Дума про Опанаса; Поэзия

Чертовы куклы

От крутоседлой конницы татарскойУпрямый дух кумыса и кониныСмолой потек по городам и весямДо скопидомной ключницы Москвы.Перепелиные стояли ночи,И ржавый месяц колосом налитымТянулся к травам низким и сырым.А за рекой стоял собачий лай,Да резал воздух свист бича тугого,Да бабий визг, да цокот соловьяКупеческого. А на Лобном местеБездомные собаки копошилисьНад воровскою головой. ГуделСусальный перезвон. Пред византийскойШирокоглазой важностью иконыКудлатый инок плакал и вопил.Потом кричал барашком недобитымВихрастый Дмитрий – и бродил суровыйШирокоплечий Годунов. А тамОт тополей и лиственниц литовскихВскрутилась пыль; там рыжие литвиныВ косматых шапках и плащах медвежьихРаскачивались в седлах; там в пылиМаячили невиданные крыльяВаршавской конницы. И грузным шагомТам коренастая брела пехота.И трубные тугие голосаКоней бесили: «На Москву, вперед!»И белобрысый человек гляделНа солнечные головы соборов.А в черных дебрях, в пустынях медвежьих,Корявым плугом ковыряя землю,Ждал крестьянин ночного бездорожья,Чтоб, напустив на терема боярБагрового и злого петуха,Удариться на Волгу и на Дон,Пройти на Яик, сгинуть в Забайкалье,Лишь изредка далекую МосквуРазбойной перекличкой беспокоить.«Сарынь на кичку!» – начинает Дон.«Сарынь на кичку!» – отвечает Волга.«Сарынь на кичку!» – стонет по тайгеИ замирает в чаще и чапыге…Дождь пролетел. Крутые облакаПрошли медлительными косяками.Будяк колючий и дурман белесыйПовырастали из замков ружейных,Да ловкая завила повилика на нихЩиты с нерусскими словами.Дождь прошумел. И вновь сусальный звонПовис над деревянною Москвою.Седобородым духовенством сноваЗадымлены широкие соборы.И вновь венец напяливают тугоПослушнику на отроческий лоб.А вниз по Волге, к синим Жигулям,К хвалынским волнам пролетают струги,Саратов падает, кровоточа,Самара руки в ужасе ломает,Смерд начинает наводить правеж,И вся земля кричит устами смерди:«Смерть! Смерть! Убей и по ветру раздуйГнездо гадюк и семена крапивы,Бей кистенем ярыжек и бояр,Наотмашь бей, наметься без промашки,Чтоб на костях, на крови их взошлаИная рожь и новая пшеница…»Но деньги свой не потеряли вес,Но золото еще блестит под солнцем…И движутся наемные полки,Нерусские сверкают алебарды,И пушечный широкогорлый ревНерусским басом наполняет степи…Палач поет, не покладая рук,И свищет ветер по шатрам пустынным.Давно истлели кости казаков,Давно стрелецкая погибла воля,Давно башка от звона и кажденьяБурлящим квасом переполнена.И бунтовщицкая встает слободка,И женщина из темного оконца,Целуя крест, холодным синим ногтемНа жертву кажет. А пила грызет,Подскакивает молоток, и отрокСтирает пот ладонью заскорузлойС упрямого младенческого лба.О, брадобрей! Уже от ловких ножницСпасаются брюхатые бояре,И стриженые бороды упрямоТопорщатся щетиною седой,А ты гвардейским ржавым тесакомНарыв вскрываешь, пальцем протираяГлаза от гноя брызнувшего. ТыУ палача усталого берешьЕго топор, – и головы стрельцов,Как яблоки, валятся. И в лицоЕвропе изумленной дышишь тыГорячим и вонючим перегаром.Пусть крепкой солью и голландской водкойИ въедливой болезнью ты наказан,Всё так же величаво и ужасноКошачье крутоскулое лицо.И вот, напялив праздничный камзол,Ты в домовину лег, скрестивши руки,Безумный трудолюбец.Во дворце жРастрепанная рыжая царевнаИграет в прятки с певчим краснощекимИ падает на жаркие подушки, —И арапчонок в парчевой чалмеПод дребезжанье дудки скоморошьейЗадергивает занавесь, смеясь.Еще висящих крыс не расстрелялКурносый немчик в парике кудрявом,Еще игрушечные спят бригадыИ генералы дремлют у дверей,А женщина в гвардейском сюртукеВзбесившуюся лошадь направляет, —И средь кипящих киверов и шляпНемецкий выговор и щек румянецВоенным блудом распалились. ПыльЕще клубится, выстрелы ещеЗвучат неловко в воздухе прохладном,А пудреная никнет головаНа лейб-гвардейское сукно кафтана,Да ражий офицер, откинув шпагу,Целует губы сдобные.В степях,Где Стенькин голос раздуваем ветром,Опять шумит, опять встает орда,Опять глаза налиты вдохновеньем,Жгут гарнизоны, крепости громят,Чиновники на виселицах пляшут,Скрипят телеги, месяц из травыВылазит согнутым татарским луком.Вот-вот гроза ударит в Петербург,Вот-вот царицу за косы потащатПо мостовой и заголят на срамТолпе, чтоб каждый, в ком еще живетЛюбовь к свободе, мог собрать слюнуИ плюнуть ей на проклятое чрево…Нет Пугачева… Кровь его леглаКовром расшитым под ноги царице,И шла по нем царица – и пришлаК концу, а на конце – ночной горшокПринял ее последнее дыханье…И труп был сизым, как осенний день,И осыпалась пудра на подушкиС двойного подбородка…НалетайИ падай мертвым, сумасшедший рыцарь.И белокурый мальчик вытираетШирокий лоб батистовым платком.А там гудит и ссорится Париж.И между тел, повиснувших унылоС визгливых фонарей, уже бредетАртиллерист голодный. Может быть,Песков египетских венец кипящийВенчает голову с космою черной,И папская трехглавая тиараУпала к узким сапогам его.И дикий снег посеребрил вискиПод шляпой треугольною и бровиОсыпал нежной пудрой снеговой…Всё может быть… А нынче только свистСтремящегося вниз ножа да голосСудьи, читающего приговор.А там, в России, тайные кружки,На помочах ведомая свободаДа лысый лоб, склоненный меж свечейК листам бумаги – скользким и шуршащим.Поездки по дорогам столбовым,Шлагбаумы, рожки перед восходом,И, утомленный скукой трудовой,Царь падает в подушки шарабана.А в Таганроге – смерть. Дощатый гроб,Каждения, цветы и панихиды,А к северу яругами бредетВеселый странник, ясные глазаПодняв в гремящее от песен небо.И солнце пробегает суетливоПо лысому сияющему лбу…Цареубийцам нет пощады ныне.Пусть бегает растрепанный певецСредь войска оробелого. ПускайМоряк перчатку теребит и жадноЖдет помощи. Но серые глазаИ бакенбарды узкие проходятПромеж солдат, и пьяный канонирНаводит пушку на друзей народа.Так в год из года. Тот же грузный шаг,Немецкий говор, холод глаз стеклянных,Махорочная радость, пьяный стон и…И повинующиеся солдаты.Но месть старинная еще жива,Еще не сгибла в камне и железе,Еще есть юноши с огнем в глазах,Еще есть девушки с любовью к воле.Они выходят на широкий путьРазведчиками будущих восстаний.…Карета сломана… На мостовойСырая куча тряпок, мяса, крови,И рыжий дворник навалился вразНа юношу в студенческой фуражке.Но восстают загубленные люди,И Стенька четвертованный встаетИз четырех сторон. И головаУбитого Емельки на колуВращается, и приоткрылся рот,Чтоб вымолвить неведомое слово.

1921

Освобождение

(Отрывки из поэмы)

1За топотом шагов неведомСлучайной конницы налет,За мглой и пылью —Следом, следомУже стрекочет пулемет.Где стрекозиную повадкуОн, разгулявшийся, нашел?Осенний день,Сырой и краткий,По улицам идет, как вол…Осенний деньТропой заклятойМедлительно бредет туда,Где под защитою КронштадтаДымят военные суда.Матрос не встанет, как бывало,И не возьмет под козырек,На блузе бант пылает алый,Напруженный взведен курок.И силою пятизаряднойОттуда вырвется удар,Оттуда, яростный и жадный,На город ринется пожар.Матрос подымет руку к глазу(Прицел ему упорный дан),Нажмет курок —И сразу, сразуЗальется тенором наган.А на плацдармахДождь и ветер,Колеса, пушки и штыки,Сюда собрались на рассветеК огню готовые полки.Здесь:Галуны кавалериста,Папаха и казачий кант,Сюда идут дорогой мглистойСапер,Матрос   И музыкант.Сюда путиловцы с работыСпешат с винтовками в руках,Здесь притаились пулеметыНа затуманенных углах.Октябрь!Взнесен удар упорныйИ ждет падения руки.Готово всё:И сумрак черный,И телефоны, и полки.Всё ждет его:Деревьев тени,Дрожанье звезд и волн разбег,А там, под Гатчиной осенней,Худой и бритый человек.Октябрь!Ночные гаснут звуки,Но Смольный пламенем одет,Оттуда в мир скорбей и скукиШарахнет пушкою декрет.А в небе над толпой военной,С высокой крыши,В дождь и мрак,Простой и необыкновенный,Летит и вьется красный флаг.2Он струсил!     Английский костюмИ кепи не волнуют болеСолдатской бунтовщицкой волиИ пленный не тревожат ум.И только кучка юнкеров,В шинелях путаясь широких,Осталась верной.       Путь готов —Для крепких, страстных и жестоких.      «Стой, кто идет?!»      Осенний дождьИ мрак, овеянный туманом,Страшны как смерть:«Я – новый вождь!»И мимо шагом неустанным,В пустую ночь и в талый снег,Сквозь блеск штыков и говор злобы,Спеша, идет высоколобый,Широкоплечий человек.О вы, рожденные трудом,О вас пройдет из рода в родыХвала! Вы пулей и штыкомКовчег построили свободы.Куда низринулся ударРуки рабочей?ПробегаяЧерез торцовый тротуар,Кто восклицает, умирая:      «Коммуна близко…»      На стенах,Пропахших краскою газетной,      Декреты плещут…      Смерть и страхПо подворотням, незаметно,Толкутся, как биржевики,Бормочут, ссорятся и ноют,Торцы трещат.      БроневикиСокрытою сиреной воют.Там закипает и гудитСлучайный бой.      Матрос огромныйВ огне и грохоте стоитСреди камней, под пушкой темной,Литейщик приложил щеку,Целясь, к морозному прикладу.И защищая баррикаду —Трамвай разбитый на боку.Гремя доспехами стальными,Весь в саже, копоти и дыме,Катится броневик!     Пора   Игру окончить…     Нет пощады   Всем слабым духом…            До утраОгнем гремели баррикады…А в небе над толпой военной,С высокой крыши, в дождь и мрак,Простой и необыкновенный,Летит и плещет красный флаг.

1921–1923

Урожай

Дух весны распаленный и новыйРаспирает утробу земли,По лесам, где топорщатся совы,По болотам, где спят журавли,После зимнего ветра и стужи,После вьюг и летучих снеговТеплый дождь ударяет о лужи,Каплет мед из набухших цветов.И голодная доля пред намиНе маячит туманом степным,Степь родными желтеет хлебами,Зимний мрак улетает, как дым.Богатырская воля родная!Стынут степи в зеленом пуху,И Микула, коня распрягая,Тащит сам по раздольям соху.Ходят зори над мглою суровой,Птичьим цокотом полнится май,И на дудке играет громовойПо лугам молодой урожай.Что ж, за долгую темную зимуПоистратилась сила у нас,Иль простор золотой и любимыйНаш усталый не радует глаз,Или птиц перелетная стаяНам грядущий посев не сулит,Иль земля молодая, роднаяМощь побегов в себе не таит?Мы копили упор и терпеньеТяжкой осенью, нищей зимой,Чтоб полдневной порою весеннейС хитрым голодом двинуться в бой.Эй, товарищи дружные, где вы?Блещут сохи, и плуги звенят,Вырастают тугие посевы,Как бойцы, что построились в ряд.Это хлебное воинство нынеТяжкий колос подъемлет впередИ по нищей и скудной пустынеБлагоденствие вдаль разольет.

1922

Александру Блоку

От славословий ангельского сброда,

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.