Дума про Опанаса; Поэзия

Эдуард Багрицкий

Дума про Опанаса; Поэзия

Дума про Опанаса

Посіяли гайдамакиВ Україні жито,Та не вони його жали.Що мусим робити?Т. Шевченко («Гайдамаки»)

1

По откосам виноградникХлопочет листвою,Где бежит Панько из БалтыДорогой степною.Репухи кусают ногу,Свищет житом пажить,Звездный Воз ему дорогуОглоблями кажет.Звездный Воз дорогу кажетВ поднебесье чистом —На дебелые хозяйстваК немцам-колонистам.Опанасе, не дай маху,Оглядись толково —Видишь черную папахуУ сторожевого?Знать, от совести нечистойТы бежал из Балты,Топал к Штолю-колонисту,А к Махне попал ты!У Махна по самы плечиВолосня густая:– Ты откуда, человече,Из какого края?В нашу армию попал тыВолей иль неволей?– Я, батько, бежал из БалтыК колонисту Штолю.Ой, грызет меня досада,Крепкая обида!Я бежал из продотрядаОт Когана-жида…По оврагам и по скатамКоган волком рыщет,Залезает носом в хаты,Которые чище!Глянет влево, глянет вправо,Засопит сердито:«Выгребайте из канавыСпрятанное жито!»Ну, а кто подымет бучу —Не шуми, братишка:Усом в мусорную кучу,Расстрелять – и крышка!Чернозем потек болотомОт крови и пота, —Не хочу махать винтовкой,Хочу на работу!Ой, батько, скажи на милостьПришедшему с поля,Где хозяйство поместилосьКолониста Штоля?– Штоль? Который, человече?Рыжий да щербатый?Он застрелен недалече,За углом от хаты…А тебе дорога вышлаБедовать со мною.Повернешь обратно дышло —Пулей рот закрою!Дайте шубу ОпанасуСукна городского!Поднесите ОпанасуВина молодого!Сапоги подколотитеКованым железом!Дайте шапку, наградитеБомбой и обрезом!Мы пойдем с тобой далече,От края до края! —У Махна по самы пдечиВолосня густая…. . . . . .Опанасе, наша доляМашет саблей ныне, —Зашумело Гуляй-ПолеПо всей Украине.Украина! Мать родная!Жито молодое!Опанасу доля вышлаБедовать с Махною.Украина! Мать родная!Молодое жито!Шли мы раньше в запорожцы,А теперь – в бандиты!

2

Зашумело Гуляй-ПолеОт страшного пляса, —Ходит гоголем по волеСкакун Опанаса.Опанас глядит картинойВ папахе косматой,Шуба с мертвого раввинаПод Гомелем снята.Шуба – платье меховое —Распахнута – жарко!Френч английского покрояДобыт за Вапняркой.На руке с нагайкой крепкойЖеребячье мыло;Револьвер висит на цепкеОт паникадила.Опанасе, наша доляТуманом повита, —Хлеборобом хочешь в поле,А идешь – бандитом!Полетишь дорогой чистой,Залетишь в ворота,Бить жидов и коммунистов —Легкая работа!А Махно спешит в туманеПо шляхам просторным,В монастырском шарабане,Под знаменем черным.Стоном стонет Гуляй-ПолеОт страшного пляса —Ходит гоголем по волеСкакун Опанаса…

3

Хлеба собрано немного —Не скрипеть подводам.В хате ужинает КоганЖитняком и медом.В хате ужинает Коган,Молоко хлебает,Большевицким разговоромМужиков смущает:– Я прошу ответить честно,Прямо, без уклона:Сколько в волости окрестнойВарят самогона?Что посевы? Как налоги?Падают ли овцы?»В это время по дорогеТопают махновцы…По дороге пляшут кони,В землю бьют копыта.Опанас из-под ладониОзирает жито.Полночь сизая, степнаяВстала пред бойцами,Издалека темь ночнаяТлеет каганцами.Брешут псы еторожевые,Запевают певни.Холодком передовыеВъехали в деревню.За церковною оградойЛязгнуло железо:– Не разыщешь продотряда:В доску перерезан! —Хуторские псы, пляшитеНа гремучей стали:Словно перепела в жите,Когана поймали.Повели его дорогойСизою, степною, —Встретился Иосиф КоганС Нестором Махною!Поглядел Махно сурово,Покачал башкою,Не сказал Махно ни слова,А махнул рукою!Ой дожил Иосиф КоганДо смертного часа,Коль сошлась его дорогаС путем Опанаса!..Опанас отставил ногу,Стоит и гордится:– Здравствуйте, товарищ Коган,Пожалуйте бриться!

4

Тополей седая стая,Воздух тополиный…Украина, мать родная,Песня-Украина!..На твоем степном раздольеСыромаха скачет,Свищет перекати-полеДа ворона крячет…Всходит солнце боевоеНад степной дорогой,На дороге нынче двое —Опанас и Коган.Над пылающим порогомЗной дымит и тает;Комиссар, товарищ Коган,Барахло скидает…Растеклось на белом телеСолнце молодое.– На, Панько, когда застрелишь,Возьмешь остальное!Пары брюк не пожалею,Пригодятся дома, —Всё же бывший продармеец,Хороший знакомый!.. —Всходит солнце боевое,Кукурузу сушит,В кукурузе ветер воетОпанасу в уши:– За волами шел когда-то,Воевал солдатом.Ты ли в сахарное утроВ степь выходишь катом? —И раскинутая в плясеГолосит округа:– Опанасе! Опанасе!Катюга! Катюга! —Верещит бездомный копецПод облаком белым:– С безоружным биться, хлопец,Последнее дело! —И равнина волком воет —От Днестра до Буга,Зверем, камнем и травою:– Катюга! Катюга!.. —Не гляди же, солнце злое,Опанасу в очи:Он грустит, как с перепоя,Убивать не хочет…То ль от зноя, то ль от стонаПодошла усталость,Повернулся:– Три патронаВ обойме осталось…Кровь – постылая обузаМужицкому сыну…Утекай же в кукурузу —Я выстрелю в спину!Не свалю тебя ударом,Разгуливай с богом! —Поправляет окуляры,Улыбаясь, Коган:– Опанас, работай чисто,Мушкой не моргая.Неудобно коммунистуБегать, как борзая!Прямо кинешься – в туманеОмуты речные,Вправо – немцы-хуторяне,Влево – часовые!Лучше я погибну в полеОт пули бесчестной!..Тишина в степном раздолье, —Только выстрел треснул,Только Коган дрогнул слабо,Только ахнул Коган,Начал сваливаться набок,Падать понемногу…От железного удараНад бровями сгусток,Поглядишь за окуляры:Холодно и пусто…С Черноморья по дорогамПыль несется плясом,Носом в пыль зарылся КоганПеред Опанасом…

5

Где широкая дорога,Вольный плес днестровский,Кличет у Попова логаКомандир Котовский.Он долину озираетКомандирским взглядом,Жеребец под ним сверкаетБелым рафинадом.Жеребец подымет ногу,Опустит другую,Будто пробует дорогу,Дорогу степную.А по каменному склонуИз Попова логаВылетают эскадроныПрямо на дорогу…От приварка рожи гладки,Поступь удалая,Амуниция в порядке,Как при Николае.Головами крутят кони,Хвост по ветру стелют:За Махной идет погоняАккурат неделю.. . . . . . .Не шумит над берегамиМолодое жито, —За чумацкими возамиПрячутся бандиты.Там, за жбаном самогона,В палатке дерюжной,С атаманом забубённымТолкует бунчужный:– Надобно с большевикамиНам принять сраженье, —Покрутись перед полками,Дай распоряженье!.. —Как батько с размаху двинулПо столу рукою,Как батько с размаху грянулПо земле ногою:– Ну-ка, выдай перед боемПожирнее пищу,Ну-ка, выбей перед боемТы из бочек днища,Чтобы руки к пулеметамСами прикипели,Чтобы хлопцы из-под шапокКоршуньем глядели!Чтобы порох задымилсяНад водой днестровской,Чтобы с горя удавилсяКомандир Котовский!... . . . . . .Прыщут стрелами зарницы,Мгла ползет в ухабы,Брешут рыжие лисицыНа чумацкий табор.За широким ревом бычьим —Смутно изголовье;Див сулит полночным кличемГибель Приднестровью.А за темными возами,За чумацкой сонью,За ковыльными чубами,За крылом вороньим,Омываясь горькой тенью,Встало над землеюСолнце нового сраженья —Солнце боевое…

6

Ну, и взялися ладониЗа сабли кривые,На дыбы взлетают кони,Как вихри степные.Кони стелются в разбегеС дорогою вровень —На чумацкие телеги,На морды воловьи.Ходит ветер над возами,Широкий, бойцовский,Казакует пред бойцамиГригорий Котовский…Над конем играет шашкаПроливною силой,Сбита красная фуражкаНа бритый затылок.В лад подрагивают плечиОт конского пляса…Вырывается навстречуГривун Опанаса.– Налетай, конек мой дикий,Копытами двигай,Саблей, пулей или пикойДобудем комбрига! —Налетели и столкнулись,Сдвинулись конями,Сабли враз перехлестнулисьКривыми ручьями…У комбрига боеваяДуша занялася,Он с налета разрубаетСаблю Опанаса.Рубанув, откинул шашку,Грозится глазами:– Покажи свою замашкуТеперь кулаками! —У комбрига мах ядреный,Тяжелей свинчатки,Развернулся – и с разгонуХлобысть по сопатке!... . . . . . .Опанасе, что с тобою?Поник головою…Повернулся, покачнулся,В траву сковырнулся…Глаз над левою скулоюЗатек синевою…Молча падает на спину,Ладони раскинул…Опанасе, наша доляРазвеяна в поле!..

7

Балта – городок приличный,Городок что надо.Нет нигде румяней вишни,Слаще винограда.В брынзе, в кавунах, в укропеЗвонок день базарный;Голубей гоняет хлопецС каланчи пожарной…Опанасе, не гадал тыВ ковыле раздольном,Что поедешь через БалтуТрактом малахольным;Что тебе вдогонку бабыЗатоскуют взглядом;Что пихнет тебя у штабаЧасовой прикладом…Ой, чумацкие просторы —Горькая потеря!..Коридоры в коридоры,В коридорах – двери.И по коридорной пыли,По глухому дому,Опанаса проводилиНа допрос к штабному.А штабной имел к допросуСтарую привычку —Предлагает папиросу,Зажигает спичку:– Гражданин, прошу по честиГоворить со мною.Долго ль вы шатались вместеС Нестором Махною?Отвечайте без обмана,Не испуга ради, —Сколько сабель и тачанокУ него в отряде?Отвечайте, но не сразу,А подумав малость, —Сколько в основную базуФуража вмещалось?Вам знакома ли округа,Где он банду водит?..– Что я знал: коня, подпругу,Саблю да поводья!Как дрожала даль степная,Не сказать словами:Украина – мать родная —Билась под конями!Как мы шли в колесном громе,Так что небу жарко,Помнят Гайсин и Житомир,Балта и Вапнярка!..Наворачивала удальВ дым, в жестянку, в бога!..…Одного не позабуду,Как скончался Коган…Разлюбезною дорогойНе пройдутся ноги,Если вытянулся КоганПоперек дороги…Ну, штабной, мотай башкою,Придвигай чернила:Этой самою рукоюКогана убило!..Погибай же, Гуляй-Поле,Молодое жито!... . . . . . .Опанасе, наша доляТуманом повита!..

8

Опанас, шагай смелее,Гляди веселее!Ой, не гикнешь, ой, не топнешь,В ладоши не хлопнешь!Пальцы дружные ослабли,Не вытащат сабли.Наступил последний вечер,Покрыть тебе нечем!Опанас, твоя дорога —Не дальше порога.Что ты видишь? Что ты слышишь?Что знаешь? Чем дышишь?Ночь горячая, сухая,Да темень сарая.Тлеет лампочка иод крышей, —Эй, голову выше!..А навстречу над порогом —Загубленный Коган.Аккуратная прическа,И щеки из воска.Улыбается сурово:– Приятель, здорово!Где нам суждено судьбоюСтолкнуться с тобою!..Опанас, твоя дорога —Не дальше порога…

Эпилог

Протекли над УкраинойБоевые годы.Отшумели, отгуделиМолодые воды…Я не знаю, где зарытыОпанаса кости:Может, под кустом ракиты,Может, на погосте…Плещет крыжень сизокрылыйНад водой днестровской;Ходит слава над могилой,Где лежит Котовский…За бандитскими степямиНе гремят копыта:Над горючими костямиЗацветает жито.Над костями голубеетНепроглядный омутДа идет красноармеецНа побывку к дому…Остановится и глянетСиними глазами —На бездомный круглый камень,Вымытый дождями.И нагнется, и подыметОдинокий камень:На ладони – белый черепС дыркой над глазами.И промолвит он, почуявМертвую прохладу:– Ты глядел в глаза винтовке,Ты погиб как надо!.. —И пойдет через равнину,Через омут зноя,В молодую Украину,В жито молодое…. . . . . .Так пускай и я погибнуУ Попова лога,Той же славною кончиной,Как Иосиф Коган!

1926

Поэзия

Стихотворения 1914–1925 гг. Одесса

Дионис

Там, где выступ, холодный и серый,Водопадом свергается вниз,Я кричу у безмолвной пещеры:– Дионис! Дионис! Дионис!Утомясь после долгой охоты,Запылив свой пурпурный наряд,Он ушел в бирюзовые гротыВыжимать золотой виноград…Дионис! На щите золоченом —Блеклых змей голубая борьба,И рыдает разорванным стономУстремленная в небо труба…И на пепел сожженного нарда,Опьяненный, я падаю ниц;Надо мной – голова леопарда,Золотого вождя колесниц…О, взметните покорные рукиВ расцвечённый Дианой карниз!..Натяните упорные луки, —Дионис к нам идет, Дионис!В облаках золотисто-пурпурныйВечер плакал в туманной дали…В моем сердце, узорчатой урне,Светлой грусти дрожат хрустали.

1915

В пути

Уже двенадцать дней не видно берегов,И ночь идет за днем, как волк за тихой серной,И небо кажется бездонною цистерной,Где башни рушатся туманных городов…Уже двенадцать дней, как брошен Карфаген,Уже двенадцать дней несут нас вдаль муссоны!..Не звякнет тяжкий меч, не дрогнет щит червленый,Не брызнет белизной узор сидонских стен…Напрасно третий день жгут синие куренья,Напрасно молится у черной мачты жрец,Напрасно льют на нард шипящий жир овец:Свирепый Посейдон не знает сожаленья…На грязной палубе, от солнца порыжелой,Меж брошенных снастей и рваных парусов,Матросы тихо спят; и горечь летних сновТелами смуглыми безмолвно овладела…И ночь идет за днем… Пурпуровую нитьПрядет больной закат за далью умиранья…Но нам страшней громов, и бури, и рыданья —В горящей тишине дрожащий возглас: «Пить!»И ночь холодная идет стопой неверной,Рассыпав за собой цветы поблекших снов…Уже двенадцать дней не видно берегов,И ночь идет за днем, как волк за тихой серной…

1915

Креолка

Когда наскучат ей лукавые новеллыИ надоест лежать в плетеных гамаках,Она приходит в порт смотреть, как каравеллыПлывут из смутных стран на зыбких парусах.Шуршит широкий плащ из золотистой ткани;Едва хрустит песок под красным каблучком,И маленький индус в лазоревом тюрбанеНесет тяжелый шлейф, расшитый серебром.Она одна идет к заброшенному молу,Где плещут паруса алжирских бригантин,Когда в закатный час танцуют фарандолу,И флейта дребезжит, и стонет тамбурин.От палуб кораблей так смутно тянет дегтем,Так тихо шелестят расшитые шелка.Но ей смешней всего слегка коснуться локтемЗакинувшего сеть мулата-рыбака…А дома ждут ее хрустальные беседки,Амур из мрамора, глядящийся в фонтан,И красный попугай, висящий в медной клетке,И стая маленьких бесхвостых обезьян.И звонко дребезжат зеленые цикадыВ прозрачных венчиках фарфоровых цветов,И никнут дальних гор жемчужные громадыВ беретах голубых пушистых облаков.Когда ж проснется ночь над мраморным балкономИ крикнет козодой, крылами трепеща,Она одна идет к заброшенным колоннам,Окутанным дождем зеленого плюща…В аллее голубой, где в серебре туманаПрозрачен чайных роз тягучий аромат,Склонившись, ждет ее у синего фонтанаС виолой под плащом смеющийся мулат.Он будет целовать пугливую креолку,Когда поют цветы и плачет тишина…А в облаках, скользя по голубому шелку,Краями острыми едва шуршит луна…

1915

Пристань

Встает зеленый пар над синевой зыбей,И небо вдалеке прозрачно-голубое…И месяц, опьянев от тишины и зноя,Разорван на куски ударом тонких рей…Скелеты бригантин, как черные бойцы,Вонзили копья мачт в лазурную бумагу…И пурпурный корсар безмолвно точит шпагу,Чтоб гибель разнести в далекие концы.В таверне «Синий Бриг» усталый шкипер ПитИграет грустный вальс на дряхлой мандолине,А рядом, у стола, в изломанной корзинеОгромный черный кот, оскалившись, храпит…И юнга, в сон любви безмолвно погружен,Вдыхает синий дым из жерла черной трубки,И в кружеве огней мерещатся сквозь сонПоющий звон серег и пурпурные губки.И сабли длинные о грязный пол стучат,И пиво едкое из бочек брызжет в кружки…А утром медные на них направит пушкиПодплывший к пристани сторожевой фрегат…

1915

Конец Летучего Голландца

Надтреснутых гитар так дребезжащи звуки,Охрипшая труба закашляла в туман,И бьют костлявые безжалостные рукиВ большой, с узорами, турецкий барабан…У красной вывески заброшенной таверны,Где по сырой стене ползет зеленый хмель,Напившийся матрос горланит ритурнель,И стих сменяет стих, певучий и неверный…Струится липкий чад над красным фонарем.Весь в пятнах от вина передник толстой Марты,Два пьяных боцмана, бранясь, играют в карты;На влажной скатерти дрожит в стаканах ром…Береты моряков обшиты галунами,На пурпурных плащах в застежке – бирюза.У бледных девушек зеленые глазаИ белый ряд зубов за красными губами…Фарфоровый фонарь – прозрачная луна,В розетке синих туч мерцает утомленно,Узорчат лунный блеск на синеве затона,О полусгнивший мол бесшумно бьет волна…У старой пристани, где глуше пьяниц крик,Где реже синий дым табачного угара,Безумный старый бриг Летучего КорсараРаскрашенными флагами поник.

1915

Рудокоп

Я в горы ушел изумрудною ночью,В безмолвье снегов и опаловых льдин…И в небе кружились жемчужные клочья,И прыгать мешал на ремне карабин…Меж сумрачных пихт и берез шелестящихНа лыжах скользил я по тусклому льду,Где гномы свозили на тачках скрипящихИз каменных шахт золотую руду…Я видел на глине осыпанных щебнейМедвежьих следов перевитый узор,Хрустальные башни изломанных гребнейИ синие платья застывших озер…И мерзлое небо спускалось всё ниже,И месяц был льдиной над глыбами льдин,Но резко шипели шершавые лыжи,И мерно дрожал на ремне карабин…В морозном ущелье три зимних неделиЯ тяжкой киркою граниты взрывал,Пока над обрывом, у сломанной ели,В рассыпанном кварце зажегся металл…И гасли полярных огней ожерелья,Когда я ушел на далекий Восток…И встал, колыхаясь, над мглою ущельяПрозрачной весны изумрудный дымок…Я в город пришел в ускользающем мраке,Где падал на улицы тающий лед.Я в лужи ступал. И рычали собакиИз ветхих конур, у гниющих ворот…И там, где фонарь над дощатым заборомКолышется в луже, как желтая тень,Начерчены были шершавым узоромНа вывеске буквы «Бегущий Олень»…И там, где плетет серебристые сеткиНад визгом оркестра табачный дымок,Я бросил у круга безумной рулеткиНа зелень сукна золотистый песок…А утром, от солнца пьяна и туманна,Огромные бедра вздымала земля…Но шею сжимала безмолвно и странноХолодной змеею тугая петля.

1915

Славяне

Мы жили в зеленых просторах,Где воздух весной напоен,Мерцали в потупленных взорахКостры кочевавших племен…Одеты в косматые шкуры,Мы жертвы сжигали тебе,Тебе, о безумный и хмурыйПерун на высоком столбе.Мы гнали стада по оврагу,Где бисером плещут ключи,Но скоро кровавую брагуИспьют топоры и мечи.Приходят с заката тевтоныС крестом и безумным орлом,И лебеди, бросив затоны,Ломают осоку крылом.Ярила скрывается в тучах,Стрибог подымается в высь,Хохочут в чащобах колючихЛишь волк да пятнистая рысь…И желчью сырой опоенный,Трепещет Перун на столбе.Безумное сердце тевтона,Громовник, бросаю тебе…Пылают холмы и овраги,Зарделись на башнях зубцы,Проносят червонные стягиВ плащах белоснежных жрецы.Рычат исступленные трубы,Рокочут рыдания струн,Оскалив кровавые зубы,Хохочет безумный Перун!..

1915

Враг

Сжимает разбитую ногуГвоздями подбитый сапог,Он молится грустному богу;Молитвы услышит ли бог?Промечут холодные зориВ поля золотые огни…Шумят на багряном простореЗеленые вязы одни.Лишь ветер, сорвавшийся с кручи,Взвихрит серебристую пыль,Да пляшет татарник колючий,Да никнет безмолвно ковыль.А ночью покроет дорогиПропитанный слизью туман,Протопчут усталые ноги,Тревогу пробьет барабан.Идет, под котомкой сгибаясь,В дыму погибающих сел,Беззвучно кричит, задыхаясь,На знамени черный орел.Протопчет, как дикая пляска,Коней ошалелый галоп…Опускается медная каскаНа влажный запы5ленный лоб.Поблекли засохшие губы,Ружье задрожало в руке;Запели дозорные трубыВ деревне на ближней реке…Сейчас над сырыми полямиСвой веер раскроет восток…Стучит тяжело сапогамиИ взводит упругий курок…

Сентябрь 1914

Суворов

В серой треуголке, юркий и маленький,В синей шинели с продранными локтями, —Он надевал зимой теплые валенкиИ укутывал горло шарфами и платками.В те времена по дорогам скрипели еще дилижансы,И кучера сидели на козлах в камзолах и фетровых шляпах;По вечерам, в гостиницах, веселые девушки пели романсы,И в низких залах струился мятный запах.Когда вдалеке звучал рожок почтовой кареты,На грязных окнах подымались зеленые шторы,В темных залах смолкали нежные дуэты,И раздавался шепот: «Едет Суворов!»На узких лестницах шуршали тонкие юбки,Растворялись ворота услужливыми казачками,Краснолицые путники почтительно прятали трубки,Обжигая руки горячими угольками.По вечерам он сидел у погаснувшего камина,На котором стояли саксонские часы и уродцы из фарфора,Читал французский роман, открыв его с середины,«О мученьях бедной Жульетты, полюбившей знатного сеньора».Утром, когда пастушьи рожки поют напевнейИ толстая служанка стучит по коридору башмаками,Он собирался в свои холодные деревни,Натягивая сапоги со сбитыми каблуками.В сморщенных ушах желтели грязные ватки;Старчески кряхтя, он сходил во двор, держась за перила;Кучер в синем кафтане стегал рыжую лошадку,И мчались гостиница, роща, так что в глазах рябило.Когда же перед ним выплывали из туманаМаленькие домики и церковь с облупленной крышей,Он дергал высокого кучера за полу кафтанаИ кричал ему старческим голосом: «Поезжай потише!»Но иногда по первому выпавшему снегу,Стоя в пролетке и держась за плечо возницы,К нему в деревню приезжал фельдъегерьИ привозил письмо от матушки-императрицы.«Государь мой, – читал он, – Александр Васильич!Сколь прискорбно мне Ваш мирный покой тревожить,Вы, как древний Цинциннат, в деревню свою удалились,Чтоб мудрым трудом и науками свои владения множить…»Он долго смотрел на надушенную бумагу —Казалось, слова на тонкую нитку нижет;Затем подходил к шкафу, вынимал ордена и шпагуИ становился Суворовым учебников и книжек.

1915

Нарушение гармонии

Ультрамариновое небо,От бурь вспотевшая земля,И развернулись желчью хлебаШахматною доской поля.Кто, вышедший из темной дали,Впитавший мощь подземных сил,В простор земли печатью сталиПрямоугольники вонзил?Кто, в даль впиваясь мутным взором,Нажатьем медленной рукиГеодезическим приборомРвет молча землю на куски?О Землемер, во сне усталомТы видишь тот далекий скат,Где треугольник острым жаломВпился в очерченный квадрат.И циркуль круг чертит размерно,И линия проведена,Но всё ж поет, клонясь неверно,Отвеса медного струна:О том, что площади покатыПод землемерною трубой,Что изумрудные квадратыКривой рассечены межой;Что, пыльной мглою опьяненный,Заняв квадратом ближний скат,Углом в окружность заключенный,Шуршит ветвями старый сад;Что только памятник, бессилен,Застыл над кровью поздних роз,Что в медь надтреснутых извилинВпился зеленый купорос.

1915

Гимн Маяковскому

Озверевший зубр в блестящем цилиндре —Ты медленно поводишь остеклевшими глазамиНа трубы, ловящие, как руки, облака,На грязную мостовую, залитую нечистотами.Вселенский спортсмен в оранжевом костюме,Ты ударил землю кованым каблуком,И она взлетела в огневые пространстваИ несется быстрее, быстрее, быстрей…Божественный сибарит с бронзовым телом,Следящий, как в изумрудной чаше Земли,Подвешенной над кострами веков,Вздуваются и лопаются народы.О Полководец Городов, бешено лающих на Солнце,Когда ты гордо проходишь по улице,Дома вытягиваются во фронт,Поворачивая крыши направо.Я, изнеженный на пуховиках столетий,Протягиваю тебе свою выхоленную руку,И ты пожимаешь ее уверенной ладонью,Так что на белой коже остаются синие следы.Я, ненавидящий Современность,Ищущий забвения в математике и истории,Ясно вижу своими всё же вдохновенными глазами,Что скоро, скоро мы сгинем, как дымы.И, почтительно сторонясь, я говорю:«Привет тебе, Маяковский!»

1915

Дерибасовская ночью

(Весна)

На грязном небе выбиты лучамиЗеленые буквы: «Шоколад и какао»,И автомобили, как коты с придавленными хвостами,Неистово визжат: «Ах, мяу! мяу!»Черные деревья растрепанными мётламиВымели с неба нарумяненные звезды,И красно-рыжие трамваи, погромыхивая мордами,По черепам булыжников ползут на роздых.Гранитные дельфины – разжиревшие мопсы —У грязного фонтана захотели пить,И памятник Пушкина, всунувши в рот папиросу,Просит у фонаря: «Позвольте закурить!»Дегенеративные тучи проносятся низко,От женских губ несет копеечными сигарами,И месяц повис, как оранжевая сосиска,Над мостовой, расчесавшей пробор тротуарами.Семиэтажный дом с вывесками в охапке,Курит уголь, как денди сигару,И красноносый фонарь в гимназической шапкеПодмигивает вывеске – он сегодня в ударе.На черных озерах маслянистого асфальтаРыжие звезды служат ночи мессу…Радуйтесь, сутенеры, трубы дома подымайте —И у Дерибасовской есть поэтесса!

1915

О любителе соловьев

Я в него влюблена.А он любит каких-то соловьев…Он не знает, что не моя вина,То, что я в него влюбленаБез щелканья, без свиста и даже без слов.Ему трудно понять,Как его может полюбить человек:До сих пор его любили только соловьи.Милый! Дай мне тебя обнять,Увидеть стрелы опущенных век,Рассказать о муках любви.Я знаю, он меня спросит: «А где твой хвост?Где твой клюв? Где у тебя прицеплены крылья?»«Мой милый! Я не соловей, не славка, не дрозд…Полюби меня – ДЕВУШКУ,ПТИЦЕПОДОБНЫЙихилый… Мой милый!»

1915

Осень

Литавры лебедей замолкли вдалеке,Затихли журавли за топкими лугами,Лишь ястреба кружат над рыжими стогами,Да осень шелестит в прибрежном тростнике.На сломанных плетнях завился гибкий хмель,И никнет яблоня, и утром пахнет слива,В веселых кабачках разлито в бочки пиво,И в тихой мгле полей, дрожа, звучит свирель.Над прудом облака жемчужны и легки,На западе огни прозрачны и лиловы.Запрятавшись в кусты, мальчишки-птицеловыВ тени зеленых хвой расставили силки.Из золотых полей, где синий дым встает,Проходят девушки за грузными возами,Их бедра зыблются под тонкими холстами,На их щеках загар, как золотистый мед.В осенние луга, в безудержный просторСпешат охотники под кружевом тумана.И в зыбкой сырости пронзительно и странноЗвучит дрожащий лай нашедших зверя свор.И Осень пьяная бредет из темных чащ,Натянут темный лук холодными руками,И в Лето целится и пляшет над лугами,На смуглое плечо накинув желтый плащ.И поздняя заря на алтарях лесовСжигает темный нард и брызжет алой кровью,И к дерну летнему, к сырому изголовьюЛетит холодный шум спадающих плодов.

1915