скачать книгу бесплатно
Я выслушал их до конца – будучи военными, они настаивали на этом, – а когда закончили, сказал:
– Джентльмены, позвольте напомнить вам: эта задача по своей природе не может быть возложена на тех, кто выше рангом. Офицеры кадетов – ну всем же известно, что они докладывают вам, разве нет? Если бы мне было что скрывать, поверьте, я не поделился бы с офицером. Я поделился бы с каким-нибудь… каким-нибудь По.
После этих слов Тайер сделал странную вещь: скрутил уголки глаз, оттянув кожу так, что стала видна красная выстилка.
– Мистер Лэндор, – сказал он, – все это в высшей степени не отвечает правилам.
– Все наше дело не отвечает правилам, не так ли? – Я чуть резче добавил: – Именно По навел меня на этого парня, Лафборо. Он обладает умением наблюдать. Которое, замечу, скрыто под нагромождением самоуверенности и похвальбы. Но я умею просеивать, джентльмены.
Справа от себя я услышал удивленный голос Хичкока:
– Вы искренне считаете, что По подходит для этого?
– Ну, не знаю… Но да, я распознал в нем некоторые признаки. – Видя, как Тайер качает головой, я сказал: – Если он не справится, я возьму кого-нибудь из ваших Клеев или Дюпонов и назову это компромиссом.
Хичкок вдруг прикрыл рот рукой – вероятно, чтобы слова, произнесенные в следующее мгновение, прозвучали так, будто он уже взял их назад.
– Строго с точки зрения академических дисциплин, – сказал он, – По очень силен. Даже Берар не отрицает, что он обладает интеллектом.
– Росс тоже, – мрачно добавил Тайер.
– Кто-то может возразить, что в сравнении с другими первогодками он не такой уж незрелый. Предыдущая служба, вероятно, научила его определенному самообладанию.
Ну вот, впервые за день я узнал что-то новое.
– По служил в армии? – спросил я.
– Три года был рядовым, прежде чем поступил сюда.
– Что ж, эта новость застала меня врасплох… По сказал мне, что он поэт.
– О, это так, – сказал Хичкок, печально улыбаясь. – Я являюсь счастливым обладателем двух его томов.
– В них есть какие-то достоинства?
– Да, в некоторой степени. Очень мало здравого смысла… во всяком случае, ничего такого, что я смог понять своим скудным умом. Думаю, в юности он перебрал Шелли [34 - Перси Биши Шелли (1792–1822) – великий английский поэт-романтик, друг Байрона, муж М. Шелли, автора романа «Франкенштейн, или Современный Прометей».].
– Если б Шелли был единственным, с чем он перебирает, – пробормотал Тайер.
Ты простишь меня, Читатель, за то, что я побледнел от этих слов. Прошло менее cуток с тех пор, как я смотрел вслед кадету По, уходившему от Бенни Хевенса; впрочем, едва ли меня должна была шокировать новость, что у Тайера глаза на каждом дереве.
– Итак, – быстро заговорил я, – я с облегчением узнаю, что поэзия ему дается. Он показался мне человеком, склонным выдумывать истории. Просто чтобы быть в центре внимания.
– Очень интригующие истории, – сказал Хичкок. – Как минимум троим он рассказывал, что приходится внуком Бенедикту Арнольду.
Думаю, именно невменяемость подобного заявления заставила меня дать волю смеху, который закружился по прохладной, душной, сонной гостиной. Заявить такое в Вест-Пойнте – в месте, чью передачу королю Георгу обдумывал Арнольд, в месте, которое он отдал бы, если б майор Андре не арестовал его, – о, такое находится за пределами здравого смысла.
Это, естественно, не было попыткой понравиться Сильванусу Тайеру. Его губы, как я заметил, вдруг сжались в тонкую линию, а глаза приобрели голубоватый оттенок льда, когда он повернулся к Хичкоку и сказал:
– Вы забыли самую интригующую историю По. Он утверждает, что является убийцей.
Наступила довольно долгая пауза. Я видел, как Хичкок качает головой и морщится, глядя в пол.
– Ну, – сказал я, – вы же не можете верить в эту сказку. Тот молодой человек, с которым я познакомился, никогда бы… не отнял…
– Если б я в нее верил, – отрезал Тайер, – он уже не был бы кадетом Военной академии Соединенных Штатов. Можете не сомневаться. – Он взял чашку и допил остатки. – Вопрос, мистер Лэндор, в том, верите ли в это вы. – Он поставил чашку на колено. Чашка покачнулась и начала падать, но его рука уже спешила подхватить ее. – Полагаю, – сказал он, сдавленно зевая, – если вы так уж горите желанием использовать этого По, вам, возможно, захочется самому расспросить его.
Повествование Гаса Лэндора
8
30 октября
После того как пыль осела, остался единственный вопрос: как договориться с этим По. Хичкоку нравилась идея затащить его в какой-нибудь укромный уголок для тайной встречи. Что до меня, то я склонялся к тому, чтобы подойти к нему у всех на виду – так было проще спрятать то, чем мы занимались. Поэтому утром в среду мы с Хичкоком заявились незваными гостями на занятие группы, где числился По. Занятие вел Клодиус Берар.
Месье Берар был французом с историей уклонения от военной службы. Будучи юным в период правления Наполеона, он избежал исполнения военного долга цивилизованными средствами, наняв себе замену. Все шло хорошо, пока заменяющий по беспечности не попал под пушечный снаряд в Испании и не поставил месье Берара перед необходимостью выполнять свой долг. Тот, не будь дураком, взял и сбежал за океан, где превратился в странствующего преподавателя французского: сначала в Дикинсон-колледже, а потом в Военной академии Соединенных Штатов. Как бы далеко ты ни сбежал, армия все равно найдет тебя. А если так, наверняка размышлял месье Берар, то гораздо приятнее служить в горах Гудзона и слушать, как американская молодежь грызет гранит науки, постигая французский язык. А может, это оказалось таким же мучительным страданием, какое ждало его по возвращении домой? Короче, месье Берар задавал себе множество вопросов, и от этого скептического настроя у него в самом центре глаза образовалось пятнышко, которое двигалось, даже когда глаз был неподвижным.
Сейчас же, при виде своего командира, он вскочил на ноги; кадеты тоже поднялись с лавок. Хичкок жестом велел им сесть, а мне указал на место у самой двери.
Опустившись на свой стул, месье Берар устремил взгляд на кадета четвертого класса, стоявшего в центре комнаты и, щурясь, вглядывался в книгу в красном кожаном переплете.
– Продолжайте, мистер Планкетт, – сказал француз.
Несчастный кадет стал продираться через тернии прозы:
– «Он приехал на постоялый двор и отвел в стойло свою лошадь. Затем он съел… сытный обед из хлеба и… яда».
– Ах, мистер Планкетт, – сказал преподаватель, – не очень аппетитный обед, даже для кадета… «Poisson» переводится как «рыба»[35 - «Poison», с одной «s», по-французски и по-английски пишется одинаково (произношение разное) и означает «яд».].
Получив замечание, кадет приготовился продолжить, но был остановлен взмахом пухлой белой руки месье Берара.
– Достаточно. Можете сесть. В следующий раз попрошу вас быть более внимательным с предлогами. Ваша оценка один и три.
Еще три кадета сломались на том же тексте и получили оценки два и пять, один и девять и два и один соответственно. Пара кадетов трудилась у доски, с трудом спрягая глаголы. Никто не произносил ни слова по-французски. Изучение языка ограничивалось переводом военных текстов, и многие ученики наверняка спрашивали себя, зачем они тратят время на хлеб с ядом, когда могли бы изучать теорию Жомини[36 - Генрих (Антуан-Анри) Жомини (1779–1869) – швейцарский военный теоретик.] на местности. Приводить ли убедительные доводы в пользу Вольтера и Лесажа[37 - Ален Рене Лесаж (1668–1747) – французский писатель-сатирик, автор одного из самых известных плутовских романо, «История Жиль Бласа из Сантильяны» (См. далее по тексту).] – это оставалось на усмотрение месье Берара, но он был слишком уставшим. Лишь один раз, за десять минут до конца урока, он все же стряхнул с себя апатию. Иными словами, сложил руки и слегка повысил голос:
– Мистер По, прошу.
В дальнем конце комнаты вскинулась голова, затем кадет вскочил на ноги.
– Мистер По, прошу вас, переведите следующий отрывок из главы второй «Histoire de Gil Blas».
За три шага кадет оказался на середине комнаты. Перед ним был Берар, по бокам – сокурсники, за всем наблюдал командир; он был в центре внимания и знал это. Открыв книгу, По откашлялся – дважды – и начал.
– «Пока мне готовили яйца, я вступил в беседу с хозяйкой, которую никогда раньше не видел. Она показалась мне достаточно привлекательной…»
В тот момент стали ясны две вещи. Первая: он знает французский лучше других. И вторая: он хотел, чтобы именно его прочтение «Жиль Бласа» сохранилось для последующих поколений.
– «Он подошел ко мне с доброжелательным настроем: “Я узнал, что вы…” о, скажем так: “знаменитый Жиль Блас из Сантильяны, украшение Овьедо и факел…” прошу прощения: “светило философии”».
Представление так захватило меня – внезапные вскидывания подбородка, рассекающие воздух движения рук, – что я не сразу заметил перемену в лице Берара. Да, он улыбался, но взгляд его оставался по-кошачьи жестким, и это навело меня на мысль, что ловушка уже захлопнулась. Вскоре я получил необходимое подтверждение, когда среди кадетов послышались смешки.
– «Возможно ли, что нам…» под этим он, как я полагаю, подразумевает других людей в помещении… «что всем нам довелось созерцать этого гения, этот великий ум, чья слава разлетелась по всей стране? “Разве вы не знаете, – продолжал он, обращаясь к хозяину и хозяйке, – разве вы не знаете, кого принимаете?”»
Смешки стали громче. Взгляды стали смелее.
– «Как, да ведь ваш дом приютил настоящее сокровище!»
Один кадет пихнул локтем соседа. Другой рукой зажал рот.
– «В этом господине вы лицезрите восьмое чудо света!»
Вздохи и сдавленный смех, но По терпел; его голос поднимался, чтобы перекрыть шум.
– «Затем, повернувшись ко мне и обняв меня, он добавил: “Простите мои порывы, я и не надеялся, что смогу совладать…”»
Наконец По сделал паузу, но лишь для того, чтобы вложить всю силу в заключительные слова:
– «…с тем несказанным удовольствием, что мне доставляет ваше присутствие».
Берар сидел, тихо улыбаясь, а кадеты визжали и улюлюкали. Они, возможно, сорвали бы крышу академии, если б их не остановил кашель капитана Хичкока. Один короткий звук, почти не слышный мне, – и в комнате воцарилась тишина.
– Спасибо, мистер По, – сказал Берар. – Как обычно, вы вышли за рамки требований литературного перевода. Предлагаю вам в будущем оставить украшательство мистеру Смоллетту[38 - Имеется в виду шотландский писатель и поэт Тобиас Джордж Смоллетт (1721–1771), переводчик книги на английский.]. Однако вы отлично уловили смысл отрывка. Ваша оценка два и семь.
По ничего не сказал. Не двинулся. Он продолжал стоять посередине комнаты; в его глазах полыхал огонь, на скулах играли желваки.
– Мистер По, можете сесть.
Только после этого он пошел на свое место – медленно, с прямой спиной, ни на кого не глядя.
Минуту спустя барабаны уже отбивали сбор на обед. Кадеты встали, отодвигая грифельные доски и забирая кивера. Хичкок дождался, когда они потянутся к двери, и окликнул:
– Мистер По, задержитесь.
По остановился так резко, что кадету, шедшему за ним, пришлось уворачиваться от столкновения.
– Сэр? – Он прищурился; испачканные мелом руки теребили кожаный козырек.
– Мы хотели бы поговорить с вами.
Он плотно сжал губы и, подойдя к нам, повернул голову в сторону последнего кадета, вышедшего из помещения.
– Можете сесть, мистер По.
Голос Хичкока, как я заметил, звучал мягче обычного, когда он жестом указал кадету на место рядом с собой. Думаю, трудно быть грубым с тем, кто одарил тебя двумя изданиями своей поэзии.
– Мистер Лэндор хотел бы, чтобы вы уделили ему несколько минут своего времени, – сказал командир. – Мы уже освободили вас от построения на обед, так что сможете пойти в столовую, когда будете готовы. Вам что-нибудь еще нужно, мистер Лэндор?
– Нет, спасибо.
– Тогда, джентльмены, желаю вам хорошего дня.
Вот этого я не ожидал – что Хичкок уйдет со сцены. Вслед за ним вышел Берар, и мы остались в комнате вдвоем. Сидели на своих местах и смотрели перед собой, как квакеры[39 - Квакеры – члены Религиозного общества друзей, объединяющего представителей различных протестантских и близких протестантизму конфессий, а также внеконфессиональных религиозных групп.] на собрании.
– Отважное выступление, – наконец сказал я.
– Отважное? – спросил он. – Я просто делал то, что попросил месье Берар.
– Готов поспорить, вы уже читали «Жиль Бласа».
Хоть и краешком глаза, но я все же увидел, как его губы растягиваются.
– Вас это забавляет, мистер По?
– Я просто думаю о своем отце.
– Старшем По?
– Старшем Аллане, – сказал он. – Что за меркантильный жучила… Однажды он – о, это было несколько лет назад – застал меня за чтением «Жиль Бласа» в его гостиной. Грозно спросил, зачем я трачу время на такую чушь. И вот мы здесь… – Рукой обвел комнату. – В стране инженеров, где Жиль Блас – король. – Коротко улыбнувшись, побарабанил пальцами. – Конечно, в переводе Смоллетта есть свое очарование, но он сгущает краски, не так ли? Если зимой будет время, cделаю свой вариант. Первый экземпляр отправится мистеру Аллану.
Я достал порцию табака и положил в рот. Сладкий пряный сок обжег слизистую щек и вызвал покалывание в задних зубах.
– Если кто-нибудь из однокурсников спросит вас, – сказал я, – прошу вас, ответьте, что это была самая обычная беседа. Мы всего лишь обсуждали ваше знакомство с Лероем Фраем.
– Не было никакого знакомства, – сказал По. – Я никогда не общался с ним.
– Тогда, как ни печально, меня ввели в заблуждение. Мы от души посмеялись над этим и разошлись добрыми друзьями.
– Если это не беседа, то что?
– Предложение. Работы.
По посмотрел мне прямо в лицо. И ничего не сказал.
– Прежде чем я продолжу, – сказал я, – хочу предупредить вас… дайте-ка вспомнить… что «это предложение зависит от удовлетворительного выполнения вами своих обязанностей как кадета». О, и «если вы потерпите неудачу в исполнении этих обязанностей или уклонитесь от них, то тут же лишитесь своего места». – Я посмотрел на него и добавил: – Вот о чем вас хотели бы известить полковник Тайер и капитан Хичкок.
Имена оказали именно тот эффект, на который и были рассчитаны. Полагаю, большинство салаг – даже этот, с его большими претензиями – думают, будто руководство не удостаивает их своим вниманием. В тот момент, когда они понимают обратное, тут же начинают стремиться быть достойными этого внимания.
– Оплаты никакой не будет, – продолжал я. – Вы должны понимать это. Вы не сможете хвастаться своей работой. Ни один из ваших товарищей не должен когда-либо узнать о том, чем вы занимаетесь. А если вдруг узнают, то, скорее всего, проклянут вас.
Он одарил меня ленивой улыбкой. Его серые глаза заблестели.
– Против такого предложения невозможно устоять, мистер Лэндор. Пожалуйста, расскажите побольше.
– Мистер По, когда я был констеблем в Нью-Йорке – дело было не так давно, – я в огромной степени полагался на новости. Не на те, о которых пишут в газетах, а на те, что сообщают люди. И людей, которые приносили эти новости, нельзя было назвать, как говорится, благовоспитанными. Вы никогда не пригласили бы их на обед, не пошли бы с ними на концерт, вы вообще отказались бы появляться с ними на публике. В большинстве своем низкопробные преступники – воры, скупщики краденого, фальшивомонетчики. За два гроша они готовы пустить с молотка своих детей и продать матерей – фальшивых матерей, своих у них нет. И я не знаю ни одного полицейского, который мог бы делать свою работу без них.
По сидел, склонив голову, постепенно осознавая важность моих слов. А потом, четко произнося каждый слог, словно в ожидании эха, сказал:
– Вы хотите, чтобы я стал информатором.
