Дурная кровь

Лицо мужчины.

Оно было едва заметным – игра света и тени на картине, которая с первого взгляда не содержала ни того ни другого. Второй холст был почти пустым, лишь кое-где виднелись тени. Он казался совершенно абстрактным, но потом становилось ясно, что в этом белом пространстве скрывается изображение.

Еще одно лицо.

– Она никогда не рисовала человека целиком. – Майкл подошел к одной из картин. – Даже в начальной школе. Она отказывалась рисовать что-то кроме лиц. Никаких пейзажей. Ни одного натюрморта. Это выводило из себя учителей рисования, которых нанимали родители.

Это был первый момент, когда Майкл открылся, дав мне возможность спросить у него что-то об этой девушке, о той части его прошлого, о существовании которой мы недавно даже не знали.

– Вы знали друг друга с самого детства?

На мгновение мне показалось, что Майкл может и не ответить.

– Иногда виделись, – наконец сказал он. – Когда я не был в интернате. Когда она не была в интернате. Когда отец не заставлял меня знакомиться с сыновьями людей, более важных для него, чем деловой партнер, которого он и так кормил с рук.

Я знала, что отец Майкла вспыльчив. Я знала, что он агрессивен, почти непроницаем, богат и одержим семейной честью Таунсендов. А теперь я узнала о Тэтчере Таунсенде кое-что еще. Сколько бы ты ни зарабатывал, как бы высоко ты ни забрался по социальной лестнице, тебе всегда будет этого недостаточно. Ты всегда будешь чувствовать голод. Ты всегда будешь хотеть большего.

– Хорошие новости. – Голос Лии отвлек меня от этих мыслей. Когда мы с Майклом посмотрели на нее, она уже вынимала второе дно из ящика, который стоял в ногах кровати Селин. – Полиция забрала ноутбук жертвы, но они не нашли ее секретный ноутбук.

– Как ты… – хотела спросить я, но Лия перебила меня взмахом руки.

– После того как меня выгнали из Метрополитена, я обчищала элитные дома. – Лия поставила ноутбук на стол Селин.

– Нам нужна Слоан, чтобы взломать… – Майкл замолчал, когда Лия залогинилась в систему.

Ноутбук не был защищен паролем. Ты спрятала ноутбук, но не стала ставить пароль. Почему?

– Посмотрим, что у нас тут, – сказала Лия, открывая файлы наугад. – Расписание занятий. – Я едва успела прочитать расписание, а Лия уже открывала следующий файл. Фотография двоих детей на фоне парусной лодки. Я тут же узнала девочку – Селин. Мне понадобилось больше времени понять, что мальчик, стоящий рядом с ней, – Майкл. Ему было максимум восемь или девять.

– Хватит, – резко сказал Майкл. Он попытался закрыть фотографию, но Лия оттолкнула его. Я заметила, что на экране ноутбука проступает новое изображение.

«Не фото, – осознала я. – Видео. Анимация».

Дети на фото медленно изменялись, и вот я уже смотрела на другую, похожую фотографию – двое подростков на фоне парусной лодки.

Селин Делакруа, девятнадцать лет, и Майкл Таунсенд, каким он был сейчас.

Глава 11

– Может, поделишься со всем классом, Таунсенд? – Слова Лии звучали легковесно и насмешливо, но я всеми фибрами души ощущала, что для нее это не шутки.

Ты пошла сюда, потому что думала, что он что-то скрывает. От тебя. От всех нас.

Пока мы с Дином занимались профайлингом на месте преступления, Лия наблюдала за Майклом. Наверное, она заметила какие-то признаки. Даже если он не лгал, что-то, наверное, вызывало у нее подозрения…

Какие именно? Какие подозрения, Лия?

– Это не фотография. – Майкл пристально посмотрел на Лию. – Это цифровой рисунок. Селин взяла за основу старое фото и обработала его. Это очевидно. Ты ведь заметила, что у нее в расписании были занятия по цифровой живописи?

Я рефлекторно прокрутила в голове расписание Селин. Визуальное мышление. Смерть и апокалипсис в средневековом искусстве. Права человека – теория, практика, политика. Цвет.

– Когда ты видел ее в последний раз? – спросила Лия у Майкла. – Когда ездил домой на Рождество?

Челюсти Майкла слегка напряглись.

– Я не видел Селин почти три года. Но твоя ревность меня трогает. Правда.

– Кто сказал, что я ревную?

– Чтец эмоций сказал. – Майкл взглянул на меня. – Может, профайлер скажет детектору лжи, что это почти патология – ревновать к одной из жертв?

Жертв. Майкл, которого я знала, не был способен называть так кого-то, кто был ему небезразличен. Селин Делакруа не была для него безымянной, безличной жертвой. И еще я невольно задумывалась: если Селин не видела Майкла три года, как ей удалось так точно уловить его внешность?

– Скажи мне, что ты ничего не скрываешь. – Лия улыбнулась Майклу отточенной, идеальной улыбкой. – Давай. Рискни.

– Не собираюсь играть с тобой в эти игры, – произнес Майкл сквозь стиснутые зубы. – Дело не в тебе, Лия. И это все, черт побери, не твое дело.

Они так увлеклись спором, что не заметили, как картинка на экране изменилась снова. На этот раз на ней было только одно лицо.

Тэтчер Таунсенд.

– Майкл. – Я подождала, пока он посмотрит на меня, и продолжила: – Откуда у Селин фотография твоего отца? С чего бы ей рисовать его?

Майкл посмотрел на экран. Его лицо оставалось непроницаемым.

– Таунсенд, скажи мне, что ты уверен, будто это дело как-то связано с Мастерами. – Лия решила ударить в уязвимое место. – Скажи мне, что ты не понял, что это не так, через секунду после того, как увидел место преступления.

– Через пять секунд, – ответил Майкл, пристально глядя на Лию, – я собираюсь сказать тебе, что я люблю тебя. И, если ты будешь в этой комнате, когда я это скажу, ты узнаешь.

Любит ли он ее. Или нет.

Если бы она была уверена на сто процентов, что ответ будет отрицательным, она бы не сдвинулась с места. Если бы она не желала, хотя бы отчасти, чтобы он ее любил, ей было бы все равно. Но она посмотрела на Майкла, и в ее глазах читалось что-то вроде ненависти.

А потом она сбежала.

Я смогла заговорить только через несколько секунд.

– Майкл…

– Не надо, – ответил он. – Потому что, клянусь богом, Колорадо, если ты скажешь сейчас хоть слово, я не удержусь и расскажу тебе, сочетание каких именно эмоций я прочел на твоем лице, когда тебе пришло в голову, что дело Селин может быть и не связано с Мастерами.

У меня пересохло во рту. Если Селин похитили Мастера в дату Фибоначчи, она уже мертва. Но если это дело не связано с ними, она может быть еще жива. И я…

Я не испытывала радости. Не испытывала надежды. Часть меня – больная, извращенная часть меня, которую я едва ли признавала, – хотела, чтобы она оказалась жертвой секты. Потому что, если она была их жертвой, существовала вероятность, что они оставили следы. Нам отчаянно нужна была зацепка. Мне нужна была зацепка.

Пусть даже я понимала, что Селин важна для Майкла. Пусть даже он был важен для меня.

Ты

Что-то ты помнишь. Что-то – нет. Какие-то вещи заставят тебя содрогнуться, а какие-то – нет.

Глава 12

В какой момент я стала человеком, способным испытывать разочарование из-за того, что есть шанс найти пропавшую девушку живой?

«Это цена, – подумала я, оставив Майкла одного в комнате Селин и возвращаясь на место преступления. – Цена готовности заключить сделку с любым дьяволом, заплатить любую цену».

Дин взглянул на меня и стиснул зубы.

– Что сделал Таунсенд?

– Что заставляет тебя думать, что он что-то сделал?

Дин посмотрел на меня.

– Во-первых, это Майкл. Во-вторых, он близок к истерике. В-третьих, с тех пор как Лия спустилась сюда, она изображает из себя мисс Бабочки-Цветочки, а она напускает на себя такой вид, только если издевается над кем-то или сильно расстроена. А в-четвертых… – Дин пожал плечами. – Возможно, я и не чтец эмоций, но я тебя знаю.

Прямо сейчас, Дин, я сама себя не знаю.

– Я ездила к твоему отцу. – Не знаю, чем были для меня эти слова – исповедью или епитимьей. – Я рассказала ему о нас, чтобы он рассказал мне о Мастерах.

Дин помолчал несколько секунд.

– Я знаю.

Я неподвижно смотрела на него.

– Как…

– Я знаю тебя, – повторил Дин, – и я знаю Лию, и единственная причина, по которой она сообщила бы мне, что что-то происходит между ней и Майклом, – чтобы отвлечь меня от чего-то худшего.

Я рассказала твоему отцу, что чувствую, когда ты касаешься меня. Я рассказала ему, что он преследует тебя в кошмарах.

– Не знаю, что этот монстр сказал тебе. – Дин посмотрел мне в глаза. – Но я знаю, что у него очень специфическая реакция на все прекрасное, на все настоящее – на все, что связано со мной. – Его пальцы слега коснулись края моего подбородка, затем мягко легли на затылок. – Но больше он этого не сделает, – твердо сказал Дин. – И ты ему не позволишь.

У меня сжалось сердце, но я не отстранилась от его прикосновения. Не отступила.

– Селин Делакруа была похищена не кем-то из Мастеров. – Я позволила себе ощутить тепло, исходящее от кожи Дина. Я отогнала отзвуки голоса его отца. – Не знаю как, но Майкл понял. Лия подозревала, что он что-то скрывает. И какая-то часть меня, немалая, хочет…

– Хочет, чтобы нашлась зацепка, – договорил за меня Дин. Его южный акцент показался заметнее, чем когда-либо. – Ты хочешь, чтобы мы напали на след. Но ты не хочешь, чтобы эту девушку сожгли заживо, Кэсси. Ты не хочешь, чтобы она умерла в муках. На это ты не способна.

Он говорил так уверенно, с такой верой в меня, даже после того, что я ему рассказала. Я подумала про маму, про то, как она насмерть дралась со своей предшественницей. Мы никогда не знаем, на что способны на самом деле.

Я сменила тему:

– Ты не удивился, когда я сказала, что похититель Селин – не кто-то из Мастеров.

– Я подозревал. – Дин остался внизу, чтобы еще раз осмотреть место преступления, потому что что-то казалось неправильным. Я задумалась, почему он заметил это, а я нет. Я должна была быть прирожденной. Я должна справляться лучше. Я увидела, что для нашего субъекта это первое подобное преступление. Почему я не сделала еще один шаг и не увидела, что Мастера не подпустили бы близко человека, который настолько не контролирует себя, настолько неаккуратен?

– Ты была в ее голове, – тихо сказал Дин. – А я – в голове нападающего. С ее точки зрения, не важно, выбрал ли ее напавший потому, что она была первой из девяти жертв, или потому, что она была первой и единственной. Для нее не важно, был ли в его действиях элемент ритуала или лишь страсть и злоба. Она бы в любом случае защищалась.

Я закрыла глаза, снова представляя себя на месте Селин. Ты сражалась. Ты не убежала. Ты знала субъекта. Возможно, ты была напугана, но также ты разозлилась.

– У Селин есть секретный ноутбук, – сказала я Дину. – Полиция его не заметила. И, что бы тут ни происходило, отец Майкла как-то в этом замешан.

Глава 13

– Мы понимали, что это лишь догадка. – Бриггс обращался к Стерлинг, хотя сообщили ему мы с Дином. – Но даты совпадали, образ действий преступника тоже подходил. Нужно было проверить.

– Ты так говорил, – отрывисто произнесла Стерлинг. – И директор так говорил.

Я вспомнила тот разговор. Директор Стерлинг разговаривал только с Бриггсом – не со своей дочерью и не с Джудом.

– Не своди этот разговор к обсуждению отца, – тихо сказал Бриггс Стерлинг.

– Не я это делаю, а ты. – Тон Стерлинг напомнил мне, что Бриггс был не только ее напарником, но и бывшим мужем. – Это вовсе не была догадка. Если бы ты спросил меня – если бы ты или мой отец потрудились вспомнить, что среди нас есть профайлер, – я бы сказала вам, что в действиях преступника слишком много гнева, слишком мало контроля и это не стыкуется с тем, что мы уже знаем о Мастерах.

Выводы, которые скрывались за этими словами, были как удар по голове.

– Вы знали, что это дело не связано с Мастерами? – Мой голос звучал напряженно. Вы знали, но позволили мне поверить…

– Я знала, что пропала девушка, – тихо сказала Стерлинг.

– И ты даже не подумала поделиться этими мыслями со мной? – Голос Бриггса стал жестче.

Стерлинг спокойно ответила на его взгляд.

– Ты не спрашивал. – Немного помолчав, она повернулась ко мне. Ее интонация слегка изменилась и теперь напомнила мне, что однажды она говорила, что, глядя на меня, она видит себя. – Никогда нельзя позволять себе настолько сильно фокусироваться на одной вероятности – или на одном деле, – чтобы потерять объективный взгляд, Кэсси. Когда расследование превращается в твою потребность – в мести, одобрении, искуплении, контроле… ты уже проиграла. Есть тонкая граница между тем, чтобы следовать своей интуиции и видеть то, что ты хочешь увидеть, и не мне тебя этому учить. – Она снова взглянула на Бриггса. – Всем нам приходится усваивать этот урок на своем опыте.

Ты думаешь о деле Найтшейда. Мои инстинкты профайлера работали на полную. Несколько лет назад Бриггс и Стерлинг не знали, что убийца, которого они выслеживают, – один из Мастеров. Они не знали, что, пока они преследуют Найтшейда, он охотится на их коллегу – на Скарлетт Хокинс. Дочь Джуда. Лучшую подругу Стерлинг.

– И что же за урок ты пытаешься мне преподать? – резко произнес агент Бриггс. – Не принимать решения, не обсудив их сначала с тобой? Не занимать сторону твоего отца ни по каким вопросам? Не просить Джуда мне довериться?

– Не просто так я создавала программу обучения прирожденных в обход директора, – ответила Стерлинг, сохраняя контроль над эмоциями. – Отец очень хорошо справляется со своей работой. От него за милю несет макиавеллизмом. И он может быть очень убедительным.

– Я принял решение сам, – возразил Бриггс. – Твой отец ни при чем.

– Он всегда хотел сына, – тихо сказала Стерлинг. – Целеустремленного, амбициозного, созданного по его образу и подобию.

Бриггс напрягся всем телом.

– Это из-за Скарлетт? Ты по-прежнему винишь…

– Я виню себя. – Эти слова Стерлинг прозвучали словно взрыв. – Дело не в тебе и не в отце. Дело в том, что мы не должны становиться одержимыми одним делом, одержимыми победой, настолько, чтобы переставать замечать все остальное. Скарлетт положила свою жизнь на алтарь победы, Таннер. Мастера это или нет, пусть я отправлюсь в ад, если мы позволим тому же произойти с этими детьми.

– А что насчет того, как это дело действует на Майкла? – огрызнулся Бриггс. – Приносить его психологическое благополучие на алтарь твоего чувства справедливости – это, значит, нормально?

– Ненавижу, когда мамочка и папочка ссорятся. – Лия боком подобралась ко мне. – Как ты думаешь, они разведутся? – Лия никогда не упускала случая плеснуть воду в горящее масло.

Бриггс наморщил нос.

– Бриггс и Стерлинг уже развелись, – услужливо проинформировала нас Слоан, снимая латексные перчатки и присоединяясь к стычке.

Дин вмешался прежде, чем ситуация успела усложниться:

– Речь по-прежнему о пропавшей девушке.

Именно поэтому агент Стерлинг не стала возражать, когда Бриггс решил привести нас сюда. Я подумала о Селин, о тех зловещих эмоциях, которые поднимались у меня внутри, когда я осознала, чем это дело является – и чем не является.

«Ты не хочешь, чтобы эту девушку сожгли заживо, Кэсси. – Слова Дина отдавались в моем сознании. – Ты не хочешь, чтобы она умерла в муках. На это ты не способна».

Я хотела, чтобы это оказалось правдой.

– Нам нужно найти, кто забрал Селин. – У меня сжалось горло. Я взяла Дина за руку, и наши пальцы переплелись, черт бы побрал Дэниела Реддинга и его психологические игры. – Если она жива, мы должны ее найти. А если она мертва, мы найдем, кто ее убил.

Последние два с половиной месяца я провела в подвале, разглядывая творения Мастеров. Я сидела напротив дьявола и предлагала ему сделку. Но что бы я ни делала, что бы мы ни делали, реальность такова: возможно, я никогда не найду свою мать. Даже если мы поймаем одного из Мастеров – или двоих, или троих, – возможно, бесконечный цикл серийных убийств так и не остановится.

Многое я не могла контролировать. Но что-то – могла.

– Где Майкл? – вдруг спросила Слоан. – В девяноста трех процентах случаев эмоциональных или физических конфликтов Майкл оказывается в радиусе полутора метров от места событий.

Последовало мгновение тишины, а затем агент Бриггс повторил вопрос Слоан:

– Где Майкл?

– Я оставила его в комнате Селин, – сказала я. Но не озвучила того, что должна была осознать намного раньше, – я готова поставить крупную сумму на то, что надолго он в этой комнате не задержался.

Глава 14

Куда пошел Майкл, я догадалась довольно быстро. Если он подозревал, что его отец как-то связан с исчезновением Селин, он наверняка решил встретить угрозу лицом к лицу.

– Отвези детей обратно в конспиративное убежище, – приказал Бриггс Стерлинг. – А я приведу Майкла.

– Действительно, когда Майкл вот-вот потеряет контроль, к авторитетной фигуре он уж точно прислушается, – пропела Лия. – Это совершенно точно не кончится плохо, особенно если вы начнете раздавать приказы. Ведь все знают, что люди, которые с детства были грушей для битья, лучше всего справляются с ситуациями, которые они не контролируют и в которых кто-то полностью доминирует над ними.

Отточенный сарказм Лии становился особенно эффективным, когда ее слова звучали совершенно искренне.

– И что ты предлагаешь? – резко спросил Бриггс.

– Мы вчетвером тоже поедем, – ответила она. – Разумеется. Или вы думаете, что Тэтчер Таунсенд потеряет контроль и действительно набросится на нас?

– Он не станет, – вмешался Дин. – Он ценит внешнее впечатление. – Дин помолчал. – Если бы я был Тэтчером Таунсендом и имел какое-то отношение к исчезновению Селин Делакруа, что бы я делал? Устроил бы шоу еще получше обычного.

– А если Майкл будет стараться вывести отца из себя? – возразила агент Стерлинг. – Если он будет провоцировать отца, а тот сорвется?

Что-то темное и опасное сверкнуло в глазах Дина.

– Тогда Тэтчеру Таунсенду придется сначала пройти через меня.

– Если кто-то из вас двоих начнет задавать ему вопросы, – обратилась я к агентам ФБР, прежде чем они успели отреагировать на угрозу, проступившую в словах Дина, – вероятность того, что отец Майкла сорвется, очень мала. – Лия посмотрела на меня взглядом, говорившим «Ты не помогаешь», но я продолжала: – Тэтчер высокомерен и способен на масштабный самообман. Но, если он сорвется, когда рядом не будет других взрослых, он, возможно, выдаст нужную нам информацию.

Слоан откашлялась и попробовала поддержать мою позицию:

– По моим оценкам, отец Майкла имеет рост метр восемьдесят, вес семьдесят три килограмма. – Когда стало ясно, что мы не понимаем, к чему эти числа, Слоан пояснила: – Думаю, мы сможем его одолеть.

Хлопая ресницами, Лия повернулась к Джуду, который тоже успел присоединиться к обсуждению.

– Ладно, – сказал Джуд, поразмыслив некоторое время. – Но на этот раз камеры будут на вас.

Я потянулась к звонку на двери Таунсенда, но Лия нажала на дверную ручку и, обнаружив, что дверь не заперта, вошла. Рано или поздно она заставит Майкла заплатить за представление, которое он устроил в комнате Селин, но сначала она должна его спасти.

– Выпьешь? – Услышав голос Майкла, я тут же переступила порог следом за Лией. Я услышала тихий звон – стекло о стекло – и быстро поняла, что Майкл наливает себе и предлагает кому-то еще.

Следом за Лией я прошлась по дому. Слоан и Дин – за нами. В гостиной – там, где Бриггс и Стерлинг опрашивали родителей Селин, – обнаружились Майкл с отцом.

Тэтчер Таунсенд принял бокал, который наполнил для него Майкл, и поднял его. В уголках его губ играла дьявольская симпатичная улыбка.

– Тебе следовало бы отвечать, когда я звоню, – сообщил он, произнося эти слова как тост, как семейную шутку, которую знали они оба. Глядя на Тэтчера, я видела: этот человек для всех лучший друг. Он был идеальным продавцом, и лучше всего он умел продавать себя.

Майкл поднял свой бокал и очаровательно улыбнулся отцу.

– Делать то, что следует, – не по моей части.

Когда-то Майкл определенно боялся моментов, когда маска очарования сползала, открывая истинное лицо его отца. Теперь он превращал в силу свою способность заставить его проявить свое истинное лицо.

Но Тэтчер Таунсенд продолжал, словно не замечая насмешливых интонаций в голосе Майкла:

– Как ты, Майкл?

– Красив, склонен к приступам меланхолии и сомнительным решениям. А ты?

– Всегда такой бойкий, – сказал Тэтчер, покачав головой, и мягко улыбнулся, словно они с сыном делились приятными воспоминаниями. Краем глаза он взглянул на остальных.

– Похоже, ты сегодня не один, – сообщил он Майклу. Затем старший Таунсенд обратился к нам: – Полагаю, вы друзья Майкла. Я Тэтчер. Пожалуйста, входите. Берите напитки, если только вы способны удержаться и не донести на меня в ФБР за спаивание малолетних.

Отец Майкла был притягательным. Очаровательным, дружелюбным, впечатляющим.

«Ты живешь, чтобы тобой восхищались, – подумала я, – и, сколько бы боли ты ни причинил Майклу, ты не переставал излучать это очарование».

– Майкл, дорогой… – Лия прошла вперед и встала рядом с Майклом, взяв его за руку.

– Представь нас.

В одно мгновение Лия надела маску, которую я никогда раньше не видела. Это ощущалось в том, как она держала голову, как плавно шла, как музыкально говорила. Майкл взглянул на нее, прищурился, но, видимо, понял по ее лицу, что ему еще повезло и она решила не пытаться сделать впечатление более ярким.

– Это Сэди, – сообщил он отцу, обнимая Лию за талию и произнося ее псевдоним. – А в дверях задержались Эсмеральда, Эрма и Барф[4].

Впервые я заметила, что на лице Таунсенда-старшего промелькнуло раздражение.

– Барф? – Он взглянул на Дина.

– Это сокращение от Бартоломью, – невозмутимо соврала Лия. – В детстве наш Барф страдал от нарушения речи.

Как и я, Дин, вероятно, подозревал, что в безумии Майкла и Лии есть своя система, потому что он не произнес ни слова.

– Вопрос, – произнесла Слоан, подняв руку. – Я Эрма или Эсмеральда?

Тэтчер Таунсенд убедительно демонстрировал восхищение.

– Похоже, мой сын нашел место, которое ему как раз подходит. Простите, что моя жена не смогла присутствовать. Уверен, Майкл рассказал вам, что ее потянуло на приключения. Она руководит бесплатной клиникой здесь, в городе, но путешествует с «Врачами без границ» всегда, когда у нее появляется возможность.

Было сложно представить Тэтчера женатым на ком-то, кроме светской львицы. Интуиция подсказывала, что он упомянул, будто жену «потянуло на приключения», исключительно чтобы наказать сына за то, что тот не выдал ему наши подлинные имена. Кулаки – не единственное твое оружие. Ты человек большого ума – если только сын не заставляет тебя превратиться в нечто иное.

– Мы бы хотели задать несколько вопросов о Селин Делакруа. – Дин первым решил перейти к делу.

– Ну, Барф, – с упреком произнес Майкл. – Дай человеку хотя бы допить.

Тэтчер, не обращая внимания на сына, сосредоточился на Дине.

– Прошу, задавайте любые вопросы. Хотя мой сын стремится превратить все в шутку, могу заверить вас, что семья Селин и я сам относимся ко всему очень серьезно.

– Почему? – спросила Слоан.

– Боюсь, я не улавливаю.

– Почему вы относитесь к этому настолько серьезно? – Слоан наклонила голову набок, пытаясь свести вычисления. – Почему именно вы обратились в ФБР?

– Я знал Селин с тех пор, как она родилась, – ответил Тэтчер. – Ее отец – один из моих лучших друзей. Неудивительно, что я решил помочь.

Я заметила быстрое движение – Лия выпрямила указательный палец, держа его около бедра – указывая вниз, словно тайком показывала число «один».

Это его первая ложь. Учитывая, что мы знали про Тэтчера и Реми, которые занимались общим бизнесом еще до того, как оба обзавелись детьми, я сомневалась, что Тэтчер соврал о том, что знал Селин, а значит, он врал об отношении к ее отцу. Может, ты не считаешь его другом. Может, он перешел тебе дорогу. Может, ты предпочитаешь держать врагов поближе.

– Я очень ценю, что вы хотите найти Селин. – Тэтчер обращался непосредственно к Майклу. – Я тоже, но, сынок, ты не туда пришел искать эти ответы.

– Не в том месте, не в то время. – Майкл отпил немного. – Я на этом вроде как специализируюсь.

Я ожидала, что Тэтчер сорвется. Дин пододвинулся чуть ближе к Майклу. Но Тэтчер лишь улыбнулся и перевел взгляд с Майкла на другую цель.