banner banner banner
Девочка без прошлого
Девочка без прошлого
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Девочка без прошлого

скачать книгу бесплатно


– Я не умею, – спокойно ответила девочка.

– Как… не умею? – удивился я. – А считать умеешь?

– И считать не умею.

Книга отправилась под подушку. Алина всегда клала ее туда, будто боялась, что кто-то украдет. Утром она вытаскивала книгу, перекладывала на тумбу рядом с лампой, и всякий раз, когда я уходил на работу, она была именно там. Иногда открытая, но чаще закрытая.

– Ясно, – вздохнул я. – Тебе просто необходимо что-то делать с образованием. Так дальше не пойдет.

Она опустила глаза. Так же медленно и печально ее голова легла на подушку.

– Извини, – она потянулась к одеялу. Колено уперлось мне в бок.

Настольная лампа светила ей в глаза. Я погасил свет, и еще несколько минут сидел с ней в полутьме. Говорить не хотелось.

– Я для тебя обуза, – проговорила она в полусне. – Никогда не чувствовала себя с кем-то своей. Даже не знаю, что нужно сделать, чтобы быть своей.

– Ничего не нужно делать, – сказал я. – Все за тебя решит время. Время всегда все решает. Остается только самое темное, что держится в душе долго-долго. Но и оно потихоньку выходит наружу. Тогда человека и принимают. Причем, сразу везде, – я потер ладони. Кожа была влажной, как от волнения.

– Тебя тоже не везде принимали?

– О-о-о, – протянул я. – До десяти лет у меня и друзей настоящих не было. Я думал, что есть, а на самом деле их не было.

– А что случилось в десять лет?

– Сам не знаю. Наверное, кто-то сверху посмотрел и сжалился. Потом у меня и друзья появились, и родители как-то по-другому начали относиться. Хотя и это продолжалось недолго. Когда я закончил школу, опять все рассыпалось.

Мы помолчали. Краем глаза я видел, как девочка следит за мной. Она не спала. Она слушала.

– В институте было хорошо. Со мной дружили отличные ребята, но они исчезли сразу, как у них появились девушки. Оказывается, с девушками дружить приятнее.

Снова молчание. Затем мои мысли словно поплыли по течению.

– Девушки что-то меняют в мужчине. С одной стороны они делают его сильнее и увереннее, с другой, он становится уязвим и никому не нужным. Вот такая закономерность.

Вновь повисла пауза. Алина засыпала. Когда ее дыхание стало глубоким и редким, я ушел в гостиную, и еще час просидел за телевизором, переключая с канала на канал, пока не остановился на скучном футбольном матче. Под него я и уснул. Ничего не видя, не слыша и не чувствуя.

Я рассчитывал, что к концу недели объявлениями о пропаже девочки будет увешен весь район, но ничего подобного не произошло. Заметка на парковке супермаркета так и осталось единственной, и после несчетных попыток найти другие, я успокоился. Газеты тоже молчали, молчал телевизор. Никаких проверок на улицах. Ни следочка о поисках в социальных сетях.

Как бы невзначай я стал интересоваться новостью на цементном заводе.

После смерти Чарка многие рабочие пересмотрели свои взгляды на жизнь и замкнулись. Даже самые сварливые, привыкшие болтать о том о сем, умолкли и не распускали языки за обедом и на перекурах. Выбора, к кому подходить с подобной темой для разговора, у меня было не много. И все же я подступил. Сначала к одному, потом к другому. Старался выбирать людей из разных цехов, чтобы у них не нашлось возможности узнать друг у друга, чем именно я интересовался у каждого. Один из моих товарищей по имени Андрей, сказал, что любая пропавшая девочка, будь она трижды сирота, заботила бы его меньше, чем друг, с которым он проработал много лет. Андрей ни с кем не был так откровенен, как с Чарком, и общение со мной компрометировал, будто я был ему неприятен.

– Никогда не обращал внимания на доску объявлений на парковках супермаркета, – заявил он, корчась. Я так и не понял от чего он корчился: из-за меня или из-за кофе, коим начинался, продолжался и заканчивался его рабочий день. – Кто их вообще вешает там? И для чего? Двадцать первый век на дворе. Все есть в интернете. Заходишь на сайт и получаешь то, что надо.

– Я тоже так думаю.

– Не надо тут ни о чем думать! – хлестнул он в мою сторону. – Тут и ежу все понятно.

Его лицо напоминало морду шарпея, озадаченного появлением на лужайке другого шарпея.

– Как-то раз какой-то идиот повесил объявление на нашем заборе. «Пропала черепаха. Панцирь зеленый. Лапы короткие». Мы с женой часа полтора катались со смеху над таким подробным описанием. До сих пор интересно – нашлась черепаха или нет.

– Черепаха – не ребенок, – заметил я.

– Да? – с вопросительной интонацией отозвался Андрей и вдруг глянул на меня, как ястреб на мышонка. – И вороны все так же срут с тополиных веток. Ты, парень, мастер по части очевидности. На кой тебе сдалась эта девчонка? – нос его задергался отдельно от лица. Мне почудилось, будто он перевоплощается и скоро сменит облик.

– Просто интересно, – отвертелся я и прокашлялся.

Кашель часто помогал развеять подозрения.

Как выяснилось, Андрей не подался в подозрения. Он был человеком несмышленым. Какой снаружи, такой и внутри. Все закончилось тем, что он сказал:

– Шел бы ты на хрен со своими интересами. У меня проблемы. КАМАЗ сломался и теперь мне придется сидеть здесь полночи с двумя полудурками, называющими себя механиками. Как тебе такой расклад?

Я ушел, оставив его с остывающим кофе. Чарок на моем месте, скорее всего, нашелся бы что ему ответить, и разговор бы у них в конечном счете завязался. Но я так не умел. Когда меня «слали», лучшим было уйти.

В конце недели на КПП мне повстречался еще один знакомый. Ковалько Санек. На завод мы пришили с ним в одно время. Только я – из коммерческой стези и без малейшего опыта, а он после семи лет оператором в горновом цехе. Приехал откуда-то с Урала, с хорошими профессиональными знаниями, и был принят на завод едва ли не на следующий день. Меня приняли через месяц после курсов стажировки и еженедельных проверок. Санек, в отличие от Андрея, был человеком мягким, опрометчивым, но в чужое дело не лез. Когда я спросил у него про объявление он прямо ответил: «Ничего не видел. Ничего не знаю». А потом, в подтверждение моим мыслям добавил:

– Если так ищут, значит так надо.

Было заметно, что Санек торопился. Чтобы не уходить, будто между нами рвалась линия, он сказал:

– У меня жена работает в администрации. Если тебе прям срочно, могу замолвить словечко. Все тихо и конспиративно. Ты меня знаешь.

Я улыбнулся.

– Нет, не нужно. Это лишь для посредственных знаний. Тоже самое, что и знания Конституции или уголовного кодекса нам ведь тоже иногда требуются.

– А-а, – кивнул Санек и хлопнул меня по плечу. – Когда один живешь, интерес к таким вещам – обычное дело. Ты же еще один?

– Один.

– Вот мой совет, – произнес он в полголоса. – Лучше прекращай быть один. Даже со страшной бабой бывает веселее, чем, когда один.

– Не сомневаюсь, – кивнул я и подумал, что пойму его лет через десять. В сорок обычно уже все равно, как выглядит твоя женщина.

Он пожал мне руку и растворился в толпе рабочих.

Примерно такого же рода разговор поджидал меня за обедом с вахтером на КПП и с технологом из управления печами. Никто из них не сказал ничего путного, но и не уличил в покрывательстве. Для всех я был парнишкой с сеном в голове, решившим в кое-то веки побеспокоиться о ком-то, кроме себя самого. Иногда я был безумно рад, что никто из сотрудников не знает обо мне ничего, кроме общей информации. Не женат, живу где-то поблизости, ношу серый рабочий комбинезон, на работу не опаздываю, правила не нарушаю. Прекрасная идиллия для преступника.

Тем временем объявление на парковке супермаркета потускнело. Буквы и цифры слились в черную линию и к воскресенью прочитать что-либо на потрепанном листе было уже невозможно. Я заходил в супермаркет каждый день, брал что-то по мелочи, и тут же бежал на парковку к стенду с объявлениями, чтобы проверить там ли оно. Ничего не изменилось? Никто не наклеил новое на смену старому?

Ничего.

Я никак не мог понять, тревожит ли меня это объявление на самом деле или я себя накручиваю. Никто, кроме меня, на него не реагировал. Никто вообще про него не знал, будто я единственный, кто его видел. Несколько раз мне попадались люди, разглядывающие доску так, словно искали свою фамилию, и я замечал, что никто из них не смотрел в левый верхний угол. Все смотрели куда угодно, только не туда, где были эти три загадочные строчки со смайликом и телефонами. И тогда я поверил, что объявление, действительно, вижу один. Никому до него не было дела. А когда строчки начали стираться, так и вовсе хотел содрать эту грязь с доски. Но меня опередили. В понедельник вечером кто-то заклеил раскисший лист объявлением о съеме жилья, и история исчезла из моей памяти еще на несколько дней.

Глава 8

Цыгане

Во второй половине ноября дожди стали лить с заметными перерывами и вопреки приближению зимы, потеплело. Я ходил на работу в расстегнутой куртке. Про шапку вспоминал, когда с гор спускался ветер или небо затягивали тучи. Настроение было прекрасным, будто зима уже проскочила, близилась весна, распускались почки, и город окрашивался в новый цвет. Такая лихорадка – частое явление для Новороссийска. За потеплением последовало похолодание, и жители города могли наблюдать за живописным явлением: над морем повисал густой туман. В студенческие годы я видел нечто подобное на набережной. Туман образовывался над водой, переползал через парапет, и там, где пешеходные дорожки близко граничили с береговой линией, окутывал все в непроглядную мглу. В тумане исчезали деревья, люди, фонари. Рестораны на набережной погружались в дымку до второго этажа. Ближе к дороге мглу разгоняли машины, но то, что творилось у кромки воды было настоящим сокровищем для фотографов и впечатлительных личностей.

С тех пор, как я переселился на Восточную сторону бухты, туман почти не появлялся. То ли веяние природы утягивало его с Востока на Запад, то ли климат здесь был несколько иной. Даже когда над морем повисала дымка, и противоположная часть бухты исчезала в бледно-голубых тонах, в окрестностях Сухумского шоссе было все так же прозрачно и серо. Интенсивный дорожный трафик словно отгонял теплые воздушные массы в горы, где они собирались в тучи в виде длинной широкой полосы. Ту полосу местные называли бородой. Когда я только переехал в Новороссийск, мне рассказывали, что борода над горами предвещает о скором Норд-осте. Подтвердить эту теорию я не смел, потому что Норд-ост иногда дул и без бороды. А на восточном побережье в холодное время года он вообще дул постоянно.

Прогулки на пляж вскоре стали рутинными, и мы с Алиной начали расширять географию наших путешествий. Мы ходили на мыс, ходили в лес, поднимались к Андреевскому перевалу. Иногда мы забирались так далеко, что, возвращаясь, засыпали абсолютно без сил. Пешие прогулки действовали в равной степени утомительно и восхитительно. Мы успевали поговорить, устать, надышаться гарью. Однажды, засыпая, я вдруг понял, что вечер есть самая лучшая часть суток, что можно себе вообразить. И несмотря на то, что вечер всегда проходил быстро, у меня не возникало чувства, будто его не было. В тот период я словно обрел новую жизнь и с раннего утра мечтал о том, чтобы наступил вечер. О том же я думал и на работе. Под шум двигателя, под грохот сгружаемого на конвейер мергеля, под голос диктора из радиоприемника, и даже под стук ложек за обедом, я думал только об одном: чтобы поскорее наступил вечер, и мы с Алиной вновь пошли гулять.

Наверное, это было наваждением.

В один из ноябрьских дней, когда солнце поднялось высоко над морем, а над горами повисла борода, я кое о чем вспомнил. История «Оливера Твиста» подходила к концу, и, чтобы не лишать себя удовольствия в чтении, мне требовалось отыскать новую книгу. Я не хотел покидать творчество Чарльза Диккенса, и мне требовалась книга, способная продолжить приключенческую линию только уже с новыми героями. Из Диккенсовских произведений в моей библиотеке оставался только роман «Большие надежды». Я прочел его лет десять назад, но уже в том возрасте еле осилил. Перечитывать роман с девятилетней девочкой было бы не разумно. Поэтому мне требовалось другое, более легкое повествование, наполненное юмором и перипетиями без глубоких умозаключений. Вот тогда-то я и вспомнил о «Лавке древностей». Романе уступающим по популярности «Оливеру Твисту», но не менее увлекательном, волнительным и интригующим.

Так я отправился в город искать заветную книжку.

Добравшись до центрального рынка, я задумался над тем, куда пойти: в книжный магазин, где любой роман найти легко, но он будет стоить дорого или поискать на рынке в газетных лавках, где была возможность сэкономить. Я и сам не заметил, как людской поток в районе остановки подхватил меня и вынес на аллею. Массы людей здесь резко редели, потому что всюду, куда ни глянь, стояли цыгане. То была их точка. Их закуток. Отсюда их никто не гнал, и здесь они имели достаточное внимание среди посетителей рынка, кому предлагали сигареты, краденные телефоны, драгоценности и, конечно, «гадания». Пересекая аллею, не наткнуться на цыган было невозможно. Они стояли по обе стороны дорожки, при коротком взгляде выдвигались к тебе навстречу, при отрицательном ответе цеплялись следом. В основном торговали и гадали только женщины. Мужчины тоже находились на аллее, но никаких попыток завлечь клиента, они не делали. Еще реже, чем мужчины, здесь встречались дети.

Сегодняшний день отличался от предыдущих во многом.

Во-первых, на аллее появились девушки. Молоденькие, лет четырнадцати-пятнадцати. Они тушевались под деревьями вместе с еще более молодыми девочками лет восьми-десяти. Было заметно, что никакой деятельности, кроме присмотра за детьми они не выполняли, отчего на их лицах изредка появлялась печаль. Дети кружились, как волчки и было ясно, что активность для них была нормой, чего не скажешь про взрослых, ежеминутно делавших им замечания. Визгом полнился небольшой закуток с тыльной стороны от аптеки, и прохожие обходили его по дуге, будто из очага шума, им навстречу могла броситься проказа.

Там же, где тушевались девушки и дети, бегали две тощие собаки. В отличие от прохожих, никаких проблем с цыганским обществом они не испытывали. И даже, когда кто-либо из детей тянул к ним руки, давались гладиться и ласкались. По худощавости детей и собак можно было предположить, что питались они одинаково, но это совершенно не влияло на общее торжество. Все были счастливы, бодры и беззаботны.

Я тоже пошел вокруг цыган по дуге. Прохожих на аллее не было, и я почувствовал внимание цыган на себе. Одна из собак устремилась за мной, и, обнюхав пятки, пристроилась следом. Я ускорил шаг и опустил голову. Перед глазами был асфальт. В ушах – шум детских голосов. Кто-то сбоку предложил купить или продать телефон. Я не ответил. Собачонка побежала в стороне. Сквозь шум детских голосов я слышал, как стучат по тротуарной плитке ее когти.

Громкий скрипучий голос из-под деревьев предложил купить сигарет. Клич был похож на закидушку, чтобы спросить что-нибудь еще. Я промолчал и уже миновал оживленный участок цыган, когда навстречу мне выдвинулась немолодая женщина с ребенком на руках. Траектория ее движения была настолько резкой, что я в нее чуть не врезался. Голову пришлось поднять, руки спрятать в карманы. Женщина притиснулась ко мне и прошептала:

– Не бойся меня, парень, – голос у нее был тихий и добрый. Совсем не такой, как у торговок сигаретами. – Сказать тебе хочу кое-что, – молвила цыганка.

Я сделал шаг прочь от нее и остановился. Наши глаза встретились и почему-то расходиться не пожелали.

– Такой робкий, – заявила она. – Такой молодой, такой горячий, но еще не знаешь ничего.

Я не отвечал.

– Хочешь расскажу твое будущее?

Я помотал головой.

– Хочешь, – улыбнулась цыганка. Ребенок на ее руках завертелся, и она ненадолго отвела глаза. – Хочешь, но боишься, что я дорого возьму, да?


Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги
(всего 10 форматов)