городков вроде нашего если кто-то и доезжает, то не иначе как по недогляду спецслужб или большому чуду… Да что я вам рассказываю, сами знаете.

Антония знала. Знала и то, что даже самых слабых Читающих буквально рвут на части и закидывают предложениями со всех сторон. Ей самой избежать роли собачки на поводке у тайной канцелярии помогли только связи отца и справка от знакомого доктора о слабом душевном здоровье. Ей все равно настойчиво предлагали поработать хоть чуть-чуть на благо родины, пока разум не покинет ее окончательно, как это обычно случалось с Читающими. И из всех зол девушка выбрала, по ее мнению, наименьшее – тихий провинциальный городок в сутках езды от моря, подальше от столичных дрязг и запятнанных корыстью душ. Да, здесь этого тоже хватало, но все же было не в пример спокойнее. И при этом она действительно собиралась работать на благо родины и короны.

– Странно. Мне говорили, что у вас в отделе есть Читающий, я даже надеялась встретиться с ним и обменяться опытом.

– Был. Лет пятнадцать назад, еще до моего назначения. В сорок лет он ушел со службы и перебрался на самую окраину, в отдаленное и уединенное место, поближе к природе, так сказать.

Антония кивнула. Она понимала своего предшественника. Люди – вот что сводит с ума. Их грязь, которая, кажется, липнет к тебе самой, их помыслы, которые всем кажутся естественными, но ты видишь их скрытую суть и тебе хочется завыть. Или сбежать «поближе к природе».

– Понятно, – вздохнула девушка и посмотрела на начальника как-то даже слегка виновато.

Ирвин мысленно вздохнул. Это что же, ему все-таки придется побыть нянькой? А он-то уже расслабился!

– Господин Ирвин, к сожалению, в график придется внести изменения. Согласно уложению Двадцать пять, Читающих нельзя посылать на задержания – если, конечно, вы не хотите списать сотрудника по «профболезни» в ближайшие полгода. Детальные допросы – не чаще раза в неделю, а лучше раз в две недели – мне будет нужно время на восстановление. Простые опросы свидетелей – в неограниченном количестве, при условии, что не будет повышаться их сложность и не будет возникать необходимость применять дар. На выезды – только с напарником, который сможет подстраховать, и только с тем, кого я сама одобрю. Не каждый может выдержать мое общество, к сожалению, и я это сразу вижу. Надеюсь, вам не нужны конфликты в коллективе? – мило улыбнулась Антония.

Ирвин в очередной раз подивился несоответствию ее кукольной внешности и речей.

– Это угроза? – на всякий случай спросил он.

Настоящей угрозы он от девушки не чувствовал – напротив, интуиция подсказывала, что она настроена на сотрудничество и скорее станет ему помогать, а не мешать. Причин такого расположения Антонии он не видел, но жизнь научила не задавать глупых и бесполезных вопросов.

– Ни в коем случае. Лишь предупреждение о возможных рисках при пользовании услугами штатного Читающего, – совершенно серьезно ответила Антония, и Ирвин ей поверил.

– Идемте, познакомлю вас с остальными. Заодно сразу скажете о других возможных рисках, – хмыкнул он, выходя из-за стола.

В соседнем, более просторном, кабинете слышались голоса и прочий рабочий шум. Четыре стола располагались у разных стен, у каждого стояло по два удобных кресла и стеллажи для отчетов и справочников. Местами на полках стыдливо прятались за папками коробки с печеньем и чаем, в углу на тумбочке пыхтел чайник, стулья для посетителей разбрелись по помещению в неведомом порядке.

– Так, отдел! – рявкнул Ирвин, и тут же повисла тишина.

Девушка с длинными рыжими волосами, которой совершенно не шла темно-синяя форма департамента, попыталась спиной заслонить чайник. Подскочил и вытянулся в струнку до этого вольготно сидевший на углу стола блондин с мелкими кудряшками длинных волос и утонченными чертами лица – аристократ, не иначе. Поднял глаза от бумаг и равнодушно посмотрел на вошедших худой мужчина с седой бородкой и навороченными многоярусными очками-гогглами на носу, в нем Антония безошибочно узнала артефактора. Такого если что и заинтересует, то разве что говорящий робот или новая модель кристалла-аккумулятора. Ни того ни другого у Антонии с собой не было, поэтому мужчина вернулся к каким-то своим расчетам.

Последний стол пустовал, радуя глаз ровными стопками бумаги и собранными в подставку самозаправляющимися механическими перьями. Стол Шаттона? Хм, по стандартным правилам с ним ночью на дежурство должен был отправиться напарник, но тот, по-видимому, свалил обязанность отчитаться перед начальством на виконта, а сам благополучно уехал спать. Значит, не хватает одного стола.

– Да, шеф? – подал голос блондин.

– Знакомьтесь, это новенькая. Антония де Вельвиче, Читающая души. С этого дня она работает в нашем отделе. Леди, это Каллия ван Аморе…

Рыженькая кивнула.

– …Викторус де Крисп…

Утонченный полупоклон от блондина.

– …и Лендер Поллукс.

Артефактор, не отрываясь от бумаг, неопределенно махнул рукой.

– Что скажете по поводу напарника? – повернулся Ирвин к Антонии.

– Можно просто по имени, – отозвалась она.

Девушка обвела пронзительным взглядом присутствующих и тут же опять потупилась. Рыженькая от ее взгляда побледнела, блондин передернул плечами, артефактор удостоил ответным взглядом.

– Скажу, что среди присутствующих постоянного напарника не найду.

– Хм. А Шаттон?

– Возможно, – покладисто кивнула Антония.

– Ладно, об этом еще поговорим. Отдел! Введите новенькую в курс дела! Вик, дождись Гуса, поедешь к свидетелям. Новенькую возьмете с собой, пусть привыкает. Калли, как только виконт вернется, вдвоем проведете допрос. Все, отдел, крутим шестеренками и работаем, у нас еще два дела в архив не сданы! Если что, я у себя в кабинете.

Развернувшись на каблуках, начальник ушел, оставив Антонию под любопытными и изучающими взглядами коллег. Хм, интересно, а кто такой Гус? Напарник Шаттона?

– Калли, – первой отмерла рыженькая, подошла и протянула руку.

– Тони, – пожала теплую ладошку Антония и улыбнулась, привычно спрятав взгляд за вуалеткой.

– Ой, пойдем налью тебе чаю! У нас и печенье есть, хочешь? Все равно пока вызовов нет. У нас в основном тихо, так, мелкие жулики, ничего интересного, – тараторила Калли, усаживая Антонию на стул для посетителей у стола артефактора.

– Лендер, – буркнул мужчина, на миг оторвавшись от схемы стандартного переговорного устройства, как теперь видела Антония.

– Тони, – дружелюбно кивнула девушка, стараясь не встречаться с мужчиной взглядами, ей еще здесь работать, нечего народ раньше времени пугать.

Лендер понятливо хмыкнул и вернулся к работе. «А может, с ним и получится поладить», – неожиданно подумалось Антонии.

– Маркиз Викторус де Крисп к вашим услугам, – произнес приятный голос рядом, и перед Антонией склонился кудрявый блондин, протягивая руку явно в надежде заполучить женские пальчики для поцелуя.

– Вик, ну ты чего тут политесы развел! – с легким раздражением, вроде как в шутку, осадила приятеля Калли.

«Нет, не приятеля – любовника», – поняла Антония, еще раз незаметно окинув взглядом обоих.

– Действительно, мы не на светском рауте, а вы, как я смотрю, с дамой, – в тон рыженькой ответила Антония.

Калли непонимающе на нее уставилась, а блондин хмыкнул.

– Это что, так заметно? – выдал он, сверкая обаятельной улыбкой.

– Вся администрация в курсе, – пожала плечами Антония, вспомнив взгляды шефа и Лендера на парочку и всполохи в ауре дежурного, когда она назвала департамент.

Теперь понятно, к чему – вернее, к кому – относились розовые линии.

Вик усмехнулся и отошел, а Калли как-то совершенно беспомощно покраснела. Она что, считала, что все вокруг слепы и ничего не замечают?

– Надеюсь, я тебя не обидела, – попыталась исправить ситуацию Антония.

– Нет, – буркнула рыженькая, пихнула ей в руки кружку, вернулась на свое место и демонстративно зашуршала бумажками.

Вик с независимым видом опять уселся на угол стола и занялся разглядыванием своих ногтей. М-да, вот и поговорили.

– Любишь рубить правду? – тихо хмыкнул голос справа от Антонии.

– Я не могу иначе, – пожала она плечами, даже не взглянув на артефактора.

Поведение сослуживцев ее не удивило, но все равно внутри словно царапнули ржавым гвоздем.

– Ну-ка, коллега, помоги старику. Подержи вот здесь, – уже в полный голос попросил Лендер, тряхнув бородкой, и протянул девушке плоскогубцы с зажатым проводом. – Ага, а теперь медленно загибай проволоку влево…

Антония не возражала. Примерно через час, когда они вдвоем с артефактором пытались соединить вместе две части переговорного амулета, в дверях возник встрепанный юноша с волосами невнятного оттенка, столь же трудноопределимой прической и пакетом в руке. По мятой форме без нашивок Антония определила в нем младшего сотрудника отдела.

– Эй, народ, у нас тут, говорят, новенькая? – с порога вопросило это недоразумение.

– Так и есть. Антония, – представилась девушка.

Парень, судя по ауре, был на целый год младше ее.

– О! – стушевался коллега, но быстро взял себя в руки. – А я Гус.

Антония пожала протянутую руку. Интересно, этот Гус – он «де», «ван» или вовсе без фамильной приставки?

– Ребят, у нас опрос свидетелей, чего сидим?!

Неугомонное чудо замельтешило по кабинету. Гус сунул в руки светловолосому Вику какой-то конверт, на что тот лишь хмыкнул и убрал его за пазуху. Рыженькой Калли досталась коробка печенья, и настроение девушки заметно поднялось, она даже на Антонию посмотрела более благодушно. Нужно будет потом узнать марку печенья. К Лендеру младший помощник следователей подошел в последнюю очередь, и на столе перед артефактором появилась новая линза.

– Тони, если тебе что-то нужно, говори, я достану, – кивнул Антонии Гус, на что она благодарно улыбнулась, пряча взгляд за вуалеткой и украдкой разглядывая его ауру.

У парня сбилось дыхание. На новенькой форма сидела идеально, она приехала из далекой столицы, которая казалась юноше едва ли не иной планетой. А еще эта загадочная манера прятать глаза! Быть может, она скрывает что-то, что он мог бы прочесть в ответном взгляде? Симпатию? Наверняка он произвел на нее впечатление!

Сильных прегрешений, за которые мучила бы совесть, на душе Гуса не было, и воздействие дара он перенес спокойно. Антония едва сдерживала смех, глядя на душевные метания паренька, и даже в чем-то ему сочувствовала. Сколько же романтического мусора у него в голове! А может быть, здесь, в провинции, люди взрослеют позже? Ведь здесь не нужно ни за кем гнаться, доказывать, что ты достоин своей фамилии и на что-то годишься. Или это исключительно воспитание?

И все-таки, «ван» или «де»?

Гус выудил из идеально ровной стопки на незанятом столе лист бумаги и, пробежав по нему глазами, объявил:

– Здесь недалеко, всего два квартала. Кто на опрос свидетелей?

– Я, – отлип от стола блондин и небрежно бросил Антонии: – Идем.

Гус пришел в восторг оттого, что именно в их компании Антония поедет на первое задание. Парень, судя по всему, решил взять над ней шефство и тарахтел без умолку, как авто с поизносившимся двигателем. Блондинистый де Крисп едва удерживался от того, чтобы заткнуть уши или отвесить младшему напарнику подзатыльник, но считал это недостойным дворянина. Антония настырного «покровителя» почти не слушала, с интересом вникая в служебный процесс.

У заднего входа в администрацию обнаружился штат служебных автомобилей. Вик показал одному из охранников удостоверение, расписался в толстой тетрадке, получил ключ с громоздким брелоком и через пять минут уже вырулил на проспект. Машина пыхтела и шумела просто неприличным образом, даже Гусу пришлось заткнуться – бедняга просто не мог перекричать мотор. Зато Вик был довольный и поглядывал в зеркало заднего вида с усмешкой на губах. Антония, сидя с младшим коллегой на задней скамейке, придерживала шляпку.

Глава 4

Первое дело

До места преступления они добрались довольно быстро. Двухэтажный светлый особняк в жилом квартале радовал глаз механическими воротами, переговорным устройством рядом с калиткой и шпилями громоотводов на крыше.

Антония следом за посерьезневшим Виком шла по мощеной дорожке к дому, а Гус шепотом пересказывал ей материалы дела. Домушник, который орудовал в этом районе, попался накануне ночью именно в этом особняке. Он зацепил сигнальную охрану, сработали автоматические запоры на окнах и дверях – и воришка оказался просто-напросто заперт в доме, как в клетке. А когда приехал Шаттон с отрядом стражи, оставалось только с почестями проводить неудачника в камеру.

Антония хмыкнула. Если вор попался только сейчас, значит, он не такой уж и неудачник. Или наводчик ошибся и дал непроверенный адрес, или «коллеги по цеху» специально его подставили. Может, взнос в гильдию воров забыл внести или еще что. Эти мысли Антония озвучила Гусу, отчего у парнишки забавно округлились глаза, и он даже сбился с шага. Блондин впереди неопределенно хмыкнул и постучал в дверь.

Почти сразу их впустили в дом. Дверь открыла бледная напуганная служанка. Следователей проводили в гостиную, где их уже ждали хозяйка дома и накрытый к чаю стол. Антония отказалась присесть. Она медленно бродила по комнате, иногда замирая у окна, и, казалось, не обращала внимания на происходящее, погруженная в какие-то свои мысли. Вик занял кресло через угол от хозяйки и принялся с сочувствующим видом задавать вопросы. Гус, немного покраснев от осознания важности возложенной на него миссии и взглядов двух шушукающихся в углу служанок, старательно записывал разговор и подавал маркизу де Криспу бумагу и анкеты.

– Леди, скажите, сколько человек прислуги у вас работает в доме? Они все сейчас здесь или кого-то не хватает? – внезапно подала голос Антония.

Гус вздрогнул и чуть не выронил вечное перо.

– Эм… – растерялась хозяйка, как раз по третьему кругу рассказывавшая Вику, какой ужас пережила этой ночью, пока тот сочувствующе кивал. – Ну, у меня один слуга-мужчина, повариха и две постоянные служанки, они все здесь… Ах да, иногда приходит Дора, она делает мне прически на выход.

– А когда Дора была у вас в последний раз? – поинтересовалась Антония.

– Ну, не знаю даже… На той неделе. Точно! В прошлую среду! Я как раз ходила на чай к леди Изольде, и Дора сделала мне чудесную…

– Спасибо за информацию, леди. Можно вызвать Дору прямо сейчас?

Хозяйка растерялась – она явно не привыкла, чтобы ее перебивали, – но через какие-то полчаса Дора была в комнате с прислугой. Антония обвела всех пристальным взглядом, от которого Вика прошиб холодный пот, хозяйка на целую минуту замолчала, а слуги откровенно поежились. На усатого слугу Антония только хмыкнула и жестом отпустила его, одной служанке сказала непонятное «не злоупотребляйте», вторая удостоилась реплики «верните ложки», а вот Дору, стоящую в конце, у стеночки, Антония разглядывала целую минуту. Под конец девушка еле стояла на ногах и едва не плакала.

– Сами во всем признаетесь или мне рассказать? – выгнула бровь Антония, и служанка, заливаясь слезами, принялась тараторить.

Тараторить о том, что нужны были деньги; о том, что в домах ее пускают в хозяйские комнаты, когда господа готовятся к выходу, а значит, достают драгоценности. Она видит, где что лежит, а потом спускается в кухню к слугам и выясняет, где черный ход, когда привозят продукты и где кухарка или управляющий хранят ключи. Потом обо всем рассказывает своему любовнику, который после каждого набега дарит ей что-нибудь из «пропавших» украшений. Она не может их носить, но бережет и прячет дома под половицей. Леди советуют мастерицу по прическам другим дамам, и Дора попадает в новый дом, а спустя полгода, когда на нее никто уже не подумает, дает наводку своему приятелю. И так по кругу.

Когда Дора закончила, все смотрели на нее – кто с осуждением, кто с ужасом, кто с недоверием. Хозяйка причитала и заламывала руки.

– Гус, ты все записал? – ровно поинтересовался блондинистый следователь.

– Да, Вик, записал, – отозвался парень.

– Не волнуйтесь, Дора в участке даст показания еще раз, более подробно. Верно, Дора?

Еще один пристальный взгляд на служанку – и она яростно закивала, так, что голова, казалось, вот-вот отвалится.

– Отлично, – поднялся Вик. – Тогда мы здесь закончили. Леди, спасибо, что уделили нам время. К сожалению, вам придется подъехать в день суда…

– Одну минутку, последний вопрос, – улыбнулась Антония, но этой улыбке никто не поверил.

Девушка взяла у Гуса чистый лист и вечное перо, положила все перед хозяйкой и уже серьезно спросила:

– Вы ничего не хотите добавить?

– Н-нет, – побледнела женщина.

Она не знала, чего у нее сейчас внутри больше: страха, раздражения или злости. Ее ограбили, потратили ее время, заставили отвечать на дурацкие вопросы, а теперь еще на что-то намекают!

– Это усложнит нам задачу. Придется опрашивать владельца и сотрудников игорного дома, а это лишнее время, – притворно вздохнула Антония.

– О чем ты? – нахмурился Вик.

– Пострадавшая серьезно увлеклась игрой в рулетку и половину тех украшений, которые были заявлены как украденные, просто проиграла. Она сама договорилась с Дорой о краже, но не ожидала, что в дом проникнет настоящий грабитель, который действительно попытается что-то украсть, думала, что будет просто инсценировка. И не знала, что муж, который заметил пропажу любимых запонок, поставил серьезную защиту на дом. К слову, подобным образом пропажу украшений скрывала ее подруга, и она же посоветовала обратиться к Доре. Гус, шкатулка, с которой поймали преступника, сейчас в отделе вещдоков, верно?

– Угу, – кивнул парень.

– Ее содержимое легко проверить. Все, заявленное как пропавшее сверх этого, давно заложено в ломбарде или игорном доме. У преступника не было возможности спрятать или вынести украшения – ловушка охраны сработала отлично и захлопнулась почти моментально.

– То есть украшения из дома преступник не выносил, – хмуро подытожил Вик.

Тут в дверях возник хозяин дома.

– Как это «не выносил»? Должно быть намного больше того, что у него отобрали! Когда, кстати, вы собирались вернуть наши вещи?

– Вам вернут все после суда. Копия описи у вас на руках, вы сможете проверить и убедиться, что следователи, стражи и судьи ничего себе не оставили, – снова пряча взгляд за вуалеткой, ответила Антония. – А что до остального…

Пристальный взгляд на хозяйку – и та, рыдая, бросилась мужу в ноги.

– Что-о-о?! Там были фамильные драгоценности! Изумрудный комплект моей прабабки! Да как ты посмела?!

Следователи, не дожидаясь разрешения скандала, вышли, и Вик с крыльца дома вызвал по амулету стражей. За Дорой приехал тюремный автомобиль, неулыбчивые мужчины в серой форме забрали женщину, и только после этого следователи вернулись в отдел.

– Как съездили? – прощебетала рыженькая Калли, вешаясь на шею маркизу.

– Отвратительно, – буркнул Вик и, отделавшись от подруги, хмуро проследовал к чайнику.

– Что так?

За своим столом обнаружился Шаттон. Он каллиграфическим почерком заполнял какие-то бумаги.

– Мы нашли и поймали наводчика, а заодно выяснили, что нашему домушнику приписали на порядок больше, чем он действительно украл, – сухо пояснил де Крисп.

– Так это же хорошо, – не понял Шаттон.

– Угу, – буркнул блондин, отвернувшись к окну и грея тонкие пальцы о кружку.

Гус умчался с отчетом к начальству, и взгляды присутствующих устремились к Антонии. Она пожала плечами и выложила все как есть.

– Это же одна из самых влиятельных фамилий в городе! – удивилась Калли.

– Угу. И благодаря одной Читающей они вынуждены вынести на всеобщее обозрение свои семейные дрязги, – кивнул Вик. – Наверняка будут скандал, развод и деление имущества. И замять уже не получится. Показания и Доры, и хозяйки – в протоколе, слуги – те еще сплетники, а все соседи – да что там, пол-улицы! – слышали вопли хозяина дома. Я бы не хотел участвовать во всем этом ни как служебное лицо, ни как свидетель. Матушка не простит, если наша фамилия мелькнет хотя бы раз.

– Ты же ни при чем, просто выполняешь свою работу, – посмотрела Калли на раздосадованного Вика.

– Попробуй убедить в этом мою матушку.

Вик со злостью смял в пальцах печенье, и Калли тут же кинулась убирать крошки. Шаттон, покачав головой, вернулся к бумагам.

В дверях показался Ирвин. Над его головой прожужжал и впорхнул в руки Вика курьер.

– Почему все здесь? Калли, поедешь с Лендером. У нас заявление о недобросовестной установке охранной системы, что повлекло шум и жалобы от соседей, подробности узнаете на месте. Вик, с тебя отчет о выезде. Шаттон – на допрос вора. Антония…

– Я с виконтом, если позволите! Это моя прямая специализация, – подскочила Антония.

– Хорошо. Шаттон, на первый раз под твою ответственность. Все всё поняли?.. Тогда шевелите шестеренками!

– Да, шеф, – кивнул блондин.

– Да, босс, – отозвался Шаттон, проходя мимо Ирвина к выходу.

Лендер со вздохом поднялся, многоярусные очки-гогглы переместились на макушку, и артефактор подхватил стоявший в углу за шкафом походный набор инструментов. Он спокойно наблюдал за мечущейся по кабинету Калли, терпеливо дожидаясь, пока она найдет затерянные где-то форменные перчатки.

Антония, схватив папку и поправив шляпку, поспешила за Шаттоном. Он на ходу пояснил, что в этом здании три подземных уровня. На первом, верхнем, Антония уже была, там проходят судебные заседания. На втором уровне оборудованы кабинеты для допросов, а еще ниже располагаются камеры предварительного задержания. Никаких жутких казематов, все прилично и строго по нормативу, как заверил Антонию виконт.

Они спустились на второй подземный уровень. С разрешения Шаттона Антония из любопытства заглянула в пару пустых допросных. В одной комнате подозреваемого и сотрудников правопорядка разделяла прозрачная ширма, в другой преступнику казалось, что со всех сторон глухие стены, а следователи из-за магической перегородки прекрасно его видели.

После короткой экскурсии следователи вернулись в начало коридора, где за второй от лестницы дверью их ждала работа. Помещение оказалось вовсе без перегородок. Воришка уже был тут, наручниками пристегнутый к ручкам стула, за его спиной маячил страж. Шаттон кивнул охраннику как старому знакомому и занял кресло напротив вора за широким тяжелым столом.

Антония опять не стала садиться. Пока Вик задавал стандартные вопросы о личности вора, она вгляделась в стражника. Мужчина начал нервничать от ее внимания. Кивнув каким-то своим мыслям, Антония наконец перевела взгляд на преступника. Страж облегченно выдохнул и как-то сдулся. Ему, конечно, передали, что к ним в администрацию наконец-то направили положенного по штату Читающего, и ему было интересно понаблюдать за неведомым специалистом и его работой. Но мужчина и представить не мог, что оказаться предметом внимания Читающего настолько… неприятно. Более подходящее слово стражник подобрать не смог.

– Любезнейший, почему ты соврал про свое имя? – воспользовавшись паузой, во время которой Шаттон записывал показания арестованного, поинтересовалась у преступника Антония.

Молодой щуплый мужчина поднял на нее взгляд, открыл рот, побледнел, закрыл рот. Сделал новую попытку заговорить – и снова безуспешно.

– Прости, что сразу не предупредила – пока я здесь и работаю с тобой, солгать мне ты не сможешь. Поэтому, чтобы не было мучительно больно и неприятно, лучше сразу отвечай на все вопросы честно. Итак, что с именем?

– Я непризнанный ублюдок. У папеньки был адюльтер, про который после моего рождения узнала его законная супружница, она выставила мою мать-кухарку вон. Поэтому родовым именем, как это обычно положено, я пользоваться не могу. По материнской линии дедуля, узнав, что моя мать нагуляла внебрачного ребенка, устроил скандал. Бабулька, да будет Небо к ней милосердно, сколько могла, помогала нам деньгами, но маму замуж с дитем так никто и не взял, а когда мне было десять, бабка ушла к богам. Через четыре года за ней последовала и моя мать.