Cпасая рыбу из воды

– А зачем нам все это, если здесь интересно, классно и можно заниматься столькими вещами!

Совсем молодой голос, Анатолий уже не разбирал с какой тумбой ему надо разговаривать в данный момент.

– Я сейчас обращаюсь ко взрослым людям! Родители, матери, отцы. Вы слышите, что говорит этот человек? Этого вы хотите для своих детей? Если да, то вы делаете все верно. Но с каждым днем к нам привозят все больше ребят, которые не способны о себе позаботится. Которые не знают, что можно делать в прото! Если бы все было в порядке, то их бы наверное не забирали у родителей?

Вот эти последние слова Анатолий, видимо сказал зря. До этого притихшая публика буквально взорвалась, заговорили одновременно десятки разъяренных голосов, одна из тумб на приличной скорости подкатила вплотную к воспитателю.

– Как вы смеете! – Разъяренный крик женщины и еще десятки возгласов потише, с похожими текстами. – Вы воруете наших детей, мучаете их, заставляете делать дурацкие вещи. Вы просто издеваетесь над ними. Садисты! Вы просто садисты, вам доставляет удовольствие терзать ни в чем не повинных детей! Да вас даже не сажать – вас расстреливать надо! Вы, именно вы моральные уроды, калечащие наших детей. Я презираю каждого из вас! Сволочи!

Бешенный гвалт голосов, обвинения, крики, отчаянные вопли. Минута, другая. Анатолий оглушенный, стоит не понимая, что дальше будет. И вдруг, в одно мгновение тишина. Это не люди успокоились – это включили какое-то подавление. Секунда тишины, и начинает говорить Рой. Киборг ведущего смотрит в пустоту, подняв взгляд немного выше голов, предполагаемых зрителей:

– Они умирают.

Тишина, еще одна секунда тишины.

– У нас есть эксклюзивные материалы. Их еще не пускали в эфир. Эта проблема… Они начали умирать почти две недели назад. Об этом не сообщали, потому что считали, что это единичные случаи. Вы знаете, как дети попадают в реабилитационные центры? Я вам расскажу. Ни один ребенок не был забран из семьи просто так. Ни один. Все они… Простите… Мне сложно говорить. Да. Это сложно понимать. Но реабилитационные центры открыли не на пустом месте. Уже несколько лет перед нами, перед человечеством стоит проблема. Представьте себе обычную семью. Обычную благополучную семью. И они живут в квази. Все хорошо. А потом оказывается, что ребенок не выходил в прото уже многие годы. Системы жизнеобеспечения работают исправно. Но что-то случается, что-то ломается. И прототела не получают достаточно питания. Что произойдет со взрослым человеком, если его депривационная камера сломается? Он выйдет в прото, поест, вызовет ремонтную службу, заправит картриджи, и продолжить комфортную жизнь. А дети просто… Пока вы играете со своими детьми они прямо сейчас могут просто-напросто голодать. В реабилитационный центр забирают только детей с крайним истощением. Они вам не скажут, может быть они даже не поймут, что умирают с голода.

– Стойте, это ведь не так. – Возмутился Анатолий. – Нам не поставляют детей с истощением! Все наши дети в полном физическим здоровье.

– Да. Их сначала откармливают через трубочку, доводят до нормального состояния. Анатолий, вы этого не знали?

– Нет.

– Вот. А сейчас хуже. Они начали погибать. То ли из-за износа камер, то ли еще из-за каких-то причин, но капсулы иногда не вызывают бригаду реанимации. Что будет с человеком, который не знает, как утолить голод? Который даже не поймет, что его прото-тело голодает? Господа, и особенно дамы. Сейчас мы покажем несколько видео. Это оперативная съемка, поэтому ракурсы могут быть странными. Но я настоятельно прошу отключить запахи. И… Наверное, попрошу впечатлительных и детей отключиться от эфира. Это не так просто увидеть. Не так просто.

Стены вокруг Анатолия стали красными, по ним стали бегать сообщения с предупреждениями, включился обратный отсчет. Появилась большая плашка с надписью «Оперативная съемка».

И вот отсчет достигает единицы, и вот красный фон сменяется на картинку. Пустая комната – нет не пустая. Около стены стоит камера депривации. Раздается звонок в дверь. Стук. Зрители не видят, но становится понятно, что дверь ломают снаружи. В поле зрения появляется бригада врачей, появляются служащие группы быстрого реагирования. Из соседней комнаты выводят дезориентированную женщину. Ей приносят стул. Врачи пытаются вскрыть капсулу, но им это не удается. За дело берутся спасатели. Анатолий видит, как на лицах врачей и спасателей появляется гримаса отвращения – запах, понимает воспитатель. В капсуле почти мумифицированное тело. Но женщина безучастна. Она продолжает спокойно сидеть на стуле. С ней разговаривает один из врачей – этого разговора не слышно. Появляется закадровый голос:

– Время смерти зафиксировать не удалось. Предварительная причина гибели – истощение. По показаниям матери, девочка перестала отвечать на вопросы два дня назад. Но квазитело исчезло только часов шестнадцать назад. Предположительно, в камере депривации вышли из строя системы, отслеживающие жизненные показатели. По этой причине не была произведена дозаправка питательных картриджей. По этой причине не была вызвана спасательная бригада при истощении организма. И по этой причине не была зафиксирована смерть оператора.

Видео прервалось.

Почти минута тишины в студии сменилась уверенным голосом недавно кричавшей женщины:

– Эта дура просто убила свою дочь! Нельзя так наплевательски относиться к своим детям! Это единичный случай, это все трагическое стечение обстоятельств. У нормальных людей такого не произойдет. Вы пытаетесь оправдать действия правительства, ссылаясь на один единственный случай!

В этот момент киборг Роя взмахнул руками и на стенах появились сначала десятки, потом сотни прямоугольников. В каждом прямоугольнике разворачивалась похожая сцена. Тела детей вынимали из капсул. Кто-то из них подавал признаки жизни, но походил на труп больше, чем умершая в предыдущем ролике. У кого-то уже было явное трупное окоченение. Сотни разных видео роликов. Может быть даже тысячи.

– Две недели. Возможно, это происходило и раньше, но мы смогли найти видео только за две последние недели. Все эти оперативные съемки всего лишь за четырнадцать последних дней! Мы не знаем, почему это внезапно стало происходить по всему миру. Но это происходит. Это просто происходит.

Теперь на стене появилось изображение молодой девушки. Анатолий смутно ее узнал. Месяца четыре назад он выпустил эту воспитанницу, доведя ее до уровня четверки. Сложно сказать, было ли видео снято до или после его работы. Но безучастная истощенная девушка, совсем молодая, не старше двадцати не проявляла никакого интереса к тому, что с ней происходит. Ее тормошили, ей задавали вопросы, ей били по лицу. Абсолютно безвольная кукла.

– Вот с такими детьми работает Анатолий. – Охрипшим голосом поведал Рой. – Так она выглядела до попадания в клинику, а после в реабилитацию. А вот так она стала выглядеть после реабилитации.

Теперь девушка хотя бы смотрела на говорящего с ней. Она нехотя реагировала, что-то отвечала:

– Можно мне вернуться в квази? Я не хочу так жить. Это невыносимо. Здесь нет абсолютно ничего.

– Как Вы относитесь к сотрудникам реабилитационного центра? – Задает очередной вопрос сидящий напротив нее мужчина.

– Мне все равно.

– Сейчас Вы можете о себе позаботиться? Заказать еду?

– Да. Могу. Да, я это делаю. Я заказываю еду через сеть. Если хочу есть. Я могу лечь спать, если захочу спать…

– Постойте, в каком смысле? До реабилитации Вы не спали?

Девушка замешкалась:

– Ну, в прото не спала. Я не знала, что это нужно. Раньше мне было очень плохо. Гораздо хуже, чем сейчас.

– Сейчас Вы ощущаете себя лучше?

Девушка заплакала, окунув лицо в ладони.

Видео остановилось, а Рой пояснил:

– Сейчас девушка словно уйдет в себя. С ней будут разговаривать еще полтора часа, но она не будет ни на что реагировать. Но, через полтора часа она скажет, что хочет в туалет и уйдет в уборную. Анатолий, скажите, пожалуйста. Я понимаю, что Ваша работа очень сложна. Но это правда? Вы выпускаете из центра детей в таком состоянии? Это лучшее, на что могут надеяться Ваши воспитанники? Она и в квази будет вести себя так же?

– Рой. – Очень долгий и очень глубокий выдох. Анатолий не подбирал слова – он просто не хотел говорить эти слова. – Сейчас поток детей очень велик. И эта девочка, я ее помню. Я не помню подробностей и как ее зовут. Я даже не скажу, когда конкретно она поступила на реабилитацию. Но… Когда она от нас выписывалась, она могла строить планы на ближайшее будущее. И да. У нас часто бывают рецидивы. На лицо рецидив. Не такой страшный, как могло бы быть. И я не знаю сколько времени прошло после ее выписки до момента съемок. Возможно, она уже погружалась. Но уверяю, все наши выпускники способны жить в прото полноценно. Мы их учим любить мир, интересоваться окружением. А отвечая на Ваш вопрос. Нет, в квази она скорее всего будет неотличима от других людей. Стоит ей попасть в квази, и она отправится в путешествие или найдет работу. Но ей будет полностью безразлично, что с ней будет происходить в прото. Вас это не пугает?

– Так может быть лучше все оставить как есть? Пусть живут в квази счастливо.

– Мы не всех берем на реабилитацию. Есть дети, которые вообще не реагируют на окружающую среду – таких отправляют в клиники, где о их теле заботятся медицинские сотрудники, или скорее аппараты. Они остаются в квази. Такие люди уже никогда не вернуться в настоящий мир.

– Вы работаете только с детьми? – еще одна тумба с женским голосом.

– Да. К сожалению, мы специализируемся только на детях. У взрослых психика не такая гибкая, да и взрослые сами несут ответственность за свои ошибки. Я понимаю, почему Вы задаете это вопросы. Вы узнали в этой девочке себя или своего знакомого? Вы осознали, что самостоятельно не сможете жить в прото. Да, это бывает. Раз у Вас появилась эта мысль, значит есть шанс на то, что у Вас получится. Выходите хотя бы на пятнадцать минут. Потом на час. Старайтесь спать в прото, а не в квази. Но центров, подобных нашему, которые работают со взрослыми людьми просто нет. Даже за деньги. По крайней мере, я о таких не слышал. Мы и так перегружены детьми. Специалистов просто нет.

– Наш час подходит к концу. – Поставленным голосом объявил Рой. – Возможно у многих остались еще вопросы к Анатолию. Честно скажу, у меня они точно остались. Анатолий, скажите, если я не выходил в прото уже пять лет, значит ли это, что я буду вести себя так же, как эти дети? Честно скажу, меня это все немного напугало.

– Рой, вы же отдаете себе отчет, что с Вами происходит? Вы помните свое тело. Вы погрузились в сознательном возрасте. А эти дети, зачастую, в прото с трех лет, а может быть и с младенчества. У них просто нет опыта. Представьте, что вы попали в кабину современного самолета, рядом никого, и самолет летит на всех парах? Что Вы будете делать?

– Не знаю. Ничего? Попробую понажимать кнопки?

– Ой ли? Вы же понимаете, что самолет летит, и любая кнопка может привести к катастрофе. А если это аварийный сброс топлива? Готовы пожертвовать полутысячей пассажиров ради того, чтобы поэкспериментировать.

– Пожалуй, что нет.

– Вот и эти дети так же себя ведут. Они просто не знают, что означает красная мигающая кнопка на панели управления их телом. Что им в этом случае делать? А позвать-то некого. Там, в их головной коробке, больше никого нет.

– Но ведь есть ограничение, что погружение запрещено до восьми лет.

– И это очень правильное правило. Как мы видим, оно выполняется не всегда.

На последних словах свет в студии погас. У Анатолия даже появилось ощущение, что последние пару слов не попали в эфир. Рой заметил:

– Кончилось время. К сожалению, мы привязаны к сетке вещания. Спасибо Анатолий. Это был интересный разговор.

На этих словах кукла Роя отключилась и Анатолий ощутил себя очень одиноким. Совершенно забытым, заброшенным и пустым. Эх, гребанный Рой, даже по-человечески выйти из комнаты не пожелал. Все же это обидно, когда с тобой прерывают разговор так скоропостижно.

Анатолий посмотрел на часы. Что-же, выпускной второй группы уже подходит к концу. Что же он за воспитатель такой, что даже не смог попрощаться со своей группой. Эти дети отправляются в самостоятельное плавание. Страшно ли им. Многие ли из них смогут жить полноценно, или окунутся в квази в тот же миг, как только выйдут за стены реабилитации? В любом случае осталась надежду, что эти ребята смогут о себе позаботиться, хоть и на самом примитивном уровне. Анатолий упрямо надеялся, что навыки, которые им удалось привить ребятам всплывут в их головах, даже если они сейчас же вернуться в квази и будут вынуждены выйти из него только через несколько лет.

. . .

В одном прекрасном лесу, где росли вековые деревья раскинул свои могучие ветви исполинский кедр. Может быть вы не знаете, но деревья живут гораздо дольше чем люди, гораздо дольше, чем животные и кончено же дольше, чем бабочки и стрекозы. Жизнь в этом лесу была полна удовольствия и спокойствия. Такой лес раньше бы назвали сказочным. Он был действительно чудесен.

Самые высокие деревья устремляли свои макушки в самое небо, а некоторые могли касаться облаков. Деревья же пониже создавали густой ковер зелени, который отбрасывал тень для кустов, мха и грибов. В этом лесу было очень много грибов, очень много ягод и очень много зверей, которые лакомились богатствами природы. Белочки скакали от ствола к стволу, забирались по ним к кронам, но даже они не могли подняться настолько высоко, чтобы увидеть ясное голубое небо – такой густой была листва у деревьев в этом чудесном лесу. По земле ползали разные жучки, летали букашки, неспешно брели лоси, суматошно рыли землю кабаны.

Именно в этом сказочном лесу жил дух дерева – да, это был дух, поселившийся в старом кедровом дереве. Он в силу своих возможностей ухаживал за деревом, прогонял жучков из-под коры, расчесывал иголки и поправлял корешки. Именно поэтому кедр и стал настолько красивым и могучим. Именно благодаря соседству с духом, этот кедр стал самым счастливым деревом в лесу.

Но вот однажды в лес пришли люди. Они поначалу бродили по земле, наравне с животными и случалось так, что один из людей наткнулся на потрясающей красоты кедр.

Дух не придал значения этому событию – ведь к дереву всегда кто-то приходил. Иногда животные портили кору или подрывали корни, но духу всегда удавалось вылечить своего молчаливого друга. Но в этот раз все случилось не так. Люди сначала полюбовались его деревом и ушли, но после вернулись с большими машинами, экскаваторами и грузовиками. Они зачем-то вырыли большой ров вокруг кедра, и при этом погибло очень много деревьев поменьше. Духу стало понятно, что происходит что-то очень плохое, что-то очень страшное. Но он не мог покинуть своего обиталища, ведь кедр для него стал не только домом, но и лучшим другом. Духу ничего не оставалось, кроме того, чтобы спрятаться в самые потаенные нутра дерева и ждать. Он даже надеялся, что у людей ничего не получится, и они отступят. Он надеялся, что у людей не получится выкопать его могучего товарища. Но шли недели, ров вокруг кедра все увеличивался и увеличивался. Люди уже прорубили большую просеку через лес и машины стали приезжать все чаще и чаще.

А в один солнечный день люди повалили кедр, ломая корни и ветви. Люди положили кедр на шесть грузовиков, и в месте с большим клочком земли, застрявшем в корнях гиганта увезли его куда-то далеко-далеко!

Как же было страшно духу. Он не решался высунуться из своего убежища, он не решался даже дышать – он свернулся в клубочек и плакал от страха. Пока кедр везли, дух пытался успокоить своего друга, он говорил, что все еще будет хорошо, что может быть все наладится, хоть сам и не верил в это. Кедр ему не отвечал. Ведь кедры не умеют разговаривать, даже с лучшими друзьями. Дерево тоже плакало. Но не от страха – дерево тосковало по своему лесу, по своим соседям. Кедру было совсем не страшно – ему было очень грустно.

И вот люди наконец-то успокоились, перестали перекладывать кедр с места на место, перестали ломать корни и ветви. Тогда-то дух решился выглянуть из убежища, решился оглядеться. Но не сразу, немного погодя.

Каково же было его удивление и ужас, когда он понял, что его кедр, его дом и его друга снова посадили в землю, но теперь посреди ужасного места. И дело было не в том, что земля была непривычная, не в том, что здесь было ужасно жарко, но в том, что вокруг не оказалось ни единого дерева. Вся земля была покрыта чем-то серым, вокруг виднелись каменные коробки, и везде сновали эти противные люди.

Дух мог бы снова спрятаться – он ведь хотел так сделать, но потом понял, что кедру тоже очень одиноко и больно. И тогда дух начал заниматься тем, что умел и любил. Он снова начал ухаживать за своим товарищем – могучим и величественным кедром. Но кедр сейчас уже не казался таким огромным – каменные коробки вокруг были гораздо выше. Они закрывали небо и из-за них воздух становился душным и затхлым. Воздух был очень плох.

Дух не решился работать у всех на виду, поэтому он нырнул в землю и начал лечить корни. Почти месяц он останавливал сок, вытекающий из разрубленных корешков, расправлял перегнутые и перекрученные, заживлял многочисленные ссадины. Когда работы была закончена, дух был ошеломлен – он наконец поднялся в крону и увидел, что могучий кедр потерял больше половины своих иголочек, а шишки все осыпались и осыпались. Кедр медленно умирал.

Дух знал, что во всем виноваты эти люди. Он видел, как они ходят вокруг, подбирают упавшие шишки и хвою, а иногда даже отламывают низко висящие ветви. Тогда дух и решил для себя, что обязательно отомстит извергам. Ну, зачем?! Зачем они так поступили с его лучшим другом. Сейчас великолепный исполин медленно умирал.

И наш знакомы дух даже не заметил, что прошли годы – так усердно он работал, так старался помочь другу. Прошли даже не годы, а десятилетия, а кедр все продолжал угасать. Теперь он уже не походил на великана, с густой шевелюрой кроны – он был хоть и высоким, но чахлым, серым и понурым.

И тогда дух понял, что он не может больше, что кедр умираем и он вместе с ним. Он вставал каждое утро и прогонял насекомых, вытравлял плесень, сохранял скудную влагу. Он уже не справлялся. И вот одним утром он не смог встать. На следующее утро тоже. У духа не хватало сил. Соки дерева не поднимались высоко, его верхние ветви уже были мертвы, и смерть потихоньку охватывала великана.

Трудно сказать, сколько это длилось: иногда, когда выпадал дождик, дух поднимался по стволу и обнимал друга, он умолял его напиться дождевой водой, но кедр тоже терял силы.

А когда дух понял, что приходят его последние дни, он решил выйти к людям и проклясть их на век. Он не мог идти, он выполз из дерева и закричал:

– Вы убили моего друга! Будьте вы все прокляты. Мы умрем, и в этом ваша вина! Я хочу, чтобы вы все умерли в таких же мучениях, что и мы.

– Кто ты, странный звереныш, ты выглядишь очень больным. Можем ли мы тебе помочь? – Сказали люди.

– Ха-ха! Я не зверь, я дух этого дерева! И я буду проклинать вас каждый день, пока остаюсь в живых! И после смерти, если это только будет возможно, я буду проклинать вас. Каждый час! И каждую секунду!

– Мы видим, что дереву плохо, но чем мы можем помочь? Скажи нам!

– Не надо смеяться над бедным умирающим духом! Ваша земля мертва! В ней нет жизни и воды. В ней не осталось ни единого сока, которым я смог бы напоить кедр!

Дух продолжал кричать на людей, а когда силы его покинули совсем, он просто закрыл глаза и решил умереть уже полностью.

Но на следующее утро, когда он проснулся, его ожидал страшный сюрприз. Люди зачем-то стягивали шланги вокруг кедра и сваливали мусор к его корням. А через какое-то время из шлангов начала разбрызгиваться вода, а кучи мусора оказались очень приятными и из них в землю сочилось то, чем дух смог бы накормить друга.

Дух не понял, что же такое произошло, но он начал помогать кедру, он уговаривал его принять из земли немного пищи. Кедр очень устал так жить, он хотел скорее умереть, но друг-дух настаивал и кедр сдался. Но как оказалось, он слишком ослаб и не мог сам принять питание из почвы. Некоторые его корни засохли, другие были слишком толстыми и не могли впитывать достаточно влаги. Дух помогал как мог, не забывая проклинать людей.

– Проклятые люди! Вы делаете какую-то ерунду! Ваши зловонные кучи содержат много полезных веществ, а вода помогает кедру! Вы ошиблись! Ха-ха! Теперь у меня будет немного больше дней для того, чтобы проклинать вас!

– Но мы не хотим навредить вам. Мы хотим помочь. Мы принесли удобрения и стали поливать землю! Очень жаль, что ты не сказал нам этого раньше. Нам очень жалко, что вам пришлось страдать. Мы просто не знали, как помочь!

– Глупые злые люди! Зачем вы хотите обмануть меня? – Кричал дух, немного набравшийся сил. – Ваш воздух слишком душный, жарки и грязный! Вы сами живете в этом аду, и хотите, чтобы мы тоже мучались так же, как вы!

Долго еще дух кричал, он проклинал своих мучителей, не в силах навредить. А когда он упал без сил и заснул, наступила глубокая ночь.

Утро дух встретил с новым потрясением. Люди опять что-то делали. Они намотали металлическую трубку вокруг ствола кедра, они установили большие круглые штуки, которые время от времени выбрасывали водяную пыль. Кончено же дух не понимал, что происходит, он думал, что люди издеваются, но шли дни и кедр стал поправляться.

– Злые презренные люди! Вы хотите совсем сгубить мой кедр!

– Но, что не так? Мы привезли удобрения, мы поливаем землю, мы даже увлажняем воздух около дуба. Как мы еще можем помочь?

– Если бы вы хотели помочь, вы бы не стали убивать наш лес, вы бы не стали привозить нас в такое ужасное место. Вы сначала высушили нас, так, что древесина начала трескаться. Но и этого вам оказалось мало! – Дух плакал в отчаянии – Теперь кедр заболел плесенью! Его ствол и ветви намокли, а плесень стала разрастаться! Я не смогу почистить его! Теперь мы умрем. Быстро и мерзко! Как болотная березка! Все! Мы сгнием.

Люди забегали, они еще сильнее измывались на кедром! Они стали бурить в нем дыры, сдирать кору.

– Вот! Наконец-то вы показали свое настоящее обличие! Зачем, зачем вы это все делаете? Вы получаете удовольствия от мучения других живых существ! Лучше бы мы сгорели в пожаре!

Но люди не обращали внимания на крики духа. И к его ужасу, они и не думали прекращать истязания. Они делали меленькие дырки, большие дырки, выгрызали куски коры и древесины. А потом они стали совать в раны разные вещи: какие-то железки, мази и еще что-то. Дереву было больно, дерево бы кричало от страха и боли – если бы деревья умели говорить. Но дух то чувствовал. Он знал как плохо его другу. Ему было даже хуже, чем в дни, когда они засыхали и голодали.

Так шли дни. Дух, хоть и кричал на людей, выполняя свое обязательство проклинать их каждый раз, как только сможет, но свои занятия с другом не бросал. Он находил время, чтобы помогать кедру, залечивать ранки, гнать соки вверх по стволу и прогонять вредителей.

Как бы ни был зол дух, но дереву становилось лучше. Нет, он не стал таким же красивым и величавым, как был раньше, когда жил в лесу, но ему точно становилось лучше. Духу тоже становилось лучше. И тогда, когда у духа выдавалась свободная минутка, он поднимался в крону друга, находил созревшие шишки и бросал их в противных людей. Он бросал шишки в странные штуки, которые развесили люди, иногда ему даже удавалось сломать некоторые из них.

А люди собирались на площади перед университетом и любовались величественным кедром. Кедр был самым красивым деревом в городе. Все его любили и собирались вокруг чтобы посидеть и отдохнуть. Иногда люди замечали духа и говорили:

– Как нам повезло, что этот дух стал с нами говорить. Ведь обычно духи не разговаривают с людьми. Знаете, если бы не этот дух, то кедр ни за что бы не прижился на нашей почве. Только благодаря его советам мы смогли спасти это дерев.

– Но этот дух не выглядит счастливым, – возражали им маленькие дети.

– Наверное, все духи таки. – Отвечали им родители.

Так и по сей день стоит это дерево на площади перед университетом в том городе, а люди приходят и любуются величественным исполином. Иногда, очень редко, некоторые люди говорят, что с ними поговорил дух. Они думают, что дух рассказал им о какой-то проблеме дуба. Тогда люди собираются и пытаются исправить эту беду. Часто, очень часто, это помогает и поэтому дуб растет все выше и выше. Он ведь даже стал гораздо пышнее, чем когда его вывезли из леса.

Глава 3

– Анатолий Григорьевич, потрудитесь объяснить, что это было! – Крупная женщина нависла над своим столом. И хоть до старшего воспитателя было как минимум два метра, он ощутил угрозу.

– Обед! – Скрипнув зубами ответил он. Приходилось сдерживать. Сам Анатолий чувствовал, как его губы побелели от напряжения, но он с этим ничего не мог сделать. – Это был мой обед! Арина Петровна, можно меня не дергать хотя бы пока я ем!