скачать книгу бесплатно
Разбивая: и букет, и пальцы, и плечи, и плащ – на атомы, Он бился в окна, в заглушенную балконную дверь, в кирпичную кладку дома! Пытался пробиться к той, которая, не узнавая Его, дрожа от страха, пряталась в комнату всё глубже и глубже…
Он бился!
Бился!
Бился!..
Он долго бился в надежде, что она откроет Ему дверь, и впустит главного гостя – возвратившегося хозяина. Но упрямая дверь не открывалась…
И тогда Его Тень восстала в полный рост, закрывая собой небо.
И тогда Он изменился в лице.
Стал тёмен, резок и тяжёл.
Он взлетел над разомлевшим в испарине летней сиесты городом, с размаха врезался головой в тучный шлейф своего плаща, за которым хохотала Тень, и призвал: и ливень, и град, и грозу!
Ураган, сметая всё на своем пути, рванулся по улочкам, проспектам, скверам и площадям!
Он сдирал грубую шкуру асфальта, освобождая землю для дыхания! Выдергивал из почвенных пазух, вросшие вглубь мощными пальцами, кряжистые ноги вековых дубов, словно это были молодые луковицы нарциссов, и расшвыривал их вверх корнями на сотни метров вокруг! Подбрасывал легковушки и гружёные фуры, словно пустые спичечные коробки, и, жонглируя ими, кидал оземь, корёжа и разрывая пополам! Срывал с домов крыши, словно шляпы и парики, и плашмя бил ладонями по облысевшим чердачным черепам! Крошил оконные рамы в пластиково-стекольный порошок, и раздувал его в пыль!
Он крушил город: и ветхие срубы, и здания, построенные на века, – но не трогал: ни людей, ни животных, ни птиц.
Загоняя всех в страх, Он и сам метался, как загнанный зверь, борясь со своей Тенью!..
Совершив яростный круг по городу, Он возвратился к её дому не обессилившим, но уже притихшим.
Не толкаясь, едва сдерживая разъярённое дыхание, Он медленно скользил плечом по стене, в ожидании, что балконная дверь, за которой дрожала Алиша, распахнётся, и она – девушка, для которой Он собрал все цветы мира, – выйдет к Нему навстречу.
– Ольга, – завывал Его голос в щели оконных рам.
– Ольга…
– Ольга…
Не дождавшись, Он слился с Тенью, взвился над крышей дома и ударил сверху!
– Не убегай! – разрывая жестяные перепонки, влетел в трубу гром Его голоса. – Чем дольше ты убегаешь, тем больше!..
Алиша прижалась к стене комнаты, вцепившись пальцами в выступ дверного косяка.
Он, вжавшись в стену ухом, услышал, как в страхе бьётся о рёбра её сердце, и… пошёл на второй круг!..
Город ревел от ужаса!
И Он кричал громом в ответ!
– Не убегай! – громыхал Его уже охрипший голос.
– Беги от Него! – перекрикивала Его Тень. – Он убьёт тебя!
– Не убегай! – навзрыд, вперемежку с тяжёлыми дождевыми каплями, колотили по лицу улиц градины величиной с голубиное яйцо.
– Беги от Него! – завывала Его Тень. – Он убьёт тебя!
– Не убегай! – кричали стрелы Его молний.
– Беги от Него! – грохотала Его Тень. – Он убьёт тебя!
– Не убегай… – шептал Он.
– У… бе… гай!.. – неслось эхом над опустевшим, раскромсанным, избитым городом.
Завершив второй, ещё более разрушительный обход, Он ударил всей мощью в свою Тень, и обрушил её навзничь.
– Тебя слишком много! – крикнул Он, наступая на горло Тени, и в его руке сверкнул трезубец.
– Не убегай! – сжимаясь прошипела Тень, и проскользнула под Его плащ: – Разве можно убежать от себя?.. – И Тень запряталась в Его сердце: – Не убивай…
– Ты ещё будешь со мной, пока я не сольюсь с ней полностью, – сказал Он.
Пронзив своё сердце трезубцем, Он вытащил из раны чёрный мохнатый комок: то, что осталось от Тени; завернул полумёртвую-полуживую в плащ, как в саван, и приковал иглами молний к себе.
Возвратившись к дому Алиши, Он замер у балконной двери в ожидании, продолжая лишь изредка простреливать себя одиночными молниями, удерживая Тень от восстания.
Безрезультатно выждал Он много минут, показавшихся Алише бездонными веками. Затем, почти не шевелясь, всем телом обнял её дом, оторвал от земли, положил над пупочной впадиной на своём животе и закачал, убаюкивая её страхи.
Многоквартирный кирпичный дом, подрагивая, плыл в воздухе и, словно преодолевая невидимые ступеньки, на каждом Его вдохе приподнимался вверх.
Нежно, плавно и осторожно Он укачивал Алишу вместе с домом до тех пор, пока она, переборов страх, вышла на балкон.
Тогда Он аккуратно поставил дом на место и схватил Алишу за руку так крепко и так жадно, что косточки в её пальцах хрустнули, затем ослабли, размякли, а за ними и всё её тело рассыпалось на триллионы атомов, наполняясь воздухом.
– Не убегай! – раздувая тело Алиши в облачный пар, тихо сказал тот, кто ещё совсем недавно был Ураганом. – Чем дольше ты убегаешь, тем больше…
Он взмахнул вверх, увлекая её за собой, и поплыл над городом, отворачивая взгляд, чтобы не смотреть вниз. Ему было невыносимо больно видеть то, что Он совершил внизу, видеть то, что Он оставил после себя и своей Тени…
– Не убегай…, – с тоской в глазах, едва слышно прошептал Он.
С тех пор она уже не убегала.
И Он прилетал за ней лёгким бризом, брал её за руку и уносил ввысь, в свой воздушный замок, где она сама становилась: и ветром, и облаком, и дождём, и радугой!
Она не знала, когда именно Он прилетит в следующий раз, и потому ждала его всегда.
Но однажды Ветер сказал:
– Я прилечу завтра.
И пропал.
Алиша ждала и ждала…
Но чем больше она думала о Нём, чем жаднее ждала Его свежего дыхания, тем дольше Он не летел.
Её мир замирал, теряя краски и запахи… Воздух становился безжизненным и спёртым… Все дома и деревья, и люди начинали походить друг на друга, как трафаретные близнецы… Солнечный свет делался всё более искусственным, потом и вовсе превратился в электрического мертвеца… А Ветер всё не летел и не летел…
Сейчас, когда Сарафан соврал ей о Ветре, Алиша побежала вперёд! Туда, где, наверное, ждёт её Он!
Она бежала: мимо домиков-игрушек; мимо озера с ровным стеклом поверхности; мимо парусов фонтана-кораблика, разбрызгивающего крошечные стекольные капли.
Она бежала: по хрустящему под босыми ногами стеклу; по колотому зернистому щебню, рассыпанному вдоль дороги, которая уводила Алишу вправо за город; по пустырю, заросшему обжигающей икры крапивой; по влажному приозёрному песку, липшему к израненным стопам; по нежной глади воды, омывающей ноги; по плоским тёплым камням городской мостовой, мимо домиков-игрушек…
Алиша всё бежала и бежала, а Сарафан всё гладил и гладил её бёдра. Он уже не успевал их обнимать, но, лишь едва прикасаясь, незаметно для Алиши, легко поглаживал: то одну, то другую ногу, то одну, то другую…
Глава 14. Ж Дать
Свет Небиса обжёг его лоб и ослепил глаза. Спину обволокло нарастающим теплом, довольно схожим с ощущением поставленных горчичников, которое он помнил со времён простуженного детства. По груди пробежала лёгкая испарина, и над висками заблестели мизерные капельки пота.
– Почему вы бежите к нему? – спросил он, глубоко вглядываясь в волнообразное движение внутри Небиса. – Может, стоило остановиться и подождать?
***
Ждать.
Невыносимо тягучее, как патока недоваренной карамели, слово: налипающее внутри, залипающее в затворе; цепляющееся сотнями дней-присосок, триллионами секунд-крючков; вырывающее все струны нервов, натягивающее их на скрипичный гриф в ожидании смычка…
Ждать…
Легко ли ждать, когда все четыре струны свиваются в одну спираль и от тяжести плотного воздуха начинают звенеть уже и без смычка? Легко ли быть скрипкой, поющей музыку в пустоте?
Легко ли ждать?
Легко, когда срок определён.
Но когда ты не знаешь: ни часа, ни дня, ни года, ни столетия…
Легко ли ждать, когда ты не знаешь мига, на котором это безмерно-длинное и такое короткое слово заканчивается?
Легко ли ждать, когда чистая бессмертная вода ожидания искривляется в зеркало пожизненного заключения в отведённой для смертников-смертных одиночной камере?
Ждать.
Легко.
Легко ли ждать?
Легко ли ждать, создавая музыку одиночества, сотворяя её конечной, ради начала музыки безконечности?
Легко ли быть скрипкой, зная, что какую бы ты ни взяла ноту, любая твоя нота: от «До» – до «Си», – всё равно будет петь в унисон с его голосом и отплывать в «Ми».
Легко ли ждать, когда не знаешь: существует ли конец ожиданию, или оно безконечно, как вселенная, или как музыка, которую в пустоте поёт скрипка без смычка…
Ждать.
Легко.
Легко ли ждать?
Легко ли быть скрипкой Страдивари: каждый миг изменяя форму; изгибаясь, в угоду изощрённому мастеру, ради уникальной певучести голоса; истончая тело, высвобождая просторы для новых и новых струн?
Легко ли: из не единственной скрипки стать единственной арфой?
Легко ли: заглушить все четыре октавы, чтоб зазвучало семь?
Легко ли ждать, когда расширяющаяся и дрожащая звоном душа, перестраивающая ДНК, распята грифом у сопротивляющейся колонны?
Легко ли быть исключительным, вне правил, инструментом, упрятанным в аквариум герметичного стекольного чехла от любимых и столь желанных рук музыканта-виртуоза – единственного, кто способен прикоснуться и не сломать?
Легко ли ждать в одиночном и тесном карцере-панцире, находясь под встроенными в стену пристальными лазерными зрачками тюремщика-сигнализации, караулящего каждый шорох внутри тебя?
Легко ли ждать в вакууме, выставленной на потеху любопытных ног, протекающих мимо многотысячным, нестройным, и так явно фальшивящим каблуками, говорливым протоком, осмеивающим твое лишённое кожи босоногое лицо?
Ждать…
Легко ли ждать?
Легко.
Наверное, легко.
Легко.
Для тех, кто проходит такой путь, лёгким становится уже всё, что когда-то имело тяжесть формы и веса…
Ждать – легко!
***
– Подождать? – спросил Небис её голосом. – Я жду.
– Но вы – бежите к нему! – воскликнул он.
– Отчего вы решили? Я бегу не к нему, а к себе.
– Вы бежите по кругу!
– Нет, – уверенно ответила она. – Это не я бегу по кругу. Это мы идём по спирали. Движение вверх. Продолжим?
