Без права на эмоции

− Пардон, но это мое. Здесь такого сокровища не найти, − сказала я и отпив из бутылки немного коньяка, поправила вырез на своей груди, чем привела офицера в замешательство, и развернувшись пошла прочь, покачивая бедрами, совсем как учила меня Софья.

Зайдя в дом я даже внимания не обратила на обстановку, поскольку уже едва держалась на ногах. Горничная помогла мне подняться на второй этаж и провела меня в комнату. Здесь уже был Андрей и до меня только дошло, что мы с ним будем жить вместе. Немного опешив, я кинула взгляд на стоящую в ожидании указаний горничную продолжила играть свою роль. Поглядев на огромную кровать в дальнем углу комнаты я, засмеявшись, подлетела к ней и рухнув на нее томно проговорила:

− Дорогой, иди сюда. Я хочу, чтобы ты мне компанию составил, − сказала я и перевернувшись на живот поманила Андрея рукой.

Горничной стало неловко, и она даже спрашивать не стала, нужно ли нам что-то, просто покраснела и вылетела в коридор, закрыв за собой дверь. Только в коридоре стихли шаги я измученно села на кровати и устало выдохнула.

− Бог мой, как она так живет…жила, − тихо проговорила я, имея ввиду Миллер.

Андрей осторожно выглянул на улицу из окна, затем проверил комнату на наличие прослушивающих устройств и удостоверившись, что все чисто сказал мне:

− Хорошо вжилась в образ. Прям лучшей актрисы и не найти. У фон Герцена глаза на лоб вылезли, когда ты повисла на нем со своим полуобнаженным декольте.

− Меня сейчас вырвет, − проговорила я, не в силах более сдерживать то пакостное чувство, которое я испытала, находясь подле немца.

Закрыв рот рукой, я стремглав понеслась в смежную ванную, где меня стошнило. Переведя дух после того, как меня вывернуло наизнанку, я умылась холодной водой из-под крана и почувствовала себя немного лучше. Взяв на туалетном столике зубную щетку, я выдавила на нее остро пахнущую ядреной мятой пасту и яро вычистила зубы, словно пытаясь с них содрать привкус такого любимого Миллер коньяка. Никогда не понимала женщин, которые пьют алкоголь, который предназначен, как мне казалось, исключительно для мужчин. Затем, скинув с себя костюм, я с наслаждением приняла холодный душ, который смыл с меня остатки опьянения и нацепив висевший на вешалке пушистый халат вышла в комнату. Андрея в комнате не было. Оглядевшись, я увидела стоящий в стороне чемодан Миллер и открыв его, начала перебирать вещи. Вытащив наружу красивое синее платье, я натянула его на себя, подметив, что размеры у нас с ней были одинаковыми. Платье село на меня как влитое, а значит в ближайшее время забота о нужной мне одежде отпадала сама собой. Покопавшись в ее огромном чемодане, я вытащила наружу еще четыре таких же красивых наряда, один строгий костюм, три пары обуви и небольшую шкатулку, открыв которую я ахнула. В ней лежали драгоценности женщины. Пара браслетов и колье, несколько пар сережек и колец, которые были самыми что ни на есть произведениями искусства. Еще в чемодане был флакон ее любимых духов, несколько пачек сигарет, перчатки, плащ и всякие женские мелочи, без которых ни одна красавица не могла обходиться. Поглядев на все эти сокровища, мне стало не по себе, поскольку это великолепие знаменовало собой понимание того, насколько бренны мы в этом мире. Всего каких-то пару часов назад Хильза Миллер была обладательницей всего этого, а теперь ее тело было равнодушно ко всей этой мишуре, мирно тлея под кронами деревьев безмолвного леса. Сев на кровать, я провела рукой по предметам и мне в голову пришла мысль, что я начинаю бояться себя. Всего несколько месяцев назад, когда был жив Димка, для меня было бы кощунством надевать вещи женщины, которой я собственноручно закрыла остановившиеся глаза. А сейчас я равнодушно смотрела на это, испытывая даже какое-то триумфальное вожделение, ощущая, что первая видимая мною смерть фашистской зверюги знаменовала собой начало моей вендетты во имя моей погибшей любви и давала мне силы двигаться дальше. Повесив одежду в шкаф и разложив остальные предметы по ящикам, я так же разобрала чемодан Штольца, отметив про себя то, что парочка относилась к любителям изысканных и дорогих вещей.

Спустя четверть часа в комнату вернулся Андрей и устало опустился в стоящее подле стола кресло.

− Одна сотая сделана, − проговорил он и окинув меня взглядом спросил. – Ты как?

− Нормально, насколько это может быть при данных обстоятельствах, − сдержанно проговорила я и налив из хрустального графина воду выпила ее залпом. – Как там Гордеев?

− Уже получше. Я его перевязал и отдал твой коньяк. До завтрашнего утра будет как огурчик со своей рукой, − ответил мужчина.

− В этом доме кто-то кроме нас еще есть? – тихо спросила я.

− Да, в другом крыле живет немецкий архитектор, Йозеф Шульман, близкий друг фон Герцена, поэтому он будет очень часто появляться здесь. А помимо него еще горничная и две кухарки.

− Они польки?

− Да.

− А хозяева дома кто?

− Польские евреи были хозяевами. Но так как всех отправили в гетто, то дом перешел в распоряжение немецкого командования.

− Андрей, это же и гетто здесь рядом, − проведя по лбу ладонью и издав томительный стон проговорила я.

− Рядом, Оля, рядом. Аушвиц всего в шестидесяти километрах, − сосредоточенно ответил Андрей и поглядев на меня добавил, − приляг, отдохни немного, вечером в ресторан пойдем. Фон Герцен пригласил. Нужно вливаться в это проклятое окружение. Там наш резидент будет скорее всего тоже, нужно понаблюдать за ним. Когда я отойду от тебя, ты отвлеки немца чем-то, на танец пригласи или в карты сыграй. Держи только на расстоянии его, Штольц и Миллер хоть и неприкосновенные персоны здесь, но чем черт не шутит.

− Я поняла, сделаю все как надо, − тихо ответила я, зайдя за ширму и стаскивая с себя платье.

Накинув на тело халат, я вышла и неуверенно посмотрела на Андрея. Он, словно поняв по моему взгляду, что меня тревожило, сказал усмехнувшись:

− Я на диване лягу, не переживай.

− Да нет, я не поэтому так на тебя посмотрела. Наоборот, спать в одной постели будем. Кровать большая, места предостаточно. Зачем рисковать. Вдруг горничная решит внезапно войти или еще что, а Штольц и Миллер, которые славятся своей страстью друг к другу, по разным углам разместились. Так не пойдет, – строго сказала я и улеглась на кровать, похлопав по другой половине, давая понять, что Андрей может лечь подле меня.

− Как скажешь, дорогая, − с усмешкой сказал Андрей и прилег рядом, повернувшись в мою сторону.

Андрей лежал совсем близко и меня эта близость совсем не пугала, даже наоборот. Смотря в серые глаза мужчины я как под действием гипноза успокаивалась. Затем я улыбнулась и проговорила, едва сдерживая улыбку:

− Андрей Владимирович, думали ли вы когда-либо, что будете лежать с Соколовой в одной постели?

− А ты, Соколова, могла себе такое представить? – засмеявшись спросил Андрей и протянув руку погладил меня по щеке.

Я на удивление для самой себя не отпрянула, а едва уловимо потерлась щекой о его ладонь. У меня еще в университете было такое чувство рядом с этим человеком, будто бы я знаю его целую вечность. Возможно, поэтому я и вела себя так смело по отношению к нему. Смело и безобразно.

− А помнишь, как ты на экзамен пришла в чулках, переполненных шпаргалками? – тепло спросил мужчина.

− Помню. А как ты догадался тогда?

− Когда ты шла, то из-под твоей юбки доносился шорох, будто бы там мыши скреблись. Пройди ты хотя бы в метре дальше от меня, я бы и не заподозрил, а так как тебе пришлось обходить тогда парту, то этот шорох и привлек мое внимание.

− И ты заставил бабу Лену, нашу техничку, идти со мной в туалет и проследить, выбросила ли я, как ты там тогда выразился…труды долгого ночного бдения…в унитаз.

− Да, было время. Спокойное, мирное время, − грустно проговорил мужчина.

− Мама твоя рассказала мне о Жанне, − неуверенно сказала я, не зная, можно ли затрагивать эту тему.

− Да, довелось пройти через такое. Я тогда был сам не свой.

− Она сказала, что я тоже сыграла свою роль в твоей так называемой любовной реабилитации, − кокетливо приподняв бровь сказала я.

− О да! Ты в первую очередь! Я три раза из-за тебя на увольнение подавал ректору, но тот был неумолим – работай и все тут.

− А я перевестись хотела в другой университет, но отец отругал меня тогда и сказал, что если еще раз такая мысль в голову придет, то перекроет мне все ходы и мне ничего не останется, кроме как пойти работать санитаркой. Пути господни неисповедимы, так бы сейчас сказала моя бабушка, − тихо ответила я и закрыв глаза придалась сну.

Ближе к вечеру тактичная горничная разбудила нас тихим стуком в дверь, давая нам понять, что через час нам уже нужно быть в ресторане на ужине. Наспех приняв душ, я принялась натягивать на себя не только новое платье, но и маску Хильзы Миллер. Надев красное платье из ее гардероба и соорудив замысловатую прическу а-ля Вивьен Ли, я подкрасила ресницы, подвела губы неизменно кроваво-красной помадой и дополнив свой образ пурпурным боа вышла к Андрею, который тоже уже был облачен в подобающий для его роли образ.

− Ну, что, фрау Миллер, готова? – спросил Андрей, подавая мне руку.

− Как сказать, − неуверенно ответила я, беря его под руку.

− Справишься. После твоего утреннего представления, я понял, что ты справишься со всем даже лучше, чем я предполагал.

− На утреннем представлении я была пьяна и поэтому смогла такое вытворить, а на трезвую голову даже не знаю, − сказала я и скривилась.

− Ладно, выбор у нас невелик, так что, − поцеловав меня в лоб Андрей открыл дверь нашей комнаты, и мы с ним направились в ресторан.

Черный камин, бар и обтянутый красным шелком потолок, пол отделанный под грубо обработанное дерево, ковры в сочетании с графитовыми шторами и бордовая обивка мебели, плюс привычные для такого стиля фотографии харизматичных немецких фрау придавали этому месту − оплоту вечернего безделья сливок офицерского состава немецкой армии, вальяжно-интимную обстановку. Таким предстал перед нами с Андреем ресторан в который любили захаживать те, кто считал себя на тот момент не только в Кракове, но и во всем мире, людьми высшей расы.

Взяв под руку Андрея и прильнув к нему с видом мартовской кошки, я окинула взглядом зал, наполненный дымом дорогих сигарет, запахом вина вперемешку с ароматом дорогих духов присутствующих здесь женщин и неизменным эмоционально окрашенным звучанием немецкой речи. Завидев нас в дверном проеме фон Герцен подал знак официантке и, девушка сразу же подошла к нам, указывая на столик, к которому мы были приглашены.

− Великолепно выглядите, мисс Миллер, − приговорил офицер, вставая и целуя мою руку.

− О, дорогой Вальтер, для вас я просто Хильза, − ответила я, присаживаясь к столу.

− Хильза не любит официоз, особенно когда находится среди мужчин, − с усмешкой сказал Андрей, обращаясь к Герцену.

− Что еще не любит такая очаровательная красавица? – прищурив глаза спросил фон Герцен, наливая нам в бокалы шампанское.

− Красавица не любит выкладывать сразу все карты на стол, − с подтекстом ответила я, не желая, чтобы расспросы такого рода продолжались.

Немец повел бровью и сменил тему.

− Давайте сначала обсудим вопрос, из-за которого вы сюда прибыли, а затем уже уделим внимание отдыху. Вы не против? – сказал он, окинув взглядом меня и Андрея.

− Отчего же. Работа прежде всего, − проговорил серьезно Андрей, закуривая сигарету.

− Вас, я так понимаю, командование направило сюда для того, чтобы вы опровергли информацию о том, что среди моих офицеров есть российский резидент, − сказал фон Герцен.

− Опровергли, или подтвердили, − улыбнувшись сказала я, поняв, что немца не очень радует тот факт, что его самого и его окружение проверяют.

− Вы считаете, что среди ваших людей все чисто? – выпуская густой клубок дыма спросил Андрей.

− Вероятность всегда существует. Но, я уверен, что мои люди чисты. Чего не скажешь об окрестностях Кракова. Там, я думаю, для вас найдется очень много интересных экземпляров. Их, конечно, найти нужно сначала, − ответил фон Герцен.

− Искать на улице – это ваше дело, дорогой Вальтер. Наша первостепенная задача – выявить пробоину в самом центре днища судна, − прочирикала я, едва сдерживая улыбку.

− А у вас острый язычок, − ответил фон Герцен, явно недовольный моей репликой.

− Не жалуюсь. И почему вы так уверены во всех ваших людях?

− Всех присылали мне централизованно. Все проверенные люди.

− А окружение? Штатный персонал? Порой среди мелких сошек можно найти крупную дичь, − не сбавляя обороты давила я на немца.

− Нет, все чистые.

− Странно, вы так это уверенно твердите, что мне хочется проверить еще больше, − ответила я.

− Это ваша работа. Препятствовать не буду, − сверкнув в мою сторону глазами сказал фон Герцен.

В этот момент заиграла музыка и Андрей, извинившись перед немцем, пригласил меня на танец.

− Ты что творишь? – строго спросил шепотом мужчина, делая вид, что нашептывает мне что-то приятное на ухо.

− А что? – недоумевая спросила я.

− Ты зачем в него въедаешься прям?

− А тебе не показалось странным, что он так свое окружение обеляет?

− Нет. Это его обязанность, защищать своих людей. Ведь он знает, что если мы найдем кого-то, то первыми погонами, которые полетят, будут его собственные. Ведь это и его упущение, что враг пробрался так близко. Они предпочитают разбираться с этим самостоятельно. Мы с тобой по типу наших особистов сейчас для фон Герцена.

− А если нет? Не думаю, что фон Герцена пугает проверка. Ты видел, как он напрягся, когда я сказала о штате? Что-то там есть у него такое, что он предпочитает скрывать. Уверена.

− Мы не за этим сюда приехали, − улыбаясь и целуя меня в щеку проговорил Андрей.

− А я приехала сюда за всем. Если у этого черта есть что-то такое, что держит его в напряжении, то нужно об этом знать. А вдруг это что-то поможет нам в перспективе в нашем деле? Сам знаешь, внимание к мелочам…

− …прямой путь к успеху, − продолжил мою фразу с улыбкой Андрей. – И запомнила же. Я только один раз эту фразу моего отца произнес в университете, а ты уже и запомнила.

− Я же говорила тебе, что я тебя единственного из всех преподавателей запомнила на всю жизнь.

− Хорошо, пусть будет по-твоему. Все равно это входит в обязанности Миллер и Штольца. Проверяй его штат так, как считаешь нужным. Только перестань давить на него так. Ты видишь, что он не любит этого. Он занимает здесь такую должность, что вряд ли рад тому, кто будет его, птицу высокого полета, сбивать дробовиком. Поласковей, мисс Миллер, − проговорил Андрей и погладил пальцами мой подбородок. – А теперь поцелуй меня.

− Что? – оторопев спросила я.

− Поцелуй меня. Фон Герцен смотрит. Нужно добавить немного огня в наш тандем, − ответил Андрей и медленно наклонившись ко мне нежно поцеловал.

Я вся напряглась, как струна, в этот момент.

− Не бойся, − тихо сказал Андрей.

− Я не боюсь, − неуверенно ответила я. – Просто…

− Просто ты еще не забыла, − понимающе ответил Андрей и притянул к себе, поцеловав в лоб.

− Да, я еще не забыла, − ответила я и на мои глаза навернулись слезы.

Сделав глубокий вдох я неимоверным усилием привела эмоции в порядок. Мельком кинув взгляд в сторону фон Герцена, который все это время наблюдал за нами, я едва сдержала рвущуюся наружу ненависть.

− На меня смотри, − тихо прошептал Андрей и я подняла на него свои глаза.

− Я справлюсь. Не переживай. Просто нахлынуло,− проговорила я и обняв за шею уже сама одарила мужчину поцелуем.

Было так странно, ощущать губы этого мужчины на своих устах. Его поцелуй был таким нежным и упоительным, что я невольно прильнула к нему, наслаждаясь этой близостью. С дня гибели Димки прошел уже не один месяц, но мне казалось, что пролетела целая жизнь, сотканная из вереницы серых, томительно ненавистных будней, окрашенных моим беспросветным горем. Не то чтобы я жаждала оставить прошлое там, где ему самое место, нет, оно было частью меня, было моим маленьким раем, оставленным там, далеко позади, но я в эту самую минуту, целуя этого мужчину, начала понимать, что мне все происходящее было необходимо для того, чтобы расправить крылья и почувствовать, что я была еще жива. Погладив волосы Андрея, я легонько улыбнулась, давая понять ему, что мне наш наигранный поцелуй очень понравился.

− Оля, чтоб ты понимала. Я знаю, что ты чувствуешь. Я два раза терял любимую женщину. Первый раз − когда она меня оставила и ушла к моему другу, второй раз – когда погибла. Мне понадобился год, чтобы прийти в себя после ее смерти. Ты не забудешь своего мужа никогда, но боль уйдет, и ты будешь жить дальше, − проговорил Андрей, смотря в мои глаза.

− Спасибо тебе, − ответила я и положив свою голову на грудь мужчине вновь насладилась спокойствием, которое дарила мне его близость.

Когда музыка стихла я отстранилась и кокетливо поправив свое боа вместе с Андреем вернулась к фон Герцену.

− Господин Штольц, вы же здесь под видом репортера я так понимаю? – спросил немец.

− Да. И вы знаете, что все находящееся за рамками моей роли должно оставаться в секрете, господин фон Герцен, − строго ответил Андрей. – Я – репортер с неограниченным доступом ко всему.

− Это даже не обсуждается, господин Штольц, − учтиво проговорил немец, но по его виду было ясно, что этот самый доступ он бы перекрыл с огромным удовольствием. – Я вот к чему это все говорю. Завтра в Аушвице будет особый день, годовщина с начала, так сказать, очистки человечества от еврейского сброда. Я бы хотел вам экскурсию устроить, ну и развлечение приготовил. Будет весь офицерский состав армии СС. Я думаю вам интересно будет взглянуть на все это. В честь фюрера организовали, − окинув Андрея надменным взглядом, проговорил фон Герцен.

− Я буду рад посетить такое важное мероприятие, − ответил Андрей.

− А вы, Хильза? – слащаво улыбаясь спросил фон Герцен у меня.

− Я? О нет, увольте. Я лучше займусь более интересными делами, − едва сдерживая дрожь в голосе проговорила я.

− Что может быть важнее такого дня? – спросил фон Герцен, удивленно подняв бровь.

− Да, Хильза, господин офицер прав. Нужно, значит нужно, − проговорил Андрей, взглядом давая понять, что этот вопрос не должен обсуждаться.

− Как скажешь, дорогой, − ответила я. – Ты же знаешь, я люблю тебе подчиняться. – добавила я после паузы, одарив Андрея томным взглядом, краем глаза заметив, как во взгляде фон Герцена загорелся хищный огонек

− Ну и прекрасно, раз вы окажете мне честь побывать на моем мероприятии так сказать, − с довольной улыбкой проговорил немец.

− Я вас оставлю на несколько минут, − проговорил Андрей и поцеловав мою руку вышел из зала ресторана в смежную комнату.

− Вы играете в карты, я слышал, − сказал немец.

− И все то вы знаете, господин офицер, − засмеялась я, поглядывая на мужчину поверх своего бокала.

− Должность обязывает, милая Хильза, − уклончиво сказал офицер. – Может сыграем?

− С удовольствием, − проговорила я.

Встав из-за стола, мы направились к той части комнаты, где было отведено место для заядлых картежников. Заняв свое место, я окинула взглядом мужчин, которые должны были сыграть с нами партию в покер. Трое из них были офицерами СС, один майором Вермахта, и один человек в гражданском. Фон Герцен представил мне сначала офицеров и вкратце осветил сферу деятельности каждого из них, затем перешел к более интересовавшей меня персоне мужчины в гражданском.

− А это, дорогая Хильза, наш замечательный друг Оскар Шиндлер. Он владеет крупной фабрикой по производству посуды в Кракове. Оскар принимал деятельное участие в подготовке к немецкому вторжению в Польшу и сыграл неоценимую роль в подготовке к боевым операциям в Тешинской Силезии. Без деятельности такого человека, как он и ему подобные, мы бы с вами сейчас здесь не сидели, − триумфально проговорил фон Герцен, делая комплимент своему другу.

− Да полно вам, господин полковник. Мои заслуги так ничтожны по сравнению с тем, что делает наш фюрер, что грех и говорить о них, как о чем-то выдающемся, − уклончиво ответил Шиндлер.

− Фабрика посуды? Как интересно. А можно будет организовать экскурсию для меня и моего спутника, Вернера фон Штольца, к вам? – спросила я мужчину, всем видом давая понять, что безмерно восхищаюсь этими проклятыми людьми, сидящими за столом.

− Конечно можно. В любой день, в какой пожелаете, − ответил мужчина.

− Давайте послезавтра. Завтра господин фон Герцен пригласил нас на осмотр Аушвица. Вы тоже там будете? – внимательно разглядывая мужчину спросила я.

− Да, меня тоже удостоили такой чести присутствовать там, − сказал Шиндлер и в его глазах мелькнуло что-то такое, я не могла понять, что именно, но мне показалось, этот мужчина особого энтузиазма от предстоящего дня не испытывал.

−Скажите, господин Шиндлер, я слышала, что на вашем заводе работают в основном евреи. Почему? – прищурив глаза спросила я.

Мужчина посмотрел на меня жестким взглядом и выдержав паузу ответил:

−Бизнес и не более. Дешевая рабочая сила – как манна небесная для нас, предпринимателей. А почему вы спрашиваете?

−Я просто так спросила, интересно стало, а вдруг вы просто, спасаете евреев таким образом? – глядя поверх карт проговорила я, наблюдая за мужчиной.

−Вы не смыслите в бизнесе просто, мисс Миллер,− сдержанно проговорил мужчина.

Я окинула его взглядом и у меня в голове и правда возник вопрос, был ли этот человек просто продуманным предпринимателем или он в действительности помогал таким образом тем, кто оказался на волоске от смерти. Отец вкратце рассказывал мне о городе перед отъездом и вскользь упомянул о заводе, где трудились евреи.

− Вы позволите? – вздохнув и отогнав от себя ненужные сейчас мне мысли, с улыбкой спросила я у мужчин, прося разрешение на раздачу карт.

Один из офицеров протянул мне колоду, и я мастерски ее перемешав сдала карты, не забыв при этом провернуть трюк, которому меня научил Туз.

− Вы – профи, как я погляжу, − усмехнувшись сказал фон Герцен с интересом рассматривая мои быстрые манипуляции с картами.

− Профи, и не только в картах, − приподняв бровь проговорила я, стрельнув глазками в его сторону.

− А что вас привело сюда, в такую даль? – спросил меня Шиндлер, мельком окинув взглядом свои карты.

− О, это длинная история. Всему виной мой спутник. Он репортер из газеты. Ему поручили написать статью о том, как протекает жизнь в Польше под крылом нашей армии. Ну, а поскольку мы с ним неразлучны, так сказать, то я и наш еще один друг оказались здесь, вдали от нашей прекрасной Германии, − прощебетала я.

− А где же господин Штольц? – спросил один из офицеров СС.

− Он отлучился на минутку, скоро к нам присоединится, − с улыбкой ответила я, забирая свои выигранные фишки.

− Вам везет, − сказал Шиндлер сбрасывая свои карты на стол спустя минут десять игры.

Сыграв еще пару партий и оставив мужчин с носом, я довольно откинулась на спинку стула.

− Где вы научились так играть? – спросил фон Герцен.

− Есть у меня один друг-виртуоз. Пару лет назад нас с ним связывало одно дело, вот и подучил немного, − усмехнувшись ответила я.

− Это называется немного? Вы нас ободрали, как липку, − усмехнувшись сказал один из мужчин.

− Просто сегодня везучий день, − засмеялась я.

В этот момент зазвучала музыка и фон Герцен пригласил меня на танец. Выйдя в центр зала мужчина уверенным движением руки притянул меня к себе, дерзко смотря мне в глаза. Внутри меня все переворачивалось от такого близкого нахождения подле этого несущего смерть человека. В этот момент в моей голове была только одна мысль – о чем думало это исчадие ада, когда подписывало расстрельный приказ для Димкиной команды. О чем думало оно, когда убивало детей, женщин? Было ли хоть что-то человеческое в нем, в этом пропитанном чужим страхом, чужими слезами, чужими несчастиями, мужчине. Как он ходил по земле, зная, что поливает ее кровью собственными руками? Едва справляясь с болью, нахлынувшей на меня, я закрыла глаза и прислонилась к его плечу, дабы он не заподозрил по моему выражению лица что я испытываю.

− Что с вами, вам плохо? – беспокойно спросил фон Герцен, возвращая мне самообладание своей репликой.

− Нет, мне просто хорошо рядом с вами, − соврала я, улыбаясь этом черту в форме.

− Мне приятно это слышать, − ответил мужчина, еще крепче прижимая меня к себе.

− Осторожнее, Вальтер. Вернеру вряд ли понравится такая ваша настойчивость, − тихо прошептала я, кивая в сторону вернувшегося за наш столик Андрея.

− Мне не интересно, что нравится вашему спутнику. Меня волнуете только вы и то, что нравится вам, − приблизившись ко мне вплотную прошептал фон Герцен мне на ухо.

− А зря. Штольц становится опасным противником, когда кто-то зарится на то, что принадлежит ему, − проговорила я, погладив фон Герцена по шее, и прищурив глаза добавила, − но чем опаснее авантюра, тем она желаннее, не так ли?